Нужное допишем. Итоги турнира № 10

 

 

Говорят, случайных совпадений не бывает. Вот и я усмотрела закономерность в том, что Супервалетом десятого, юбилейного, турнира стал именно он.

 

Ну и, как положено на юбилее, на сцену вышел докладчик. Оглядев аудиторию, он раскрыл папку, вынул оттуда три листа формата А4, густо заполненные буквами в Times New Roman 8, подождал, пока смолкнут аплодисменты, и начал зачитывать. Про себя. Дочитав до конца, ухмыльнулся, собрал листы и, раскланявшись, покинул сцену.

 

Хотя, возможно, он что-то и произнес вслух, но слова, стукнувшись о границу его собственного замкнутого мира, отскочили рикошетом обратно и остались при нем. И только финальная ухмылка смогла вылететь за пределы.

 

Еще говорят, что каждый человек — это отдельный мир. А сколько их, отдельных, замкнутых, параллельных? Столько же, сколько людей, близких и далеких, или больше, включая придуманных, потусторонних, ушедших в никуда, людей и нелюдей? Да и собственный внутренний мир иногда вдруг становится параллельно-самостоятельным…

 

Евклид утверждал, что параллельные не пересекаются. А на самом деле? Пересекаются, да еще как. Стоит только написать письмо или получить весточку, как тут же образуется перекресток.

 

Мне нравится говорить: «короче». Так вот, в этот раз короче не получится, ибо выпадов на юбилейный турнир оказалось тоже юбилейное число — пятнадцать.

 

Получив мешок писем, marko тщательно взвесил каждое на ювелирных весах и, отметив тяжесть посланий от Volcha  и natasha, выявил победителя – им стало стихотворение «не всерьёз» автора pesnya.

 

Остальные выпады приводятся в хронологическом порядке.

 

 

 

 

                Ну, вот скажи, какой круговорот
                Людей/событий/нужное допишем,
                Занёс тебя в одну из тех широт,
                Где осени с глазами цвета вишен,
                И звёзды, словно капли янтаря,
                Рассыпаны по дну ночной шкатулки,
                А золотые своды октября
                Теряются в туманном переулке?
                И что-нибудь ещё… скажи, скажи,
                вот, как ты там, в прекрасном-и-далеком?
                Считаешь годы, словно этажи?
                А не считаешь, счастье - одиноко?
                А я отвечу. Письма не всерьёз
                Развеются каким-то тёплым ветром…

                Бывает огорчительно до слез,
                Что между нами сотни километров.

 

 

                 

 

 

 

                я так давно не была в этом городе, тихом, безликом, пропахшем клубникой, забытом, заброшенном, стелящем под ноги полуасфальта горошины, снимающем листья янтарные, как старое платье изношенное… здесь со мной было много хорошего... звездочек мелкое крошево ссыплется с тучки в речку я тут - увы(?)- ненавечно.
                здесь всё по-прежнему: тихо, безлико, размеренно; можно быть в чём-то уверенным, быть чьим-то другом проверенным, долго шагами неверными мерить пространство аллеек вдоль изощрённых скамеек... Здесь затяжные холодные зимы,с праздником долгим невыносимым; да, всё по-прежнему, время рисует трещины на каменных стенах, пускает бумажных дельфинов по венам засоренных трубопроводов... Здесь даже воздух какой-то особый...
                вместе мы здесь никогда не бывали
                и будем едва ли...

 

                прости мне моё не-письмо:
                я застряла в реале.

 

 

 

 

 

                Твой мир молчалив и дождлив, и немного абстрактен; пропитан бензином и  крепким мужским ароматом. Твой мир – как остывший и пеплом наполненный кратер, но это - иллюзия, скрытая Черным Квадратом. В твоём мире живут Незнакомки и даже Принцессы. И тени, увы, даже в полдень, но - не исчезают. Вторженья в твой мир иногда оставляют осколки, порой хаотичны печальные сердца процессы, о коих никто (даже друг твой!) не подозревает.

                Мой мир пахнет кофе, Шанелью и мятой. Два Принца отважно его охраняют. Но  даже ночами мобильник проклятый о ком-то зачем-то мне напоминает. В моём мире так много холодной воды, в которой немножко янтарного солнца; бессонных стихов ледяные следы, полынный мартини в бокале на донце. Мой мир освещается фарами встречных, и окна всегда нараспашку открыты. В нём эльфов полно озорных и беспечных; одну из подружек зовут Маргарита.

