Микробы не становятся опаснее от того, что микроскоп их увеличивает
(Эмиль Кроткий )
Обзоры
01.09.2013
Лето. Решетория. Стихи
Не знаю, что будет со стихами в будущем. Но пока есть хоть один человек, который их читает, стихи будут нужны. Стихи просто будут...
А было ли оно вообще? Это лето... Его всегда так ждешь. Зимой, глядя в окно на заснеженные улицы, кажется, что вот оно придет и тогда... А что тогда? Что тогда? Проливные дожди чередуются с испепеляющим зноем, пение соловьев перемежается брачными воплями лягушек, романтические свидания и надежды на перемены... (впрочем, не важно) сменяются усталостью, очередным разочарованием и привычным одиночеством. И все-таки оно было. Были освежающие землю и душу проливные дожди. Были ласковые и нежные, как руки матери из, казалось бы, уже давно забытого детства, солнечные дни. Были трели соловьев под окном, не дававшие, как в юности, заснуть до рассвета. Были умиротворяющие, до погружения в нирвану, песни лягушек на ближайшем к дому пруду. Были романтические свидания и надежды на перемены... впрочем, не важно. Важно лишь то, что все это было.
Решетория... Что есть она в моей жизни? Сколько раз уже с момента регистрации (по малейшему поводу или без повода вовсе) моя рука тянулась к клавиатуре — стереть, уничтожить... исчезнуть навсегда. И столько же раз — после — курсор вновь скользил к строке на авторской странице: «Добавить произведение». Сколько раз, после абстрактно-поверхностных или же, наоборот, слишком буквальных и дотошных комментариев к текстам, в голове прокручивались монологи и диалоги, направленные в виртуальную реальность к совершенно незнакомым людям, ставшим уже давно родными и близкими: ну, почему же ты этого не понимаешь? почему не чувствуешь также, как я? И столько же раз в ответ на чью-то публикацию то и дело мелькала мысль — удивительно, как ты это понимаешь! надо же, — ты все чувствуешь, как чувствую это я! Я не знаю, что есть Решетория в моей жизни... Я знаю только, что она в ней есть.
Стихи... Кому сейчас нужны стихи? Времена, когда от любимых авторов с нетерпением ждали новых публикаций, давно канули в лету. На дворе XXI век. До стихов ли? Но, просматривая не так давно выложенные на сайте тексты, вдруг обнаруживаешь, что количество их просмотров уже исчисляется сотнями, а зачастую и тысячами. Я не знаю, кто эти люди. Как и не знаю, что будет со стихами в будущем. Но пока есть хоть один человек, который их читает, стихи будут нужны. Стихи просто будут...
Лето. Решетория. Стихи
Кто мы такие?
Нас еще вообще нет.
Но даже если не будет вовсе,
помнишь, там, на одной из планет
в серебристом озере
мы так и останемся.
Даже если здесь не коснувшись ни разу
друг о друга поранимся
вздорными фразами...
Там, погружаясь в целебный нектар,
руками омывая тела, напитывая губами,
изживаем дурные хвори,
вину искупая...
Мы в ответе за нас, мы оттуда теперь всегда
на нас земных смотрим...
Коридоры начинаются с лестницы,
а кончаются — окнами.
Коридоры открываются дверцами —
и становятся блоками.
Однотонными сливаются стенами,
протыкаются ручками.
Отворяешь — а внутри вся вселенная
примостилась у стульчика.
Не меняется палатный этюд,
изменения — стрессовы.
И в историях сплошной обоюд
с небольшими довесками.
Страх без имени. Один на один.
Доктор тоже — без имени.
Для кого-то он удобнее — «сын»,
для кого-то «спаси меня».
Я в тот день немного раньше пришла,
в «неприемное».
Обнимала суп, замотанный в шарф,
с посторонними.
Помню доктора-без-имени там.
По фамилии
называл он, не спеша, по слогам.
Отходили мы.
Он смотрел серьезно. Прямо в глаза.
Помню — вышла я...
Год прошел. Я, наконец, поняла.
И расслышала.
Ползет по склонам гор чужая память без присмотра.
Чуток отстав, порой теряет нить бегущей мысли,
которая ее торопит образами бодро.
Вся пыжится, кряхтит, что баба с полным коромыслом,
но лезет вслед,
карабкается вспять — к началу, своему истоку.
Зачем? Хозяин, верно, спит и день еще далече —
недавно вечер только наступил... и мало проку
от тела, в сон ушедшего нелепый человечий,
все мысли растеряв.
И память отпустив, забыв назвать пределы воли
и имя дать скиталице вдогонку хоть на сутки…
Она пошла искать себя в сомненьях, в страхе, в боли.
И канет, коль найдет себе местечко в промежутке
средь этих снов.
...
Вот так, однажды вечером, забывшись, ты рискуешь
без памяти, потерянным проснуться новым утром.
Сидишь у океана, берег веткой изрисуешь...
А он волной сотрет и тоненьким песком припудрит.
Ни... Ника, маленькая моя богиня,
прядь откинула с мокрого лба.
Устала. Тихо зовет по имени
меня. Сквозь одежку проглядывает худоба...
...Здесь, на четырнадцатом этаже,
мой Олимп,
мои житейские боги,
«ароматы» валерианы, спирта,
свежих котлет и болезней,
дорога жизни
в виде старого лифта,
она же — дорога в небо
и путь последний...
Как же ты забрела сюда,
отважная Ника?
Надоели победы, бессмертие?
Нервы, нервы...
На щеках твоих —
слез потеки, пылинки,
и туника свежести...
нет, не первой.
Хочешь, дам тебе платье
свое новое?
Я хотела пойти когда-нибудь
в нем в театр.
Ну, ответь, подними на меня
глазены свои
и не плачь — у меня самой
в горле комок застрял.
Я беру большие
портновские ножницы,
вырез делаю в платье
скользящем — верно,
на спинке. Для крыльев.
Они топорщатся —
артрит, мозоли, помятые перья...
...Соседка справа, старенькая, упала —
лежит с переломом.
Соседа (дверь прямо) избили пьяного —
хорошо так заехали в голову.
А слева — семья благополучная,
но ребенка бьют во дворе мальчишки.
Вот такие, Ника моя дорогая,
на нашем Олимпе делишки.
Давай, зеленкой ссадины смажу —
и станет легче,
помнишь, как в детстве?..
...Она не помнит —
головой еле-еле вертит.
Лечу богиню, без всякой выгоды,
просто так, по-соседски,
и глажу крылья ей, отвлекая
от адовых мук бессмертия...
***
Ког... коготки
тех самых кошек,
которые так усердно
скребут по душе,
что кажется, я —
сплошная ссадина,
но мне почти
не больно уже,
и все, что было
так давно,
приходит на ум
по пути на работу,
и я опять
вспоминаю кого-то,
хотя не знаю,
в каком кино...
Размытых силуэтов
толпы
роятся в пространстве
памяти хрупкой:
вот я подросток,
а вот — малютка,
а кто же тот мальчик?
Увы, так трудно
вспомнить.
Но, только кажется,
это был Саша,
дарил ромашки...
В моей голове,
опять почему-то каша.
Но ведь было детство,
а сколько чего еще
в жизни моей было?
Скребутся кошки,
что есть силы
вонзают когти,
в душу рваную,
а память
строит меня упрямо...
***
Да... «Да» — это мое согласие.
Это летящая пена фаты,
день, когда мы
бесконечно счастливы,
миг, в котором
лишь я и ты...
«Да» — это наш навек
мостик к доверию,
выстроенный не на авось.
Мной этим словом малым измерено
все, что прожить
до сих пор пришлось...
«Да», даже если вдруг снова «нет»,
или с тобой беда,
я нас спасу этим словом коротким —
да, мой любимый, да!..
...тогда мы улетели на воздушном шаре...
И ветер был гортанно звучен.
Ты так красив и так случаен
мой бог игрушечный...
А тучи
роняли пряники в корзину.
Растрепанный и мятный домик
остался там внизу, разинув
пошире двери. Невесомы
просторы и бездонны глади.
Мир удаленно-удивленный.
Ты — вовремя...
И так некстати...
Мой бог игрушечный, влюблен ли...
Стемнеет скоро.
Нежнокожи
у ночи шорохи. Вернемся..?
Свобода наша — несвобода.
Мой бог игрушечный, негоже
ломать чужие небосводы...
Этот город напрасно считает свои витражи,
размалеванных стекол мозаики в зарослях света,
мимо коих с утра мы сквозь жизнь на работу бежим,
уверяя себя, что когда-нибудь кончится это.
В этом городе снег — декорация долгой зимы,
бутафорский асфальт. Или так, суррогат нафталина.
Он уйдет по весне в водосточные трубы. И мы
будем пить этот бром с чуть заметною примесью глины.
Город в чем-то не прав. Город выстроил цепь фонарей
в назиданье слепым и любителям лунного зноя,
кавалькады домов, галереи закрытых дверей,
за которыми спят безмятежные правнуки Ноя.
Город кончился. Далее — мост, что ведет в никуда.
И, похоже, единственный выход из этого плена
за изломом перил. И в проеме темнеет вода.
А река все течет, и молчит,
как открытая вена.
Кварталы и дома под проливным дождем...
В кафе — холодный чай и два эклера с кремом...
Сидим который час,
Встаем, но не идем.
Садимся снова,
Вслух читаем Лема.
Закрыта дверь снаружи,
Мы сидим.
Пьем кофе
И читаем СтанислАва.
Ты говоришь: «СтанИслав».
Мы едим
Засохший крем.
Я говорю: «Отрава».
Смеешься ты...
За окнами метель
Бушует,
И совсем не видно город.
Тебе пора в приснившийся отель,
Чтоб не идти, ты вновь находишь повод.
Уже весна, а мы сидим в кафе,
В которое давно никто не ходит.
Дадим ему название на «фэ»:
«Львов» или «Краков»,
Что-то в этом роде.
Упало небо на собачий лай,
и поперхнулись псы промокшей ватой...
Упругий ком из пятницы и даты
незрело-желт,
по кожице читаю
прожилки предугаданных дождей,
прожженных дуг морщинистые русла,
как на ладони — хиромантий сусло,
рисующее сетку новых дней.
И забродил, запенился июль,
коленками кузнечиков взбивая
мои тропинки,
к ночи остывая
в следах теней. Меняюсь ли, расту ль
и зрею нежно-бархатным покоем?
Какое лето пьется из левкоев —
созревших рос и хлопотливых ульев?
Пустынный жар ладоней не иссяк.
Иду по трещинкам за краешек, за звуки,
и наливаю моно-небо в руки —
пока мое,
пока за каждый шаг
не требует молчания и злости,
не путает, не скалится бедой.
Оставлю псам вины остывшей кости,
и карту вин, заросших лебедой.
Себе, идущей, не летяге-ночи,
скажу «иди, пока не умер день».
Пусть с каждой болью жизнь еще короче —
чем больше солнца, тем бледнее тень.
Там, где ты в заботе молодой,
Отгоняешь веточкой джиды
Мошкару, что вьется надо мной,
Наше время бродит у воды.
Летний день споткнулся и упал
Вниз лицом, расплескивая зной.
И рыдает маленький шакал,
Восхищен сиреневой луной.
Неземной, глубокий аромат,
Ты меня из прошлого настиг.
Я забыла, прежде, чем ломать,
Веточке джиды сказать «прости»...
Мифологемы… разрушенье стиля…
отказ от рифмы… выход за сюжет…
Смысл тишины утерян вовсе,
или —
зачем слова, когда мы всех простили,
и в чем их смысл, когда прощенья нет?
Слова нужны, когда — не очень строго,
когда в расчет чуть-чуть взята толпа,
когда, не долетевшая до Бога,
на землю к людям падает мольба.
Когда уходят страстные пииты
в плетенье слов, загадку внутрь зашив…
Взгляни на свет — и страхи позабыты.
Приди домой — и сбрось рюкзак с души.
И лишь когда ты сам себе — отмщенье,
когда бессонница сквозит дверною щелью,
и в ампулах спасенья нет — кричи
иль не кричи, а нет тебе прощенья,
когда один останешься в ночи
Когда светло, глушилка многословья
в лапшу намесит хохот, явь и сны.
Все язвы мира, все его здоровье
при свете дня на всех разделены.
И только ночью визг и вой событий
с катушек может душу сковырнуть.
Вот в эту ночь побудьте, посидите,
не дайте глаз сомкнуть, не отходите,
шепчите, пойте, врите что-нибудь.
Бескрылыми захвачены мечтами,
убогими страстями губим душу,
теряем близких, погибаем сами,
к успешности стремясь,
надежды рушим.
Обыденность вещей (пусть и роскошных),
к которой мы, в конце концов, стремимся,
в нас заползает вором — осторожно…
Пока мы сами в вещь не обратимся.
И в замкнутом очнувшись жутком круге
своих однообразных интересов
(а рядом нет ни друга, ни подруги,
зато несчетно вьется мелких бесов),
внезапно отрезвеем…
Мысль тоскливо
начнет перебирать пути к спасенью.
Воспрянет ли, как раньше? Нет?!
Трусливо
стучит в мозгу, объята пораженьем.
Умели представлять себя когда-то
причастностью великого созданья.
Но, слишком «Я» свое любя (приматы!),
внедрили самость в центр Мирозданья...
Они убого одинаковые.
Они и Богу не молившиеся.
Заглавные?
Но все не знаковые!
И, главное... —
не излечившиеся.
Мое к ним «Я» —
прижалось неохотно... протиснулось...
От любопытных взглядов
не смог я вырваться,
я сдавлен плотно.
Скажите —
где разжиться склянкой яда?
Вранье. Позерство. Первый круг. Начало!..
Раскаянье запить отравой сложно.
Сиди хоть век, забытый у причала, —
Пришлют корабль?
Ответить невозможно...
Невидимы ступени в небо —
Окутаю их легкой дымкой,
Хрустальной серебристой дымкой,
Эвтерпе совершая требу.
Тогда на них ступить ты сможешь,
На серебристые ступени,
Хрустально-лунные ступени...
Ступай по дымке, осторожно!
Но ты сказала: «Я их вижу!
Ступени — словно золотые,
Сияньем солнца налитые,
Уходят в небо, к свету ближе!»
А вдруг сияние исчезнет?
Вот-вот наступит час заката,
Тот час пурпурного заката,
Когда исчезнут даже тени...
И ты сказала: «Я не смею,
Ступить на яркий лучик солнца,
Благословенный лучик солнца,
Когда так мало я имею!»
Но можно ведь ступить на дымку,
Из льдистой звездной синей пыли,
Той, что архангелы забыли,
Создав тропинку-невидимку.
А ты сказала: «Не дерзаю,
Ступить на звездные ступени,
Огнем палящие ступени,
Когда так мало в мире знаю!»
Ночь миновала... Загорелась,
Зари лазоревая дымка.
И золотистая тропинка,
Осталась сказкой Изабелле...
Не ищем мы никого, кроме людей. Не нужно нам других миров.
Нам нужно зеркало.
(С. Лем «Солярис»)
ах, милая моя, милая,
куколка в коконе из сахарной ваты,
вдыхаешь смог, выдыхаешь мяту;
заплатаны твои латы,
а лик, будто капля
дистиллированной воды.
кто ты?
ах, милая моя, милая,
тонкострунная, легкокрылая;
бабочка на флейте Будды-Гаутамы
ты нирваной лечишь раны —
а нынче так облачно в храме
небесном и тесно.
то ли привиделось, то ли на самом деле
никак не пойму, кто из нас тень;
кто охотник, а кто мишень;
для кого припасен безопасный кордон
а кому — в обойме последний патрон;
и какая из четырех сторон
приведет меня, наконец, домой.
метроном выстукивает адажио:
к-т-о т-ы?
на нейтронных нитях
держимся намертво:
кто кукловод, а кто тот ведомый;
кто на нуле, кто на уровне моря;
я в замкнутом круге ищу пятый угол
снова.
кто ты?
тикает, тикает сердце —
то ли счетчик Гейгера,
то ли бомба замедленного действия…
Когда глаза я закрываю,
Устав от тленной суеты,
Я все плохое забываю,
Я пленник чистой красоты (с)
Что до иллюзий — так им не счесть числа —
множатся сами, множат миры иные...
Меня беспокоит не сумма зла —
отсутствие веры беспечно-земное...
***
Ты из дому вышел,
а небо звезд
вблизи оказалось —
такое чувство,
что вырос немного,
чуть-чуть подрос...
Или иллюзия слишком искусна?
Там среди звезд была одна,
которой доверил вскрытое сердце,
увы, высока была, холодна...
Близка?
Смешок —
Шуберта скерцо...
Но звуки надеждой облечены,
распахнута настежь душа и верит,
что во Вселенной одной Любви
достаточно —
Вечность как есть узреет...
Рассвет чуть звякнет медяками, как сквозь сон —
Кошель тугой за пазухой у неба.
Мне перепал пятак: вокзал, скамья, перрон
И быль дорог. А, может быть, их небыль.
