Жюри Гонкуровской премии путем голосования определило в Париже имя лауреата сезона 2010 года...
В понедельник 8 ноября жюри Гонкуровской премии путем голосования определило в Париже имя лауреата сезона 2010 года. Как передает швейцарская информационная лента «24heures.ch», самая престижная из французских литературных наград досталась 52-летнему Мишелю Уэльбеку за его роман «Карта и территория» (Michel Houellebecq. La carte et le territoire), опубликованный издательством «Flammarion».
Произведение Уэльбека в первом туре голосования получило 7 голосов против двух, отданных книге Виржини Депант «Дитя-апокалипсис» (Virginie Despentes. Apocalypse bébé), изданной «Grasset». Тем не менее, роман первой из гонкуровских финалистов, вобравший в себя черты социальной сатиры, современного детектива и лесбийского гимна, спустя пару часов был увенчан другой крупной наградой — премией Ренодо, которая, по сложившейся традиции, вручается в один день с Гонкуровской.
«Карта и территория» — пятый роман Уэльбека — был встречен почти единогласным восторгом критиков. Однако, по мнению многих, данное произведение несет в себе гораздо меньше отчаяния, нежели его предыдущие романы. Нынешнее решение гонкуровского жюри — крупное событие в творческой биографии писателя, имя которого многократно фигурировало в отборочных списках номинантов разных лет. Напомним, что Уэльбек не смог стать гонкуровским лауреатом в 1998 году с романом «Элементарные частицы» («Les particules élémentaires»), а в 2005-м — с «Возможностью острова» («La possibilité d’une île»).
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,
Как слезы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали: — Господь вас спаси! —
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.
Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась,
Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в бога не верящих внуков своих.
Ты знаешь, наверное, все-таки Родина —
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти проселки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил.
Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
Дорожной тоской от села до села,
Со вдовьей слезою и с песнею женскою
Впервые война на проселках свела.
Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,
По мертвому плачущий девичий крик,
Седая старуха в салопчике плисовом,
Весь в белом, как на смерть одетый, старик.
Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но, горе поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала: — Родимые,
Покуда идите, мы вас подождем.
«Мы вас подождем!» — говорили нам пажити.
«Мы вас подождем!» — говорили леса.
Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса.
По русским обычаям, только пожарища
На русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирали товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди.
Нас пули с тобою пока еще милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился,
За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.
1941
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.