Поэт всегда прав
(Анна Ахматова)
Блиц-хроники
Хроника тридцать четвертая. О парадоксальности магии
тец настоятель на дух не переносил антихристову отрыжку в виде колдунов, знахарей и прочей нечисти —
мессир Дольфус искренне сочувствовал старому священнослужителю, вынужденному со скрежетом зубовным терпеть гнусное общество мага лишь в силу того, что ни пост, ни молитва, ни даже пышный крестный ход не решили неожиданно возникшей проблемы...
— Значит, кашляет?
— Именно! — отец настоятель наконец оторвался от изучения зимнего пейзажа за окном и пристально взглянул на собеседника. — Особенно во время вечерних служб. И чем дальше, тем несноснее... Видите ли, почтеннейший, братьям бы очень не хотелось его лишиться. Тем более что в случившемся есть и наша... кхм... моя вина — не следовало слишком экономить на отоплении.
— Полагаю, сия беда называется острым бронхитом, преподобный отец, и устраняется вполне традиционными методами, — вежливо молвил маг. — Календула, ивовая кора, сосновые почки, багульник, анис, лаванда, душица, мелисса, мать-и-мачеха, зверобой, аир, можжевельник, полынь, ромашка, девясил... — наверняка в монастырских кладовых сыщется что-нибудь из этого добра. Вот только пациент у нас с вами непростой — это да. Ну да поэкспериментируем.
В течение нескольких последующих дней (и ночей!) отец настоятель скрепя сердце наблюдал, как на подведомственной ему территории хозяйничает наглый пришлец — еретик и антихрист, которого в иные времена лично он как добрый католик предпочел бы видеть на костре. Но без знаний специалиста такого рода было не обойтись, а братия не то чтоб настаивала, но в ультимативной форме потребовала прибегнуть к его услугам — и отец настоятель терпеливо сносил присутствие враждебной ему силы, уверяя себя в том, что сотрудничество с колдуном есть не грех, но всего лишь временный союз в благих целях.
Мессир же Дольфус развил поразительную активность. Поступившие в его распоряжение брат Вертихвост и брат Гвоздожор разыскали на монастырских чердаках и в кладовых необходимые травы и десяток медных тазов. Брат Сухопуз, ведавший в обители материальной стороной и казначейскими делами, щедрой рукой выписал на доброе дело три десятка войлочных пледов, заготовленные на продажу рулоны шерстяной ткани числом восемнадцать, а также 34 набитые пером подушки без наволочек — всё это было с великим тщанием развешано и разложено в главном коридоре и трапезной, отчего (по мнению отца настоятеля) святое место стало подозрительно напоминать увеселительное заведение.
В молельной зале — единственном большом помещении, сохранившем голые стены, — ожил и вовсю запылал огромный камин, по периметру расставили исходившие душистым паром тазы для ингаляций, композиции для коих были составлены лично неутомимым мессиром Дольфусом, предпочитавшим универсальное и проверенное сочетание в равных долях липового цвета, эвкалипта заморского, крапивы подзаборной и шалфея. Отвыкшие от обильного тепла и оттого слегка дурные монахи, сменяя друг дружку, неустанно подливали в них кипятку и подсыпали целебной смеси под контролем мага. Прочие, уединившись в холодных кельях, отогревались жаркими молитвами об исцелении болящего.
И небо вознаградило святых отцов за труды, казавшиеся поначалу бессмысленными и бесполезными. Простывшее эхо, локализованное в теплом пространстве и хорошенько подлечившееся, впервые отозвалось на человеческий голос не сиплым кашлем, а протяжным, хотя еще и слабым, контральто. А позже, окрепнув, принялось отзываться даже на шепот. И вряд ли есть слова, способные в полной мере передать хотя бы отблеск того искреннего счастья, коим озарились усталые лица монахов. И даже суровый отец настоятель впервые испытал к бродячему колдуну некое подобие благодарности, мысленно попросив сатану не быть с ним в преисподней слишком строгим. Сам же Дольфус Крантишек, не менее довольный результатом, отказался от щедрой платы, попросив в качестве награды лишь бутылку «Старого Жирбурга», коим славилась монастырская винодельня.