Лениво тянется в постелях городок.
Троллейбусы, закинув набок рожки,
Глядят на провода. Еще не час — часок,
И будет день и хлеб. И хлеба крошки.
Дремлю на лавочке. Воспоминаний хмель,
Ударил в голову. Вот я твержу упрямо:
«Еще так рано. Не хочу в постель!»
Тревожно в этом мире, мама.
— Ты взрослый, крикни страху: «Не боюсь!»
— А сказку? — Сказку? — Страшную… При свете.
— Ну, слушай. Жили-были… Я сдаюсь —
Я любопытен, как все маленькие дети.
По дому тихо бродит завтрашнего тень,
Чуть слышно голоса родителей за дверью.
Они мне говорят, что будет новый день
И я — в них веруя — конечно же им верю.
Вздохнул, закашлялся. Сошел на нет морок.
Не знаю, кто я и что делаю на свете…
Пока — вокзал. Перрон. Районный городок.
Рассвет. И тупо тянет к сигарете…
Какая тишь! Лишь где-то коростель
Скрипит ходульно, трудно, деревянно:
«Шестой перрон. Малыгино. Газель.
Такой-то широты с меридианом…»
Ты хотела поговорить?..
Знаешь...
мне тебя уже слишком много,
я твоею прощен тревогой,
я память в себе убил,
понимаешь?
Ты помнишь:
«Две луны — это когда
близко».
Под моим фонарем низким
нет ни света, ни тьмы.
Знаешь...
я ведь ждал от тебя долго,
нет, не слов
(что в словах толку),
я улыбки твоей ждал
тихой —
от тех, от чужих скрытой.
Ты не слушай меня!
Слушай,
ну, зачем я тебе нужен,
ты меня отпусти.
Впрочем,
мне уже не нужны ночи,
где не видно луны.
Хочешь
я тебе о себе?
Веришь...
Ну, зачем ты в меня веришь,
и своими мечтами меришь
наше прошлое.
Знаешь...
для меня оно стало пленом
и ползет по волнам с креном,
как бумажный кораблик
крошечный.
Ты хотела поговорить...
Спаси меня от завтрашнего дня:
будильника, тв, метеосводки,
раздавленной с тобой бутылки водки,
толпы, в которой позабыл меня,
от платежей за домофон, за газ
за связь и свет, за воду и квартиру,
за все: от посещения сортира
до стимула врачу, чтоб все же спас.
И как тебе? Ведь знаешь наперед,
что в мире все… все в мире незаконно:
то кот под вечер шмякнется с балкона,
то друг под утро как-нибудь умрет, —
оглянешься на них через плечо:
ну что за новость?! Все тут постояльцы…
ты любишь что-то, а оно — сквозь пальцы,
пока и сам за ним не утечешь.
Спаси меня из мира скоростей,
счетов, откатов, судей и полиций,
пока еще мы можем умилиться,
как пони возит маленьких детей,
как бабочка запуталась в сачке,
как седина прилизана к макушке,
как девочке прокалывают ушки,
как держит крестик верующий в руке.
Все будет ok. Ты молод и неглуп,
в бессвязном мире что-нибудь да понял…
Малыш рисует кисточкой из пони
тебя, меня и солнышко в углу.
Снегом, снежным ли сном занесло
ту картинку: за лесом село,
что-то вроде дороги, дома.
И ни искры жилого огня.
Кольских елей сводчатый храм
залечил бы любую из ран,
а вот эту — не удалось.
впрочем, сколько их запеклось
на окраинах северных мест,
в центре каждой — сосновый крест.
Птичий гвалт да собачий вой
заполняют лесной покой,
вдоль заборов тянется сныть.
Я когда-нибудь выучусь жить,
и заброшенный дом и дым
станут домом только моим.
Приручу одичавших собак,
перестану курить табак,
выйду в утро, и яблочный сад
будет мне, словно Еве, рад.
мытые наспех дни частоколом вдоль
вдоволь по ним нагулялся до тошноты
жрет чудеса на завтрак немая моль
дни без чудес умозрительны и просты
тыльную часть у забора покрыла пыль
боль не заметна как будто ее и нет
ветром в калитку выдуло утлый пыл
был ли вопрос на который найти ответ
ветви кустарник ломает в порыве лжи
ты мол скажи мне заветное слово друг
сердце возьми и в руках его подержи
жил ли
из жил ли
изжил ли в себе испуг
тихо вокруг
даже вороны не галдят
смят лапсердак и в карманах остался смысл
вырос не свят и жестоко избит и клят
ветку сломаешь
и будешь катиться вниз
Казалось мне, что я тебя люблю,
Как любят ревень стебли повилики.
Но, если б ты очнулся на краю
В каком-нибудь забытом Мозамбике,
Без связи и в завесе дымовой,
Я б молча повела тебя домой
В московский мир, где даль обожжена,
И виснет небо серой парусиной
Над домом, где уютная жена
Заботливо укладывает сына
Под тихий «Сплин».
Еще казалось мне,
Что те слова, которыми я брежу,
В вине не тонут, не горят в огне,
Но со счастливыми всегда бывают реже.
А может быть, все это лишь абсент,
«Похмельный крен», как выразился раньше
Меня один поэт и диссидент,
В чьем сионизме не отыщешь фальши.
Из проволоки колючей — я — чучело.
Ко мне не летят вороны,
воробьи не несут ворованное.
Одиноко стою в степи.
Под небом, как я измученным,
безгрешным, до плеши выгоревшим,
лишь ветер, устроив игрища,
срывает с куста репьи.
Словно нить в лампе накаливания
(днем незрима, а ночью — светится), —
вижу я — наверху медведица
ворошит созвездий угли,
их звериные пасти оскаливая.
Вдруг в кустах шевельнется заяц
и туманность, падучей звездой пронзаясь,
растворит ее у самой земли.
Дрожат ресницы сосен на ветру.
Бледнеет озеро овальное туманом.
И предрассветным розовым обманом
Пришито крепко облако к утру.
Рассыпал бисер кто-то по траве,
И по спине — мурашки от прохлады,
А вместо облака загнал на небо стадо —
Теперь блуждают пони в синеве...
Остров ненужности...
Стрелками сыт циферблат.
Падает небо, чернея в окружности.
Люди ночные не спят.
Люди ночные сидят, поквартирные,
Ждут — кто любви, кто тепла.
Их одиночество жрет объективное.
Им не покинуть стекла.
Им помечтать бы о завтра, о праздниках.
Ярмарку ждет каравай.
Люди ночные, наивные, сладкие,
В сказку поверят — давай.
Только наутро шары не привязаны,
И на утехи запрет...
Люди ночные, мечтой несуразные,
Молча встречают рассвет.
Видели все на свете
Мои глаза —и вернулись
К вам, белые хризантемы.
Иссё (1653–1688)
а что свидание? ему не сбыться никогда,
а тень прощания? давно маячит за горами.
погибла в плошке молока чудесная звезда
и не лучится яркой радостью над нами.
а так хотелось острой искренности тем,
не перепевов пообтертого как вечность,
мы приготовили вино из белых хризантем,
но расплескала все до капельки беспечность
Мой друг четвероногий непегас
В бурьяне вырастал, не на покосах,
Купался в четверговых хладных росах,
Овса не видел и не ждал запас
Фуражный. Выживал, дышал, как мог,
В снегах засыпан был и не однажды,
Журавлика желал, но лишь бумажный
В линейку птиц упал у задних ног.
Родня считала «сам живи, как хошь»,
Не любим мы таких, упрямых слишком,
И не поймем своим тупым умишком,
Что конь прекрасен и весьма хорош:
Надежный друг, ни разу не предаст,
Поддержит и всегда найдет слова,
Развеселит, большая голова
Вмещает столько шуток и проказ.
Вынослив, словно тысяча ослов,
А ворога затопчет без раздумий
И этот сумасшедший мир безумный
Надежно держит — первый из столпов.
Наверное, он понят и любим,
И миллион друзей вокруг хороших?
Но нет, хотят на сувениры — кожу
И рабскую покорность. И режим.
Молчать и делать, что велят. Молчать —
Не нужен ум среди умом убогих.
А с ним на «ты» о жизни бают боги.
И он бы рад дорогу показать,
Да не хотят, то стать не та, то масть,
То умный слишком, неподвластен стае.
Он верит, что Господь нас уважает.
Упрямо верит.
Продолжает ждать.
Прекрасно — я вдали от катастроф
и от штормов на Тихих океанах...
