Бедность не порок. Будь она пороком, ее не стыдились бы

(Джером Клапка Джером)

Календари

01.05.2018

Май 2018

Думать не надо, память сохраняет самое простое. Некогда необразованному человеку заучивать сложные тексты, не жрецы хлеб выращивают...

равень, цветень, розоцвет — май пришел. Зима закончилась, отопление выключили, повылезали на свои небольшие клочки садисты, а в поля — трактористы. Всё! С полным правом можно сказать: «Пережили», — убрать зимние вещи подальше, подставить белую кожу под лучи набирающего высоту Солнца и улыбнуться.

Месяц май — коню сена дай, а сам на печь полезай.
Коли в мае дождь — будет и рожь.
Май холодный — год хлебородный.
Май лес наряжает, лето в гости поджидает.
Майская роса — лошадям заместо овса.
Весь май холодный — зато год обещает плодородным.
И сухой и мокрый май — будет каша и каравай.
Егорий (6 мая) весну начинает — Илья (2 августа) лето кончает.

Не боятся поговорки глаголок, ставят везде, где только можно. Правильно, при таком количестве приставок и суффиксов, только они и спасают от долгого вымучивания красивых и незаезженных рифм. Залез на печь, зарифмовал примету, радуешься: ушла в народ, родимая. Пусть безымянная, а запомнят, жаль, не автора, но мысль изреченную. Думать не надо, память сохраняет самое простое. Некогда необразованному человеку заучивать сложные тексты, не жрецы хлеб выращивают. Пока за сохой… на тракторе едешь, от тряски все умные слова в землю высыпаются, прорастают там колосом. А в голове остаются самые кондовые, простые народные мысли.

Весь народный календарь — отражение жизни обычных людей, библия выживания в конкретных природных условиях. Не посеешь — не пожнешь. Не поработаешь — не полопаешь. Поэтому и остаются самые надежные гвозди из всех вбитых в голову.

Сейчас, конечно, не так. Кроме безумных дачников и активных огородников никто этого не вспоминает. Окей, гугл — и во всяком пространстве вай-фая получаешь любую сомнительную истину. Волшебство городской расслабленной жизни отражается в чистых, незапятнанных зеркалах умов. А маета хлопотных посадок остается легким замутнением воспоминания «не женись в мае — век промаешься».

Родившимся в третьем весеннем тоже пророчили нелегкое существование. Опять же сытое городское безделье нивелирует календарное воздействие. Можно от избытка времени напрячь извилины, пропустить по ним ток вдохновения и выдать пару-другую новеньких свеженьких рифм. Посмотрим, что нам предлагают майские именинники.

vvm
и вновь я по сети... АСП
Монахов Владимир

***
Сколько веселых песен
За зиму птицы забудут —
Первым напомнит скворец.

***
Вышел на улицу,
Слушаю голос зимы —
Косую немоту снегопада.

***
День всё длиннее.
Мазками проталин
Рисует себя весна.

***
Весна промочила горло
В первой луже марта.
Мир захмелел подснежником.

***
Дочка на лавочке
Забыла варежку —
Дети торопят весну!

Виктор Петрович Астафьев
Погодь-погодь, российский человек, докличешься свободы, сам с нею и управляться станешь, а она — ох кобыла норовистая, того и гляди до смерти залягает

Бабушка возвратилась от соседей и сказала мне, что левонтьевские ребятишки собираются на увал по землянику, и велела сходить с ними.
— Наберешь туесок. Я повезу свои ягоды в город, твои тоже продам и куплю тебе пряник.
— Конем, баба?
— Конем, конем.

Пряник конем! Это ж мечта всех деревенских малышей. Он белый-белый, этот конь. А грива у него розовая, хвост розовый, глаза розовые, копыта тоже розовые. Бабушка никогда не позволяла таскаться с кусками хлеба. Ешь за столом, иначе будет худо. Но пряник — совсем другое дело. Пряник можно сунуть под рубаху, бегать и слышать, как конь лягает копытами в голый живот. Холодея от ужаса — потерял, — хвататься за рубаху и со счастьем убеждаться — тут он, тут конь-огонь!