                В твоём мире бывает не круглой Земля,
                В нём стреляют навылет, все раны – смертельны.
                В моём мире есть Ты.
                В твоем мире есть Я.
                Жаль, что наши миры параллельны.

 

 

 

 

 

                Видишь ли,..осень. И я становлюсь
                прежней девчонкой в лимоновом платье.
                Утром туманному солнцу смеюсь,
                вечером - небу в дождливом формате.
                Видишь ли - осень. В проёме окна,
                за полинявшим луны абажуром,
                светит янтарной звездою весна;
                ей только через полгода дежурить.
                Всё-таки странно, что нету хандры,
                столь характерной для зрелости года.
                И устилает коврами дворы
                ветер-бродяга, устав хороводить.
                Что написала? Не знаю сама.
                Вышло эссе о погоде. А просинь
                неба расскажет, что скоро зима.
                Вновь стану взрослою. Видишь ли... Осень.

 

 

 

 

<…>А тогда чтобы вы меня удивели я шурнухнулася вам в стакан. Я не знало, что там не АшДвао, а ЦэдваАшпятьоаш и опурпела.. Все барабашки опурпеивают от етого. А когда опурпеивают, то швалят.
Я мизанул в стенку и букзами прикротнуло.<…>

 

 

                 

 

 

                Какие новости? - У нас тут осень,
                я стала старше на год, понемножку
                решаю надоевшие вопросы,
                вот только кошка... нет, об этом позже.

                Дожди сплошные, прут по расписанию,
                так тяжки, шумны, как локомотивы.
                Учусь на них не обращать внимания,
                а заодно на мокрые ботинки.

                Вчера на крыше, что напротив кухни,
                соседские коты ловили птичку -
                представь, как два пушистых чёрных дурня...
                Ворона хохотала неприлично.

                Мой кошка умер в январе. Ну вот, сказала.
                Ты пригляди за ним там, он хороший.
                Он все смотрел янтарными глазами,
                надеялся, очередной укол поможет.

                *
                Сложить листок, поцеловать, и в стопку.
                До октября чуть меньше, чем неделя.
                Хранить их - глупо, мелочно, без толку.
                Бумага нижних писем пожелтела.

 

 

                 

 

 

<…> Когда врач увидела, в каком состоянии кровь, с ужасом воскликнула: «С такими анализами не живут!» Но ты продолжал жить.<…>

 

 

                 

 

 

 

                Не день, а слякотная мУка. Прости – начало столь печально.

                И все исчезли, никнут плечи, дождём спадают, тихо плачу. Какое странное коварство, зачем ты так жестоко шутишь?! Безмолвно, страшно, Ку-клукс-клана колпак белеет. Ночь на взводе. Безликий, в белом, инквизитор мучительно, слова с оттяжкой, читает мне аутодафе. Костёр судьбы моей готовят, сухие ветки быстро вспыхнут, опять сожгут во имя церкви. Какой? А не принципиально…

                Стою, упрямо сдвинув пятки. Запястья связаны надёжно, пенька щекотит, онемели синеющие кисти. Толку о них заботиться? Как Жанна, не вижу разницы меж жизнью и призрачной безумной навью, коктейль, как водится гремучий. Товарищ Молотов, завидуй! Взрывоопасна смесь, как надо…

                Вот-вот заполыхает пламя. Босыми пятками касаюсь травы и краешка сознанья. Стерни колючий ёжик колет, и держит в этом мире бренном. А как хотелось быть свободной, не ожидать укуса смерти. Она всё ближе, ближе… ну, же!..

                С плеча сползает мешковина, мне безразлично это тело. Что плакать? Этот храм не вечен… Уйди, противный инквизитор!..

                Стирает мысли ластик-время, бежит пространство из-под ручки индиго-линией, начала нет у неё и нет концовки, хотя конец, положим, будет при нужной степени из корня… а может, просто дна бокала ещё сознанье не постигло…

                Нет, не пьяна я, пить – не выход, от жизни разве что хмелею, но эти Время и Пространство, кривые в мыслях у Эвклида, они уж точно вечно в стельку, и траектория движенья странна, сложна и непонятна. – Отстань, безмозглый инквизитор!..