— И ведь что удивительно, никакой магией, сдается мне, он вовсе не пользовался, — задумчиво обронил поутру брат Гвоздожор, глядя, как удаляется от монастырских врат сутулая фигура мессира Дольфуса.
— Любовь к Господу и творениям его — вот самая могучая магия, — смиренно рассудил случившийся рядом брат Вертихвост. И, покосившись на окно кабинета отца настоятеля, добавил потише: — Просто доступна она не каждому.
— ...Не каждому, — прошелестело случившееся поблизости эхо.
marko
Подожди
Под окном, подо льдом, под зимой пережди.
Подожди на сугробы и лед,
Пусть сойдут,
Подождятся, дождутся
До края полоски, лучи
Ослепят, заиграют по зеркалу плёнки воды,
И дождутся дожди —
Задождятся
И смоют печаль.
Посмотри — это Солнце.
Тепло.
Наконец-то Весна...
дождись.
и пусть под тягостью нелётных облаков
луч не достанет крылья у икара.
молись.
вот он поднялся ввысь, взлетел и был таков.
он где-то приземлится, станет старым —
жена, сыны, невестки и внучата,
артрит, подагра, гайморит, радикулит...
встряхнись, икар, тебе ли жить в печали,
твой правнук, может, в космос полетит.
гора сомнений выродит ужей,
те расползутся от китая до италии
и каждому от дожей до бомжей
шепнут: какой икар? да и летал ли он?
дождит погода. хочется взлететь,
не опалить, пробиться, умереть.
эх, шептало в ухо эхо.
нынче с волнами помехи.
гаркну где-нибудь в столице,
что желаю в драке биться,
а до самых до окраин
долетит «да ну вас в баню»...
когда приходишь в пустоту, кричишь «эгей!»,
то отвечает не какой-то там злодей,
не леший, не ведьмак и не кощей,
а просто эхо.
оно живет в кромешной пустоте,
к нему приходят, но чужие и не те,
кричат «эгей!», похожи на людей,
но вот потеха:
они кричат как будто в пустоту,
как будто им молчать невмоготу,
а им в ответ не скрежет и не стук,
а просто эхо
Пятница, и всем не к спеху.
Ждем-с, а вдруг нагрянет эхо.
И нагрянуло оно:
oli-холи, hel-ми-но.
Только спрятали куда-то
Эхо шустрые ребята.
Видно, нынче , в банный день
Загудели набекрень.
И стащили эхо в баню,
чтоб не щелкало зубами.
И теперь ча, вместо эха —
Щелкозубая прореха.
Ты хочешь быть услышан? Говори.
Не скатывай в клубок молчащий голос.
Ты думаешь, что женский длинный волос
Укоротил мне разум? Сотвори
Из тех, едва оперившихся чувств
Сомнительных, опасных и тревожных,
Хоть пару слов — случайных, осторожных,
И выпусти. Мой лес без песни пуст.
Не тронет паутин роса, не вдруг.
Не шелохнет шагов неловкий ветер.
А ты шагни. И в первый раз, и в третий
Ответит эхо. Это — я, мой друг.
***
Африканскому эху всегда не хватало воды.
По-медвежьи сурово хрустело по снежным торосам
Заполярное эхо, когда от сияния звезды
Рассыпались по Арктике в хрусткие синие льды.
У сибирского эха — охрипший от дыма костров
И шаманского Умммм сокровенный и сбивчивый голос.
Водопады и камни, змеино замкнулись на соло
Кряжеватого эха таежных и матерных слов.
ты говоришь: хочу на ужин мясо.
я отвечаю: ясно.
ты говоришь: прогноз погоды плох.
я отвечаю: ох!
ты говоришь: тебе идет костюм.
я отвечаю: лгун.
ты говоришь: все будет так, как я хочу.
а я молчу.
Ты говоришь, что знаешь за меня.
А я сама не ведаю, о чем мы?
Ты говоришь, что цвет стены — фигня,
А нужен ровный шов гипсокартона.
Ты говоришь... А с кем? Меня там нет.
Тебе ответит тот, пустой и страшный.
Но он мужчина — Эхо, прошлых лет
Твой монолог, накопленный и зряшный.