С таким конем сразу почету сколько, внимания! Ребята левонтьевские к тебе так и этак ластятся, и в чижа первому бить дают, и из рогатки стрельнуть, чтоб только им позволили потом откусить от коня либо лизнуть его. Когда даешь левонтьевскому Саньке или Таньке откусывать, надо держать пальцами то место, по которое откусить положено, и держать крепко, иначе Танька или Санька так цапнут, что останется от коня хвост да грива.

Левонтий, сосед наш, работал на бадогах вместе с Мишкой Коршуковым. Левонтий заготовлял лес на бадоги, пилил его, колол и сдавал на известковый завод, что был супротив села, по другую сторону Енисея. Один раз в десять дней, а может, и в пятнадцать я точно не помню, — Левонтий получал деньги, и тогда в соседнем доме, где были одни ребятишки и ничего больше, начинался пир горой. Какая-то неспокойность, лихорадка, что ли, охватывала не только левонтьевский дом, но и всех соседей. Ранним еще утром к бабушке забегала тетка Васеня — жена дяди Левонтия, запыхавшаяся, загнанная, с зажатыми в горсти рублями.

— Кума! — испуганно-радостным голосом восклицала она. Долг-от я принесла! — И тут же кидалась прочь из избы, взметнув юбкою вихрь.

— Да стой ты, чумовая! — окликала ее бабушка. — Сосчитать ведь надо.

Тетка Васеня покорно возвращалась, и, пока бабушка считала деньги, она перебирала босыми ногами, ровно горячий конь, готовый рвануть, как только приотпустят вожжи.

Бабушка считала обстоятельно и долго, разглаживая каждый рубль. Сколько я помню, больше семи или десяти рублей из «запасу» на черный день бабушка никогда Левонтьихе не давала, потому как весь этот «запас» состоял, кажется, из десятки. Но и при такой малой сумме заполошная Васеня умудрялась обсчитаться на рубль, когда и на целый трояк.

— Ты как же с деньгами-то обращаешься, чучело безглазое! — напускалась бабушка на соседку. — Мне рупь, другому рупь! Что же это получится? Но Васеня опять взметывала юбкой вихрь и укатывалась…

Татьяна Никитична Толстая
Кто не слышал, как смерть дует в спину, не обрадуется радостям очага

• Человек есть перекресток двух бездн, равно бездонных и равно непостижимых: мир внешний и мир внутренний.

• Капустный пирог надо построить так, чтобы капуста, при нарезании, из него прямо вываливалась. А тесто чтобы было тонкое.
Тогда на маленькие порции нарезать не очень получается. Подхватишь кусочек с противня, а начинка прямо вся обрушится; стоишь, подбираешь: капустка там, яйца крутые.
Маленького кусочка не получается — сойдет и большой. А раз уж большой отрезался, — чаю, что ли, заварить к нему хорошего. Цейлонского. А к этому чаю еще, что ли, кусок пирога отпилить. Зачистить этот юго-восточный сектор противня.
Наешься-напьешься, потом на спину ляжешь, смотришь в потолок, в окно на полную луну и придумываешь себе оправдания: как так случилось, что в три часа ночи довелось так вредно, вкусно и непоправимо нажраться? и что теперь фигура?.. Пропала; а раз пропала, то, может быть, отбросить стыд и еще немножко себе отрезать? Тем более, что это ведь все в основном капуста, а теста там мало, там, считай, и нет его почти.
Нет его. Так, статистическая погрешность!
Пропадет все равно в округлениях.

• Любишь, любишь человека, а потом смотришь — и не любишь его, а если чего и жаль, то не его, а своих чувств — вот так выпустишь их погулять, а они вернутся к тебе ползком, с выбитыми зубами и кровоподтеками.

