Художникам надо быть поскромнее и понимать, что они лишь зеркало... И фразы, которые через них идут — они очень часто идут откуда-то свыше, а не из них самих
(Илья Кормильцев)
Обзоры
22.04.2013Внимание! Говорит и показывает «РешTV»… Выпуск — март 2013
В эфире научно-развлекательный тележурнал «Больше слов»...
Обозреватель: Здравствуйте, многоуважаемая публика! Доброго вам времени суток, Дамы и Господа! Говорит и показывает телеканал «РешTV». В эфире пилотный выпуск обзорного, научно-развлекательного тележурнала «Больше слов». В студии ведущий обозреватель программы — Володя. А также любезно согласившиеся принять в ней участие на правах постоянных соведущих известные эксперты, непревзойденные знатоки поэзии и прозы, чье мнение еще никому не удалось поставить под сомнение, ибо никто и не пытался: заслуженный эксперт всевозможных изяществ и искусств, автор нескольких, мало кому известных произведений, специалист в области Высокой Поэзии, победитель «Какого-то там конкурса» в номинации «Люблю тебя, мое слово, но не люблю слова чужого» — Стрекоза Музовна Вдохновенная. Здравствуйте, Стрекоза Музовна!
Стрекоза: Здравствуйте, Володя! Здравствуйте, мои дорогие телечитатели! Мне так приятно, что вы пригласили меня на эту замечательную программу. Мне ведь все равно совершенно нечем было заняться давеча. На улице еще прохладно, а у вас здесь так тепло, светло и уютно, и в вазах столько изысканных слов. Какая же прелесть это ваше «РешTV»!..
Обозреватель: Спасибо, Стрекоза Музовна, и... —популярный критик, многократный лауреат виртуально-нереальной премии «Всем буквам — бука» — Муравей Муравьедович Скептиков. Здравствуйте, Муравей Муравьедович!
Муравей: Добрый... что там сейчас на дворе — утро, день, вечер? Ну и студия: ни одного окна, духота, жарища, свет от софитов слепит глаза так, что аж нечем дышать. И вот здесь, каждый месяц будут проходить съемки вашей, никому не нужной программы? Кошмар! А канал-то назвали... То ли «РешTV», то ли «РежьTV», на слух и не отличишь, а все слова всегда должны быть внятны и понятны, даже глухому. Мне, кстати, больше по душе — «РежьTV». Надеюсь, вы прислушаетесь к мнению знатока?!
Обозреватель: Хорошо, хорошо, Муравей Муравьедович, мы подумаем. А пока —рассаживайтесь поудобнее, потому что мы начинаем!.. Уважаемые читатели нашего тележурнала, уважаемые эксперты, сегодня я хотел бы предложить вашему вниманию несколько произведений, опубликованных в Ленте Решетории в марте месяце. Замечательный месяц! Я еще помню времена, когда он считался весенним. Правда и тогда, народная мудрость гласила: придет марток —наденешь семь порток. Кстати, Стрекоза Музовна, я гляжу —вы их все семь на себя и надели. Не упаритесь?
Стрекоза: Ну что вы, Володя, жар костей не ломит!
Обозреватель: Согласен. Итак, сегодня вашему вниманию будут предложены несколько произведений, мнение экспертов по которым, думаю, с удовольствием выслушают и телечитатели, и их авторы. А в конце программы нас с вами ждет небольшой сюрприз от редакции нашего телеканала. Вы готовы Муравей Муравьедович?
Муравей: Давайте уже, начинайте! Очень много буков от вас.
Обозреватель: А вы, Стрекоза Музовна?
Стрекоза: Я всегда готова, Володенька! Профессионалу собраться — только подпоясаться. Или здесь лучше какую-то другую поговорку ввернуть? Ну да не суть! Ой, какая рифма красивая получилась: «суть-ввернуть», надо запомнить. Начитайте, Володя, начинайте, крутите барабан, как говорится!
Обозреватель: Первое стихотворение, которое я хочу вам предложить (мне кажется, я его уже где-то предлагал) —это стихотворение автора JZ «Ты ищешь». Тишина в студии!
Ты ищешь истину вовне —
Во внешнем поле экзистенций.
Следишь за тенью на стене,
Глотая муть чужих сентенций.
Но суть не в том, она проста,
И смысл, в общем-то, не сложен:
Соблазном чистого листа
Ты слаб и каждый раз безбожен.
В самом себе руби тоннель —
До самой мякоти, до нерва.
Пока не хлынет селем цель,
Пока не будешь смертью прерван.
Обозреватель: Уважаемые эксперты, что вы думаете об этом стихотворении? Если вы не возражаете, начнем с вас, неподражаемая Стрекоза Музовна.
Стрекоза: Я не возражаю, Володенька. С меня, так с меня. Ну, что тут скажешь? Как говорит одна моя знакомая — талантливый автор и авторитетный эксперт (хоть, и не настолько, конечно, как я), — прелесть прелестная! Столько красивых и умных слов, я даже не все их сразу поняла, хорошо, что у вас в студии есть wi-fi и, пока вы читали этот стих, я успела их прогуглить на своем новеньком, розовом гаджете. Речь в стихотворении, по всей видимости, идет не о простом человеке. Речь — о человеке творческом. Речь — о поэте... Я угадала? Ах, да, у кого я спрашиваю, я же эксперт. А как поэт может не сомневаться во всем том, что он накопил извне и даже в том, что он сделал частью самого себе? Не может! Ведь чтобы творить, поэт должен быть невинен, девственно чист в своих мыслях, чувствах, ощущениях. Единственный соблазн, с которым не может справиться поэт — это соблазн «чистого листа». Все знания, все умения, весь опыт, накопленные ранее, обнуляются каждый раз, когда поэт остается наедине с чистым листом. Он становится — безбожным... И вовсе не оттого, что он ни во что и ни в кого не верит, но оттого, что он снова и снова сотворяет свою веру заново, с нуля, с чистого листа, чтобы, в дальнейшем, донести ее и обратить в нее тех, кто его прочтет. А как можно обратить кого-то в свою веру, как можно написать то, во что поверят другие, если сам ты не открыт полностью, не вывернут наизнанку, если твой нерв не оголен, если нутро твое не кровоточит, если ты не погибаешь от этой кровопотери: «В самом себе руби тоннель — / До самой мякоти, до нерва. / Пока не хлынет селем цель, / Пока не будешь смертью прерван»? И так — всякий раз, когда перед тобой лежит чистый лист... В общем, повторюсь — прелесть прелестная. Очень люблю умные стихи. Они меня заставляют думать. А это, увы, со мной бывает не часто.
Обозреватель: Спасибо, Стрекоза Музовна! Это удивительно, как же точно вы умеете уловить самую суть любого произведения.
Стрекоза: Да, я такая, Володя.
Обозреватель: Муравей Муравьедович, вам слово. А нашим телечитателям я напоминаю: вы находитесь в студии телеканала «РешTV» и принимаете участие в научно-развлекательной программе «Больше слов». Муравей Муравьедович, прошу вас, расскажите нам всем об этом стихотворении и о том, что вы в нем уловили.
Муравей: Нет уж, увольте. Об этом стихе и так сказано с избытком. Вон сколько Стрекоза наболтала всякой ахинеи. Я лучше про себя, старого зануду. Не люблю пафоса, особенно, когда он на полном серьезе. Считаю его сродни пошлости. Не люблю стихов о стихах, особенно мазохических страданий, высиженных на диване под бокал вина и сигаретку. Этим бы страдальцам лопаты в руки и — на общественные работы. На мороз, в поле, дней на двадцать. Очень помогает, по себе знаю. Еще не люблю премудрые словечки типа «экзистенции-сентенции». Лексика доморощенных философов, боящихся, как бы кто не забыл, какие они вумные.
Обозреватель: Спасибо, Муравей Муравьедович, еще что-нибудь?
Муравей: Да не о чем тут говорить. Вот тока я не понял, что там с сутью, которая «не в том», и что такое «внешнее поле экзистенций»? Особливо, как оно (поле) связано с дазайн'ом?
Обозреватель: Этот вопрос вы, наверное, адресуете автору стихотворения, который любезно согласился быть гостем нашей программы?
Муравей: Да.
Обозреватель: Уважаемый автор, Юля, прошу вас.
Автор: Попытаюсь оправдаться... Суть жизни не в том, чтобы искать вариант бытия в общем поле вариантов, причем чаще всего пребывая в метаниях между вариантами, начиная жизнь то и дело с чистого листа. А смысл в том, чтобы идти в одном направлении до конца, преодолевая самого себя, а не внешний мир. Рубить внутри себя тоннель — преодолевать себя с целью найти в себе что-то, что там есть и что содержит истину, суть жизни. И в заключение, я тогда тоже немножко про себя, раз такой пошел личный разговор... Я не пью ваапче ничего алкогольного, не курю, и образование у меня далеко от философии на много миллионов световых лет. Я чистый рафинированный математик по образованию. Лопату в руках держала мало, и не собираюсь ее в руки брать. Люблю интересные и умные слова, особенно обожаю ими поиграть. У меня трое детей. Поэтому лежать на диванах некогда.
Обозреватель: Вы удовлетворены ответом, Муравей Муравьедович?
Муравей: И все-таки, что там с дазайном и внешним полем?
Обозреватель: Юля?..
Автор: Чтой-то я не улавливаю ход мысли и суть вопроса?! Внешнее поле экзистенций — так я зашифровала многообразие возможных вариантов бытия, любой из которых доступен, в принципе, при некоторых усилиях. При таком многообразии возникает соблазн попробовать прыгать с одного на другой. Например, одна жена надоела, бросил и пошел к другой начинать все с нуля... Проблемы снова? Нашел третью... Но, поддаваясь соблазну все время начинать, человек лишает себя возможности прочувствовать путь до конца, пройти все стадии пути. Он ищет решение проблем во внешнем многовариантном поле возможных форм, не догадываясь заглянуть в себя и поискать проблемы внутри себя. Дазайн, дазайн... А что это?
Обозреватель: Спасибо, Юля! Кстати, у этого автора в этом месяце было опубликовано несколько стихотворений. Уважаемые эксперты, не желаете ли послушать еще одно? Стрекоза Музовна?
Стрекоза: Какая прелесть!
Обозреватель: Муравей Муравьедович?
Муравей: Валяйте, вы же все равно не отстанете.
Обозреватель: Логично. Стихотворение называется «Южный полюс».
Место взрезанной насквозь живой земли.
Там хранятся тайны сверхсвечения,
И не ходят в это место корабли.
Много смелых сердцем и отчаянных
Покорить хотели девственный удел.
Но глотали толщи льда сердца нечаянно,
Укрывая снежной пылью бледность тел.
Южный полюс — точка плоти полушария,
Тонкой осью, словно бабочка иглой,
Растревожена, пронизана, изранена
И запаяна во льдов хрустальный слой.
Обозреватель: Стрекоза Музовна, выскажетесь?
Стрекоза: Кто? Я? Даже не знаю, что и сказать. Южный полюс это где? На юге? Я слышала там лед бурят, чтобы взять пробы воды с разными букашками, древними формами жизни. Или это на Северном полюсе? В общем, хорошее стихотворение, суровое такое.