Это гул беззвучной крови в жилах рек?
Это смех лучей на коже белых век?
Или, может, это стих и ветер слов
Катит резво по «железке» без углов?
— Кто милее, — крикну, — эхо или я?
Хохот краткий и от скал отпрыгнет: — Я!
— Ах, ты хитрое лесное существо!
Всех милее? Да, конечно! — Эхо: — Во!
Спорить с ним — как против ветра пыль кидать.
Лучше стану молча землю целовать.
Слушать, как рождает звуки тишина,
Как движением наполнена волна,
Меж деревьев мысью скачет по верхам,
Прячет звуки, начат нечет чудесам:
Глухо шишка брякнет в омут старых игл,
Шасть на свет — трава поднимется на выгон,
— «Хьют» и «хьют», — хихичет зяблик на заре,
— «Солнце встало», — и зарянка в имбире.
Звуки прыгают, сминаются, живут,
И, послушные чьему-то ведовству,
То растут, то опадают, то плывут.
Это эхо, несравненный переплут.
Не смотря на все помехи,
по ночам гуляют эхи,
отражают в тишине
звуки всякие извне —
те, которые снаружи:
в поднебесье, в чаще, в луже;
те, что капают, скребутся
И без всяких контрибуций
льются прямо из души —
эти — дюже хороши.
Эти эхи без обмана —
подставляй под них карманы.
А еще есть эхи-смехи —
эти — просто для потехи.
1)
Хроника семидесятая. О странностях астрологии
2)
Хроника сорок третья. О связях с общественностью
3)
Хроника сорок вторая. О лошадиных силах и ослином упрямстве
4)
Хроника сорок первая. О Париже и парижанах
5)
Хроника сороковая. О переломном моменте
6)
Хроника тридцать девятая. О поисках себя
7)
Хроника тридцать восьмая. О нелюбви к понедельникам
8)
Хроника тридцать седьмая. О единственной функции
9)
Хроника тридцать шестая. О житье-бытье
10)
Хроника тридцать пятая. О потерянном и найденном
11) Хроника тридцать четвертая. О парадоксальности магии
12)
Хроника тридцать третья. О решении всех проблем
13)
Хроника тридцать вторая. О странностях общения
14)
Хроника тридцать первая. О здравом смысле
15)
Хроника тридцать первая (продолжение)
16)
Хроника тридцатая. О любви и времени
17)
Хроника двадцать девятая. О свободе и необходимости
18)
Хроника двадцать восьмая. О преступлении и наказании
19)
Хроника двадцать седьмая. О странностях ожидания
20)
Хроника двадцать шестая. О сторонах и вариантах
21)
Хроника двадцать пятая. О прелестях уличного пения
22)
Хроника двадцать четвертая. О счастливом неведении
23)
Хроника двадцать третья. О чудесах и возможностях
24)
Хроника двадцать вторая. О преемственности
25)
Хроника двадцать первая. О пропорциях и стандартах
26)
Хроника двадцатая. О незваных гостях и новых землях
27)
Хроника девятнадцатая. О бабочках
28)
Хроника восемнадцатая. О фиалках и пошлинах
29)
Хроника семнадцатая. О силе патриотизма
30)
Хроника шестнадцатая. О силе иронии
31)
Хроника пятнадцатая. О первом и последнем
32)
Хроника четырнадцатая. Об истоках благодетели
33)
Хроника тринадцатая. О городах и туманах
34)
Хроника двенадцатая. О том, чего боится нечисть
35)
Хроника одиннадцатая. О некоторых особенностях кошачьего характера
36)
Хроника десятая. О том, как вредно оставаться замку без хозяина
37)
Хроника девятая. О дальних дорогах и славных подвигах
38)
Хроника восьмая. О парадоксах везения
39)
Хроника седьмая. Об истоках фольклора
40)
Хроника шестая. О селекции
41)
Хроника пятая. Об отпущенном времени
42)
Хроника четвертая. О том, как встречали лето
43)
Хроника третья. О вечности искусства и свободном времени
44)
Хроника вторая. Благочестивые рассуждения о почечной достаточности
45)
Хроника первая. О парадоксах досточтимого сэра ХО-ХО