• Вот женщина посылает мужчину в магазин, а еще хуже — не целенаправленно, а «забеги на обратном пути».
«Купи кефиру однопроцентного, но не Простоквашино, а Домик… Молока бутылку, но не долгоиграющего, а на холодных полках, скоропортящееся. На дату смотри! Сосисок возьми полкило, венских дымовских. А микояновские не бери. Кофе кончается, так что прихвати пачку. Президент мы пьем, не спутай! А на Лаваццу не соблазняйся, она вся подделанная! Кочанчик капусты. Не спутай ее с китайским салатом! Они с виду похожи! И два лимона. Тонкокожих».
А вот если бы он с ней так, как она с ним? «Лапуня, я замотался, а тебе же не трудно, забеги в хозяйственный. Возьми пачку заглушек для саморезов, но не махагон, а коричневые; возьми двухлапковые скобы номер 14−15, пачку. Еще пятимиллиметровое сверло по кафелю, упаковочку кляймеров номер 3, немножко V-образных креплений для профнастила М8 с гайкой, зубило-конопатку с протектором, 225 мм. Не спутай только, 225! Ну и всё. А, да, и нескользящие наколенники любые».

• Ежели человеку сурьезное настроение, ежели плакать хочется, или истома найдет, слабость, — никогда он матерного не скажет и не напишет. А вот если злоба душит, или смех разбирает, а еще если сильно удивишься, — тогда оно как-то само идет.

• Женщина, женщина, есть ли ты… Что ты такое?.. Высоко на вершине на сибирском дереве блестит глазами твоя шапка; корова в муках рожает дитя — тебе на сапоги; с криком оголяется овца, чтобы ты могла согреться ее волосами; в предсмертной тоске бьется кашалот, рыдает крокодил, задыхается в беге обреченный леопард. Твои розовые щеки — в коробках с летучей пыльцой, улыбки — в золотых футлярах с малиновой начинкой, гладкая кожа — в тюбиках с жиром, взгляд — в круглых прозрачных банках…

• ...Потому что фыркать — это гораздо более защищенная позиция.

• Ничего не хочу. Отвалите все и дайте мне спокойно сидеть и думать свою думу и работать свою работу.

• Какое такое счастье? Неблагодарный, ты жив, ты плачешь, любишь, рвешься и падаешь, и тебе этого мало?

Pro
Я был просто улиткой, ползущей по острию бритвы. Острой бритвы. Это был мой сон. Это мой кошмар. Я ползу. Я нахожусь в скольжении. И остаюсь в живых. (Апокалипсис сегодня)
Николай

Прищепить луну за рога... в черном небе...
Птица полетит. Метнется взгляд мой следом.
Будет утро ласковым и будет нежным...
Будет день за ним неизбежным?

Солнце вбить гвоздем в полуденное небо...
Птица полетит. Я размечтался: мне бы!
Будет вечер ласковым и будет нежным...
Будет ночь за ним неизбежна?

Метроном разделит бытие и время.
Птица полетит. Я не хочу... Не верю.
Будет бездна ласковой и будет нежной.
Знаю, ты одна неизбежна.

Николай Алексеевич Заболоцкий
Нет на свете печальней измены, чем измена себе самому

Движется нахмуренная туча,
Обложив полнеба вдалеке,
Движется, огромна и тягуча,
С фонарем в приподнятой руке.

Сколько раз она меня ловила,
Сколько раз, сверкая серебром,
Сломанными молниями била,
Каменный выкатывала гром!

Сколько раз, ее увидев в поле,
Замедлял я робкие шаги
И стоял, сливаясь поневоле
С белым блеском вольтовой дуги!

Вот он — кедр у нашего балкона.
Надвое громами расщеплен,
Он стоит, и мертвая корона
Подпирает темный небосклон.