Обозреватель: Спасибо! Муравей Муравьедович, вам слово.
Муравей: Опять двадцать пять... «Взрезанный насквозь»? Он отрезан был навылет... «Покорить хотели девственный удел» —их не ферштейн ни разу —это про что вообще? Про долю-долюшку скромной девственницы или про отдаленные владения удельного князя какого-нить?
Обозреватель: Юля?..
Автор: Девственный —не тронутый, где еще не было людей. Удел —часть земли.
Обозреватель: Муравей Муравьедович?..
Муравей: Цитирую: «Удел —устар., часть, выделенная из целого (надел), доля». Частью земли в значении ВЛАДЕНИЯ краем, территорией и т. п. он был в средневековье. То есть, выражение «девственный удел» должно пониматься только как владение девственницы. В переносном смысле —доля (жизненный сценарий, поведенческий стереотип) девственницы, а никак не стремление первопроходцев покорить что-то дикое, куда не ступала нога и т. п. Ваще, заигрывания с архаизмами чревато попаданием впросак.
Обозреватель: Юля?..
Автор: Хорошо, наверное, я уже в нем самом... Но все же, почему нельзя воспринимать всю Землю как некое владение, которым наделено человечество, а Южный полюс, соответственно, как удел —часть владения?! Удел, до которого еще хозяин не успел добраться, дабы наладить в нем должное управление.
Обозреватель: Господин эксперт?..
Муравей: Потому, что у вас в стихе явно не владение, а «terra incognita». Нельзя владеть неизвестным. Последнее четверостишие: «Растревожена, пронизана, изранена» тонкой осью. К слову, никакой оси нет вообще —зело прельстиво полагать, что ось существует и, если долго-долго идти по снегам, можно сломать об нее обледенелую ногу. Ругаться, обхватывать ее руками, кататься, корчась от боли, а потом-таки, посмотреть, а что за ось-то: арматурина какая, али сосна корабельная землю насквозь пронзает. Но ось —это абстракция и она не может ни ранить, ни тревожить землю. Пронизывать может, но —абстрактно. Зато бабочка иглу может всеми тремя словами воспринять («растревожена, пронизана, изранена»). Стих подобен той самой бабочке (дальнейшие мои измышления основаны на несознательных детских злодеяниях), поскольку, когда пытаешься оторвать бабочке лапку, отрывается почему-то все крыло, и мне не удастся надергать строк, не нарушив хрупкости стиха. Иногда это говорит о том, что стихотворение не начиналось. Иногда о том, что стихотворение закончено. Иногда лучше не делать окончательного вывода. И еще: мое восприятие этого места (я про Южный полюс) и возможности пребывания на нем людей —это впечатления от посещения музея «Фрам». Ничего романтичного, лиричного там не было и нет, в подвиге смелых и отважных. Это настолько страшно представить: КАК Амундсен и его команда (а до него —Ф. Нансен на Северный полюс) смогли ЭТО сделать... Тесные каюты, нескончаемый лай собак в нижнем трюме, скрежет двигателей, треск льда о борт, болезни, месяцы, месяцы плавания и стоянок во льдах, грубые медицинские инструменты доктора, больше похожие на инструменты средневековых пыток... Труд и сила. Не кино и не наше воображение. А после —сотни километров по ледяной пустыне. И другие неудавшиеся экспедиции —это риск смерти, смерть и еще раз смерть, даже представить которую —сложно. Стихотворение —как женский взгляд сверху, из иллюминатора комфортабельного самолета ХХI века. Красиво написано, да. Про бабочку очень поэтично. Образ для стиха. Но аналогии со страхом настоящей смерти во льдах у меня не возникло, несмотря на второй катрен, посвященный им (кто был там сто лет назад). Извините, Юлия, за мою категоричность. А что-то сверхсекретное там, подо льдами, вполне возможно. Но это уже из области нереального, эзотерического.
Обозреватель: Слово автору.
Автор: Да, у каждого свое субъективное восприятие той или иной темы. Кто-то восхищается мужеством альпинистов, путешественников, космонавтов... Кто-то романтизирует их профессии. А кто-то создает музеи, чтобы донести суть подвига и суровость реальности, с которой эти люди на самом деле сталкивались. Я с Вами согласна в том, что ничего доброго и светлого, возможно, в теме полюса и его покорителей найти нельзя. Это суровая реальность, в которой таится смерть. Но мне нравятся абстракции, я попыталась взглянуть на Южный полюс, как на часть всей Земли, в которой существует тайна. Вы меня упрекнули в том, что оси не существует. Конечно, это тоже абстракция, условность, но в ней есть своя красота. И в заключении, хочется вспомнить песенку, где медведи трутся о земную ось... Мы же с вами не можем обвинить авторов в кощунственном отношении к погибшим экспедициям? Они создали забавную абстракцию, которая поднимает настроение, вызывает отзыв в сердце, улыбку. И хорошо, и пусть... Зачем же все оценивать только мерками энциклопедии?
Обозреватель: Стрекоза Музовна, добавите что-нибудь?
Стрекоза: Видите ли, Юля, в этом стихотворении вы приводите фольклорный синтаксический параллелизм, он хорош для создания сказочности, но тогда надо части речи располагать в одинаковом порядке —повторять структуру фразы. Но вы не копайте этот стих больше, пишите новый, придет время —поправите. Боюсь поминать всуе — Мандельштам через 20 лет правил старые стишки, так что не к спеху. А то, что вы, как автор, хотели нам поведать в своем стихотворении, теперь стало понятно, ибо вы ответили —абстракция. Мне этого ответа достаточно. Удачи вам, и роста. Здесь, в дискуссиях на нашей программе, есть, у кого поучиться. Вы готовы слушать. Это уже хорошо.
Обозреватель: Спасибо, Стрекоза Музовна! Спасибо, Муравей Муравьедович! Спасибо, Юля! Напоминаю, гостем нашей студии был автор стихотворений «Ты ищешь» и «Южный полюс» — JZ. Юля, присаживайтесь, а мы продолжаем... Следующее стихотворение, которое я хотел бы представить вашему вниманию, называется «Рыжая Магда». Оно написано автором с красивым и красноречивым никнеймом — afinskaja. Ваше внимание.
Ветер скулит у заброшенной штольни.
Бурым нарывом зловонная кровь.—
Долго...
как долго они убивали ее беззащитных щенков.
Рыжие клочья раздавленной плоти
ветер ерошит, слезится дождем.
Доски гнилые и ржавые гвозди
кровью испачканы.
Тихо...
Ползком...
Каждому нос облизать, попрощаться...
Не уследила, не сберегла...
И равнодушным вспоротым глазом
небо взирает на Магду... едва
ветер скулит у заброшенной штольни.
Бурым нарывом —зловонная кровь.
Долго...
как долго они убивали ее беззащитных щенков...
Обозреватель: Госпожа, эксперт?..
Стрекоза: Знаете что, Володя... Вы меня убили просто. Оберегаю себя, оберегаю — фильмы не смотрю, книги стараюсь не читать. А к вам пришла беззащитно — знала бы, о чем, не пришла бы...
Обозреватель: Простите, Стрекоза Музовна.
Стрекоза: У меня сдвиг по фазе на эту тему — сегодня паука спасала. Так нельзя писать, как вы написали, Тася —руки начали трястись, и слезы льются. Надо предупреждать нервных. Тася, очень сильно!.. Хоть знаю, что некоторые скажут, что тема беспроигрышная, что автор бьет на жалость. Не слушай их. Вот.
Обозреватель: Госпожа afinskaja сегодня также присутствует в нашей студии. Тася?..
Автор: Я не знаю, как надо писать и надо ли было... Так случилось. И еще... Жалость —нет. Хотелось бы, чтобы текст вызывал ярость, побуждал к действию — «не проходить мимо», разрушал равнодушие. Одним словом — всколыхнул тину благополучия, которой мы зарастаем...
Обозреватель: Муравей Муравьедович?..
Муравей: Жесткая зарисовка.
Автор: Наверное...
Обозреватель: А зачем, интересно, тогда вообще нужны стихи, если ими не «бить»?.. Даже, если и на жалость... Рыжие, ржавые, кровью, ползком, нос облизать... Блин…
Автор: Спасибо.
Обозреватель: Это вам спасибо, Тася! Присаживайтесь. А я представляю следующее стихотворение. Автор — Sarah(иногда Наташа), «Стих для Ипполита».
Жженый месяц упал в молоко.
Надоело о грустном базлать.
Все, что знает о жизни мой кот —
Только это и хочется знать.
Остальное пустяк, ерунда,—
Мокрый снег на подтаявшем льду.
Закипает на кухне вода.
Приласкай, и я дальше пойду.
Обозреватель: Стрекоза Музовна, что вы думаете об этом стихотворении?
Стрекоза: Вот оно —умение в восьми строчках выразить обреченность, отсутствие смысла жизни, тоску. Одиночество. Такое жестокое, всепоглощающее. Где даже ласка —между делом: «Приласкай, и я дальше пойду». Ласка, как часть чего-то общепринятого, но бессмысленного. А это перенесение мозговой деятельности кота на себя —попытка уйти от реальности. Из серии: «Меньше знаешь —лучше спишь» или «Горе от ума». Да, так проще. Нет, не проще —легче. Но, это не выход. Стихотворение с открытой печалью.
Обозреватель: Муравей Муравьедович?..
Муравей: Между прочим, коты —очень умные и продвинутые ребята. Точно не глупее нас с вами. Телепатией владеют, актерством и много, чем еще. И перенесение мозговой деятельности кота на себя —это не попытка уйти от реальности. Наоборот, это попытка проникнуть в реальность.
Стрекоза: Про кота. «То, что знает о жизни мой кот, только это и хочется знать». Я не обижала котов, я их люблю. Но порой —да, хочется знать о жизни ТОЛЬКО то, что знает о ней кот. Он не глупее, он просто видит жизнь и знает ее по-другому. Проще. Знаете, я очень люблю Наташу и ценю ее талант. И то, что она пишет, мне близко. Даже, если я вижу это не так, как она. И не так, как другие.
Муравей: Проще. Да откуда вы знаете, что они проще? Ох, а мы такие, блин, сложные. Откуда это плебейское высокомерие по отношению к другим живым существам? Примерно 90% знакомых мне людей —тупые и скучные. А среди знакомых котов —ни одного.
Обозреватель: В нашу студию сегодня приглашены все авторы, чьи произведения представлены в программе. Сара, Вы хотели бы что-нибудь сказать? Прошу вас, Наташа.
Автор: Да все так, Стрекоза. Муравей, не надо усложнять. Мой кот счастлив от совершенно простых вещей. А меня второй день штырит от стиха про дедушек и папу. Это если честно. Меня никогда не штырило так от собственных стихов. Только от Борисовых.
Обозреватель: Вы прочтете нам этот стих?
Автор: Прочту.
Обозреватель: Итак, еще одно стихотворение автора Sarah. И называется оно?..
Автор: Оно называется «Один мой дед был прокурор...»
Один мой дед был прокурор.
Другой начальник КРУ.—
На опохмелке тихий двор
Встречал их поутру.
Отец мой, в прошлом офицер,
Смолил от всех тайком.
Он брал китайцев на прицел,
Но летом был таков.
