Скепсис — ржавчина души, он не способен к созиданию, его удел — разъедать
(Борис Васильев)
Мейнстрим
08.07.2019
Скурати заработал на диктаторе
В Риме состоялась церемония вручения литературной премии «Strega», которая известна также как итальянский Гонкур...
В Риме 7 июля состоялась церемония вручения литературной премии «Strega» (Premio Strega), которая известна также как итальянский Гонкур, сообщает «Actualitte.com». Лауреатом 73-го конкурсного сезона стал 50-летний неаполитанец Антонио Скурати, отмеченный 228 голосами за роман «М. Сын века» (Antonio Scurati. Il figlio del secolo, — изд. «Bompiani») первый том трилогии о судьбе Бенито Муссолини. Это 848-страничное произведение рассказывает о событиях периода 1919–1925 годов.
Второе место (127 голосов) занял роман Бенедетты Чибрарио «Шум мира» (Benedetta Cibrario. Il rumore del mondo, — изд. «Mondadori»); третье (91 голос) досталось «Верности» Марко Миссироли (Marco Missiroli. Fedeltà, — изд. «Einaudi»); четвертое (63 голоса) — «Иностранке» Клаудии Дюрастанти (Claudia Durastanti. La straniera, — изд. «La Nave di Teseo») и пятое (47 голосов) — «Прощанию с призраками» Нади Террановы (Nadia Terranova. Addio Fantasmi, — изд. «Einaudi Stile Libero»).
Победитель 73-го сезона определился в ходе непростого отборочного процесса — лонг-лист «Premio Strega 2019» включал в себя 57 заголовков, из которых в марте лишь 12 прошли в список финалистов. В отборе участвовало 400 итальянских читателей плюс 200 иностранцев, выбранных итальянскими культурными институтами по всему миру, а также 40 представителей 20-ти итальянских библиотек и два десятка коллективных голосов.
«Я посвящаю мою победу нашим дедам и отцам, которые сначала были соблазнены фашизмом, а затем оказались под его гнетом. И особенно — имевшим мужество противостоять фашизму с оружием в руках, — сказал Антонио Скурати. — А еще я хотел бы посвятить эту награду нашим детям, особенно моей дочери Лючии, в надежде на то, что им не придется пережить случившееся сто лет назад».
Отметим, что на данный момент объем проданного тиража книги «М. Сын века» составляет 120 тысяч экземпляров.
Премия «Стрега», название которой происходит от марки известного ликера, вручается ежегодно, начиная с 1947 года, автору лучшего художественного произведение на итальянском языке, изданного в период между 1 мая предыдущего года и 30 апреля текущего. В 2018-м этой награды была удостоена автор романа о военном репортере Герде Таро «Девушка с „Лейкой“» Хелена Янечек (Helena Janeczek. La Ragazza con la Leica, изд. «Guanda»).
Имя Антонио Скурати уже фигурировало в списках премии «Strega» в 2009 и 2014 годах — по итогам обоих сезонов его книги занимали второе место.
Той ночью позвонили невпопад.
Я спал, как ствол, а сын, как малый веник,
И только сердце разом – на попа,
Как пред войной или утерей денег.
Мы с сыном живы, как на небесах.
Не знаем дней, не помним о часах,
Не водим баб, не осуждаем власти,
Беседуем неспешно, по мужски,
Включаем телевизор от тоски,
Гостей не ждем и уплетаем сласти.
Глухая ночь, невнятные дела.
Темно дышать, хоть лампочка цела,
Душа блажит, и томно ей, и тошно.
Смотрю в глазок, а там белым-бела
Стоит она, кого там нету точно,
Поскольку третий год, как умерла.
Глядит – не вижу. Говорит – а я
Оглох, не разбираю ничего –
Сам хоронил! Сам провожал до ямы!
Хотел и сам остаться в яме той,
Сам бросил горсть, сам укрывал плитой,
Сам резал вены, сам заштопал шрамы.
И вот она пришла к себе домой.
Ночь нежная, как сыр в слезах и дырах,
И знаю, что жена – в земле сырой,
А все-таки дивлюсь, как на подарок.
