Кто слишком много думает о том, чтобы делать добро, тому нет времени быть добрым
(Рабиндранат Тагор)
Мейнстрим
26.10.2008
Жуковский осенил Венгерову
Переводчик Элла Венгерова стала обладательницей главной премии имени Жуковского 2008 года...
Переводчик Элла Венгерова, подарившая России «Парфюмера» Зюскинда и «Амфитрион» Хакса, стала обладательницей главной премии имени Жуковского 2008 года, вручаемой за выдающиеся успехи в области литературного перевода с немецкого на русский, сообщает «NEWSru.com» со ссылкой на информацию РИА «Новости». Венгерова состоит в гильдии «Мастера литературного перевода» и в Европейской коллегии переводчиков (Штрэлен, Германия). Награда вручена ей «за многолетнюю творческую деятельность в сфере художественного перевода». Размер премии составляет 3 тысячи евро.
В переводе Венгеровой были опубликованы такие произведения, как роман «Парфюмер. История одного убийцы» и повесть «Голубка» Патрика Зюскинда, «Амфитрион», «Пандора», «Разговор в семействе Штайн...» Петера Хакса (всего восемь сборников), пьесы «Леонс и Лена» Георга Бюхнера, «Наполеон I» Фердинанда Брукнера, «Мартин Лютер и Томас Мюнцер» Дитера Форте, «Великий мир» Фолькера Брауна, «Филоктет» Хайнера Мюллера, «На самом дне» Гюнтера Вальрафа, «Очень короткие истории» Хаймито фон Додерера.
Организаторы премии также сообщили, что в этом году в третий раз вручалась премия лучшему молодому переводчику и лауреатом ее стал 27-летний поэт Святослав Городецкий — драматург и переводчик с немецкого и английского языков. В его переводе вышли сборник рассказов «В незнакомых садах» и роман «Не сегодня-завтра» Петера Штамма, а также книга Александра фон Шенбурга «Искусство стильной бедности». Он также переводил лирические произведения — от сонетов Уильяма Шекспира до стихов рэп-поэта Баса Беттхера. Размер премии молодому переводчику составил одну тысячу евро.
Учредителями премии имени Жуковского являются Российско-Германская внешнеторговая палата (РГВП), журнал «Иностранная литература» и Гёте-Институт Россия. В жюри входят германисты, литературные критики, известные обществпенные деятели.
Я не запомнил — на каком ночлеге
Пробрал меня грядущей жизни зуд.
Качнулся мир.
Звезда споткнулась в беге
И заплескалась в голубом тазу.
Я к ней тянулся... Но, сквозь пальцы рея,
Она рванулась — краснобокий язь.
Над колыбелью ржавые евреи
Косых бород скрестили лезвия.
И все навыворот.
Все как не надо.
Стучал сазан в оконное стекло;
Конь щебетал; в ладони ястреб падал;
Плясало дерево.
И детство шло.
Его опресноками иссушали.
Его свечой пытались обмануть.
К нему в упор придвинули скрижали —
Врата, которые не распахнуть.
Еврейские павлины на обивке,
Еврейские скисающие сливки,
Костыль отца и матери чепец —
Все бормотало мне:
— Подлец! Подлец!—
И только ночью, только на подушке
Мой мир не рассекала борода;
И медленно, как медные полушки,
Из крана в кухне падала вода.
Сворачивалась. Набегала тучей.
Струистое точила лезвие...
— Ну как, скажи, поверит в мир текучий
Еврейское неверие мое?
Меня учили: крыша — это крыша.
Груб табурет. Убит подошвой пол,
Ты должен видеть, понимать и слышать,
На мир облокотиться, как на стол.
А древоточца часовая точность
Уже долбит подпорок бытие.
...Ну как, скажи, поверит в эту прочность
Еврейское неверие мое?
Любовь?
Но съеденные вшами косы;
Ключица, выпирающая косо;
Прыщи; обмазанный селедкой рот
Да шеи лошадиный поворот.
Родители?
Но, в сумраке старея,
Горбаты, узловаты и дики,
В меня кидают ржавые евреи
Обросшие щетиной кулаки.
Дверь! Настежь дверь!
Качается снаружи
Обглоданная звездами листва,
Дымится месяц посредине лужи,
Грач вопиет, не помнящий родства.
И вся любовь,
Бегущая навстречу,
И все кликушество
Моих отцов,
И все светила,
Строящие вечер,
И все деревья,
Рвущие лицо,—
Все это встало поперек дороги,
Больными бронхами свистя в груди:
— Отверженный!
Возьми свой скарб убогий,
Проклятье и презренье!
Уходи!—
Я покидаю старую кровать:
— Уйти?
Уйду!
Тем лучше!
Наплевать!
1930
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.