Лауреатом сезона 2008 года критики признали 61-летнего франкоговорящего уроженца Гвинеи...
Практически одновременно с объявлением в Париже обладателя Гонкуровской премии огласило свое решение и жюри другой престижной литературной награды — премии Ренодо. Как сообщает французский Пятый телеканал, лауреатом сезона 2008 года критики признали 61-летнего франкоговорящего уроженца Гвинеи Тьерно Моненембо, номинировавшегося на конкурс «Renaudot» с романом «Король Каэля» (Tierno Monénembo. Le roi de Kahel) и победившего в одиннадцатом туре голосования пятью голосами против четырех, отданных Эли Визелю.
В творческом послужном списке Тьерно Моненембо около десятка романов, в которых поднимаются такие актуальные для автора темы, как беспомощность африканской интеллигенции и трудные будни африканских иммигрантов во Франции.
Автором лучшего эссе был признан Борис Цирюльник, который выступал в публицистической номинации с работой «Автобиография одного пугала» (Boris Cyrulnik. Autobiographie d'un épouvantail).
Юрка, как ты сейчас в Гренландии?
Юрка, в этом что-то неладное,
если в ужасе по снегам
скачет крови
живой стакан!
Страсть к убийству, как страсть к зачатию,
ослепленная и зловещая,
она нынче вопит: зайчатины!
Завтра взвоет о человечине...
Он лежал посреди страны,
он лежал, трепыхаясь слева,
словно серое сердце леса,
тишины.
Он лежал, синеву боков
он вздымал, он дышал пока еще,
как мучительный глаз,
моргающий,
на печальной щеке снегов.
Но внезапно, взметнувшись свечкой,
он возник,
и над лесом, над черной речкой
резанул
человечий
крик!
Звук был пронзительным и чистым, как
ультразвук
или как крик ребенка.
Я знал, что зайцы стонут. Но чтобы так?!
Это была нота жизни. Так кричат роженицы.
Так кричат перелески голые
и немые досель кусты,
так нам смерть прорезает голос
неизведанной чистоты.
Той природе, молчально-чудной,
роща, озеро ли, бревно —
им позволено слушать, чувствовать,
только голоса не дано.
Так кричат в последний и в первый.
Это жизнь, удаляясь, пела,
вылетая, как из силка,
в небосклоны и облака.
Это длилось мгновение,
мы окаменели,
как в остановившемся кинокадре.
Сапог бегущего завгара так и не коснулся земли.
Четыре черные дробинки, не долетев, вонзились
в воздух.
Он взглянул на нас. И — или это нам показалось
над горизонтальными мышцами бегуна, над
запекшимися шерстинками шеи блеснуло лицо.
Глаза были раскосы и широко расставлены, как
на фресках Дионисия.
Он взглянул изумленно и разгневанно.
Он парил.
Как бы слился с криком.
Он повис...
С искаженным и светлым ликом,
как у ангелов и певиц.
Длинноногий лесной архангел...
Плыл туман золотой к лесам.
"Охмуряет",— стрелявший схаркнул.
И беззвучно плакал пацан.
Возвращались в ночную пору.
Ветер рожу драл, как наждак.
Как багровые светофоры,
наши лица неслись во мрак.
1963
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.