Вдали от войн... В шрапнельных рваных ранах
не я струю на пепелище кровь
Слегка небрит и пьян, горжусь судьбой —
не заклюет меня в лесу Жар-птица,
не мне тонуть, сгореть или разбиться
и быть задавленным взбесившейся толпой
Да, я, конечно, смертен, но — не так,
чтоб в новостях мелькнул я бездыханным
в дыму, среди обломков мирозданных,
на фоне перепуганных зевак...
***
...Пора заканчивать сей вдохновенный спич —
Неистов в судьбоносной своей роли,
такой знакомый и родной... до боли,
уж сверху подлетает мой кирпич
Каждый вечер я звоню маме.
Мы болтаем обо всем.
Мама, ты знаешь, как страшно… взрослеть?
В зеркало утром с опаской смотреть
И, не найдя для волнений причины,
Все же отметить: уже — половина...
Вроде нигде ничего не болит;
Так же цветущ презентабельный вид;
Так же стабильно вниманье мужчин,
Нету еще катастрофных морщин,
Даже предательских первых седин…
Рано еще беспокоиться, блин!
Только тревога уже осторожно
Как-то пролезла отнюдь не подкожно,
К сердцу подкралась — увы — внутривенно
И обживается там постепенно.
Хочется, мама, так много успеть:
Сделать, почувствовать, съездить и спеть!
(Думать о непоправимом не сметь,
Плакать себе запретить и болеть…)
— Мам, ты же знаешь, как страшно… стареть?
— Будет страшней, как останется треть.
Кимвал бряцал фальшиво. Неумело
терзал музыку юный музыкант.
Но, пальчиком притронувшись к устам,
вдруг, улыбнулась строгая Кибела.
Молчите, девы, тсс... Затем к ушам
ладони прислонила: Невозможно,
мол, слушать мальчика. Но... всё же...
он так старается, горит его душа,
таким восторгом творческим, что, право,
простить беднягу — не грешно.
И, распахнув — уже — высокое окно,
помедлила, сложила крылья... Слава.
На синей, от Луны, поляне,
Когда стихает ветерок,
Танцует одинокий волк —
Седой, глаза горят огнями.
То он подпрыгнет, как придется,
На лапы задние встает,
То он по снегу проползет
И через спину кувырнется,
Затем погонится за тенью,
Взрывая залежалый снег,
Но резко оборвет свой бег
И — снова скачет с упоеньем.
Потом на месте замирает,
Усталый от своих затей —
Беззвучной музыке своей
Он бессловесно подпевает.
Видны просветы меж ветвями,
Вот-вот начнет светлеть восток.
Танцует одинокий волк
На синей, от Луны, поляне…
Странно слово в строке переносится
Словно смысл теряет. Тьма в комнате
От очков уж болит переносица
Но пишу что-то, типа — вы помните
Нет, не помните, (что я все «выкаю»)
Вот она, суть всего воспитания
Я с душой к вам, а вы, с подковыкою
Вот опять. «Ты» готовлю заранее
Ночь в душе, словно первопроходчица
На листе пару строк сумел вывести
Впрочем, знал, что когда-нибудь кончится
Сей союз из неведомой ереси
Может свечку зажечь? Романтичнее
Дописать все же надо послание
Той мегере, с натурой античною
Вот дурак, сам же знал все заранее
Что ответить? Тьма ходит по комнате
Муза старыми давится фразами —
Дескать, было так мило, вы помните?
Впрочем «ВЫ» не по месту тут сказано…
глючит и глючит окошко —
вместо заката рисует плакаты:
там вместо крашенной музы — горбатый
агути.
в проруби плавает кошка
и по привычке рыбешку считает,
фыркает — вечно одной не хватает
минуты.
выключен таймер и зуммер,
пьяный пьеро придушил попугая,
а на помосте танцует нагая
мальвина.
в общем-то, я уже умер,
только вот море еще не успело
выбросить нафиг ненужное тело
дельфина...
Я играю на флейте,
Про себя говоря:
«Умоляю, налейте
Мне стакан янтаря!»
К насекомым недобро
Время. Жизнь истекла.
Сквозь раскрытые ребра
За душой из стекла
Видно сердце: алее,
Чем рассвет за скалой.
Я грудину заклею
Из стакана
смолой.
I.
Вроде бы жив...
Выбирай — и пути, и лестницы.
Свернуты дни и рулетом лежат — в покое.
Каждое утро он молча стоит и крестится,
в маленькой церкви на той стороне прибоя.
Снова рассветы...
И все начинается с малого:
несколько слов, остановки, пути, советы.
Снова рассветы...
Но в прошлом они, а не заново.
Он не один, но вопрос повторяется: «Где ты?..»
Все, что еще не написано, не отвечено
жмет пустотой. И по памяти бьет волною.
Тянется год, незабытой печалью меченый,
та же земля под ногами живет собою.
Круглая, вроде, и к вечности чем-то крепится,
шепчется с ветром, тоску разнося над полем.
Круглая — так же, и так же привычно вертится...
...А на краю тихо молится мой католик.
II.
К нему живое — тянется.
Глазами, лапами, и даже болью — тянется.
Меж нами всеми небольшая разница —
лишь облик.
А теплое — оно такое общее.
Все остальное — не на то заточено.
Он чувствует его сильнее всех,
пусть понятый, но непонятный
человек.
Католик.
III.
Что в имени? В его неотраженном имени?
Наискосок скользни в его покой и выменяй
на разрисованные детские мечты, на правила,
на красное от стыдобы и зноя зарево
по-настоящему необходимый миг
его судьбы.
Не забывай, — он где-то у воды.
Лесным вечерним, одиноким шорохом,
где музыка вздымает чувства ворохом,
где прогнивают и ложатся вновь мосты.
Там жизнь указывает смысл
своих символик.
Он там, где я, но там же, где и ты.
Он в двух мирах,
чужой родной католик.
IV.
Раскладываю по тугим мешкам,
перебинтовываю грубой нитью.
Всё — в пепел, в хлам.
Он будет петь,
он снова будет сниться...
Но отпускаю — у него есть птицы,
свобода и привычный сердцу храм.
И небо, это небо — пополам.
Луны дорожка между звезд на нас косится,
напоминая, что я тоже буду сниться.
Не отвернусь. Не скроюсь. Не предам.
V.
Прокручивая дней последних ролик,
он выйдет в ночь, он вспомнит летний пруд.
И плач дождя, ромашковое поле...
Католик.
Только так его зовут.
по крыльцу разлетелись вишни
это я уронила банку
вот такая я никудышная
вся до вечера спозаранку
мне мерещится пятый угол
ветер форточку донимает
от потуг зеленеет гугл
еле ползает мышь хромая
не курю и не пью зачем-то
никаких романтичных действий
просто ем бутерброд с котлетой
под орущую матом песню
никому не нужна я вовсе
я зеро или третий лишний
на себя надеваю осень
и в подол собираю вишни
сон и бессонница
лекарь и пьяница
день к ночи клонится
ночь к свету тянется
ухнулось с горочки
кубарем времечко
село на корточки
лузгает семечки
эту за Ванечку
следом за Венечку
Ваня упал ничком
Веня занервничал
было, а кажется
будто и не было
вырастут саженцы
сущего в небыли
русло отклонится
высохнет старица
сон и бессонница
все, что останется
1. ХУДОЖНИК
Всякий может обидеть художника,
Обозвать бранным словом может.
Поломали художнику ноженьки,
Раскровили художнику рожу.
Надругалися гады, ироды.
В яму кинули как собаку.
Вот и делайте, люди, выводы.
Но не думайте — я не всякий.
2. ПАМЯТНИК
Я памятник воздвиг не рукоблудный.
Разлегся он как хроник беспробудный.
Тропы к нему никто не замечает.
Зато он в облака глядит, мечтает.
3. ПЕССИМИЗМ
Жизнь не игра, а иго.
Едут ордынцы с криком,
В пузо втыкают пику,
Или башку долой.
Годы промчатся мигом.
Как ни крути, ни прыгай,
Время покажет фигу:
Выйдет старик больной.
Или (так лягут руны),
Может, погибнешь юным.
То есть слепым, бездумным
Этот покинешь свет.
Вечность зевнет и сплюнет.
Ветер угрюмый сдунет
Все, чем ты жил и думал.
И не отыщешь след.
4. ХОЛОД
холод лето
тихо где-то
молния
мол не я
да и вообще не о том
тонет дом
и мы тонем в нем
Черные, кромешные дни,
Белые скелеты в шкафу.
Ты не жги напрасно огни,
Но ищи в ветвях наверху,
Отраженный в зеркале рос,
Этот птичий радужный след.
Звездный свет впереди — вопрос,
За спиной темнота — ответ.