Один мой дед погиб весной.
Другой весной погиб.—
И вот, мне кажется порой,
Что это перегиб:
Который год одной месить
Густой соленый снег.
И даже некого спросить:
Ну как ты, человек?
Обозреватель:Здорово. Вспомнился «Таможенный блюз». «С тех пор, как они в мавзолее, мама, я остался совсем один...». Наташа, неожиданное такое для Вас. О!
Автор: Спасибо. И, пожалуйста, давай(те) на «ты» уже, что ли?!
Обозреватель: Ок, сударыня. Муравей Муравьедович, вам слово.
Муравей: Знакомое чувство. Только у меня на него ушло в 1000 раз больше букв.
Автор: Как говорит Чен Ким: «У меня дыхание короткое».
Стрекоза: А ты ему скажи, что это ничего, что главно дело, чтобы чо другое было длинное.
Муравей: А эта все о своем... «Один мой дед погиб весной. Другой — весной погиб» — правильные слова...
Обозреватель: Да, правильные. Напоминаю, у нас в гостях был автор многих и многих замечательных стихов — Сара Зельцер, иногда Наташа. Спасибо, Наташа! А мы продолжаем. Предлагаю вашему вниманию стихотворение очаровательного автора Helmi с несколько печальным, на мой взгляд, названием «Эпитафия (турнирное)».
Разрешите согреться у синих метелей,
Разрушительным ветром построить на теле
Снеговитого марта дворец изо льда,
Изогнуть для поклона сосулек-солдат.
Разрешите сказать, что вчера не вернулось,
Не взорвалось духами индийских пачули,
Не сорвалось дамокловой сталью на темя,
Поворчало и глухо протикало. Время.
И никто не заметил, как вдоль ожиданий
Уходила зима по растаявшим ранам,
Бездорожью и черному снегу. А мне
Было грустно от радости смерти, вдвойне.
Стрекоза: Интересно получилось C’est la Poésie!!!
Муравей: Чой-та оно плохое? Хорошее.
Стрекоза: А кто сказал, что плохое?
Муравей: Пусть только попробует —схлопочет... Хорошее!
Стрекоза: Я бы даже сказала, отличное стихотворение!
Обозреватель: Наши эксперты сошлись во мнении, что стихотворение —прекрасное. Я с удовольствием присоединяюсь к этому мнению и представляю следующего автора white-snow, «На балет билетов нет».
она мечтала выйти в свет,
в такой слепящий, непрозрачный, где много зрителей
а на балет билетов нет
сказала ей кассирша — видите ли
кроме вас тут есть кому блистать, я убедительна?
конечно да, я не звезда, я, более того, уже не та
на мне чужой прикид и туфли
на мне халат, кальсоны, галстук белый
меня никто не узнает, сказали нет лица
нет имени, афиши стухли,
и что нам на твоей премьере делать
но как же, столько света, столько рамп,
так первозданно музыка играет
под сценой плавает живой зеркальный карп
с табличкой «чистим, потрошим бесплатно»
а за кулисами в собачьем жутком лае
я слышу смех, я вижу снег искусственный и ватный.
ну что ж, кассирша улыбнулась неумело
пройдите, завтра кастинг в шесть утра
там вроде оставалась роль Отелло
мужская, но можно и Отеллия
я думаю, не слишком вы стара
и галстук вам к лицу, хотя и белый.
Стрекоза: Прелесть какая. Нравится. Необычайно.
Муравей: Треш, конечно. Но мне нра.
Обозреватель: Хочет ли что-нибудь сказать по этому поводу автор?
Автор: Треш —это не значит, что совсем нехорошо, мне кажется, само понятие треш уже дает новое направление в моей графомании, это удивляет и радует одновременно, и я даже чувствую, что это то, что мне сейчас крайне необходимо. Спасибо вам. Вы меня приятно удивили, что читаете мои мутные текстики и подали отличную идею. Нужно к вам приходить почаще.
Обозреватель: Милости просим! Всегда рады — белому, чистому, искрящемуся Снегу! А следующий автор, которого мне хотелось бы представить и к которому лично я питаю чувство глубокой симпатии, благодаря ее замечательным, рассудительным стихам — natasha. Произведение «Не стихи. Молчание. Бантики».
Упнуло. Ухнуло.
Лет эдак ...ять, или ...цать?
О как! —
необъяснимо.
Плакать, смеяться?
Мимо
цели, кассы...
Чего там еще?
В зеркале пальцы
касаются щек,
губы волнуются —
нет — не стихи,
это прелюдия —
тсссссс...
к молчанию.
Шшшш-а-а-а-а...
там оно...
в нижнем ящике шкафа,
в коробке из-под сапог —
без каблука, длинные
с бантиками на щиколотках,
с молнией...
скидка... солидная...
прекрасно их помню.
Куда подевались?
Так отдала?
Подарила? Кому?
Не помню.
Значит, было неважно.
А что было важно?
Бантики.
Да-да-да-даааааа!
Они были такие милые.
А ты говоришь...
Но...
Молчание
там оно
тише
чшшшшшшш...
все
будет
хорошо
Муравей: Шшш-чччч. Помню — не помню. Важно — не важно. Для чего это творится? Для места в тусовке? Только прошу не переходить на личности. Это ни к чему. Я все пытаюсь увидеть у вас стих, за который смог бы зацепиться. Чтобы, как выразился уважаемый мною автор: «когда утром смотришь в зеркало во время бритья —начитываешь себе». Создайте такой. Я все еще его жду.
Обозреватель: Наташа?..
Автор: Спасибо. Я очень рада, что вы все еще ждете. Я постараюсь. А это не стихи, да. Здесь попытка, я все пытаюсь что-то нащупать, не получается, да. И я очень, очень благодарна всем и за поддержку, и за «наоборот», может, это и есть тусовка, как вы говорите. Тогда хорошо, она мне нужна такая тусовка. Куды ж без нее? Может у меня никогда ничего и не получится, пусть. Но, может, получится у других, ога. Нет, наверняка, у кого-то получится. И это здорово. Разве нет?
Муравей: А давайте без «ога» и «здорово». Тогда и, может быть, будет диалог.
Автор: Почему будет? Он уже есть. Угу?
Муравей: Не цепляет, да.
Стрекоза: Эх, какие вы нецеплячие прямо. А мне очень даже нра. А бантики дааааа, бантики красные (будут, положим) или зеленые цвета волны, или верблюжьей колючки, классно, да? Очень-преочень нужны!
Муравей: Просто надо быть женщиной…
Автор: Понимаете, это попытка «ухватить» момент шока (вдруг понимания обрушения), когда сознание цепляется за странную вещь (сапоги и еще, менее того —бантики), заканчивающийся «мантрой», от которой, вообще говоря, кровь стынет в жилах (у меня). Буду с этим стихом работать, надо сделать, чтобы зацепило.
Обозреватель: Прочтете нам что-нибудь еще, Наташа?..
Автор: С удовольствием. Стихотворение называется: «...Иль перечти...»:
Сердце забьется в угол
больным зверьком,
выступит соль под веками,
Что же? — со всяким бывает...
«Откупори шампанского бутылку иль перечти «Женитьбу Фигаро»»
Нет вина?
И отыщешь не вдруг Бомарше на пыльных полках?
Так «перцовочка» есть,
и — просто «Женитьба»,
а на закусь «глазунья» с хлебной краюшкой
да с морщинистым огурцом.
Ах, что же ты плачешь, душа моя,
Агафья Тихоновна.
Полно, не плачь,
ты так хороша,
так пушиста твоя коса-ниже пояса.
Вот и сердце резвится уже — теплым котенком,
глаза весельем блестят.
Вот, и щеки — румяны.
Все, как будто, вернулось на место
в центр тяжести встало надежно.
И не слышно почти,
да, да, — еле слышно,
как подспудно где-то
тихая мысль скребется —
что забыла закрыть на щеколду
входные двери,
и чужие люди
стоят уже
на пороге.
Стрекоза: Постпанк. Мейерхольд. Яичница... Наташа, очень понравилось, очень трогательное стихотворение.
Автор: Пасиб большой. «Глазунью» заметили. Это Яичница заводит светскую беседу. Кстати, да вы знаете, наверное, есть постановка в кино 1977-го —редкий случай настоящей удачи.
Стрекоза: Есть. Я смотрела в детстве. Действительно, блестящая экранизация. Помню до сих пор, как и телевизионную постановку «Героя нашего времени» Эфросом, с Мироновым и Далем... Трогательное стихотворение, да. Помимо эмоциональной составляющей, еще богатство традиционной классической литературы высверкивает!
Муравей: Это не стих, увы. Что угодно — но не стих!
Автор: Почему не стих?
Муравей: А почему стих? Рифма, ритм, концепция?
Автор: Рифмы нет, ага. Так, вроде, и не обязательно. А ритм, концепция, вроде, на месте.
Обозреватель: Спасибо, Наташа! Присаживайтесь, пожалуйста. На тему: что есть стих, а что таковым не является —можно рассуждать бесконечно. Программа же наша, к сожалению, строго ограничена по времени. А впереди у нас еще много интересных произведений и их талантливых авторов, одного из которых я хочу представить сейчас вашему вниманию. Katrin. Стихотворение «Там, за углом».
Я знаю что. Жестоко безответны
Попытки в прошлое проникнуть на полдня.
Войду во двор. А губы — сигаретны.
И пепел, пепел, пепел... От меня.
А за скамейкой как-то незаметно
Деревья выросли до четных этажей.
И на дверях все также ноют петли.
И этот запах — лука и борщей...
Теперь я для подъезда — лишь прохожий.
Вахтер обидно спросит: «Вы к кому?»
Я этот дом, на детство так похожий,
Там, за углом, руками обниму...
Обозреватель: Стрекоза Музовна, скажете что-нибудь?
Стрекоза: Да, скажу. Еще как скажу!.. Стихи этого молодого (молодой) автора все увереннее день ото дня занимают свою нишу и укрепляют позиции. Более того, лично я — их уже начинаю ждать... Талантливый автор, бесспорно! Со своим индивидуальным, легко узнаваемым, характерным почерком и стилем. «Там, за углом» привычно порадовало яркой образностью и подкупающей откровенностью. С четко (до безупречности) выведенными деталями, которые, в свою очередь, позволяют воспринимать текст как некое полотно картины, на котором разворачивается действо, а именно — проистекает жизнь. В данном случае — это штрихи, передающие чистое, светлое, но нестерпимо саднящее чувство безвозвратно утраченного детства и всего, что с ним ассоциируется, и что с ним связывает литературного героя — и в памяти, и наяву. Приятно удивили такие рифмы-находки, как: «безответны – сигаретны», «этажей – борщей». Несколько снижена планка на рифмах: «прохожий – похожий», «кому – обниму». Но это все, естественно, понятие относительное и никак не влияющее на общее восприятие произведения. Последние две строчки, по своей метафоричности — вне всяких похвал... Если же оставить придирки, то, резюмируя, хочется отметить: очень красивое, искреннее стихотворение в качественном, добротном (пока не рискну сказать — в профессиональном) исполнении.
Обозреватель: Муравей Муравьедович?..
Муравей: Вот настрекотала-то… Я скажу проще: финал — гвоздь. Еще губы сигаретные понравились. Да.