                Зачем живу в такое время? Кому понадобилось душу к столбу позорному цепями приковывать? Помилуй, Боже! Зачем, положим, не родиться гетерой греческой, искусно беседой, танцами и пеньем давать мужчинам наслажденье, умом блестящим любоваться? Тогда всё проще было, легче… возможно… я уже не помню, веков немало отлетело, осенним жёлтым листопадом под ноги годы никли, никли. Всего, что было, не упомню…

                Иль вот: пещера, пламя, темень. По камню тени – антрацитом. А я танцую танец странный, под бубен кожаный шаманский. Уводит ритм в иные жизни, ломает время и пространство, и мысль уносится отсюда, пронзает ткань прямой стрелою, втыкается в иное нечто, дрожит от страсти оперенье. Эфир стенает и сдаётся. И вижу чётко: люди, кони, и степь, и морды. Слышу битвы визжащий лязг, глухой и гулкий удар о землю – было тело живым, и вмиг с душой рассталось. Из транса смерть, оскалив морду, выбрасывает слишком резко… стою, качаясь, сил – лишь только упасть на шкуры и забыться… янтарь зажав в уставших пальцах…

                И снова жизни, жизни, жизни… и смерть в недолгом промежутке… И вновь – людское отчужденье, в глазах неверие и ужас. И одиночество вовеки. И сны разбуженной шаманки, и зов настойчивый Природы. Деревья, запахи, движенье. Вонючий ненавистный город… какое подлое коварство! Проснуться и увидеть спящих. И неприкаянно слоняться меж ними… Время… время… время… Пусти, несносный инквизитор…

 

 

                 

 

 

 

                Ты спятил? Да на кой мне эти розы!!!!
                Ты мойку мне поставишь наконец?
                Бессильны уговоры, вопли, слёзы
                Меня достал терновый, блин, венец.

                И что, что ты меня возил на море?
                Поил шампанским, только намекни?
                В моей квартире можно на просторе
                Хоть в гольф играть, спаси и сохрани

                Да, в ресторанах было очень вкусно
                Да, обожаю красную икру
                Но почему у нас в квартире пусто?
                Сбегу в пампасы, завтра же к утру.

                Работал, говоришь, как ненормальный?
                Потел, старался, вон из кожи лез?
                Надеюсь, бизнес-план твой не фатальный.
                Пока прощаю. Всё, целую. Тэсс.

 

 

 

<…> И расстроился Бог, и послал он E-mail этим пяти процентам людей, а что было в этом мыле, спросите Вы…
Как!? Вы его, что!? Не получили...!?

 

 

 

<…> Это её амфороподобный абрис создаёт этот захватывающий контраст с талией и, вычерчивая плавную кривую, способен скривить и скривил не одну логику прямых извилин<…>

 

 

                 

 

 

                * * *
                Мой лучший друг, как если бы ты был,
                Ты дорог мне, как бог, как наважденье,
                Пишу тебе из наших Фермопил,
                Где, что ни день, за жизнь идёт сраженье.

                У нас теперь, в Мурляндии, весна,
                Народец вял и бледен, все, кто выжил,
                И только ветром полнится казна,
                А, кто умней, становится на лыжи.

                * * *
                Наш царский двор походит на дурдом,
                Где о себе не помнят: где ты? кто ты?
                Мы разучились жить своим трудом,
                И даже зэки в тюрьмах – без работы.

                В сетях уклада, сколько не борись,
                Проблемы липнут кстати и некстати,
                Во столько раз подорожала жизнь,
                Что ничего не стоит, в результате.

                * * *
                Хоть мышеловки вновь дают кредит,
                В бесплатный сыр поколебалась вера,
                Исчез, как данность, мот и сибарит,
                Ни празднеств больше нет, ни адюльтера.

                Весна сечёт то снегом, то дождём,
                Нам всё равно, как жить, под тем и этим,
                Глобальный апатический синдром,
                И если и умрём, то не заметим.

                * * *
                Мой лучший друг, пускай ты только миф,
                Но все другие мне настолько чужды,
                Что содрогаюсь я, узрев иных,
                И нет честней и крепче нашей дружбы.