Жарким воском свечи растай.
Став песком его долгих дюн —
Стань последней из его тайн —
Старый мир лишь тобой юн.
Ты запомни его пин код,
Ты найди его птичий след.
Даже в черный кромешный год,
Отражается в росах свет.
О, Королева Ксана! Не вели казнить! Не владею в должной мере двуручным кладенцом поэзии, дозволь хоть с краешку ристалища сабелькой прозы помахать. Не славы ради, исключительно из любви к Гоголю. И к тебе, о Королева
Тиха украинская ночь. Спит село. На небе сияет месяц и горят звезды, будто боженька начистил горсть серебряных монет, да и рассыпал их нечаянно на черном покрывале.
Ганна открывает очи. Сладкий дух степи влетает в окно, колышет края рушников на стенах. Ганна приподнимается на постели. Ей страшно. Но девичий огонь не дает покоя, и вот она уже на крылечке хаты. «Ой, мамо!» — стучит в сердце Ганны. Решимость начинает покидать ее, но тут снова приходит вчерашнее видение, и Ганна ступает в ночь.
В степи поют, не смолкая, цикады. Сонные лошади редко и неслышно переступают копытами, и мягкий ковыль ласково гладит их по стройным ногам, щекочет крутые бока. Нахлобучив соломенные крыши, дремлют на просторе белые хаты. Сохнут крынки на тынах, в хлеву спросонья мычит корова, кочет возится на своем насесте, не видя в темноте курочек и ожидая времени, когда нужно будет ему возвещать приход зари.
Ганна зари не ждет. Оборачиваясь поминутно на темную открытую дверь, откуда, чудится ей, вот-вот выйдет изумленный и рассерженный батько, бежит она босиком по росе двора. Быстрей, быстрей! Мимо освещенного луной журавеля, застывшего тонкою стрелою, мимо огородов пана Свербыгуза, где так вольготно рослось громадным тыквам, через выгон, через рощицу. К Днепру!
В одной вышитой сорочке бежит Ганна, оставляя в мягкой пыли маленькие следки. Звезды дивятся сверху на шальную красавицу и ждут, что будет дальше.
А Ганна уже возле реки. Чуден Днепр при тихой погоде! Спокоен, величав, раздумчив. Спят его берега, и плакучие ивы давно уже дремлют, свесив узкие листочки к тихо журчащим струйкам. Ганна спускается к затону и раздвигает камыши. Вода черная, зовущая, гладкая, как зеркало, отражает звездочки и мерцает ими, словно игрушками. Ганна ступает на большой камень и заглядывает вниз. Сперва видит она испуганную девушку с длинной косою, с большими глазами и полуоткрытым ртом, но спустя время взор ее туманится, и совсем другое предстает взору, то, чего нет здесь и быть не может.
Видит Ганна чернобрового парубка, молодого казака Богдана из Полтавы. Вот Богдан приезжает на ярмарку, красуется на гнедом коне, выбирает кушак себе да кисет рукодельный. Ганночкин повертел в руках да отложил, а за Оксанкин золотом отсыпал. Оксанка, маков цвет, глазки тупит, а Ганна ленту в косе теребит, сердечком заходится, с казаковых усов глаз не сводит. А вот идут парубки по селу, песни поют, на кобзе играют, и гость полтавский с ними. Ганна у плетня стоит, вид делает, будто смородину обирает, а сама лютой завистью наливается, глядя, как Богдан к Оксанкиным воротам васильки шнурком привязывает.
Смотрит Ганна в воду, смотрит, а у самой грудь все выше вздымается, да ноздри, будто пламенем пышут. Вот и вчерашний день. Оксанку сватают.
Покачнулась Ганна, схватилась за корягу, успокоилась немного, губы облизала. Потом вытянула медленно ленту из косы, распустила волосы. Нарвала тростников и осоки, сплела венок. Уложила его на голове и не увидела, как волосы ее зеленеть стали. Тронула воду ножкой, отдернула. Холодна вода! Да что поделаешь! Не все ли равно, раз Богдану не мила?
Ахнула Ганна громко, да и бросилась в воду.
Ночь на исходе еще тише. Даже мышки в погребе не смеют шептаться. Плетет паучок сеточку на бутылке с горилкою. Стоят строем подсолнухи за окном. Что-то колет сердце полтавскому гостю, будто зовет кто, о помощи молит. Спрыгивает Богдан с сеновала, хлопает друга своего гнедого по теплому боку. Конь тянется губами, всхрапывает, будто остановить хочет. Но не понимает его казак. Идет к Днепру. И не слышит, как хихикают в затоне русалки, играя с новой подружкою...
Ну, вот. За озером светает.
И отблеск мимолетных слов
Еще струится, и не тает
В туманных далях летних снов.
В моем прибрежье озарились
Предвестьем солнца тростники
И взмах невидимой руки
Бросает строчки. Не твои ли?
Они ритмичны и светлы,
Как шепот озера с землею
У влажной полосы прибоя.
Но днем накатятся валы
И след костра ночного смоют —
Исчезнет таинство игры...
Слушай, Липа, Тополь стал усыхать
А ведь помнишь, был такой молодце...
Ватой, Липа, ствол его, да и крона труха:
ни листа — ни липкого, помнишь, оконца.
Хоть еще красив и могуч — вкруг него
обвилась и сейчас, не будь я рябин...
ой, Рябины — к Дубам мы больнее всего.
Достоял бы до журавлиных он клин...
Первое небо
Нити нет, оборвалась, печаль лети
колокола гулом... гули-гули,
Голуби мои, мои молчальники
выдохом под облако вспорхнули...
Второе небо
Небо второе — неброское,
плесами рвется полосками ночи и дня...
Не поминайте в молитве меня,
лихом не поминайте и хватит...
В неба расписанный батик
движется племя голов
светлых, чудных, оголтелых
тело оставлено признакам дня,
вы не ищите меня,
...улетела...
Третье небо
Бабушка, как ты? В подоле пшеница,
ноги босые, косынка в цветочек...
Мается снова земля — роженица,
Ночь — повитуха устало хлопочет.
Бабушка, где ты? От края до края
звездная, пыльная, тыльная пустошь.
Все мы когда-то... и вдруг умираем,
мне посмотреть бы...
Руку отпустишь?
Четвертое небо
То ли видимость, то ли крайность,
то ли бездна под твердью вод,
этот край золоченый рай, но
мне наверно не подойдет...
То ли суетность, то ли вольность,
То ли шрамы твоих лучей,
Может, вспомню опять про боль, но
Крылья, Господи, мне пришей...
Пятое небо
Падаю без оглядки,
слишком высок порог,
щиплют босые пятки,
угли земных дорог.
щурится Фауст слепо,
плещет луна в горсти.
сколько кругов по небу
не сосчитать... прости...
Шестое небо
чтобы объять необъятное
стань на краю бездны и распахни руки
чтобы понять непонятное
шире открой сердце если еще дышишь
чтобы простить себя
просто прими все все что дано свыше
просто прости любя
стань на краю бездны и распахни руки
Седьмое небо
Палец к губам души, —
ямочка над губой.
Вот и рожден. Дыши.
Ангел уже с тобой...
Давайте откровенно делать ночь
Шуршащими несмелостью словами,
Журчаще обтекающими стали
Доспехов недоверия. Чудно
ВОЛЧАние на круглую Луну
Окрасит тему сочными тонами,
Мелодия проснется в интервале
От примы до октавы, в вышину
Потянется гармония. Напой,
Навой, навей прохладу серенады,
Вплети секунду стрекота цикады.
Желание пойти на водопой
Смешай со страхом сделаться едой
Для спрятанной пантеры в чернолесье,
Отбросить стыд с гордынею и спесью,
Бежать нагим знакомой слободой
До тына, стен и двери. Запершись,
Дрожать и ощущать дрожанье пола
От низкого досадливого соло
Отростками подпяточной души.
К камину на ослабших подползти
И жадно пожирать огонь глазами
Без мыслей, без печали и морали...
И делать ночь уютно... взаперти.
Когда мешок надорванного сердца
прорвется строчкой пошлого романса,
и сухо щелкнет челюстями-дверцей
немая пасть больничной амбулансы,
и повезет по коридорам мертвым
Харон, пропахший табаком и чаем,
и мантрами в ситкоме второсортном
витают вопли: «Мы ее теряем!» —
не надо лоб массировать об стену.
Утешься, друг! Ты вышел из неволи.
Любовь издохла?
Значит, ей на смену
Приходит избавление от боли.
Я уезжаю от Вас далеко,
сутки напролет превращаются в пару часов жизни,
мы не совпадаем всего на 2 часа.
Я живу от Вас в двух поясах, надетых на талию Земли,
в двух парсеках всего мой закат и восход,
не стреляйте в моих лебедей.
Взгляд на Запад возвращает время вспять,
на пару часов крадет сон и дает иллюзию времени,
которого нет, но есть наступление света на тень.
Или тени на свет, если смотреть на Восток.
Настоящего не существует — это процесс
трансформации будущего в прошлое.
По реке Времени можно плыть,
а можно взлететь и увидеть
любую точку, узреть поток.
И быть везде
и нигде,
быть...
Лето. Решетория. Стихи...
И в заключение, по сложившейся традиции, коллектив телеканала «РешTV», подготовивший для вас этот летний обзор, с удовольствием премирует, от имени всех авторов и читателей Решетории, победителей по итогам голосования в номинациях «Автор» и «Произведение» сезона «Весна 2013» памятными книгами.
Автор
Katrin, за стихотворение
«Там, за углом»
Я знаю что. Жестоко безответны
попытки в прошлое проникнуть на полдня.
Войду во двор. А губы — сигаретны.
И пепел, пепел, пепел... От меня.
А за скамейкой как-то незаметно
Деревья выросли до четных этажей.
И на дверях всё также ноют петли.
И этот запах — лука и борщей...
Теперь я для подъезда — лишь прохожий.
Вахтер обидно спросит: «Вы к кому?»
Я этот дом, на детство так похожий,
Там, за углом, руками обниму...
победившее в номинации «Произведение Весны 2013», награждается собранием сочинений Роберта Рождественского в трех томах, вышедшим в свет в далеком 1985 году. В собрание сочинений вошли стихотворения, поэмы и песни легендарного поэта из сборников: «Испытание», «Дрейфующий проспект», «Необитаемые острова», «Ровеснику», «На самом Дальнем Западе», «Радиус действия», «Сын Веры», «Всерьез», «Посвящение», «Возвращение», «Линия», «Голос города», «Это время», «Друзьям», издававшихся в период с 1951 по 1985 год.
.jpg)
Автор
aerozol, победивший в номинации «Автор Весны 2013»,
награждается книгой стихов «поэта рубежа эпох» Бориса Рыжего «В кварталах дальних и печальных». Борис Рыжий — Поэт вне рамок и времени, «для всех и всегда». Десятилетие, прошедшее после его гибели, принесло ему небывалые для нашего не поэтического времени известность и признание. Строки его стихотворений разошлись цитатами и афоризмами по блогам и ЖЖ, десятки его стихов положены на музыку, о нем снимают фильмы, в театрах идут культовые спектакли. Восьмого сентября этого года поэту исполнилось бы 39 лет. В сборнике стихов сохранены пунктуация и орфография автора.
.jpg)
Поскольку выборы в номинации «Автор Весны 2013» до последнего момента шли крайне напряженно и победитель был выявлен только по итогам голосования в овертайме, редакцией телеканала «РешTV» было принято решение наградить памятной книгой и автора, занявшего в этой номинации почетное второе место. Автор
petrovich, неизменно радующий всех нас своим многогранным творчеством,
награждается сборником эссе одного из крупнейших польских поэтов XX века
Збигнева Херберта «Натюрморт с удилами». Книга посвящена голландской живописи XVII века, увиденной глазами заинтересованного зрителя, «руководимого симпатией, антипатией, застенчивым обожанием и неистовой неприязнью». По эстетической и культурологической значимости эта книга является вершиной эссеистики Херберта. Она переведена на многие европейские языки. На русском языке публикуется впервые.
.jpg)
Редакция Обзоров Решетории от всей души поздравляет Катрин, Никиту и Андрея с победой и желает им дальнейших творческих удач. В самое ближайшее время редакция свяжемся с победителями, чтобы уточнить возможность вручения им книг-призов.
Также мы поздравляем всех решеторян с наступлением одного из самых красивых сезонов в природе! На дворе — Осень... Творческого вдохновения вам, здоровья и благополучия! До встречи в начале октября, на съемках программы «Больше слов» телеканала «РешTV», посвященной обзору произведений, опубликованных на Решетории в сентябре!
Титры: В обзоре в качестве иллюстраций к произведениям представлены фотографии из частных коллекций авторов Volcha и MitinVladimir.
В благодарность за предоставленные фотографии Татьяне Волчарской вручается книга одного из основателей современной фотографии, блестящего мастера фотожурналистики Анри Картье-Брессона «Воображаемая реальность». Дневниковые записи, мемуары и эссе Анри Картье-Брессона, емкие и ясные, как его черно-белые снимки, содержат строгие правила фотосъемки и глубокие суждения о природе фотографии, выразительные описания стран и воспоминания о выдающихся современниках фотографа.
«Фотографировать — это значит задержать дыхание, когда все наши способности объединяются в погоне за ускользающей реальностью, и добытое таким образом изображение доставляет огромную физическую и интеллектуальную радость» Анри Картье-Брессон.
Автор: MitinVladimir
Читайте в этом же разделе:
26.06.2013 Внимание! Говорит и показывает «РешTV»... Выпуск — май 2013. Часть вторая
26.06.2013 Внимание! Говорит и показывает «РешTV»... Выпуск — май 2013. Часть первая
05.05.2013 Внимание! Говорит и показывает «РешTV»... Выпуск — апрель 2013
22.04.2013 Внимание! Говорит и показывает «РешTV»… Выпуск — март 2013
13.09.2012 Лошади очень многие, лошади четвероногие
К списку
Комментарии
|
| 01.09.2013 09:02 | песня вот это обзорище! вот это титанический труд! |
|
|
| 01.09.2013 09:13 | Volcha Спасибо, Владимир, за чудное напоминание о замечательном лете, фото Байкала вместе со стихами сказочным образом вернули летние впечатления и сделали их глубже. Спасибо нам всем, что мы есть :)
И я тронута подарком, очень и очень. Фото — моя мания и страсть. Это очень в точку подарок. Спасибище! |
|
|
| 01.09.2013 09:20 | Volcha Обзоры прекрасны тем, что можно увидеть те стихи, которые по любым причинам были пропущены.
Здесь есть такие. Больше всего легли на душу и сегодняшний момент ощущений эти:
Shimaim. Солярис
aerozol. Этот город...
baracud. Читая Лема...
Helmi. Июльская хиромантия
Kinokefal. Малыгино. Газель
Здорово, что всё это есть. |
|
|
| 01.09.2013 10:00 | тим А Варера какой молодец! К первому дню Осени - итоги лета. Всю ночь, предполагаю, просидел, чтобы весь этот объём разместить. . . Пасиб!
А лето, да, хорошее было. Летнее.) |
|
|
| 01.09.2013 10:35 | Katrin А у меня с утра сегодня музыка И.Крутого на всю квартиру, как раз пришло время для "Ты в моем сентябре"...) И вдруг этот обзор...
Я что-то вся такая проникшаяся...)
Спасибо за это чудо!) |
|
|
| 01.09.2013 12:28 | white-snow Спасибо, Владимир, Вы большой молодец. |
|
|
| 01.09.2013 13:16 | tamika25 Да, спасибо за огромную работу (знаю хорошо, сколько здесь труда) и за хорошее оформление)
Но мне больше нравилось с Муравьём и Стрекозой. И с голосованием. Такая вот я не как все...
И понимаю Володю, очень понимаю. Потому как досталось ему за те обзоры (хоть и косвенно), когда выбирали автора зимы. Да и за всё бескорыстное добро, которое он делает для сайта. Поэтому понимаю, что не стал он вкладывать всю душу в этот раз. Но и то, что сделал он, достойно всяческих похвал. Поэтому и радуюсь и грущу одновременно...
|
|
|
| 01.09.2013 15:41 | MitinVladimir Ну, про свою душу (или отдельно взятые её части) я бы, конечно, поспорил. . . Но не стану. Откуда мне о ней знать?
Что касается Стрекозы и Муравья. . . Так оне (взяв кое с кого пример) просто ушли в отпуск, до 1-го октября. Что ж не люди что ли?)
По поводу голосования. . . Так я ж разве против? Да запросто! Давайте. С удовольствием. Если до 28-го сентября наберётся семь голосов - приз победителю неизбежен!)
И перестаньте вы уже грустить! Осень - прекрасна. Столько красоты впереди. . .) |
|
|
| 01.09.2013 16:56 | tamika25 Насчет души тоже спорить не буду. Видно, мне что-то показалось. Прости. Но грустить буду. Осень для того и нужна, чтобы грустить. Я и летом-то грущу, а осенью - и подавно... |
|
|
| 01.09.2013 17:37 | тим А к Москве уже больше суток ластится дождь. Пока ещё нежно. Но уже навязчиво.)