Обозреватель: Катя, эксперты высоко оценили ваше стихотворение. Почитаете нам еще?
Автор: С удовольствием. Спасибо! Из последнего. Стихотворение называется «Не каретно».
Как жаль, что сегодня уже не каретно!
Не дышит вуаль над губами невинно,
И кланяться даме — почти некорректно,
И скромность — печальна, глупа и старинна.
Бумажные письма не пахнут духами,
Под цокот копыт — только пыль ипподрома.
Бетонная сага написана нами
В бетонных объятьях бетонного дома.
Обозреватель: Вам слово, Муравей Муравьедович.
Муравей:«А все-таки жаль, что нельзя с Александром Сергеевичем поужинать в Яр заскочить хоть на четверть часа». Хорошее. Бетонная сага немного резанула. Она могла быть любой другой. Не принципиально, на мой взгляд. Достаточно удвоенной «бетонности» объятий дома. А сага затвердевших, загрубевших... историй? чувств? отношений? Сага о нас? Бетон нового и новейшего времени актуален во многих стихах.
Обозреватель: Стрекоза Музовна?..
Стрекоза: Тонкая работа, да. Каретный стих!
Обозреватель: Слово автору...
Автор: Ага, жаль — это я про Александра Сергеевича... Да, со всем этим «бетонным» подожду пока, подумаю. Может, что-то интересное назреет еще. Спасибо!
Обозреватель: И вам спасибо! А мы продолжаем... Все произведения в нашей программе до сего момента были представлены исключительно очаровательными авторами-девушками. Пришло время послушать стихи, написанные талантливыми поэтами-мужчинами. Итак, встречайте — господин Cherskov, стихотворение «Река»:
Жизнь била и ломала,
Добавив смерти в нас,
Не много и не мало,
Короче, в самый раз.
Отравлены дурманом
Чужих идей и слов,
Из песни растамана
Берем — not war make love.
Мы собраны,
Но налегке
Идем к реке.
Швартуется к причалу
Эскадра кораблей,
Нам не было печали,
Но будет веселей.
Играет позолота
На именных бортах,
Со вкусом слез и пота
Холодная вода.
Мы собраны,
Но налегке
Идем к реке.
Стрекоза: Классная песня.
Автор: Точно — песня. Давно хочу записать, да все никак не получается.
Муравей: Горазд же ты, Черскоф, обобщать контингент словом «мы»... И много ли вас таких, с которыми пиит одной крови и извилины? Не принимай только серьезно, please. Шутить изволю.
Автор: Пока еще есть немного.
Обозреватель: Вот и хорошо, что есть! Прочтете нам что-нибудь еще, Сергей?
Автор: Прочту. Стих называется «Грязь»:
Я был везде, но никого не встретил.
Курю на лавке. Захожу в подъезд.
Мне нравится мой дом, мои соседи —
Стукач не выдает, свинья не ест.
Чужие пожелтевшие окурки
Красноречивей линии судьбы,
Привычны и ступеньки в штукатурке,
И «наше все» — корявое «здесь был...»
Я знаю этот склеп пятиэтажный,
Он впору мне,
Он для меня как раз,
Он — мира часть, в котором точно так же:
Чем дальше от земли, тем чище грязь.
Стрекоза: Черсков! Очень поэтичная грязюка. Воооот. Иногда хочецца стать мущщиной, чтобы говорить мало слов. Так, Ых...
Автор: Ни в коем случае! Только женщинам под силу подмести подъезд.
Стрекоза: Вот так фсигда, мужики напачкают, а женщина — подметай...
Автор: Красота спасет мир!
Обозреватель: Муравей Муравьедович, выскажетесь?
Муравей: Нет.
Обозреватель: Понял. Спасибо вам, Сергей! Присаживайтесь, пожалуйста. А следующий гость в нашей студии — автор Essence. Вниманию телечитателей и экспертов я представляю стихотворение «Гранат».
а вчера, просыпаясь днем, я подумал, что мы вдвоем пересаживаем гранат — мал вазон ему, время в сад. Ямку двадцать на двадцать два, приговариваю слова — два с окалиной здесь гвоздя, не прижиться тебе нельзя. Я подумал еще вчера, что гранату уже пора — выгнуть спину да листья врозь, чтоб задуманное сбылось, чтобы взял он и корни — вниз, зацепился чуток за жизнь, да и выкинул первоцвет через несколько теплых лет, через несколько белых зим — его цвет так необходим нам, что высадили гранат для потехи чужих ребят. Потому что своих нам нет — из пластмассовых роз букет не выращивает корней, не вынашивает детей. Старший был бы — пятнадцать лет, младший — синий граната цвет.
Я, вчера, просыпаясь днем. Вдруг подумал, что мы — вдвоем.
Обозреватель: Да... Стрекоза Музовна, вам слово.
Стрекоза: Это, наверное, дерзость с моей стороны, но мне почему-то очень захотелось прочитать вам красивую оборотку на это стихотворение, написанную замечательным автором — tamika25: «Я проснулась сегодня днем, мне почудилось, я — с тобой, и гранатовый сок мы пьем, за кухонным сидим столом, как мечталось нам — вчетвером. С нами дети — приятный сон, уплывающий в дым окон... Малых бусинок цвет багров — я рассыпала нитку снов. Кто нанижет их мне опять — с кем гранатинки собирать? С кем не видеть тот белый свет, где с тобой, без тебя, сто лет одиночество баловать? Плод граната однажды взять и сдавить, что есть сил, чтоб смог во все стороны брызнуть сок фейерверком, под потолок... Сбить с души навесной замок, и найти тот смешной предлог, ту единственную из дорог — где в бреду плацкартных тревог повторять твое имя, и не считать ни часы, ни дни, лишь в немое смотреть окно, и о встрече не думать. Но... я проснулась сегодня днем — показалось, что мы — вдвоем, и выходим в весенний сад, где цветет наш с тобой гранат. Для других, для чужих ребят...».
Автор: Это не дерзость, спасибо вам. Не хотел вызвать стихом жалость, честно, потому и близка мне эта оборотка. Стараюсь не думать об этом. И не повторять имен. Жизнь продолжается, в выходные сыну сделал скворечник — его с ним в газету сфотографировали. Остальное — в памяти, а память с годами — как вино.
Обозреватель: Муравей Муравьедович?..
Муравей: Стих интересен, но по подаче я бы поругался. В общем, когда отлежится, его хорошо бы поправить, имхо, конечно.
Обозреватель: Спасибо, уважаемые эксперты! Спасибо, Сергей! Гостем программы «Больше слов» телеканала «РешTV» был автор Essence. Следующее стихотворение, которое мне хотелось бы вам прочитать, написал другой талантливый поэт и художник petrovich. Стихотворение называется «До дна».
Просторная песня молчанья,
любви озаренный этаж —
не с вашего ль будут плеча мне,
не знак ли безоблачный ваш?
Спасибо за сговор наш тайный
и явный мирской пересуд,
за город, что отдан вчера мне,
за то, что улыбки бегут
по лицам незамкнутых зданий
над строчкой Фонтанной реки!
Откупишься разве цветами
за милость подарков таких?
Не хватит ни дат, ни названий
на жизнь, что коснулась меня!
Времен без любви не бывает —
ни века, ни года, ни дня!
И если разлюбят — не верьте!
Отступят — не ваша вина!
Любите, любите до смерти,
до края, до точки, до дна!
Обозреватель: Стрекоза Музовна, вам слово.
Стрекоза: Люблю про любовь! Последний катрен — просто гимн!
Обозреватель: Муравей Муравьедович, пожалуйста.
Муравей: Как интересно. Мне как раз все понравилось, кроме последнего катрена — ощущение комсомольской агитки.
Стрекоза: Хм... А я не сказала, что он мне больше всего. Я сказала, что он просто гимн настоящий. А хорошо, что гимн или плохо — я судить не взялась. Ладно, сознаюсь. Есть ощущение передернутости. Но там идет такое нагнетание, что испортится стихо без пафосного конца. Уместен, имхо.
Обозреватель: Андрей Петрович?..
Автор: Большое спасибо!
Обозреватель: Это вам спасибо за красивый стих! А в нашей студии — Серый Кардинал от Литературы — месье Верлибр. И прочтет его нам автор, чьим творчеством я не перестаю восхищаться — ChurA. Стихотворение «Опустевшие души»:
Снова скребутся тоскливые мысли,
как скребутся
в двери пустых домов,
брошенные хозяевами под осень,
голодные кошки.
Это беда дачных поселков
вокруг больших городов.
Это беда, грозящая всем
пушистым и лохматым,
пригретым людьми ради забавы
и забытым — выгоды для.
Этот людской душевный недуг
несет в себе вирус
равнодушия к смерти.
Все живое хочет и должно жить.
Но чтобы жить — нужно есть.
И голодные кошки
начинают убивать белок и птиц.
А голодные псы — убивать кошек.
А сытые люди — убивают души
своих детей,
ради которых и приручали —
этих маленьких и пушистых.
А повзрослевшие дети —
будут бросать в беде друзей
и забывать о живых стариках,
давших им жизнь,
но загубивших в них
маленький и мудрый деревенский ген —
состраданья к «живью».
Осень самое красивое время года,
но ее красота —
уничтожает теплую красоту лета:
деревья, цветы и травы —
отмирают, превращаясь в былье.
Но для них — лето еще повторится
и они зацветут снова...
Но как трудно воскресить
опустевшие души детей!
Это почти невозможно.
Обозреватель: Стрекоза Музовна?..
Стрекоза: А я сегодня к тому же начиталась историй, печальных историй, о дворовых котах. Честно, не знаю, хороший стих или нет. Это верлибр? Но душу не то чтоб вывернул, а довывернул.
Автор: У меня есть том Антологии русского верлибра. В нем 700 с лишним страниц и 330 авторов. И все — верлибр. И у всех он разный. Наверное, и у меня что-то похожее. Спасибо.
Обозреватель: Муравей Муравьедович?..
Муравей: Здорово, Аркадий, что верлибр затеяли. Очень похоже только, что «на коленке». Угадал? Нет?
Автор: Не, — не угадали. На диване. На коленке неудобно было...
Обозреватель: Да, действительно, на коленке — неудобно. Замечательный верлибр, Аркадий! А следующий гость в нашей студии — молодой, но уже признанный и любимый многими автор aerozol со стихотворением «Она ушла, и комната пуста…»:
Она ушла, и комната пуста.
На ширине тетрадного листа
и на словах, которые вдвоем,
не скажется отсутствие ее.
Она ушла. Вестимо ли, мой друг!
Ее искать бессмысленно, как звук,
как отпечатки пальцев на воде —
ее искать... Искать ее везде...
Она ушла. Расхоже. Хоть кричи.
Не от себя оставила ключи.
Лишь окоем оконного стекла
запомнил миг, когда она ушла.
Она ушла. Куда — ни приведи
Господь, — я никогда не уходил.
Разрежен воздух в комнате пустой.
Но, все равно, спасибо за постой.
Обозреватель: Стрекоза Музовна, пожалуйста, вам слово.
Стрекоза: Блин, здесь, надеюсь, не будет разговоров о «ни о чем»? Прекрасные образы. «...Как отпечатки пальцев на воде» — здорово. Как это здорово, друг! Я буду вас так называть, даже если вы против. Хороший стих, грустный. Высокая поэзия.
