Музыка принадлежит всем. Только фирмы звукозаписи еще верят, что ее владельцы — они
(Джон Леннон)
Сеть
03.02.2017
Толстяки угодили в лабиринт
Несколько уважаемых литературных изданий развивают сотрудничество с крупным книжным интернет-магазином...
Несколько уважаемых литературных изданий развивают сотрудничество с книжным интернет-магазином «Лабиринт». Как сообщил в конце января сайт «Год литературы», цитируя фейсбук главного редактора журнала «Знамя» Сергея Чупринина, специально для данной категории «товара» в «Лабиринте» разрабатывается раздел «Литературные журналы».
Возможность приобретения «толстяков», предусмотренная на их сайтах, не продемонстрировала сколько-нибудь значительный уровень продаж, что, в свою очередь, навело «Ассоциацию литературных журналов» на идею использовать раскрученные интернет-ресурсы.
В настоящее время в «Лабиринте» представлены «Октябрь», «Знамя», «Иностранная литература», «Дружба народов», «Арион» и «Юность», причем вниманию потенциального покупателя предлагаются как новые, так и коллекционные, тематические номера.
Тем не менее, не все склонны видеть радужные экономические перспективы для «толстяков» от их вброса в торговый мейнстрим — отчасти по причине специфики круга читателей, отчасти из-за специфики самих изданий.
Так, главный редактор «Нового мира» Андрей Василевский к затее продаж через «Лабиринт» отнесся весьма скептически. «Проблема в том, что если редакция установит приемлемую для себя издательскую цену, то в интернет-магазине розничная цена станет неприемлемой для покупателя. Для того чтобы она стала приемлемой для покупателя, мы должны были бы торговать себе в убыток. Подозреваю, что другие толстые журналы так и делают. То есть это неплохая реклама, но сомнительный “бизнес”, не вытягивающий толстые журналы из той финансовой ямы, в которую они попали. Думаю, что спасение толстых литературных журналов — в массовой библиотечной подписке, на которую у библиотек нет денег. Дать эти деньги может только государство, то есть нужна политическая воля — или таких журналов не будет».
Комментируя начало сотрудничества с «Лабиринтом», зампредседателя «Ассоциации литературных журналов», главный редактор журнала «Октябрь» Ирина Барметова указала на его экспериментальный характер. По ее убеждению, «для продажи журнальных книг требуется серьезный и мощный провайдер».
Проснуться было так неинтересно,
настолько не хотелось просыпаться,
что я с постели встал,
не просыпаясь,
умылся и побрился,
выпил чаю,
не просыпаясь,
и ушел куда-то,
был там и там,
встречался с тем и с тем,
беседовал о том-то и о том-то,
кого-то посещал и навещал,
входил,
сидел,
здоровался,
прощался,
кого-то от чего-то защищал,
куда-то вновь и вновь перемещался,
усовещал кого-то
и прощал,
кого-то где-то чем-то угощал
и сам ответно кем-то угощался,
кому-то что-то твердо обещал,
к неизъяснимым тайнам приобщался
и, смутной жаждой действия томим,
знакомым и приятелям своим
какие-то оказывал услуги,
и даже одному из них помог
дверной отремонтировать замок
(приятель ждал приезда тещи с дачи)
ну, словом, я поступки совершал,
решал разнообразные задачи —
и в то же время двигался, как тень,
не просыпаясь,
между тем, как день
все время просыпался,
просыпался,
пересыпался,
сыпался
и тек
меж пальцев, как песок
в часах песочных,
покуда весь просыпался,
истек
по желобку меж конусов стеклянных,
и верхний конус надо мной был пуст,
и там уже поблескивали звезды,
и можно было вновь идти домой
и лечь в постель,
и лампу погасить,
и ждать,
покуда кто-то надо мной
перевернет песочные часы,
переместив два конуса стеклянных,
и снова слушать,
как течет песок,
неспешное отсчитывая время.
Я был частицей этого песка,
участником его высоких взлетов,
его жестоких бурь,
его падений,
его неодолимого броска;
которым все мгновенно изменялось,
того неукротимого броска,
которым неуклонно измерялось
движенье дней,
столетий и секунд
в безмерной череде тысячелетий.
Я был частицей этого песка,
живущего в своих больших пустынях,
частицею огромных этих масс,
бегущих равномерными волнами.
Какие ветры отпевали нас!
Какие вьюги плакали над нами!
Какие вихри двигались вослед!
И я не знаю,
сколько тысяч лет
или веков
промчалось надо мною,
но длилась бесконечно жизнь моя,
и в ней была первичность бытия,
подвластного устойчивому ритму,
и в том была гармония своя
и ощущенье прочного покоя
в движенье от броска и до броска.
Я был частицей этого песка,
частицей бесконечного потока,
вершащего неутомимый бег
меж двух огромных конусов стеклянных,
и мне была по нраву жизнь песка,
несметного количества песчинок
с их общей и необщею судьбой,
их пиршества,
их праздники и будни,
их страсти,
их высокие порывы,
весь пафос их намерений благих.
К тому же,
среди множества других,
кружившихся со мной в моей пустыне,
была одна песчинка,
от которой
я был, как говорится, без ума,
о чем она не ведала сама,
хотя была и тьмой моей,
и светом
в моем окне.
Кто знает, до сих пор
любовь еще, быть может…
Но об этом
еще особый будет разговор.
Хочу опять туда, в года неведенья,
где так малы и так наивны сведенья
о небе, о земле…
Да, в тех годах
преобладает вера,
да, слепая,
но как приятно вспомнить, засыпая,
что держится земля на трех китах,
и просыпаясь —
да, на трех китах
надежно и устойчиво покоится,
и ни о чем не надо беспокоиться,
и мир — сама устойчивость,
сама
гармония,
а не бездонный хаос,
не эта убегающая тьма,
имеющая склонность к расширенью
в кругу вселенской черной пустоты,
где затерялся одинокий шарик
вертящийся…
Спасибо вам, киты,
за прочную иллюзию покоя!
Какой ценой,
ценой каких потерь
я оценил, как сладостно незнанье
и как опасен пагубный искус —
познанья дух злокозненно-зловредный.
Но этот плод,
ах, этот плод запретный —
как сладок и как горек его вкус!..
Меж тем песок в моих часах песочных
просыпался,
и надо мной был пуст
стеклянный купол,
там сверкали звезды,
и надо было выждать только миг,
покуда снова кто-то надо мной
перевернет песочные часы,
переместив два конуса стеклянных,
и снова слушать,
как течет песок,
неспешное отсчитывая время.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.