                Что не писал? Жара не для стихов.
                То кур завёл, изведав культ омлета,
                То в гидропарк, отведать шашлыков,
                И гидра парка съела это лето.

                * * *
                Теперь вот осень. Кур пустил под нож.
                Случилась драма, что дождя не реже,
                Как добрый вождь я был в курятник вхож,
                Но кто в вождей поверил, тех и режем.

                Мурляндия готовится к зиме.
                Так к войнам не готовятся народы.
                Тарифы вздёрнут – в сотый раз, заметь –
                Высокоаморальные уроды.

                * * *
                И нищий люд, без ссуды на тепло,
                О светлом завтра искренне менжуясь,
                В стране, где даже выжить западло,
                Вернётся в век времянок и буржуек.

                Не испугать мурляндцев и тюрьмой,
                Неясно, где теперь без денег лучше,
                Здесь, со страной ведя неравный бой,
                А, может, там, на зоне, за колючкой.

 

 

 

 

                Друг, меня посланье Ваше огорчило,
                чрезвычайно, чуть ли не до слёз.
                Говорите Вы так грустно и уныло.
                Но Вы правы, что поставили вопрос.

                Правы, что орлом Вы не парите
                и не понимаете – на кой.
                Хоть парите Вы орлом, а хоть сидите,
                а бумагу всё ж мараете рукой.

                Вы стихи писать устали? Не пишите.
                Аполлон простит Вам эту дань.
                Лиру не терзайте зря, дышите -
                глубЖе и не парьтесь. Дело – дрянь,

                если толкотня заела всуе,
                знаю по себе, чего скрывать.
                Так наплюйте Же на деятельность пустую
                и отправьтесь, правда, отдыхать.

                На природу, в зеленя, на волю,
                надышитесь вдоволь красотой.
                Там клесты, янтарь луны и всё такое,
                ну, и главное, конечно Же, - покой.

                Да.. примите валерьянки, успокойтесь,
                поваляйте просто дурака.
                У зажавших Вас в тиски, ну, есть Же совесть.
                а коль нет, так дайте им пинка.

                Всё, глядишь и устаканится, вернутся
                вдохновенье и хороший сон
                Музы вновь по-детски улыбнутся,
                и к священной Жертве Аполлон

                призовет Вас грозно - не на шутку,
                и польется музыка из сфер
                поднебесных. Вот тогда-то на минутку
                загляну к вам на страничку. Много дел,

                извините. Поспешаю, убегаю
                Знаете Же - суета сует.
                Ну, Же, выше нос (я понимаю).
                А пока - удачи Вам. Привет.

 

 

                 

 

 

 

                Вам, в зазеркальный мир, пишу письмо,
                затем, что в этом не найти мне адресата,
                Я, понимаете ли, странновата,
                вся как-то чудно волосата
                и, говорят, кажусь кошмарным сном.
                Да.. и, порой, со мной бывает так –
                кто мне в глаза случайно глянет,
                остолбенев, как будто встанет.
                Тяни потом хоть на аркане –
                не сдвинешь с места, ну, ни так, ни сяк.
                Глаза прикрою - тычут в меня пальцем,
                смеются нервно, в обморок порой
                валЯтся, точно кегли. Да – собой
                 (ах, зазеркальный мой)
                нехороша я, но зато добра, умна, не цаца.
                Отчаялась я здесь найти супруга –
                в недобром этом мире, да.
                Быть может в Вашем есть Звезда,
                где волосатость – не беда,
                и мой янтарный взгляд не вызовет недуга.
                И там любимой стану я, хозяйкой дома.
                Откликнитесь, - быстрее света,
                преодолев физические вето,
                к Вам прилечу я. Ах, ответа
                с надеждой жду. Несчастная Горгона.
                …
                P.S. А правда ли, чтобы начать к Вам путь,
                я в зеркало должна взглянуть?
                Но… всё равно..

 

 

 

<…> Сначала я думала, что ты просто слегка прикалываешься надо мной, или, как говорится, пудришь мозги. Стараешься таким образом понравиться, что ли... Но рассказ твой был таким необычным, и ты так увлеченно говорил, что я поверила. Мне хотелось верить и я это сделала. Пусть меня сто раз назовут дурой, но я счастлива, что поверила тебе, Дарион...<…>

 

 

 

Условия турнира от Тамилы:

 

 

Для справки: