|
Говорить учимся мы у людей, молчать — у богов (Плутарх)
Мейнстрим
25.11.2008 «Большая книга» назвала лауреатовОбъявлены имена лауреатов национальной литературной премии «Большая книга»... Во вторник 25 ноября в Доме Пашкова были объявлены имена лауреатов национальной литературной премии «Большая книга», основанной в 2005 году «Центром поддержки отечественной словесности», Институтом русской литературы РАН, Федеральным агентством по печати и массовым коммуникациям, Федеральным агентством по культуре и кинематографии, Российским книжным союзом и другими учреждениями.
Первая премия (3 млн рублей) присуждена Владимиру Маканину за роман «Асан», действие которого разворачивается во времена первой и второй чеченских кампаний. Главный герой произведения, от лица которого и ведется повествование, — российский офицер Александр Жилин, своеобразная метаморфоза известного толстовского образа. Современный Жилин живет по современным практичным понятиям, делая маленький бизнес на поставке горючего обеим воюющим сторонам и выкупая пленных. Владимир Семенович Маканин родился 13 марта 1937 года в Орске, окончил Высшие курсы сценаристов и режиссеров, в литературе дебютировал романом «Прямая линия», который был опубликован на страницах журнала «Москва» в 1965 году. Является лауреатом ряда престижных литературных премий включая «Русского Букера» (1993). Автор книг «Безотцовщина», «Солдат и солдатка», «Простая линия», «Отдушина», «Ключарев и Алимушкин», «Предтеча», «Утрата», «Человек свиты», «Лаз», «Портрет и вокруг», «Один и одна», «Андеграунд или Герой нашего времени».
Обладателем второй премии (1,5 млн рублей) стала Людмила Сараскина. Написанная ею тысячестраничная биография Александра Солженицына вышла в серии «ЖЗЛ» издательства «Молодая Гвардия» еще при жизни великого писателя. Людмила Ивановна Сараскина — доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник Государственного института искусствознания РАН, член Союза российских писателей и Союза писателей Москвы.
Третью премию (1 млн рублей) получил автор мистического путеводителя по российской столице «Две Москвы, или Метафизика столицы» Рустам Рахматуллин. Эссеист и краевед, многие годы отдавший изучению истории Москвы, Рустам Эврикович пытается переосмыслить на страницах своей книги реальные исторические факты, используя неожиданные сопоставления и умозаключения и сравнивая сравнивая Белокаменную с Петербургом, Константинополем и Римом. В 1993–2000 годы Рахматуллин руководил отделом эссеистики журнала «Новая Юность». Основал Эссе-клуб и курировал его деятельность в 1996–2000 годах. Является автором статей по истории и метафизике архитектуры и градостроения.
Читайте в этом же разделе: 25.11.2008 Австралия выбрала лучшего писателя 25.11.2008 В Нижнем готовятся к «Литератерре-лайт» 25.11.2008 Вишневского продают через «Евросеть» 24.11.2008 «Капитал» возродился в комиксах 24.11.2008 Умер автор «Цикла Грааля»
К списку
Комментарии Оставить комментарий
Чтобы написать сообщение, пожалуйста, пройдите Авторизацию или Регистрацию.
|
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Кобаяси Исса
Авторизация
Камертон
"На небо Орион влезает боком,
Закидывает ногу за ограду
Из гор и, подтянувшись на руках,
Глазеет, как я мучусь подле фермы,
Как бьюсь над тем, что сделать было б надо
При свете дня, что надо бы закончить
До заморозков. А холодный ветер
Швыряет волглую пригоршню листьев
На мой курящийся фонарь, смеясь
Над тем, как я веду свое хозяйство,
Над тем, что Орион меня настиг.
Скажите, разве человек не стоит
Того, чтобы природа с ним считалась?"
Так Брэд Мак-Лафлин безрассудно путал
Побасенки о звездах и хозяйство.
И вот он, разорившись до конца,
Спалил свой дом и, получив страховку,
Всю сумму заплатил за телескоп:
Он с самых детских лет мечтал побольше
Узнать о нашем месте во Вселенной.
"К чему тебе зловредная труба?" -
Я спрашивал задолго до покупки.
"Не говори так. Разве есть на свете
Хоть что-нибудь безвредней телескопа
В том смысле, что уж он-то быть не может
Орудием убийства? - отвечал он. -
Я ферму сбуду и куплю его".
А ферма-то была клочок земли,
Заваленный камнями. В том краю
Хозяева на фермах не менялись.
И дабы попусту не тратить годы
На то, чтоб покупателя найти,
Он сжег свой дом и, получив страховку,
Всю сумму выложил за телескоп.
Я слышал, он все время рассуждал:
"Мы ведь живем на свете, чтобы видеть,
И телескоп придуман для того,
Чтоб видеть далеко. В любой дыре
Хоть кто-то должен разбираться в звездах.
Пусть в Литлтоне это буду я".
Не диво, что, неся такую ересь,
Он вдруг решился и спалил свой дом.
Весь городок недобро ухмылялся:
"Пусть знает, что напал не на таковских!
Мы завтра на тебя найдем управу!"
Назавтра же мы стали размышлять,
Что ежели за всякую вину
Мы вдруг начнем друг с другом расправляться,
То не оставим ни души в округе.
Живя с людьми, умей прощать грехи.
Наш вор, тот, кто всегда у нас крадет,
Свободно ходит вместе с нами в церковь.
А что исчезнет - мы идем к нему,
И он нам тотчас возвращает все,
Что не успел проесть, сносить, продать.
И Брэда из-за телескопа нам
Не стоит допекать. Он не малыш,
Чтоб получать игрушки к рождеству -
Так вот он раздобыл себе игрушку,
В младенца столь нелепо обратись.
И как же он престранно напроказил!
Конечно, кое-кто жалел о доме,
Добротном старом деревянном доме.
Но сам-то дом не ощущает боли,
А коли ощущает - так пускай:
Он будет жертвой, старомодной жертвой,
Что взял огонь, а не аукцион!
Вот так единым махом (чиркнув спичкой)
Избавившись от дома и от фермы,
Брэд поступил на станцию кассиром,
Где если он не продавал билеты,
То пекся не о злаках, но о звездах
И зажигал ночами на путях
Зеленые и красные светила.
Еще бы - он же заплатил шесть сотен!
На новом месте времени хватало.
Он часто приглашал меня к себе
Полюбоваться в медную трубу
На то, как на другом ее конце
Подрагивает светлая звезда.
Я помню ночь: по небу мчались тучи,
Снежинки таяли, смерзаясь в льдинки,
И, снова тая, становились грязью.
А мы, нацелив в небо телескоп,
Расставив ноги, как его тренога,
Свои раздумья к звездам устремили.
Так мы с ним просидели до рассвета
И находили лучшие слова
Для выраженья лучших в жизни мыслей.
Тот телескоп прозвали Звездоколом
За то, что каждую звезду колол
На две, на три звезды - как шарик ртути,
Лежащий на ладони, можно пальцем
Разбить на два-три шарика поменьше.
Таков был Звездокол, и колка звезд,
Наверное, приносит людям пользу,
Хотя и меньшую, чем колка дров.
А мы смотрели и гадали: где мы?
Узнали ли мы лучше наше место?
И как соотнести ночное небо
И человека с тусклым фонарем?
И чем отлична эта ночь от прочих?
Перевод А. Сергеева
|
|