Автор: Спасибо!
Обозреватель: Муравей Муравьедович?..
Муравей: Вопросы: «которые вдвоем» — ? «Вестимо ли, мой друг!» — смысл? «Лишь окоем (?) оконного стекла запомнил миг, когда она ушла» — что случилось? «Но, все равно, спасибо за постой» — кому спасибо, почему «но»?
Автор: Ответы: «которые вдвоем» — пропущено сказуемое, какое? — на выбор читателя. «Вестимо ли, мой друг!» — эмоциональная аппеляция к другу, он же, вопрос к другу, исключительно риторический: «Ну, как же это, возможно ли? Неужели? Не верю!». «Окоем...» — тут-то, что неясного? Оба смысла сего слова, сливаясь, создают определенный сектор пространства и времени, помнящий уход, в котором (секторе) пустота, меня, во всяком случае, нету. Она ушла, никто не видел. Почему «но»? Просто: несмотря на уход... Вопрос: это стихотворение «о чем»? О Любви, о женщине, о Родине? Кто «ушла»?
Муравей: Знаете что, дайте стиху короткое, точное название, и все встанет на место (будет хорошо), ибо, иначе, стих воспринимается при внимательном чтении на грани пародии, при невнимательном — не задевает, в силу смысловой размытости («соберите» его точным названием). Ой, прошу прощения, не ответил на вопрос. Ни о той, ни о другой, ни о третьей. О четвертой. Вот так и назовите.
Автор: Названия давать не умею. Иногда даю, если смею. «...При внимательном чтении на грани пародии, при невнимательном — не задевает...» — лучший комплимент в моей жизни. Спасибо за правду. Ее ныне мало кто может. Никита.
Обозреватель: И вам спасибо, Никита! А сейчас, уважаемые телечитатели, рассаживайтесь поудобнее, потому что в гостях у нас Ее Величество — Проза. И представляет ее — верный и преданный ей талантливый автор, мастер Слова — Max. Рассказ называется «50-50-45»:
Мой друг Ваня говорил: «Твой номер легко запомнить. Стоим на остановке. Один полтинник — шу — мимо. Второй — шa — мимо. И отдыхаем еще сорок пять минут».
Телефона мы ждали безобразно долго. Что-то там с грунтом, лет десять не могли подвести кабель. Но кое-кому в доме протянули воздушную связь. Я знал двоих. Один, Валерий Маркович, жил под нами. Работал в школе учителем черчения. Внешне он мало походил на учителя. А скорее — на крупного жулика, вплоть до министра юстиции. Блестящие залысины, галстук, серьезный портфель. Глаза надежно скрыты очками. Гладкий, обтекаемый человек. Спрашивается: за какие подвиги ему дали телефон? Нет, точно прохиндей, а школа это так, для маскировки.
Однажды мы его залили. Кот свалился в аквариум — рыбку ловил. Вылезая, сломал фильтр, морда. Вода закапала на пол. Пятнадцать ведер — как раз до вечера хватило. Ладно хоть рыбы выжили, только двигались по-пластунски. Валерий Маркович предъявил нам счет. Полторы тысячи советскими. Обои, мебель, потолок — ничего не забыл. И экспертиза с печатью. Родители ахнули. Тут соседи им шепнули, что Валерий Маркович в этой комнате хотел делать ремонт. И мебель уже от стен отодвинул. Значит, теперь мы весь ремонт ему оплатим. Удачно котик порыбачил.
Мама пошла к соседу.
— Валера, будь человеком, скости хоть половину. Ты же ремонт затеял.
— Может и затеял. Только это еще надо доказать. В суде.
— Неужто будем судиться? Десять лет ведь соседи...
— Хоть двадцать.
Суд, адвокат, повторная экспертиза — это опять расходы и немалые. И еще неизвестно, как там обойдется. У этого жука явно везде прихвачено. Телефон-то у него откуда? Нда... Постонав, родители сняли с книжки деньги. Чтоб Валерий Маркович ими подавился. И перестали с ним здороваться. Еще они полюбили рок-музыку. Особенно по вечерам, когда уходили в театр или гости. «Можешь включать свою шарманку, — напоминала мама, — но только до одиннадцати».
Объясняю. Валерий Маркович не терпел шума. Просто чокнутый был на этом деле. Помню, младшая сестра играла шариком от настольного тенниса. Несколько раз стукнула об пол. Снизу тут же заколотили по батарее. Уход родителей из дома назывался тогда «свободная хата». Что автоматически означало «сейшен»: друзья, вино, карты и хэви-метал... Ну и девушки, если их удавалось заманить. «Шарманка» у меня по тем временам была нехилая. Магнитофон Юпитер, усилитель и пятидесятиваттные колонки, сделанные одним умельцем на заказ. Благодаря им, Валерий Маркович подробно ознакомился с творчеством таких коллективов как Deep Purple, Nazareth и AC/DC. Особо его впечатляла композиция Highway to Hell. После нее стучали не только по батарее, но и в пол — видимо шваброй. Вот мы и гоняли ее на бис.
Другой обладатель телефона, Леонид Филиппович, работал ведущим инженером авиационного завода. Целое поколение нашего городка состарилось на этом заводе. Второе не успело — хапнули и развалили, ломать не строить. Я знал сына Леонидa Филипповичa, бывал у них дома — через подъезд. Ведущий инженер обожал коньяк и рыбалку. Чуть не сказал — как наш Васька. Нет, если бы эта морда еще и коньяк пила, мы б ее точно выгнали. Два хобби Леонидa Филипповичa удобно сочетались. На рыбалке он употреблял коньяк, а после им же запивал добытые трофеи. Например, заливного судака.
На службе его ценили. Закрывали глаза на скандальный характер и частенько мятый вид. Леонид Филиппович был экспертом по камерам сгорания газотурбинных двигателей. Настолько уникальным специалистом, что позволял себе грубить начальству. Однажды надерзил самому генеральному конструктору Н. Д. Кузнецову. На летучке генеральный критиковал их отдел. Прозвучало слово «некомпетентность». Вдруг длинный худой человек перебивает Кузнецова:
— Уж в чем, в чем, Николай Дмитриевич, а в камерах сгорания мы разбираемся получше вашего.
Начальство едва заметно растерялось.
— Кто это мы?
— Да хоть я, например.
Зависла нехорошая пауза. Генерал давно отвык от подобного тона. Кто-то из свиты наклонился, зашептал. Генерал кивнул. Он понимал, что наглец должен быть абсолютно уверен в своей незаменимости. И уверен не без оснований. Именно это ему подтвердил референт. Наконец Кузнецов произнес:
— Ну разбирайтесь дальше, товарищ Евсейкин. За изделие «Д» несете личную ответственность.
Многие гадали, падет ли кара на лысеющую голову инженера Евсейкинa. А ему, наоборот — поставили телефон.
Что обидно. Мой отец тоже был не последним человеком на заводе. И могучие знакомые у него имелись. Один разговор — и завтра у нас стоял бы телефон. Просить вот только отец не любил. Принципы. Слишком буквально отнесся к шутке Воланда, мол, сами предложат и все дадут. Никто не предложит и ни фига не даст. Телефонизировали нас в порядке общей очереди. Где-то в ее конце.
Вторая ложка дегтя в бочке моих студенческих лет — это автобус № 50, известный как полтинник. Он связывал два заводских поселка с большим городом. То есть, с нашими университетами в прямом и косвенном смыслах. Отмаявшись на лекциях, мы торопились в иные залы, где музыка, полумрак, и своим наливают в долг. И всего-то сорок минут езды. Сорок минут? Как бы не так.
Желтые двухдверные Икарусы постоянно ломались. Чему удивляться, если их на трассе вдвое меньше потребного? И на каждой остановке атакует толпа студентов, озверевших от бесконечного стояния, голода, холода, зноя, нужное подчеркнуть. А коробочка и так полна до мелкого вдоха. Теперь поставьте себя на место водилы. Остановишься — двери снесут, либо чью-нибудь голову. Оно ему надо? Естественно, он газует и видит в зеркале похабные жесты снаружи. А внутри наоборот счастье: «Молодец, шеф! Гони до конечной!»
Это когда нет желающих выйти. А если они есть — совсем интересное кино.
Чтобы выпустить их, автобус тормозит метров за сто до остановки. Или после — не угадать. И толпа — в шубах, в пуховиках, с дипломатами, по раздолбанному насту, обгоняя, задыхаясь и матерясь — бежит стометровку. Шапки набок, пар изо ртов. Самые прыткие настигают двери в момент закрытия. Вжимаются, умоляют:
— Ребятки, уплотнись чуток! Всем ехать надо!
— Некуда, брат, слезай! Из-за тебя стоим.
— Ну уплотнитесь, суки, мать вашу, будьте людьми!
— Задняя площадка, освободите двери!
— Эй, кто там поближе? Дайте ему по шапке! Да не этому...
Такой вот ежеутренний экстримчик. Один полтинник — шу — мимо. Второй — шa — мимо. И отдыхаем еще сорок пять минут. Чем это кончалось, догадаться несложно. Пол-остановки друзей. Ваня, Юденич, Егор — и у каждого рупь на обед. А у Юры Евсейкина — трешник.
— Все. На вторую пару опоздали. Может за пивом?
— Отличное решение. Кто с нами?
Действительно, чего пропадать компании?
Туда — проблема, обратно — две. Последний автобус уходил из города около десяти. А что такое десять, когда тебе двадцать? Главное только начинается, вот что. Танцпол разогрет, внутренности прыгают, девушки в кондиции. Вон та, у стойки, — почти готова рухнуть кому-нибудь в объятия. Но это буду не я. Опять не я! У меня скоро автобус, извините, дорогуша.
Конечно, я мог ночевать у городских друзей. Но как уведомить родителей без телефона? Этот вопрос убивал меня пять лет. А не уведомишь, маме видится одно и тож: будто кто-то мне в кабацкой драке... ну и так далее. Значит — истерика, валерьянка, слезы. Плюс исправительные работы и денежные санкции. Кому звонить? Марковичу? Филипповичу? В первом случае надежда одна — что подойдет его сын. С этим можно договориться. Нет, сам взял, зараза. Двушка съедена зря.
Звоню Евсейкиным. Тут опять-таки необходимо, чтобы Юра был дома. Шансы фифти-фифти... Нету. Где его носит, блин?! Просить Леонида Филипповича или его жену язык не поворачивался. Потому что вообразите — ночь, зима. Люди в теплой постели. Или пьют чай у телевизора в байковых халатах. Вдруг звонит какой-то шалопай (своего им мало) и надо идти через подъезд говорить с его родителями. A, ладно, гуляем дальше. Как-нибудь доеду.
Двенадцать ночи, остановка. Такси в нашу дыру — это утопия, особенно сейчас. Так у меня и денег нет. Даю отмашку всем кроме зеленых огоньков. Мир не без добрых людей. На чем я только не ездил. Однажды поймал мусоровоз, не в смысле арестовали, настоящий. Запах был, да. Еще случай: тормозит Камаз. Водила открывает дверь.
— Мужик, телку трахнуть хочешь?