А давайте, и правда, пить крепкий чай или разбавленное вино и. . . голосить?! Тамил, начинай, а я - подхвачу!) |
|
|
| 01.09.2013 18:24 | tamika25 Если голосование состоится, то мой голос за
Pro. Бесславный путь
|
|
|
| 01.09.2013 19:01 | MitinVladimir А я вот что-то проникся к этому стишу:
wilt. Death Certificate |
|
|
| 01.09.2013 19:02 | MitinVladimir Уже два голоса. |
|
|
| 01.09.2013 20:28 | MitinVladimir А вообще, конечно, сложно... выбирать.
Мне, например, ещё легли на душу (всё-таки, видимо, она есть!) тексты:
NEOTMIRA. Изабелле. (навеяно У. Йейтсом)
Pro Бесславный путь
ole Кольский
Libelle. Вино из хризантем
tvoyson. Мертвый дельфин
natasha. Музыкант (басня)
Katrin. Католик
tamika25. Вишни
SukinKot. Стишки
Ptenchik. Ганна (на турнир)
Volcha. Два часа жизни
И вот что с этим делать?:) Пусть вышеперечисленное будет как выказанная симпатия. Волча тоже обозначила несколько текстов нескольких авторов, которые ей пришлись. Пусть и мои будут!:)
|
|
|
| 01.09.2013 20:31 | tamika25 Не, вот ну чо один стих надо выбирать? А если нравится семь, восемь, десять?
У меня вот мысль возникла: а что если нам голосовать сразу за восемь или десять стихов, или еще каккре количество?
Во-первых, многие стихи будут отмечены авторами. Во-вторых, будет бОльшая вероятность, что какой-то стих повторится несколько раз. И в-третьих, легче будет выбрать победителя. Количество стихов в списке каждого голосующего будет составлять примерно 30% от общего количества стихов.
Как вам моё предложение, дорогая общественность?)
Я - за)
Кто еще - за?) |
|
|
| 01.09.2013 20:39 | MitinVladimir О! Так мы с Волчей значит уже идём по этому пути?:) Давайте, а что?! Но тогда каждый голосующий отмечает не больше 13-14 текстов из Обзора. Я, конечно, потом притомлюсь подбивать итоги, но... это даже интересно!:) Тамил, перечисляй, что ещё тебя зацепило!.. |
|
|
| 01.09.2013 20:51 | tamika25 Значит, я думаю так. Каждый голосующий выбирает не меньше десяти и не больше 14-ти произведений из обзора и голосует заних списком в столбик.
Автора и название надо просто скопировать из обзора и вставить в список.
Голосовать начинаем после этого моего сообщения. Те из нас, кто как либо раньше выразил свои симпатии, оформляет свой голос по-новому после моего сообщения. Итак, поехали! |
|
|
| 01.09.2013 20:56 | MitinVladimir Да, всё правильно, Тамил, ты говоришь! Так и впредь будет, в выборах автора месяца. Когда количество предложенных стихов большое, выборы одного - это не вполне объективно. О проценте отмечаемого каждым голосующим я ещё покумекаю, а так - всё верно! В этом же голосовании каждый отмечает не более 13-14 текстов. Аминь!) |
|
|
| 01.09.2013 20:59 | MitinVladimir Приехали...:) Мы с тобой одновременно писали...:) Минимум не нужно ограничивать, а вдруг кому-то понравилось всего два стиша? Не будем никого насиловать! Максимум - 13-14.
А вот теперь поехали!:) |
|
|
| 01.09.2013 21:02 | tamika25 Не поеду((( |
|
|
| 01.09.2013 21:06 | tamika25 Шутка. Поеду, но еще не скоро) |
|
|
| 01.09.2013 21:39 | SukinKot Мне очень понравился "Кольский" Оле. |
|
|
| 01.09.2013 21:40 | SukinKot То есть стихов хороших много, но этот особенно близок. |
|
|
| 01.09.2013 21:41 | MitinVladimir Тамила!:)
А у меня всё в силе. Зачну тогда я что ли голосование. Мне особенно симпатичны:
wilt. Death Certificate
NEOTMIRA. Изабелле. (навеяно У. Йейтсом)
Pro Бесславный путь
ole Кольский
Libelle. Вино из хризантем
tvoyson. Мертвый дельфин
natasha. Музыкант (басня)
Katrin. Католик
tamika25. Вишни
SukinKot. Стишки
Ptenchik. Ганна (на турнир)
Volcha. Два часа жизни |
|
|
| 01.09.2013 21:44 | MitinVladimir Серёж, ты можешь отметить ещё до 13-ти стихов в этом Обзоре. Если хочешь, конечно. Если же этот стих потряс особенно сильно, и он - самый-самый для тебя, то твой голос принят!) |
|
|
| 01.09.2013 21:49 | Katrin Молодцы вы, тут действительно выбрать что-то одно очень трудно. Сейчас перечитаю и проголосую.) |
|
|
| 02.09.2013 06:40 | MitinVladimir Утро вечера мудренее... Итак. Идея Тамилы - блеск! При большом количестве обозреваемых текстов, вполне логично голосование за несколько публикаций. 30% от общего количества - это нормально. В данном Обзоре 44 произведения. Получается, что каждый голосующий может отметить не более 14-ти из них. Этот трехмесячный Обзор будет экспериментальным. Первый блин, так сказать. Постараюсь, чтобы он не стал комом.
Подведу итоги первого дня голосования (для себя, чтобы видеть общую картину):
Volcha:
Shimaim. Солярис
aerozol. Этот город...
baracud. Читая Лема...
Helmi. Июльская хиромантия
Kinokefal. Малыгино. Газель
MitinVladimir:
wilt. Death Certificate
NEOTMIRA. Изабелле. (навеяно У. Йейтсом)
Pro Бесславный путь
ole Кольский
Libelle. Вино из хризантем
tvoyson. Мертвый дельфин
natasha. Музыкант (басня)
Katrin. Католик
tamika25. Вишни
SukinKot. Стишки
Ptenchik. Ганна (на турнир)
Volcha. Два часа жизни
SukinKot:
ole Кольский
Проголосовавших - трое.
|
|
|
| 02.09.2013 15:39 | Sarah Хороший обзор. |
|
|
| 02.09.2013 20:05 | tamika25 Это мой списочек более понравившихся из предложенных:
mysha. Мы так и останемся
Katrin. Больничное
baracud. Читая Лема...
Helmi. Июльская хиромантия
Pro. Бесславный путь
NEOTMIRA. Изабелле. (навеяно У. Йейтсом)
Shimaim. Солярис
Sarah. Полюбовное стихотворение
JZ. Пони в синеве
Rosa. Люди ночные
pesnya. Кое-что о женских страхах
IamNick. Танцующий волк
MashaNe. Семь небес по Верберу
За них и голосую) |
|
|
| 03.09.2013 12:56 | Katrin Мой выбор:
aerozol. Этот город...
Helmi. Июльская хиромантия
Kinokefal. Малыгино. Газель
OsedlavMechtu. Спаси меня от завтрашнего дня...
Link. Странно слово в строке переносится
tamika25. Вишни
|
|
|
| 03.09.2013 20:47 | natasha Мой:
afinskaja. Случайные связи,
Helmi. Июльская хиромантия
KsanaVasilenko. Веточка
NEOTMIRA. Изабелле. (навеяно У. Йейтсом)
ierene. Иллюзия
Kinokefal. Малыгино. Газель
Sarah. Полюбовное стихотворение
Rosa. Люди ночные
Volcha. Непегас
PerGYNT. Кирпич
Link. Странно слово в строке переносится
SukinKot. Стишки
Baas. След
ChurA. У озера
|
|
|
| 04.09.2013 19:52 | Volcha хехе, а неплохо пошлО, угу)
добавить что ли ещё стихов... |
|
|
| 04.09.2013 20:09 | tamika25 Добавить, канешно) |
|
|
| 04.09.2013 20:16 | Volcha В обчим, я подумала и решила дополнить список:
Shimaim. Солярис
aerozol. Этот город...
baracud. Читая Лема...
Helmi. Июльская хиромантия
Kinokefal. Малыгино. Газель
Helmi. Июльская хиромантия
LunnayaZhelch. Хищные точки
Katrin. Католик
MashaNe. Семь небес по Верберу
|
|
|
| 05.09.2013 11:19 | кэт Я тоже подумала и решила дополнить.