Сквозь живое сердце древесины
Пролегает рана от огня,
Иглы почерневшие с вершины
Осыпают звездами меня.

Пой мне песню, дерево печали!
Я, как ты, ворвался в высоту,
Но меня лишь молнии встречали
И огнем сжигали на лету.

Почему же, надвое расколот,
Я, как ты, не умер у крыльца,
И в душе все тот же лютый голод,
И любовь, и песни до конца!

Рабиндранат Тагор
Не удары молота, а танец воды доводит гальку до совершенства

       О ты, чарующая людей,
о земля, сияющая в блеске солнца лучей,
                     великая Мать матерей,
Долы, омытые Индом шумящим, ветром — лесные,
                                  дрожащие чаши,
С Гималайскою в небо летящей снежной короной
                                        своей;
В небе твоем солнце взошло впервые, впервые леса
                                  услышали веды святые,
Впервые звучали легенды, песни живые, в домах твоих
                     и в лесах, в просторах полей;
Ты — вечно богатство цветущее наше, народам дающая
                                        полную чашу,
Ты — Джамна и Ганга, нет краше, привольней, ты —
                     жизни нектар, молоко матерей!

Булат Шалвович Окуджава
Я совершил массу глупостей, впрочем, как всякий нормальный человек

Холод войны немилосерд и точен.
Ей равнодушия не занимать.

...Пятеро голодных сыновей и дочек
и одна отчаянная мать.

И каждый из нас глядел в оба,
как по синей клеенке стола
случайная одинокая вобла
к земле обетованной плыла,
как мама руками теплыми
за голову воблу брала,
к телу гордому ее прикасалась,
раздевала ее догола...
Ах, какой красавицей вобла казалась!
Ах, какою крошечной вобла была!
Она клала на плаху буйную голову,
и летели из-под руки
навстречу нашему голоду
чешуи пахучие медяки.
А когда-то кружек звон, как звон наковален,
как колоколов перелив...
Знатоки ее по пивным смаковали,
королевою снеди пивной нарекли.

...Пятеро голодных сыновей и дочек.
Удар ножа горяч как огонь.
Вобла ложилась кусочек в кусочек —
по сухому кусочку в сухую ладонь.
Нас покачивало военным ветром,
и, наверное, потому
плыла по клеенке счастливая жертва
навстречу спасению моему.

Юлия Владимировна Друнина
Есть в логике нашей изъян: Что прощаем врагам, Не прощаем друзьям

Глаза бойца слезами налиты,
Лежит он, напружиненный и белый,
А я должна приросшие бинты
С него сорвать одним движеньем смелым.
Одним движеньем — так учили нас.
Одним движеньем — только в этом жалость...
Но встретившись со взглядом страшных глаз,
Я на движенье это не решалась.
На бинт я щедро перекись лила,
Стараясь отмочить его без боли.
А фельдшерица становилась зла
И повторяла: «Горе мне с тобою!
Так с каждым церемониться — беда.
Да и ему лишь прибавляешь муки».
Но раненые метили всегда
Попасть в мои медлительные руки.

Не надо рвать приросшие бинты,
Когда их можно снять почти без боли.
Я это поняла, поймешь и ты...
Как жалко, что науке доброты
Нельзя по книжкам научиться в школе!

Иероним Карл Фридрих фон Мюнхгаузен
Я выехал из дома в Россию в середине зимы…

Мюнхаузенов очень много! С XII века на родословном древе собралось почти 1300 персон, около 50 сегодня здравствуют. По Нижней Саксонии разбросано десятка полтора замков, некогда принадлежавших или принадлежащих сегодня членам этого почтенного рода.