— Чего??
— Да телку трахнуть. Вон, в кабине, пьяная. Забирай, хочешь?
Далее возня, звонкий шлепок. И вываливается девчонка — никакая.
— Пошел ты, сука! — орет. — А ты кто? С ним заодно, да?!
Хлесь мне по физиономии. И убежала в слезах. Водила говорит:
— Ладно, братан, извини. Садись, отвезу куда надо.
Ранней весной стоял в позе Ленина до часу ночи. К полвторому машины кончились, a сверху закапало. Холод собачий, ветер. Я сел на лавку, укутался, как мог, и приготовился замерзать. Из дождя выплыло такси.
— Куда?
— Ты не поедешь.
— А точнее?
— Авиазавод.
— Садись.
— Сколько?
— Сколько дашь.
— У меня рубль с мелочью.
— Годится.
Ни хрена себе, годится. Да не маньяк ли он? Убьет и расчленит в лесу. Но уже едем. По дороге говорили мало. В основном я — от страха. Отпустило только у дома.
— Хочешь, поднимусь, вынесу еще денег?
— Не суетись, мне хватит.
Я не удержался.
— Слушай, ты чего такой добрый? Прям как не таксист...
— Ага. Никола Чудотворец.
И уехал. А я все думал, кто бы это был?
Еще в этом автобусе я испытал долговременное эротическое переживание. Виной тому юношеская фиксация на блондинках кукольного типа. Нет, другие тоже нравились, и с ними было легко. Но как встречу такую куклу — мозги отказывают, ноги подгибаются и язык деревенеет. Только здесь нужно абсолютное внешнее попадание. Шар в лузу, пуля в десятку.
В полтиннике ездила такая девушка. Она садилась и выходила раньше меня. Взяв штурмом автобус, я сканировал толпу, надеясь увидеть трогательное пластиковое лицо и волосы цвета безнадеги. Цвета песка далеких, несбыточных островов. Когда ее тревожил мой взгляд, я опускал глаза или находил что-то интересное за грязным стеклом. Однажды толпа сблизила нас так, что я почувствовал запах ее шампуня. То, что во мне происходило, описать словами нельзя. «Не молчи, идиот! Скажи что-нибудь, баран закомплексованный! Это же легко. После такой близости я, как порядочный человек, просто обязан с вами познакомиться. Ну, вперед!» Я молчал. «Ну пошлет, и что? Будет хоть какая-то определенность...» Я молчал. Видимо, идеалу не нужна определенность.
Потом она исчезла. Мне стало печально и легко. Но Бог, усмехнувшись, дал второй шанс. Через год, в другом автобусе я увидел ее. Или очень похожую, мало ли этих кукол. Девушка смотрела игриво, почти вызывающе. Я делал вид, что не замечаю. Почему? На моей стороне были опыт, фирменные джинсы и пятнадцать рублей. Вышел, оглянулся. Блондинка за окном крутила пальцем у виска.
* * *
Я никогда не любил то место, где родился и вырос. Еще в садике понял — здесь какая-то ошибка. А в школе осознал, что буду ее исправлять. Замшелая провинция в квадрате. Все знают, кто где пукнул, и что он перед этим ел. Недавно погиб талантливый актер. В последнем интервью он сказал: «Закон эмиграции: туда, откуда прибыл, можно съездить всего раз». «Почему?» — спросили его. «Этого достаточно, чтобы понять, что смотался правильно». Я отбыл мой раз и больше не хочу. Там кое-что изменилось к лучшему. Появились маршрутки для ниже-среднего класса. Бомбилы, едва махни, строятся в очередь, даже ночью. Сотовый телефон есть у любого бомжа. Все равно, делать мне там нечего. Хотя в автобусе №50 я сейчас проехал бы. Только чтобы внутри были мои друзья. И девушка, с которой трудно — невозможно — заговорить.
Обозреватель: Спасибо, Макс! Стрекоза Музовна, прошу вас. Я знаю, что вы большая любительница хорошей прозы. Скажете пару слов о произведении?
Стрекоза: Ну, почему же только пару, Володенька? Об этом произведении я скажу больше слов, нежели два. С вашего позволения, конечно?!
Обозреватель: Пожалуйста, пожалуйста, Стрекоза Музовна. Слушаем вас затаив дыхание...
Стрекоза: Автор в этом произведении демонстрирует своим почитателям, к коим, как вы правильно заметили, Володя, я отношу и себя — хороший, открытый слог, без излишеств; интересный ритм — неустойчивый, нестабильный, он качает, но не укачивает. Ты как будто — «скользишь» по словам мягко и плавно, а не продираешься сквозь них с неимоверным трудом; в то же время — текст не убаюкивает, держит, если и не в напряжении, то, как минимум — в тонусе. Разговорная манера словопередачи позволяет не замечать или, по крайней мере — легко, с допустимостью относиться к неприемлемой в каких-нибудь иных случаях нехватке смысловых глаголов или конкретизирующих дополнений, как, например, во фразе: «Что-то там с грунтом, лет десять не могли подвести кабель». Как и наоборот, эта манера позволяет не заострять внимание читателя на чрезмерно близком соседстве самодостаточных, ярких, не всегда согласующихся друг с другом, самостоятельных частей речи, как, например, во фразе: «Телефона мы ждали безобразно долго». Тот же разговорный слог явные смысловые огрехи превращает в оригинальные находки, как, например: «рыбы выжили, только двигались по-пластунски». Выглядит весьма привлекательно выбранная автором при написании произведения стилистика. Вроде бы очевидны стилистические и синтаксические ошибки, но... при этом, ты понимаешь, что все это (или почти все) так и было задумано, а потому, ошибки эти — ошибками, как таковыми, и не являются. И еще... Не знаю отчего, но у меня возникло ощущение, будто я слушала рассказ, написанный «с акцентом». Как это удалось автору — для меня большая загадка... Но выглядит — весьма симпатично. Очень понравилась финальная часть рассказа. Противоречивая, неоднозначная, наполненная сомнениями, при явной, демонстративной категоричности: неприятие литературным героем тех мест, где он родился и вырос и, при этом — неудержимое к ним тяготение, пусть и опосредованно через мечту о встрече с друзьями своей юности. Ностальгия... Ух, как прошибло. Молодец, Макс. Браво!Очень понравился рассказ. Чувствуется, что написан — легко, на вдохновении. Если же, легкость — результат кропотливого труда, то тем более — браво!
Обозреватель: Муравей Муравьедович, дополните Стрекозу Музовну?
Муравей: Ее дополнишь, ога... Сказала все, что и я хотел. А я вот люблю и место, где родился, и, вообще, те места, где жил. Да, Макс, «акцент» у вас есть. Но, это — ваша «фишка». Благодаря этому «акценту», ваши тексты — дышат...
Автор: Благодарю. Насчет акцента. Я, кажется, понял, что вы имеете в виду. Мой язык «застрял» в конце прошлого века, тогда как современный русский ушел вперед. Мало того, язык авторов, которых я регулярно перечитываю еще древнее. Может в этом дело?
Стрекоза: Да нет! Нигде ваш русский язык не «застрял», и литературный русский с конца прошлого века не так уж и далеко ушел вперед. «Акцентом» у вас, я все же называю — некую специфическую словопередачу, когда, вроде бы, визуально, стилистически и грамматически все верно, а воспринимается текст все же, как-то необычно, специфично что ли. Очень сложно объяснить... Ну, это примерно, как тембр голоса у человека: вроде бы — все, как у всех, те же слова, те же обороты, возможны даже настоящие акценты от других языков, регионов и даже ошибки в конструкциях, но... — суть не в них. Тембр!.. Специфичный, характерный и узнаваемый тембр. Кстати, он не у всех людей ярок. Поэтому — не боритесь с ним! Как говорится: лучшее — враг хорошего... Тут, главное — не переборщить.
Автор: Ну, если так, то тем более не буду.
Обозреватель: Спасибо, Макс, еще раз! Спасибо, Ее Величество Проза! А мы возвращаемся к стихам и... к очаровательным, талантливым авторам-девушкам. Я представляю вам гостью нашей студии — неповторимую ole. Здравствуйте, Оля! Что вы прочтете нам сегодня?
Автор: Здравствуйте, Владимир!
Обозреватель: Лучше — просто Володя. Понимаете, я уже очень давно пытаюсь раскрутить этот бренд. А тут такая удача — телевидение, все дела... Может, на этот раз получится...
Автор: Хорошо. Здравствуйте, просто Володя! Здравствуйте, эксперты! Здравствуйте, телечитатели и авторы, присутствующие в студии. Я прочту вам стихотворение, которое называется «Дожди и корабли»:
Ты спросишь: что было? — я вспомню: дожди
стекали по белым фасадам домов,
а мы всё кружили, нас город кружил,
была в том движении целая жизнь,
всерьез выживать уже стали потом —
мы мебель купили, кота завели.
Уютный мирок, телевизор, тепло,
я грелась и таяла, как пластилин.
В дожди уходили мои корабли,
название каждому — «мне повезло».
Да, мне хорошо, ничего не прошу.
Последний кораблик уплыл, утонул.
Нет, нам не вернуться к тому шалашу,
где плыли кораблики. Или к дождю,
который все лил и пророчил весну.
Обозреватель: Здорово! Стрекоза Музовна, прошу вас.
Стрекоза:С котом выживать легче и приятнее! Какое уютное, какое мягкое женское счастье. Настоящее. Молодчинка, выписала как,особенно вот это: «название каждому — «мне повезло». Да, мне хорошо, ничего не прошу» Мудрое отношение — ценить, что есть.
Автор: С другой стороны, — как ценить то, чего нет? А про кота я знаю.
Стрекоза: Оля, единственное, если интересно, конечно — немного ритм плавает из-за того, что сильный ударный — второй слог по замыслу, но очень много перед ним односложных союзов, местоимений и т.д. И они тянут «одеяло» на себя... Если «я», «а» — еще как-то проскакиваешь, то на «да», «нет», «мы» — притормаживаешь. Читается, в принципе, легко, но не на одном дыхании...
Автор: Да, спасибо. Конечно, я заметила вытарчивающие «да» и «нет». Чуть было уже не начала править, но внутренний голос сказал: Оля, ты же не забор строишь. И тогда я присмотрелась и поняла, что именно «да» и «нет» торчат правильно.
Стрекоза: Да, с внутренним голосом спорить не нужно, ему нужно доверять. Уж кто-кто, а он точно не обманет!.. Хорошее, Оля, очень! Я уже и пожалела, что ляпнула про ритм. Даже и лучше, что слова вынуждают делать короткий, прерывистый вдох — тема-то тоже неоднозначная...
Обозреватель: Муравей Муравьедович, вам слово.
Муравей: Понравилась строка про пластилин. Остальное — вторично, каэспэшно, пафосно и шлягерно местами. Все эти утонувшие, последние кораблики, пророчества, целая жизнь... оооо. По форме, помимо замеченного Стрекозой, еще и с рифмами не везде ок. Экспромт, не более.
Автор: Каэспэшная? Ты мне льстишь. В остальном — совершенно прав, да.
