Поэзия и музыка не только родственны, но нераздельны
(Афанасий Фет)
Сеть
04.01.2011
Только начнешь о вечном...
В декабре в Москве были оглашены результаты Третьего Всероссийского конкурса хайку...
(Цитируется по тексту «Наследники Басё», опубликованному на сайте 29.12.2010)
11 декабря 2010 г. в Овальном зале Библиотеки им. Ленина были оглашены результаты Третьего Всероссийского конкурса хайку, организованного редакцией альманаха «Хайкумена» (издание Российского института культурологии) и Отделом японской культуры «Japan Foundation». Конкурс проходил в рамках ежегодного фестиваля «Японская осень» с 15 июня 2010 года и собрал 3100 работ. В жюри вошли японисты, литературоведы, поэты и теоретики хайку. Члены жюри не ограничились только оценками произведений, но и сопроводили лучшие, по их мнению, тексты комментариями.
Призеры конкурса хайку
июньская ночь
только начнешь о вечном
светает
Лада Турбина (Tokeda), Москва
***
мельничный пруд.
дремлет по брюхо в воде
дряхлая лошадь
Борис Тихомиров, Москва
***
солнце к зениту
торопливо катит жук
шарик навоза
Бата Мухараев, Элиста
Краткая вечность
Начиная с VIII в. с появлением письменности японский гений находит себя в краткости. Сначала существовали пятистишия вака, или танка, которые вмещали самые разные смыслы в пять строк и 31 слог. Затем появляются еще более короткие стихи хайку, в них всего три строки и 17 слогов. Оказывается, внутреннее пространство хайку бесконечно. В нем: бушующее море, высокие горы, небеса, луна и солнце, течение времени, а главное — человеческие чувства. Мудрец говорил: «Кто видел времена года, тот видел все». Круговращение времен года непременно присутствует в поэзии хайку. Великий поэт Мацуо Басё считал, что в каждом подлинном хайку должно быть сочетание и борение «вечного и сиюминутного», «постоянного и временного». Не знаю, ведали ли об этом принципе русские хайкаисты, но интуитивно такое противопоставление вечности и мимолетности присутствует во многих русских хайку. Русские хайку писать очень трудно, ведь жанр этот слишком слит с японской образностью, ощущением японской природы, которая не похожа на русскую.
перышко с крыла
медленно-медленно
падает снег
Ольга Черных (olala), Львов
В этом стихотворении воплотился принцип «каруми» («легкости»), который Басё превозгласил как главный принцип поэзии хайку. Легкость перышка подчеркивается легкостью медленно падающего белого снега. К тому же, создается картина «белое на белом», где только оттенки позволяют различить разные вещи.
июньская ночь.
только начнешь о вечном —
светает
Лада Турбина (Tokeda), Москва
Противопоставление вечного и сиюминутного — главная цель хайку, так считал Басё. Здесь они как бы поменялись местами: краткость июньской ночи — вечна, она повторяется из года в год, а разговоры о вечности преходящи, сиюминутны. Здесь удачно обыграна короткая северная ночь, каких в Японии не бывает.
расплескивая
лакает собака луну
в маленькой луже
Филмор Плэйс, Минск
Многие японские поэты считали, что отражение луны прекраснее, чем сама луна. Лакающая собака — образ юмористический, придающий особенный вкус этому стихотворению.
русский, немец и француз...
никого.
старая смоленская дорога.
Петр Савченко, Москва
Это стихотворение понравилось бы другому великому поэту хайку — Масаока Сики. Пытаясь провести реформу поэзии, он настаивал на том, что новые хайку должны не только отображать один момент настоящего, а обращаться к прошлому и будущему. Таких хайку в традиции насчитывается очень мало, тем драгоценнее эти редкие образцы.
Елена ДЬЯКОНОВА
Важные детали
Третий Всероссийский конкурс хайку порадовал не только своим масштабом, но и высоким уровнем. Хороших стихотворений оказалось много, и выбрать из них лучшие было трудно.