А весь мир знает только одного — Карла Иеронима Фридриха фон Мюнхаузена, по генеалогической таблице номер 701. И, наверное, оставаться ему номером 701, если бы еще при его жизни два литератора — Р. Э. Распе и Г. А. Бюргер — не пустили по свету то ли слышанные от Мюнхаузена, то ли придуманные ими самими забавные истории, которые вот уже два века вызывают улыбку у самых разных людей во всех уголках земли. Если иметь в виду литературного героя, то он, собственно, и не немец, а скорее гражданин мира, о его национальности говорит только имя. Первая же строка в миллионах книг, на которых это имя стоит, гласит: «Я выехал из дома в Россию в середине зимы...». И миллионы читателей уже третий век воспринимают Россию по его рассказам как страну, где «волки на бегу пожирают лошадей, где снег покрывает землю до маковок церквей и где струя мочи застывает прямо в воздухе»…

Андрей Андреевич Вознесенский
Можно и не быть поэтом, Но нельзя терпеть, пойми, Как кричит полоска света, Прищемленная дверьми!

Когда я придаю бумаге
черты твоей поспешной красоты,
я думаю не о рифмовке —
с ума бы не сойти!

Когда ты в шапочке бассейной
ко мне припустишь из воды,
молю не о души спасенье —
с ума бы не сойти!

А за оградой монастырской,
как спирт ударит нашатырный,
послегрозовые сады —

Когда отчетливо и грубо
стрекозы посреди полей
стоят, как черные шурупы
стеклянных, замерших дверей,

такое растворится лето,
что только вымолвишь: «Прости,
за что мне, человеку, это!
С ума бы не сойти!»

Куда-то душу уносили —
забыли принести.
«Господь, — скажу, — или Россия,
назад не отпусти!»

Альфонс Доде
К счастью, детство охраняется душевной чистотой, словно глазурью, по которой стекает вся грязь

• В тот день Тартарен из Тараскона не сказал больше ни слова, но, на свою беду, он уже слишком много сказал...

• Великие актеры не умирают ни от болезней, ни от старости. Они перестают существовать, когда им больше не аплодируют.

• Ненависть — это гнев людей слабых.

• Женщина погубила мир, женщина его и спасет.

• Ее любовники все до одного помещались у него в голове, как святые в календаре.

• В иных словах, которые мы часто употребляем, есть тайная пружинка; нечаянно нажмешь ее — и слово раскрывается перед нами до дна, во всей своей сокровенной неповторимости. Потом оно закрывается, вновь приобретает банальную форму, становится стертым и от привычки и от машинальности употребления обессмысливается. Одно из таких слов — любовь.

• В плотской любви нет места для почтения и уважения к любимому существу, вот почему она будит в человеке зверя, все равно, охвачен он гневом или порывом.

• Если хочешь зла своему врагу, пожелай ему или кому-нибудь из его близких стать кандидатом на выборах.

• Настоящий домашний очаг бывает только в скромных семьях.

• Эти изменчивые, вечно рискующие натуры живут сегодняшним днем своей любви. Они не помнят прошлого, они не боятся будущего.

• Друзья мои, не презирайте никого! Презрение — это козырь в руках выскочек, позеров, уродов и глупцов, личина, за которой прячется ничтожество, а иногда и низость, и которая прикрывает отсутствие ума, собственного мнения и доброты. Все горбуны исполнены презрения, все курносые морщат и задирают свой нос при виде носа прямого.

• А жизнь эта была ни то ни се: не то брак законный, не то незаконный.

• В деревне не всегда приятно. Порою жизнь в деревне напоминает жизнь в Ноевом ковчеге, вместе со всякой тварью...

• Если кто-нибудь усомнится в том, что любовь может цвести среди траура и слез, то я посоветую ему сходить на кладбище и посмотреть, сколько прелестных цветов вырастает на могилах.

• Самое прекрасное, что есть на свете, это быть простым и прямодушным, как ты, да еще чтобы каждому было по двадцать лет и чтобы очень любить друг друга.

Михаил Афанасьевич Булгаков
Рукописи не горят

• Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!

• Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит.

• Счастье как здоровье: когда оно налицо, его не замечаешь.

• Вторая свежесть — вот что вздор! Свежесть бывает только одна — первая, она же и последняя. А если осетрина второй свежести, то это означает, что она тухлая!

• Успевает всюду тот, кто никуда не торопится.

• Только через страдание приходит истина... Это верно, будьте покойны! Но за знание истины ни денег не платят, ни пайка не дают. Печально, но факт.

• На свете существует только две силы: доллары и литература.

• Злых людей нет на свете, есть только люди несчастливые.

• Писатель всегда будет в оппозиции к политике, пока сама политика будет в оппозиции к культуре.

• Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!

• Вы судите по костюму? Никогда не делайте этого. Вы можете ошибиться и притом весьма крупно.

• Мы говорим с тобой на разных языках, как всегда. Но вещи, о которых мы говорим, от этого не меняются.

• Кто сказал, что нет на свете верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык!

• — Достоевский умер. — Протестую, Достоевский бессмертен!

• Сами знаете, человеку без документов строго воспрещается существовать.

• Звезды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле.

• На преступление не идите никогда, против кого бы оно ни было направлено. Доживите до старости с чистыми руками.

• Факт — самая упрямая в мире вещь.

• Революционная езда: час едешь — два стоишь.

• На Руси возможно только одно: вера православная, власть самодержавная!

• Поймите, что язык может скрыть истину, а глаза — никогда!

• Достаточно погнать человека под выстрелами, и он превращается в мудрого волка; на смену очень слабому и в действительно трудных случаях ненужному уму вырастает мудрый звериный инстинкт.

• Может быть, деньги мешают быть симпатичным. Вот здесь, например, ни у кого нет денег и все симпатичные.

• Недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр, общества прелестных женщин, застольной беседы. Такие люди или тяжко больны, или втайне ненавидят окружающих.

• Несчастный человек жесток и черств. А все лишь из-за того, что добрые люди изуродовали его.

• Правду говорить легко и приятно.

• Никогда и ничего не бойтесь. Это неразумно.

• Самый страшный гнев — гнев бессилия.

• Что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени?

• Что бы ни говорили пессимисты, земля все же совершенно прекрасна, а под луною и просто неповторима.

Игорь Северянин
Я — соловей, и, кроме песен, Нет пользы от меня иной. Я так бессмысленно чудесен, Что Смысл склонился предо мной!

В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом
По аллее олуненной Вы проходите морево...
Ваше платье изысканно, Ваша тальма лазорева.
А дорожка песочная от листвы разузорена —

Точно лапы паучные, точно мех ягуаровый.
Для утонченной женщины ночь всегда новобрачная...
Упоенье любовное Вам судьбой предназначено...
В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом —

Вы такая эстетная, Вы такая изящная...
Но кого же в любовники! И найдется ли пара Вам?
Ножки плэдом закутайте дорогим ягуаровым,
И, садясь комфортабельно в ландолете бензиновом,
Жизнь доверьте Вы мальчику, в макинтоше резиновом,
И закройте глаза ему Вашим платьем жасминовым —
Шумным платьем муаровым, шумным платьем муаровым!..

Ольга Федоровна Берггольц
Никто не забыт и ничто не забыто

Чуж-чуженин, вечерний прохожий,
хочешь — зайди, попроси вина.
Вечер, как яблоко, — свежий, пригожий,
теплая пыль остывать должна...

Кружева занавесей бросают
на подоконник странный узор...
Слежу по нему, как угасает
солнце мое меж дальних гор...

Чуж-чуженин, заходи, потолкуем.
Русый хлеб ждет твоих рук.
А я все время тоскую, тоскую —
смыкается молодость в тесный круг.

Расскажи о людях, на меня не похожих,
о землях далеких, как отрада моя...
Быть может, ты не чужой, не прохожий,
быть может, близкий, такой же, как я?

Томится сердце, а что — не знаю.
Все кажется — каждый лучше меня;
все мнится — завиднее доля чужая,
и все чужие дороги манят...

Зайди, присядь, обопрись локтями
о стол умытый — рассказывай мне.
Я хлеб нарежу большими ломтями
и занавесь опущу на окне...

Popoed
я. — Точно ты?
Ипполит Похлебкин

Исчезли те, с кем раньше у меня
не то чтобы душа сливалась в хоре,
не то чтобы сердца стучали в такт,
но те, кого не нужно догонять,
кого не нужно дожидаться в холле,
а с кем шагаешь рядом просто так.
Аля Кудряшева

Вы, как сказал поэт, могли бы на флейте водосточных труб сыграть ноктюрн?.. А были ж глыбы, но времена уже — тю-тю. Иных уже нет, а те — далече: инфаркт, инсульт, саркома, СПИД… И бродски не хватает речи, когда нутро заголосит.

Лежу, смотрю себе на дыры в говеной выцветшей стене. Осталось что? Писать лытдыбры, но данью мудрой старине хотелось бы, чтоб было безо всего халтурного вранья, и смысл выкладывать в поэзы…

Вот, зябкой ночью вышел я, поскольку мне дружище Бахус дыханьем трубы обогрел… А если так, отбросив пафос: хотелось выпивки и герл, какие ж ноне развлеченья подвластны тощим кошелькам?.. Я шел, и чувствовал влеченье к ночным курящимся ларькам, где в круге освещенной терры, стоят, закутаны в пальто, чешуекрылые гетеры, и бог еще там знает кто…

Читатель, мысли про чешуйки не приходили мне — не в счет. Я так, для мистики — но хуй ты чего придумаешь еще, когда смурные дни настали, ты, неухожен и небрит, идешь… В душе коты насрали — не колобродит, не горит, не рвется. Ты — в моральной яме, повсюду сплин и западня. (Прошу тебя — за стих с хуями не осуждай, прости меня.) Бреду, ползу уж еле-еле, ни вдохновения, ни сил… Я помню — пимпочки на теле, как дождик мерзкий моросил, как фонари вливали мряку в зловещий жидкий фиолет: судьба достала забияку, поймала влет в расцвете лет. Тут русский дух уже невзмози, а мой — тем более опал. И ни в стихах тебе, ни в прозе, тут alles, все, окончен бал, хотя еще, похоже, жив, и смотрю на черные дома… Но все ж уму непостижимо, как столько горя от ума и в настоящем, и в минулом. Тут, хоть кричи, хоть не кричи — бутылка тюкнет в бошку дулом, и выстрел слышится в ночи...

Такая вот мораль у басни, хотя какая тут мораль… Я по глаза залил бы страсти — ноябрь, декабрь, январь, февраль — чтобы не знать, не зреть упадка, на букву гов мешок добра... Слезинка выползет украдкой, и не засохнет до утра, а будет течь себе, печалясь, по бересте замерзших щек… И я домой пойду, качаясь, хотя поэт бы мог еще...

Омар Хайям
Есть много вер, и все они несхожи... Что значит — ересь, грех, ислам? Любовь к Тебе я выбрал, Боже, Все прочее — ничтожный хлам

*
«Из края в край мы к смерти держим путь.
Из края смерти нам не повернуть».
Смотри же: в здешнем караван-сарае
Своей любви случайно не забудь!

*
Лик твой — день, с ним и локоны в дружбе всегда,
Роза — ты, а в шипах — разлученья беда.
Твои кудри — кольчуга, глаза — словно копья,
В гневе ты — как огонь, а в любви — как вода!

*
Бренность мира узрев, горевать погоди!
Верь: недаром колотиться сердце в груди.
Не горюй о минувшем: что было, то сплыло.
Не горюй о грядущем: туман впереди...

*
«Не в золоте сокровище, — в уме!»
Не бедный жалок в жизненной тюрьме!
Взгляни: поникли головы фиалок,
И розы блекнут в пышной бахроме.