Обозреватель: Спасибо, Оля! Благодарю вас, уважаемые эксперты!. Представляю вашему вниманию следующего автора — nata. Со стихотворением «1.»:
что с нами будет
мой господин мой иисус мой иуда
когда отпирая тяжелый засов
мы выпускаем тысячи слов
и вот они, повсюду
ты конечно напишешь свой лучший стих
я напишу сотни нелучших стихов
все будут хлопать а я отмахиваться от сов
буду
они превратятся в груду и лягут мне на грудь
знаешь мне по-прежнему тяжело уснуть
ночами, когда моя оболочка ищет смыслы
а я просто — зависла
и не дышу
но усердно по пыльным кнопкам тебе пишу
знаешь в этом смешном мире где я никто и никак
мне иногда кажется что его придумал какой-то чудак
где на краешке вселенной как на тонкой струне
он жонглирует днями позабыв обо мне
я все ждала ждала да устала ждать
раз есть сотни слов — значит их нужно писать
без эмоций, пыльной клавиатурой шурша
улыбается тот, чья бессмертна душа
а меня все чаще накрывает страх
что с нами будет
потом меня будит мой то ли будда то ли кришна то ли аллах
и вокруг — люди
и я снова дышу и пыльными кнопками шуршу шуршу
Обозреватель: По сложившейся традиции — первой слово вам, Стрекоза Музовна?!
Стрекоза: «Почему три раза пыльные кнопки? Почему так навязывается этот образ робкий? Раз меня просят обратить внимание, то я пытаюсь понять, а это выше моего понимания. Как знать, как знать». Не, с кнопками пыльными понятно с первого раза. А вот инверсия смысловая — обалденная. Оболочка ищет смысл, а я вишу, покинутая ею. Круть. Нравится!
Автор: Спасибо за Круть. А кнопки — чото личное, видимо.
Обозреватель: Муравей Муравьедович?..
Муравей: Ната, очень классное по энергетике, по смысловой нагрузке. Понравилось. Но опять же, почему пыльные кнопки? Если ЛГ часто и усердно пишет, нажимая на кнопки, то они не пыльные должны быть, а отполированные ее пальцами, или со стертыми буквами, которые она и вслепую может найти. Если кнопки три раза упоминаются, может, стоит каждый раз придать им другое состояние: первый раз — пыльные, второй — со стертыми буквами и т. д.
Автор: Вы знаете, я как акын — чо вижу, то пою (у меня — они пыльные, много-много месяцев) Но я подумаю над вашим, да. Спасибо.
Обозреватель: Как акын — это хорошо. Спасибо, Ната. А мы продолжаем. В студии следующий гость нашей программы, а вернее, гостья — непредсказуемая buhta. Стихотворение, которое она сегодня любезно предлагает нашему вниманию, называется «Дикие нравы»:
Повесилась на вожжах Алевтина.
Как барыне об этом доложить?
У барыниной дочки именины.
В столовой гости кофей стали пить.
Накушаются кофею с пирожным
И в сад, пойдут послушать соловья,
А тут она висит мешком дорожным.
Беда, беда, что делать-то друзья.
Приказчик Прохор строго сдвинул брови.
«Кто допустил? Без дозволенья как
Она посмела тут спектаклю строить!»
Притихшей дворне показал кулак.
Пока вся челядь суетилась в страхе
Круг яблони и тела мертвой девки.
По парам гости в сад, под щебет птахи,
Все вышли. Вечер, запах мятный, терпкий.
Вот барыня идет под ручку с дочкой,
За ними господин Задонский-Топко —
Жених завидный, с ним полковник Бочкин.
Тут и священник, и советник робкий.
И надо же, все к яблоне стремятся.
Приказчик Прохор бледный, заикаясь,
Бормочет жалко: «Что же делать, братцы?»
Остановились гости, озираясь,
Задонский-Топко: «Дивная картина,
Вам удался, шарман, сей антураж!»
Он пальцем ткнул на тело Алевтины.
«И как вписалось ЭТО ВОТ в пейзаж».
Разъехались в свои именья гости.
Повешенную Прохор снять велит,
Но барыня сказала: «Ну-ка, бросьте.
Пускай до именин моих висит».
Обозреватель: М-да... O tempora, о mores! Стрекоза Музовна, прошу вас.
Стрекоза: Лена, признавайся — у тебя есть изданная книга? Скажи, где ее купить можно? Только афтограф как-нить организуем. Мне кажется, ты — генерал в армии слов. Отлично.
Обозреватель: Хороший вопрос. Что скажете, Лена?..
Автор: Шутишь? Какая у меня может быть книга? Нет книги и, наверное, не будет никогда. Меня слишком много в интернете, бухтияра барракудовна вездесущая. Спасибо.
Обозреватель: Никогда не говори — никогда! Муравей Муравьедович, вам слово.
Муравей: Надо Тарантине продать — пусть кино снимет. Триллер. Однозначно. На басню смахивает. Точно: басня-триллер. А если серьезно — ты просто молодчина! «Я вспомнил, как писал Дрюон про виселицу Монфокон. Как пел народный рок-н-ролл Led Zeppelin про Gallows Pole. Слабо и мне Пегаса прыть веселой теме посвятить?»
Автор: А не слабо! Спасибо!
Обозреватель: Да, Лена, мы знаем, что вам по силам — любая тема. Вы — очень талантливы. А я приглашаю следующую гостью нашего научно-развлекательного тележурнала «Больше слов». Встречайте — одаренный автор, непревзойденный мастер экспромта — Volcha, со стихотворением «Дзяб, дзяб, дзяб»:
Дзяб, дзяб, дзяб —
Зябко каплями на языке
В ухо пещеры сквозя —
Плач колокольчика прыгает. С кем
Зябнешь на остром мысу,
Кутаясь в рубище слов и морфем?
Смелым, решительным Сунь?
Ловким и юрким, и гибким Юй-мэн?
Хьют, хьют, хьют —
Зяблик тревожно стучит в тишину:
Прочь, день пью.
Звук однотонный камлает весну...
Обозреватель: Как вам стихотворение, Стрекоза Музовна? Что получилось у Татьяны, что не получилось?
Стрекоза: Зарисованный звук, вот что получилось. Прям представила завернутую/того/ое в звуки Ю-Ю. Хороший, правдо-правдо. «Дзяб» можно смело назвать словом месяца.
Автор: Ога, волшебное слово, я тащусь, правдо-правдо.
Стрекоза: Я тож. Ура!
Обозреватель: Ну, пока Татьяна и госпожа эксперт тащутся от «дзяб, дзяб, дзяб», слово — Муравью Муравьедовичу.
Муравей: А я уж не в первый раз задумался... Дзяб! Ну, не колокольчик же?! Вот сейчас понял — все ж «дзяб» — это бубенец! Звук глухой и разовый, без звона. Он не звенит, а звякает. Зяблик тревожно стучит в тишину — айс Звук однотонный камлает весну... — айс. Ну, накамлайте уж! Сегодня всю ночь с н е г.
Автор: Точно, бубенец! Но может быть, у японцев все звенящие на шее предметы — колокольчики? Или просто перевод хромает... Но само слово звучит нереально волшебно. Снег?! Безобразие...
Муравей: Пишите стихи еще! Чтоб весна и к нам пришла — в сумрачную сумасшедшую мегаполисную ненасытную столицу.
Автор: Экие вы ненасытные в ваших столицах. Просить не писать можете даже не просить, все равно буду!
Муравей: Ух ты! Чисто женский подход к скромной просьбе! Осмыслил. Великолепно! Вы очень шифрованный поэт! Еще и шаманка...
Автор: А то...
Обозреватель: Я уже, если честно, не очень понимаю, о чем, собственно, беседуют между собой Муравей и Татьяна. А поэтому, воспользуюсь паузой и объявлю, что наша научно-развлекательная программа, посвященная обзору произведений, опубликованных в марте-месяце, который я, не смотря ни на что, по-прежнему, считаю весенним — подошла к концу. Хочу поблагодарить всех авторов, любезно согласившихся придти к нам в студию, чтобы прочесть свои замечательные стихи и прозу, а также высказать свое почтение многоуважаемым экспертам за честный, непредвзятый подход к рецензированию предложенных авторами произведений. Спасибо и вам, дорогие телечитатели, за то, что вы ни разу, пока шла наша передача, не переключались на другие каналы и оставались верны «РешTV». А сейчас — обещанный в начале программы — сюрприз...
Высокое жюри, в лице авторитетных экспертов, чье мнение никогда и никем еще не было оспорено — Стрекозы Музовны Вдохновенной и Муравья Муравьедовича Скептикова, а также редакция нашего тележурнала учредили три премии, присуждаемых ежемесячно авторам Решетории в виде оригинальных книг — за бесценный вклад в мировую Сетературу.
И если две из этих премий вручаются Стрекозой Музовной и Муравьем Муравьедовичем авторам — исключительно по их личному экспертному усмотрению — непосредственно в нашей студии по окончании очередного, ежемесячного выпуска программы, то третья премия вручается по итогам коммент-голосования телечитателей. Голосование считается открытым с момента публикации печатной версии тележурнала и заканчивается 28-го числа того же месяца, в 23:59:59 мск. Номинированными на премию считаются все без исключения (!) произведения, опубликованные в текущем обзоре. Произведение-победитель определяется простым большинством отданных за него голосов. Голосование считается состоявшимся при — в общей сложности — не менее семи проголосовавших.
А сейчас, уважаемые авторы и телечитатели, пока эксперты решают, кому из представленных номинантов они вручат свои призы-книги, я прочту вам стихотворение, ставшее уже на Решетории классикой... antz«Снова осень...»:
Снова осень хватает птиц и швыряет вверх.
И, прищурясь, выводит рулады в печной трубе.
И, поняв, что ей можно все и плевать на всех,
села в поле и пишет письма сама себе.
И, с деревьев содрав желто-бурую мзду, утих
полоумный ветер. Деревья считают дни
до зимы. И, дрожа, культями ветвей своих,
с перепугу наделали в небе дырок. Еще они
называются звездами. Ночь. Мой стакан налит
до краев и стоит на столе. Неважно, что в нем.
Да, теперь я знаю: душа — это там, где болит
по ночам и где так неприятно немеет днем.
(День — это время суток, когда зубы стремятся к локтю).
Все ничего, только дней слишком много в году.
От меня каждый день отрезается по ломтю,
Точнее — снимается стружка. Скоро уже сойду
на нет. И тогда по карнизам, крышам и проводам
я потянусь к тебе — обрывком тумана, сном —
в общем, тем, во что превращусь. И по своим следам
я возвращусь к тебе, как не смог в бытии земном.
А если ты по ошибке мой телефон наберешь,
мой голос, возникший в трубке, скажет тебе «алло».
И в пору, когда деревья одолевает дрожь,
я буду дождем осенним стучаться в твое стекло.
Прекрасное стихотворение. Спасибо автору за то, что он у нас есть! А мы подводим итоги. Итак, Стрекоза Музовна, Вы определились, кому из авторов хотели бы вручить премию от своего имени?
Стрекоза: Да, Володя, я определилась. Долго думала, конечно — столько хороших стихов, да и рассказ Макса зацепил, но все же... — книгу Надежды Мандельштам «Вторая книга» получает автор afinskaja за стихотворение «Рыжая Магда».