Припомнил все, что бабки говорят:
Мол, впустишь, – и с когтями налетят,
Перекрестись – рассыплется, как пудра.
Дрожу, как лес, шарахаюсь, как зверь,
Но – что ж теперь? – нашариваю дверь,
И открываю, и за дверью утро.
В чужой обувке, в мамином платке,
Чуть волосы длинней, чуть щеки впали,
Без зонтика, без сумки, налегке,
Да помнится, без них и отпевали.
И улыбается, как Божий день.
А руки-то замерзли, ну надень,
И куртку ей сую, какая ближе,
Наш сын бормочет, думая во сне,
А тут – она: то к двери, то к стене,
То вижу я ее, а то не вижу,
То вижу: вот. Тихонечко, как встарь,
Сидим на кухне, чайник выкипает,
А сердце озирается, как тварь,
Когда ее на рынке покупают.
Туда-сюда, на край и на краю,
Сперва "она", потом – "не узнаю",
Сперва "оно", потом – "сейчас завою".
Она-оно и впрямь, как не своя,
Попросишь: "ты?", – ответит глухо: "я",
И вновь сидит, как ватник с головою.
Я плед принес, я переставил стул.
(– Как там, темно? Тепло? Неволя? Воля?)
Я к сыну заглянул и подоткнул.
(– Спроси о нем, о мне, о тяжело ли?)
Она молчит, и волосы в пыли,
Как будто под землей на край земли
Все шла и шла, и вышла, где попало.
И сидя спит, дыша и не дыша.
И я при ней, реша и не реша,
Хочу ли я, чтобы она пропала.
И – не пропала, хоть перекрестил.
Слегка осела. Малость потемнела.
Чуть простонала от утраты сил.
А может, просто руку потянула.
Еще немного, и проснется сын.
Захочет молока и колбасы,
Пройдет на кухню, где она за чаем.
Откроет дверь. Потом откроет рот.
Она ему намажет бутерброд.
И это – счастье, мы его и чаем.
А я ведь помню, как оно – оно,
Когда полгода, как похоронили,
И как себя положишь под окно
И там лежишь обмылком карамели.
Как учишься вставать топ-топ без тапок.
Как регулировать сердечный топот.
Как ставить суп. Как – видишь? – не курить.
Как замечать, что на рубашке пятна,
И обращать рыдания обратно,
К источнику, и воду перекрыть.
Как засыпать душой, как порошком,
Недавнее безоблачное фото, –
УмнУю куклу с розовым брюшком,
Улыбку без отчетливого фона,
Два глаза, уверяющие: "друг".
Смешное платье. Очертанья рук.
Грядущее – последнюю надежду,
Ту, будущую женщину, в раю
Ходящую, твою и не твою,
В посмертную одетую одежду.
– Как добиралась? Долго ли ждала?
Как дом нашла? Как вспоминала номер?
Замерзла? Где очнулась? Как дела?
(Весь свет включен, как будто кто-то помер.)
Поспи еще немного, полчаса.
Напра-нале шаги и голоса,
Соседи, как под радио, проснулись,
И странно мне – еще совсем темно,
Но чудно знать: как выглянешь в окно –
Весь двор в огнях, как будто в с е вернулись.
Все мамы-папы, жены-дочеря,
Пугая новым, радуя знакомым,
Воскресли и вернулись вечерять,
И засветло являются знакомым.
Из крематорской пыли номерной,
Со всех погостов памяти земной,
Из мглы пустынь, из сердцевины вьюги, –
Одолевают внешнюю тюрьму,
Переплывают внутреннюю тьму
И заново нуждаются друг в друге.
Еще немного, и проснется сын.
Захочет молока и колбасы,
Пройдет на кухню, где сидим за чаем.
Откроет дверь. Потом откроет рот.
Жена ему намажет бутерброд.
И это – счастье, а его и чаем.
– Бежала шла бежала впереди
Качнулся свет как лезвие в груди
Еще сильней бежала шла устала
Лежала на земле обратно шла
На нет сошла бы и совсем ушла
Да утро наступило и настало.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.