Не смотреть друг на друга, но смотреть в одном направлении — вот что значит любить
(Антуан де Сент-Экзюпери)
Мейнстрим
11.10.2010
Швейцарского историка лишили свободы слова
Белградский суд запретил распространение книги швейцарского историка Юргена Графа «Миф о Холокосте»...
Белградский Высший суд принял решение запретить распространение книги швейцарского историка Юргена Графа «Миф о Холокосте» и дал распоряжение МВД Сербии изъять тираж из продажи, передает информационная лента АЕН.
Представитель прокуратуры Томо Зорич пояснил, что данное решение принято на основании запроса прокуратуры запретить распространение книги Графа, которая якобы «способствует разжиганию межнациональной розни», а изложенные в ней идеи, по мнению прокуроров, являются «подстрекательством к дискриминации, вражде и насилию». «Из определенных частей книги видно, что в ней самым прямым образом принижается историческое значение Холокоста, число жертв, и направлена она на разжигание ненависти по отношению к еврейскому народу», — заявил Зорич.
Признавая, что власти большинства европейских стран в настоящее время стремятся соответствовать принципам толерантности, нельзя не отметить, что меры, предпринимаемые в рамках борьбы с ксенофобией, нередко входят в прямое противоречие с принципами свободы слова и убеждений и выглядят откровенно карательными. Интересен и тот факт, что швейцарский ученый является далеко не единственным «отрицателем» Холокоста и имеет достаточное количество сторонников. Так, 20 февраля 2006 года австрийский суд приговорил к трем годам тюремного заключения британского историка Дэвида Ирвинга за его утверждения о том, что в нацистских концлагерях не существовало газовых камер, Гитлер ничего не знал о преступлениях против еврейского народа, а число жертв нацизма серьезно преувеличено.
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,
Как слезы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали: — Господь вас спаси! —
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.
Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась,
Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в бога не верящих внуков своих.
Ты знаешь, наверное, все-таки Родина —
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти проселки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил.
Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
Дорожной тоской от села до села,
Со вдовьей слезою и с песнею женскою
Впервые война на проселках свела.
Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,
По мертвому плачущий девичий крик,
Седая старуха в салопчике плисовом,
Весь в белом, как на смерть одетый, старик.
Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но, горе поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала: — Родимые,
Покуда идите, мы вас подождем.
«Мы вас подождем!» — говорили нам пажити.
«Мы вас подождем!» — говорили леса.
Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса.
По русским обычаям, только пожарища
На русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирали товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди.
Нас пули с тобою пока еще милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился,
За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.
1941
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.