Позже выложу уточнённый список. |
|
|
| 05.09.2013 12:10 | Katrin Захотелось быть более честной с самой собой. И перечислить действительно знаковые для меня произведения лета. Поэтому список мой слегка изменился.
Pro. Потерянная память
tamika25. Моя этимология «никогда»
aerozol. Этот город...
Helmi. Июльская хиромантия
Kinokefal. Малыгино. Газель
MitinVladimir. Неотправленное письмо...
OsedlavMechtu. Спаси меня от завтрашнего дня...
Link. Странно слово в строке переносится
tamika25. Вишни
Volcha. Два часа жизни |
|
|
| 05.09.2013 13:29 | NEOTMIRA Большое спасибо ВЛАДИМИРУ МИТИНУ за чудесную подборку - получил огромное удовольствие перечитывая стихи решеторианского лета!
Рейтинговое голосование - замечательная вещь - в шорте, иногда, просто разрываешься между достойнейшими стихами. Хотя и тут проблема - как не проголосовать за три десятка первокласснейших произведений?! Выбрал по максимуму 14 стихотворений.
tamika25. Моя этимология «никогда»
Helmi. Июльская хиромантия
KsanaVasilenko. Веточка
petrovich. Вот в эту ночь...
Pro. Бесславный путь
Shimaim. Солярис
MitinVladimir. Неотправленное письмо...
ole. Кольский
Sarah. Полюбовное стихотворение
Libelle. Вино из хризантем
Volcha. Непегас
IamNick. Танцующий волк
Katrin. Католик
MashaNe. Семь небес по Верберу |
|
|
| 06.09.2013 06:12 | Volcha у всех разное восприятие и разные стихи, зацепившие за струны. И это замечтательно! |
|
|
| 06.09.2013 17:53 | ole Хороший обзор.
Конечно, я бы поспорила, но не буду, потому что спорить с автором глупо.)
Мой список, из которого так хорошо, что не нужно выбирать единственное:
aerozol. Этот город...
baracud. Читая Лема...
Helmi. Июльская хиромантия
Shimaim. Солярис
Kinokefal. Малыгино. Газель
CicadasCatcher. Сон и бессонница
wilt. Death Certificate |
|
|
| 07.09.2013 22:39 | Helmi aerozol. Этот город...
baracud. Читая Лема...
Kinokefal. Малыгино. Газель
Sarah. Полюбовное стихотворение
CicadasCatcher. Сон и бессонница
ChurA. У озера
wilt. Death Certificate |
|
|
| 08.09.2013 20:22 | MitinVladimir Девять проголосовавших. Голосование состоялось!:) |
|
|
| 09.09.2013 07:16 | тим Но не закончилось!) Голосуем до 28 сентября включительно. |
|
|
| 12.09.2013 15:03 | Pro tamika25. Моя этимология «никогда»
Katrin. Больничное
afinskaja. Случайные связи
baracud. Читая Лема...
PerGYNT. Кирпич
Link. Странно слово в строке переносится |
|
|
| 28.09.2013 12:39 | MitinVladimir Голосование подходит к концу... |
|
|
| 29.09.2013 07:02 | MitinVladimir Голосование окончено. |
|
|
| 29.09.2013 07:06 | MitinVladimir ИТОГИ ГОЛОСОВАНИЯ АВТОРОВ И ЧИТАТЕЛЕЙ ОБЗОРА:
ПОБЕДИТЕЛЬ ПО ИТОГАМ ГОЛОСОВАНИЯ:
Helmi. «Июльская хиромантия»
(6: tamika25, natasha, Volcha, Katrin, NEOTMIRA, ole)
ФИНАЛИСТЫ:
Kinokefal. «Малыгино. Газель»
(5: natasha, Volcha, Katrin, ole, Helmi)
baracud. «Читая Лема...»
(5: tamika25, Volcha, ole, Helmi, Pro)
Sarah. «Полюбовное стихотворение»
(4: tamika25, natasha, NEOTMIRA, Helmi)
Shimaim. «Солярис»
(4: tamika25, Volcha, NEOTMIRA, ole)
aerozol. «Этот город...»
(4: Volcha, Katrin, ole, Helmi)
Katrin. «Католик»
(3: MitinVladimir, Volcha, NEOTMIRA)
ole. «Кольский»
(3: SukinKot, MitinVladimir, NEOTMIRA)
NEOTMIRA. «Изабелле. (навеяно У. Йейтсом) »
(3: MitinVladimir, tamika25, natasha)
wilt. «Death Certificate»
(3: MitinVladimir, ole, Helmi)
MashaNe. «Семь небес по Верберу»
(3: tamika25, Volcha, NEOTMIRA)
Link. «Странно слово в строке переносится»
(3: natasha, Katrin, Pro)
tamika25. «Моя этимология «никогда»
(3: Katrin, NEOTMIRA, Pro)
Pro. «Бесславный путь»
(3: MitinVladimir, tamika25, NEOTMIRA)
Libelle. «Вино из хризантем»
(2: MitinVladimir, NEOTMIRA)
CicadasCatcher. «Сон и бессонница»
(2: ole, Helmi)
MitinVladimir. «Неотправленное письмо...»
(2: Katrin, NEOTMIRA)
SukinKot. «Стишки»
(2: MitinVladimir, natasha)
Volcha. «Два часа жизни»
(2: MitinVladimir, Katrin)
Katrin. «Больничное»
(2: tamika25, Pro)
Rosa. «Люди ночные»
(2: tamika25, natasha)
ImNik. «Танцующий волк»
(2: tamika25, NEOTMIRA)
KsanaVasilenko. «Веточка»
(2: natasha, NEOTMIRA)
Volcha. «Непегас»
(2: natasha, NEOTMIRA)
PerGYNT. «Кирпич»
(2: natasha, Pro)
ChurA. «У озера»
(2: natasha, Helmi)
tamika25. «Вишни»
(2: MitinVladimir, Katrin)
afinskaja. «Случайные связи»
(2: natasha, Pro)
petrovich. «Вот в эту ночь…»
(1: NEOTMIRA)
OsedlavMechtu. «Спаси меня от завтрашнего дня...»
(1: Katrin)
Pro. «Потерянная память»
(1: Katrin)
LunnayaZhelch. «Хищные точки»
(1: Volcha)
tvoyson. «Мертвый дельфин»
(1: MitinVladimir)
natasha. «Музыкант (басня)»
(1: MitinVladimir)
Ptenchik. «Ганна (на турнир)»
(1: MitinVladimir)
mysha. «Мы так и останемся»
(1: tamika25)
JZ. «Пони в синеве»
(1: tamika25)
pesnya. «Кое-что о женских страхах»
(1: tamika25)
ierene. «Иллюзия»
(1: natasha)
Baas. «След»
(1: natasha)
Стихотворение «Июльская хиромантия» автора Helmi по итогам голосования набрало наибольшее количество голосов. Редакция телеканала «РешTV» от имени всех авторов и читателей Решетории поздравляет Лену с победой и благодарит ее за прекрасное стихотворение!
В ближайшее время редакция свяжется с победительницей голосования, чтобы уточнить возможность вручения ей книги-приза.
Автор Helmi награждается романом в двух книгах Юрия Домбровского «Хранитель древностей».
Какова цена свободы духа в век деспотизма, чем приходится расплачиваться за стойкость, мужество и верность идеалам — главные темы дилогии Юрия Домбровского, состоящей из нашумевших романов «Хранитель древностей» и «Факультет ненужных вещей», полных пронзительного повествования об унижении и ущемлении человеческого достоинства, лишении человека права на индивидуальность. Это мудрая и горькая дилогия. Интонационно сдержанная проза писателя полна глубинного скрытого пафоса и мужества. И бесспорный талант, и уникальная эрудиция, отсюда — историзм главного героя романов, защищающегося от своих гонителей, выступающих на страже системы, памятью Хранителя, изучающего и оберегающего древности в музее. Но что случится с человечеством, если после лжи, лицемерия и пресмыкательства перед сильными мира сего, беспринципного цинизма, предательства идеалов гуманизма наступит эпоха процветания? Автор писал свой главный роман почти двадцать лет, без всякой надежды на публикацию. «Факультет ненужных вещей» недаром сравнивают с «Мастером и Маргаритой» М. Булгакова и «Доктором Живаго» Б. Пастернака. Это роман-притча о предателе, жертве и палаче, о том, что понятия эти, зачастую, тесно и трагически переплетены...
|
|
|
| 29.09.2013 17:11 | тим Хельми, поздравляю тебя!) |
|
Оставить комментарий
Чтобы написать сообщение, пожалуйста, пройдите Авторизацию или Регистрацию.
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