Обозреватель: Замечательно! Редакция «РешTV» поздравляет Тасю с этим призом. А я, в свою очередь, хотел бы ознакомить телечитателей с краткой аннотацией к книге Надежды Мандельштам: «"Вторая книга" — произведение, в котором Надежда Яковлевна описывает свою жизнь, начиная со встречи с Мандельштамом 1 мая 1919 года, рассказывает об их жизни в 20-е годы и начале 30-х годов, о друзьях — литературном окружении: Ахматовой, Гумилёве, Чулкове, Зенкевиче, Городецком и многих других. Надежда Яковлевна задается целью осмыслить эпоху и ее основные духовные ценности, разобраться в нравственных корнях поколения и его судьбы...».
Стрекоза: Книга женщине. Написанная женщиной. От женщины. Поздравляем, Тася, и ждем новых стихов!
Обозреватель: Муравей Муравьедович, каков ваш выбор?
Муравей: Я хочу подарить книгу Акселя Мунте «Легенда о Сан-Микеле» автору Katrin за стихотворение «Там, за углом».
Обозреватель: Редакция «РешTV» поздравляет Катрин с замечательной книгой, которая пополнит ее библиотеку, а я, тем временем, прочту к ней аннотацию: «"Легенда о Сан-Микеле" Акселя Мунте регулярно переиздается на разных языках уже более семидесяти лет. Но чем притягивает к себе книга — загадка до сих пор. Ведь умение владеть словом и строить сюжет — слишком мало для успеха. Нужно что-то особенное, что дается только избранным. Аксель Мунте написал автобиографическую повесть. Правда, книгу можно назвать и записками врача, и записками мистика, и записками пересмешника, и записками ребенка, не захотевшего стать взрослым...».
Муравей: Катя, поздравляю! Радуйте и дальше читателей своей поэзией.
Обозреватель: Дорогие телечитатели, вот и истекло время первого, пилотного выпуска тележурнала «Больше слов» на канале «РешTV», посвященного краткому обзору произведений марта. Если наша программа показалась вам интересной и полезной, и вы хотели бы встретиться с ее ведущим и экспертами вновь, то тогда мы прощаемся с вами всего лишь на месяц, а я напоминаю, что с этого момента открыто голосование по выбору произведения-призера на основе читательских симпатий. Творческих успехов вам! Будьте здоровы! До новых встреч!
* * *
Титры: любое совпадение реплик обозревателя и экспертов с репликами авторов Решетории, а именно: JZ, Helmi, Volcha, Kinokefal, LunnayaZhelch, Sarah, Max, afinskaja, tamika25, MitinVladimir, Katrin, Baas, natasha, aerozol, Essence, oMitriy, NEOTMIRA, pesnya, ole, Rosa, Pro, SukinKot, white-snow, PerGYNT, Cherskov, ChurA — случайно.
| ← Предыдущая | Следующая → |
05.05.2013 | 13.09.2012 |
Читайте в этом же разделе:
13.09.2012 Лошади очень многие, лошади четвероногие
21.05.2012 Под каким соусом предпочитаете Луну, сир?
29.07.2010 Тает маревом плавленый мир...
19.07.2010 «Луны зазубренным стаканом...»
28.10.2009 Ассоциации по окостеневшим ребрам
Комментарии
| 13.04.2013 21:37 | LunnayaZhelch ого! вот это словоблудие ;) вот это масштаб ) |
| 13.04.2013 23:18 | песня охренеть работа!!!!!!!!!!! |
| 14.04.2013 00:09 | tamika25 Охрипший от смеха голос изпацтала: БРАВО! |
| 14.04.2013 00:13 | natasha ВАУ!!! Вот это ДА-А-А-А!!!) Муравей то какой, ишь, - маленький, а кусачий.)А какие книжищи то! Мммм.. Красота бессмертная.) |
| 14.04.2013 00:29 | marko А вот во время титров полагаитца забавные эпизоды съемок исчо... Не забывайте голосовать, кстати! |
| 14.04.2013 00:50 | JZ Нет сил говорить, потому что все еще под тем столом... )))))) Браво! Великолепная режиссерская работа! Сценаристы, операторы, костюмеры и ведущие - БРАВО!!! (Во время титров показали, как я рву рукопись Южного полюса, а Про принес мне валерьянки, ужас, хорошо, что титры никто не смотрит!) |
| 14.04.2013 00:50 | ole масштабно))) |
| 14.04.2013 01:16 | SukinKot Да, отличная работа. Насчет голосования буду думать. |
| 14.04.2013 01:40 | Helmi вот это работа!!!!!!!!(знаков должно быть еще больше)кино! |
| 14.04.2013 02:51 | Хо-Хо Затея классная и труд велик!!! Но стрекозе неплохо бы укоротить язык - болтлива больно. |
| 14.04.2013 07:46 | Стрекоза Музовна Так, я не пОняла Хо-Хо, это я ещё молчала почти всё время, а могу и сказать! |
| 14.04.2013 08:54 | Муравей Да правильно всё Хо-Хо говорит! Она и меня за час эфир достала - не остановишь, блин. |
| 14.04.2013 13:41 | marko Зато у ней крылушки красивые и глаз много, а муравьи тока кусатца горазды. |
| 14.04.2013 16:40 | Стрекоза Музовна ПонЯли все? Зато у меня - крылушков много и глаза красивые, вот! (кокетливо улыбается одной парой глаз) для вас, , я теперь не Стрекоза Музовна, а просто - Музовна А с тобой, Муравьедыч, мы ещё встретимся на программе (муропрезренчески стреляет другой парой глаз)! |
| 14.04.2013 16:46 | Стрекоза Музовна Ой, между запятыми марко пропал. |
| 22.04.2013 06:38 | MitinVladimir 14.04.2013 23:51 | marko |
| 22.04.2013 06:39 | MitinVladimir 15.04.2013 06:56 | MitinVladimir |
| 22.04.2013 06:40 | MitinVladimir 15.04.2013 06:56 | MitinVladimir |
| 22.04.2013 06:41 | MitinVladimir 15.04.2013 11:16 | Ириха |
| 22.04.2013 06:41 | MitinVladimir 15.04.2013 11:57 | обозреватель (или просто Володя) |
| 22.04.2013 06:42 | MitinVladimir 15.04.2013 19:58 | Katrin |
| 22.04.2013 06:42 | MitinVladimir 15.04.2013 20:00 | Katrin |
| 22.04.2013 06:43 | MitinVladimir 15.04.2013 21:19 | Volcha |
| 22.04.2013 06:43 | MitinVladimir 15.04.2013 21:25 | Volcha |
| 22.04.2013 06:44 | MitinVladimir 16.04.2013 21:28 | tamika25 |
| 22.04.2013 06:44 | MitinVladimir 16.04.2013 21:34 | Rosa |
| 22.04.2013 06:45 | MitinVladimir 17.04.2013 14:40 | Pro |
| 22.04.2013 06:46 | MitinVladimir 17.04.2013 21:15 | JZ |
| 22.04.2013 06:46 | MitinVladimir 19.04.2013 23:32 | marko |
| 23.04.2013 07:16 | MitinVladimir Редакция телеканала "РешTV" сообщает всем телечитателям, что Стрекоза Музовна слетала на почту России и отправила книгу Надежды Мандельштам "Вторая книга" в доблестный город-герой Брест автору Тасе afinskaja. А Муравей Муравьедович собственнолапно передал книгу Акселя Мунте "Легенда о Сан-Микеле" в руки автора Katrin. Ещё раз поздравляем призеров и напоминаем, что голосование по выбору призера на основе авторских и читательских симпатий за Произведение марта открыто до 28 апреля, 23:59:59 мск. |
| 23.04.2013 08:37 | ole у меня несколько симпатий, а главная - Essence. Гранат. |
| 23.04.2013 14:41 | Katrin Вот, зашла похвастаться полученным призом, а Муравей Муравьедович меня опередил). Спасибо редакции журнала "РешTV" и Муравью Муравьедовичу за подаренные эмоции и внимание! Владимир очень ответственный и внимательный человек, я до сих пор под впечатлением))). |
| 24.04.2013 19:37 | Ptenchik Голосую за |
| 24.04.2013 19:39 | Ptenchik Да, и, конечно же, не могу не выразить благоговейного уважения автору представленного Обзора. Это не труд, это Трудище! Спасибо! Мимо такого Обзора не пройдешь! |
| 25.04.2013 01:27 | tamika25 Эх, везет же вам, москвичам - ходите там, встречаетесь, призы передаете собственнолапно. А тут сидишь себе в Киеве на 14-ом аж этаже и никакой тебе даже Карлсон не залетает... |
| 26.04.2013 16:52 | natasha За |
| 26.04.2013 18:22 | KsanaVasilenko За стихотворение Волчи |
| 26.04.2013 22:32 | SukinKot За Katrin «Там, за углом» |
| 26.04.2013 23:38 | Helmi еще немного подумаю. выбрать сложно |
| 27.04.2013 01:27 | ierene как хотите, так и понимайте: |
| 27.04.2013 01:35 | ierene petrovich, прости дорогой, - «До дна», конечно... |
| 27.04.2013 10:51 | yaguapard За |
| 27.04.2013 11:24 | Helmi Essence «Гранат» |
| 29.04.2013 07:22 | MitinVladimir ИТОГИ ГОЛОСОВАНИЯ АВТОРОВ И ЧИТАТЕЛЕЙ ОБЗОРА: |
| 29.04.2013 12:02 | KsanaVasilenko поправка ничего не изменит, но я писала: |
| 29.04.2013 12:14 | MitinVladimir Ксана, редакция нашего телеканала работает, как часы (солнечные)!..:) |
| 29.04.2013 13:34 | KsanaVasilenko Аааа! Ну тогда звыняйте))) Теперь разобралась, что "симпатию" за "итог" приняла. Эх... старость - не радость)) |
| 29.04.2013 23:38 | Essence да какой же мне теперь приз. я ж недостоин. |
| 30.04.2013 07:07 | MitinVladimir Сергей, давайте начистоту?! Вы мне напоминаете ребенка лет 5-6, который, зная, что его любит вся родня, позволяет себе вытворять с ними все, что угодно - все-равно ведь простят. А как не простить-то, когда я весь такой замечательный?! Знаете, любовь слепа, конечно, но уж если прозреет - обычно мало никому не кажется... Тут главное - не перегнуть палку. Ладно, оставим сравнения и метафоры в покое... Я не знаю, Сергей, чего вы достойны, а чего не достойны. Я просто вас не знаю, как человека. Да и не стремлюсь к этому, если честно. Зачем? У меня уже все сложилось - есть друзья, есть враги - вакансий нет. Но речь не об этом. А о том, что в Обзоре произведений марта из 14 проголосовавших (что не мало!) четыре автора (большинство при данном раскладе) выбрали лучшим не вас лично, а ваше стихотворение (разница существенна - думаю, вы это понимаете). И если вы уважаете мнение тех авторов, которые проголосовали за ваш стих и сами считаете его сильным, то дайте знать - мой mail у вас есть. Настаивать и упрашивать, конечно, не буду. Кто или что, кого или чего достоин или не достоин - решайте сами. |
Оставить комментарий
Чтобы написать сообщение, пожалуйста, пройдите Авторизацию или Регистрацию.