Хайку представляет собой особый вид поэтического мышления, которое оказалось настолько притягательным для людей, воспитанных на европейской поэзии, что многие не устояли перед искушением попытаться взглянуть на мир иначе. Это удалось далеко не сразу. Еще в девяностых годах ХХ века русскоязычные хайку были сопоставимы с японскими только по форме. По существу же они не имели ничего общего. Однако за последние двадцать лет ситуация резко изменилась. Все больше появляется стихов, достойных именоваться настоящими хайку, и нынешний конкурс ярко это продемонстрировал.
Попытаюсь проиллюстрировать это на примере некоторых из представленных на конкурс стихотворений.
капля дождя
качается на паутине
бабье лето
Манэкинэко, Владивосток
Одним из основных признаков японского трехстишия хайку можно считать присутствие в стихотворении детали, через которую раскрывается душевное состояние поэта. Здесь эта деталь — качающаяся на тонкой паутине и готовая упасть капля — так и видишь, как она сверкает на солнце в неожиданно теплый осенний день. Она так же недолговечна, как стремительный всплеск бабьего лета. Слитность того и другого подчеркивается еще и грамматической неопределенностью стихотворения: строка «качается на паутине» может быть отнесена в равной степени и к капле, и к бабьему лету.
Старое платье.
В самое сердце кольнула
хвоинка сухая...
Вероника Ваноза, Карловы-Вары
Это стихотворение тоже построено на детали — сухой хвоинке. Укол случайной хвоинки пробуждает давние, забытые воспоминания. За этой хвоинкой — целая драматическая история, причем вовсе не обязательно одна и та же у автора, и у читателя.
Прекрасно, с моей точки зрения, стихотворение:
отец
молчит как всегда
могильный камень
Wetlin, Москва
В нем за конкретностью бездушного могильного камня угадывается и скрытая душевная боль, и глубокая личная драма.
солнце к зениту
торопливо катит жук
шарик навоза
Бата Мухараев, Элиста
Стихотворение построено на контрасте двух катящихся шаров — солнечного и навозного. Противопоставление высокого и низкого, небесного и земного — вызывает ощущение многообразия мира и одновременно — его единства. Торопливость жука, старательно выполняющего свое земное предназначение, не менее значительна, чем работа солнца.
Т. СОКОЛОВА-ДЕЛЮСИНА
Выйти из времени
Отрадно, что русские «хайдзины» с каждым новым конкурсом приближаются к сути хайку, преодолевая соблазн просто блеснуть оригинальностью в «легком» трехстишии и находя в себе силы и удивиться тайне бытия, и одновременно проникнуться искренним к ней сочувствием.
В нынешнем конкурсе мне запомнились такие строфы:
мельничный пруд.
дремлет по брюхо в воде
дряхлая лошадь
Борис Тихомиров, Москва, Россия
В этом тексте есть феномен остановленного времени — все предельно конкретно и одновременно как бы выключено из привычного потока жизни. В этот текст очень легко «войти» и пребывать там столько, сколько необходимо только для вас и только сейчас.
вечерняя пробка
в зеркале заднего вида
бегущие облака
Елена Шастина (shen), Новосибирск
Узнаваемая картина, в которой сошлись свобода и несвобода — суетная жизнь современного города и вечное бытие облаков, словно приплывших с неба Аустерлицкого сражения, где их увидел князь Андрей Болконский.
не перепутать бы
на детском рисунке
красавица и чудовище
Павел Воронцов (Ли Бао), Новосибирск
Блестящий образец хайкайного юмора, «отстраняющего» наши стереотипы. Так и видишь эти «каракули», и даже лицо ребенка, который старательно выводит свой уникальный мир красоты и страха, непонятный взрослому.
время завтрака
потирает ладошки
сонная муха
Катерина Шмидт, Реген, Германия
аромат кофе
на кухню входит
заспанная кошка
Олег Юров (Тэнгу), Донецк
За привычной картинкой утра внимательному читателю откроются сказочные миры Андерсена, Экзюпери и Миядзавы Кэндзи, где человек не одинок в своей Вселенной.
как ярки стали
простые одежды бродяги
первый снег
Олег Устинович, Минск
медленная вода
шевелю веслом
звезды
Катерина Ерошина (Esther), Минск
Еще два наглядных примера того, как реальность в хайку норовит вытеснить книжный текст.
Желаю успехов нынешним и будущим российским «хайдзинам»!
Виктор МАЗУРИК
Слово о взгляде и взгляд на слова
У нас случилось то, что уже случилось в других странах, где биржевые сводки, курсы валют затмили небо и его капризы. Про погоду мы теперь узнаем не кожей, а из догадок метеорологов. На наших глазах желание предсказуемости мира побеждает непредсказуемость поэтического слова. Но потребность в удивлении преодолена все-таки не до конца. Разборчивый взгляд поэта выхватывает из повседневной мороси яркие пятна и точки.
снова снегопад...
все ниже и ниже
деревья
Вера Бородина, Санкт-Петербург
Японские сочинители хайку были людьми из народа, они видели не только высокое Небо, но и тех людей, которые проживают под ним. Этот демократический заряд передался и нашей земле, где жизнь всегда была полна контрастами и эмоциями, жестокостью и состраданием.
руки старушки
нехотя отдают
проданные цветы
Олег Юров (Тэнгу), Донецк
Взгляд поэта не тупится о медь, стихии и камень лишь шлифуют его.
медный всадник
встречаются на ступенях
волны и ветер
Алексей Фан, Санкт-Петербург
Жизнь — всегда жизнь, на любом своем отрезке она содержит полный ассортимент приобретений и утрат. Видеть малость огромного и огромность малого — не в этом ли состоит мудрость?
одинокая муха
в куске янтаря
влипла в историю
Виталий Чипиженко, Харьков
Поэзия — это процесс превращения мути в слова. Поэт очищает ее и превращается в слова сам. Мацуо Басё как-то сказал, что хотел бы после смерти стать камнем. Скажу своим словом, что из этого получилось.
Приснился раз, бог весть с какой причины,
Советнику Попову странный сон:
Поздравить он министра в именины
В приемный зал вошел без панталон;
Но, впрочем, не забыто ни единой
Регалии; отлично выбрит он;
Темляк на шпаге; всё по циркуляру —
Лишь панталон забыл надеть он пару.
2
И надо же случиться на беду,
Что он тогда лишь свой заметил иромах,
Как уж вошел. «Ну, — думает, — уйду!»
Не тут-то было! Уж давно в хоромах.
Народу тьма; стоит он на виду,
В почетном месте; множество знакомых
Его увидеть могут на пути —
«Нет, — он решил, — нет, мне нельзя уйти!
3
А вот я лучше что-нибудь придвину
И скрою тем досадный мой изъян;
Пусть верхнюю лишь видят половину,
За нижнюю ж ответит мне Иван!»
И вот бочком прокрался он к камину
И спрятался по пояс за экран.
«Эх, — думает, — недурно ведь, канальство!
Теперь пусть входит высшее начальство!»
4
Меж тем тесней всё становился круг
Особ чиновных, чающих карьеры;
Невнятный в аале раздавался звук;
И все принять свои старались меры,
Чтоб сразу быть замеченными. Вдруг
В себя втянули животы курьеры,
И экзекутор рысью через зал,
Придерживая шпагу, пробежал.
5
Вошел министр. Он видный был мужчина,
Изящных форм, с приветливым лицом,
Одет в визитку: своего, мол, чина
Не ставлю я пред публикой ребром.
Внушается гражданством дисциплина,
А не мундиром, шитым серебром,
Всё зло у нас от глупых форм избытка,
Я ж века сын — так вот на мне визитка!
6
Не ускользнул сей либеральный взгляд
И в самом сне от зоркости Попова.
Хватается, кто тонет, говорят,
За паутинку и за куст терновый.
«А что, — подумал он, — коль мой наряд
Понравится? Ведь есть же, право слово,
Свободное, простое что-то в нем!
Кто знает! Что ж! Быть может! Подождем!»
7
Министр меж тем стан изгибал приятно:
«Всех, господа, всех вас благодарю!
Прошу и впредь служить так аккуратно
Отечеству, престолу, алтарю!
Ведь мысль моя, надеюсь, вам понятна?
Я в переносном смысле говорю:
Мой идеал полнейшая свобода —
Мне цель народ — и я слуга народа!
8
Прошло у нас то время, господа, —
Могу сказать; печальное то время, —
Когда наградой пота и труда
Был произвол. Его мы свергли бремя.
Народ воскрес — но не вполне — да, да!
Ему вступить должны помочь мы в стремя,
В известном смысле сгладить все следы
И, так сказать, вручить ему бразды.
9
Искать себе не будем идеала,
Ни основных общественных начал
В Америке. Америка отстала:
В ней собственность царит и капитал.
Британия строй жизни запятнала
Законностью. А я уж доказал:
Законность есть народное стесненье,
Гнуснейшее меж всеми преступленье!
10
Нет, господа! России предстоит,
Соединив прошедшее с грядущим,
Создать, коль смею выразиться, вид,
Который называется присущим
Всем временам; и, став на свой гранит,
Имущим, так сказать, и неимущим
Открыть родник взаимного труда.
Надеюсь, вам понятно, господа?»
11
Раадался в зале шепот одобренья,
Министр поклоном легким отвечал,
И тут же, с видом, полным снисхожденья,
Он обходить обширный начал зал:
«Как вам? Что вы? Здорова ли Евгенья
Семеновна? Давно не заезжал
Я к вам, любезный Сидор Тимофеич!
Ах, здравствуйте, Ельпидифор Сергеич!»
12
Стоял в углу, плюгав и одинок,
Какой-то там коллежский регистратор.
Он и к тому, и тем не пренебрег:
Взял под руку его: «Ах, Антипатор
Васильевич! Что, как ваш кобелек?
Здоров ли он? Вы ездите в театор?
Что вы сказали? Всё болит живот?
Aх, как мне жаль! Но ничего, пройдет!»
13
Переходя налево и направо,
Свои министр так перлы расточал;
Иному он подмигивал лукаво,
На консоме другого приглашал
И ласково смотрел и величаво.
Вдруг на Попова взор его упал,
Который, скрыт экраном лишь по пояс,
Исхода ждал, немного беспокоясь.
14
«Ба! Что я вижу! Тит Евсеич здесь!
Так, так и есть! Его мы точность знаем!
Но отчего ж он виден мне не весь?
И заслонен каким-то попугаем?
Престранная выходит это смесь!
Я любопытством очень подстрекаем
Увидеть ваши ноги... Да, да, да!
Я вас прошу, пожалуйте сюда!»
15
Колеблясь меж надежды и сомненья:
Как на его посмотрят туалет, —
Попов наружу вылез. В изумленье
Министр приставил к глазу свой дорнет.
«Что это? Правда или наважденье?
Никак, на вас штанов, любезный, нет?» —
И на чертах изящно-благородных
Гнев выразил ревнитель прав народных.
16
«Что это значит? Где вы рождены?
В Шотландии? Как вам пришла охота
Там, за экраном снять с себя штаны?
Вы начитались, верно, Вальтер Скотта?
Иль классицизмом вы заражены?
И римского хотите патриота
Изобразить? Иль, боже упаси,
Собой бюджет представить на Руси?»
17
И был министр еще во гневе краше,
Чем в милости. Чреватый от громов
Взор заблестел. Он продолжал: «Вы наше
Доверье обманули. Много слов
Я тратить не люблю». — «Ва-ва-ва-ваше
Превосходительство! — шептал Попов. —
Я не сымал... Свидетели курьеры,
Я прямо так приехал из квартеры!»
18
«Вы, милостивый, смели, государь,
Приехать так? Ко мне? На поздравленье?
В день ангела? Безнравственная тварь!
Теперь твое я вижу направленье!
Вон с глаз моих! Иль нету — секретарь!
Пишите к прокурору отношенье:
Советник Тит Евсеев сын Попов
Все ниспровергнуть власти был готов.
19
Но, строгому благодаря надзору
Такого-то министра — имярек —
Отечество спаслось от заговору
И нравственность не сгинула навек.
Под стражей ныне шлется к прокурору
Для следствия сей вредный человек,
Дерзнувший снять публично панталоны.
Да поразят преступника законы!
20
Иль нет, постойте! Коль отдать под суд,
По делу выйти может послабленье,
Присяжные-бесштанники спасут
И оправдают корень возмущенья;
Здесь слишком громко нравы вопиют —
Пишите прямо в Третье отделенье:
Советник Тит Евсеев сын Попов
Все ниспровергнуть власти был готов.
21
Он поступил законам так противно,
На общество так явно поднял меч,
Что пользу можно б административно
Из неглиже из самого извлечь.
Я жертвую агентам по две гривны,
Чтобы его — но скрашиваю речь, —
Чтоб мысли там внушить ему иные.
Затем ура! Да здравствует Россия!»
22
Министр кивнул мизинцем. Сторожа
Внезапно взяли под руки Попова.
Стыдливостью его не дорожа,
Они его от Невского, Садовой,
Средь смеха, крика, чуть не мятежа,
К Цепному мосту привели, где новый
Стоит, на вид весьма красивый, дом,
Своим известный праведным судом.
23
Чиновник по особым порученьям,
Который их до места проводил,
С заботливым Попова попеченьем
Сдал на руки дежурному. То был
Во фраке муж, с лицом, пылавшим рвеньем,
Со львиной физьономией, носил
Мальтийский крест и множество медалей,
И в душу взор его влезал всё далей.
24
В каком полку он некогда служил,
В каких боях отличен был как воин,
За что свой крест мальтийский получил
И где своих медалей удостоен —
Неведомо. Ехидно попросил
Попова он, чтобы тот был спокоен,
С улыбкой указал ему на стул
И в комнату соседнюю скользнул.
25
Один оставшись в небольшой гостиной,
Попов стал думать о своей судьбе:
«А казус вышел, кажется, причинный!
Кто б это мог вообразить себе?
Попался я в огонь, как сноп овинный!
Ведь искони того еще не бе,
Чтобы меня кто в этом виде встретил,
И как швейцар проклятый не заметил!»
26
Но дверь отверзлась, и явился в ней
С лицом почтенным, грустию покрытым,
Лазоревый полковник. Из очей
Катились слезы по его ланитам.
Обильно их струящийся ручей
Он утирал платком, узором шитым,
И про себя шептал: «Так! Это он!
Таким он был едва лишь из пелён!
27
О юноша! — он продолжал, вздыхая
(Попову было с лишком сорок лет), —
Моя душа для вашей не чужая!
Я в те года, когда мы ездим в свет,
Знал вашу мать. Она была святая!
Таких, увы! теперь уж боле нет!
Когда б она досель была к вам близко,
Вы б не упали нравственно так низко!
28
Но, юный друг, для набожных сердец
К отверженным не может быть презренья,
И я хочу вам быть второй отец,
Хочу вам дать для жизни наставленье.
Заблудших так приводим мы овец
Со дна трущоб на чистый путь спасенья.
Откройтесь мне, равно как на духу:
Что привело вас к этому греху?
29
Конечно, вы пришли к нему не сами,
Характер ваш невинен, чист и прям!
Я помню, как дитёй за мотыльками
Порхали вы средь кашки по лугам!
Нет, юный друг, вы ложными друзьями
Завлечены! Откройте же их нам!
Кто вольнодумцы? Всех их назовите
И собственную участь облегчите!
30
Что слышу я? Ни слова? Иль пустить
Уже успело корни в вас упорство?
Тогда должны мы будем приступить
Ко строгости, увы! и непокорство,
Сколь нам ни больно, в вас искоренить!
О юноша! Как сердце ваше черство!
В последний раз: хотите ли всю рать
Завлекших вас сообщников назвать?»
31
К нему Попов достойно и наивно:
«Я, господин полковник, я бы вам
Их рад назвать, но мне, ей-богу, дивно...
Возможно ли сообщничество там,
Где преступленье чисто негативно?
Ведь панталон-то не надел я сам!
И чем бы там меня вы ни пугали —
Другие мне, клянусь, не помогали!»
32
«Не мудрствуйте, надменный санкюлот!
Свою вину не умножайте ложью!
Сообщников и гнусный ваш комплот
Повергните к отечества подножью!
Когда б вы знали, что теперь вас ждет,
Вас проняло бы ужасом и дрожью!
Но дружбу вы чтоб ведали мою,
Одуматься я время вам даю!
33
Здесь, на столе, смотрите, вам готово
Достаточно бумаги и чернил:
Пишите же — не то, даю вам слово:
Чрез полчаса вас изо всех мы сил...«»
Тут ужас вдруг такой объял Попова,
Что страшную он подлость совершил:
Пошел строчить (как люди в страхе гадки!)
Имен невинных многие десятки!
34
Явились тут на нескольких листах:
Какой-то Шмидт, два брата Шулаковы,
Зерцалов, Палкин, Савич, Розенбах,
Потанчиков, Гудям-Бодай-Корова,
Делаверганж, Шульгин, Страженко, Драх,
Грай-Жеребец, Бабиов, Ильин, Багровый,
Мадам Гриневич, Глазов, Рыбин, Штих,
Бурдюк-Лишай — и множество других.
35
Попов строчил сплеча и без оглядки,
Попались в список лучшие друзья;
Я повторю: как люди в страхе гадки —
Начнут как бог, а кончат как свинья!
Строчил Попов, строчил во все лопатки,
Такая вышла вскоре ектенья,
Что, прочитав, и сам он ужаснулся,
Вскричал: «Фуй! Фуй!» задрыгал —
и проснулся.
36
Небесный свод сиял так юн я нов,
Весенний день глядел в окно так весел,
Висела пара форменных штанов
С мундиром купно через спинку кресел;
И в радости уверился Попов,
Что их Иван там с вечера повесил, —
Одним скачком покинул он кровать
И начал их в восторге надевать.
37
«То был лишь сон! О, счастие! О, радость!
Моя душа, как этот день, ясна!
Не сделал я Бодай-Корове гадость!
Не выдал я агентам Ильина!
Не наклепал на Савича! О, сладость!
Мадам Гриневич мной не предана!
Страженко цел, и братья Шулаковы
Постыдно мной не ввержены в оковы!»
38
Но ты, никак, читатель, восстаешь
На мой рассказ? Твое я слышу мненье:
Сей анекдот, пожалуй, и хорош,
Но в нем сквозит дурное направленье.
Всё выдумки, нет правды ни на грош!
Слыхал ли кто такое обвиненье,
Что, мол, такой-то — встречен без штанов,
Так уж и власти свергнуть он готов?
39
И где такие виданы министры?
Кто так из них толпе кадить бы мог?
Я допущу: успехи наши быстры,
Но где ж у нас министер-демагог?
Пусть проберут все списки и регистры,
Я пять рублей бумажных дам в залог;
Быть может, их во Франции немало,
Но на Руси их нет — и не бывало!
40
И что это, помилуйте, за дом,
Куда Попов отправлен в наказанье?
Что за допрос? Каким его судом
Стращают там? Где есть такое зданье?
Что за полковник выскочил? Во всем,
Во всем заметно полное незнанье
Своей страны обычаев и лиц,
Встречаемое только у девиц.
41
А наконец, и самое вступленье:
Ну есть ли смысл, я спрашиваю, в том,
Чтоб в день такой, когда на поздравленье
К министру все съезжаются гуртом,
С Поповым вдруг случилось помраченье
И он таким оделся бы шутом?
Забыться может галстук, орден, пряжка —
Но пара брюк — нет, это уж натяжка!
42
И мог ли он так ехать? Мог ли в зал
Войти, одет как древние герои?
И где резон, чтоб за экран он стал,
Никем не зрим? Возможно ли такое?
Ах, батюшка-читатель, что пристал?!
Я не Попов! Оставь меня в покое!
Резон ли в этом или не резон —
Я за чужой не отвечаю сон!
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.