Данте Алигьери
Кто не любим, любя, страшнейшую испытывает муку

1-й круг: здесь находятся души тех, кто не познал христианства, то есть тех, кто умер до принятия крещения или прожил жизнь добродетельным язычником.
2-й круг: здесь мучаются души людей, предававшихся пороку сладострастия.
3-й круг: здесь подвергаются мучениям грешники, предававшиеся обжорству.
4-й круг: здесь томятся скупые и расточители.
5-й круг: здесь мучаются души грешников, предававшихся необузданному гневу и лени.
6-й круг: здесь наказываются еретики, сектанты и не верующие в Бога.
7-й круг: здесь наказываются души тех, кто согрешил насилием.
                 первый отдел: виновные насилие против ближнего.
                 второй отдел: виновные в насилие против самих себя — самоубийцы.
                 третий отдел: виновные в насилие против Бога — богохулители, ростовщики и виновные в содомском грехе.
8-й круг: здесь наказываются души тех, кто согрешил обманом.
                 первый ров: грешники-обольстители.
                 второй ров: льстецы.
                 третий ров: симониаки, или святокупцы — лица, торговавшие священными предметами.
                 четвертый ров: кудесники, волхвы, прорицатели и колдуны.
                 пятый ров: люди противозаконно торговавшие местами и за деньги раздававшие различные должности, а также взяточники.
                 шестой ров: лицемеры.
                 седьмой ров: воры.
                 восьмой ров: души злых советников.
                 девятый ров: виновные в распространении религиозных лжеучений или сеянии политических и семейных разногласий.
                 десятый ров: виновные в подделках разного рода и обманах.
9-й круг: здесь томятся виновные в измене.
                 первый отдел: братоубийцы.
                 второй отдел: изменники Отечеству.
                 третий отдел: изменники друзьям.
                 четвертый отдел: восставшие против Бога.

• Узнать тебе пора, Что при подъеме кажется сначала Всегда крутою всякая гора.

• Поверь — когда в нас подлых мыслей нет, Нам ничего не следует бояться. Зло ближнему — вот где источник бед, Оно и сбросит в пропасть, может статься.

• Поверь — когда в нас подлых мыслей нет, Нам ничего не следует бояться. Зло ближнему — вот где источник бед.

• А если стал порочен целый свет, То был тому единственной причиной Сам человек: лишь он — источник бед, Своих скорбей создатель он единый.

• Нет более ужасного страданья, Как вспоминать о светлых временах В несчастии.

• «Кто б ни были входящие сюда, Оставьте здесь надежду навсегда!» Написано над адскими вратами Зловещими и черными чертами.

• Кто сам не сдастся, тот непобедим.

• Нельзя, чтоб страх повелевал уму; Иначе мы отходим от свершений.

• И кратко мне ответила она: — «Лишь одного всегда страшиться надо — Вредить другим. Я так сотворена, Что без вреда парю над бездной Ада».

Михаил Александрович Шолохов
Побеждает только тот, кто твердо знает, за что он сражается, и верит в свое дело

• Так не бывает, чтобы всю жизнь в холодке спасаться.

• Если нет смысла в смерти, значит, не было его и в жизни.

• Шаровары вон на жопе не держутся, какая война?

• Писатель должен уметь прямо говорить читателю правду, как бы она горька ни была.

• Моя мать с детства приучила меня к любви к украинскому народу, до украинского искусства, до украинской песни — одной из милейших в мире.

• Солдат наш показал себя в дни Отечественной войны героем. О русском солдате, о его доблести, о его суворовских качествах известно всему миру.

• Необозримо многообразие человеческих отношений, которые запечатлелись в чеканных народных изречениях и афоризмах.

• Милая, светлая Родина! Вся наша безграничная сыновья любовь — тебе, все наши помыслы — с тобой.

• Мы пишем по указке наших сердец, а наши сердца принадлежат партии.

• Прошлое — вот как та дальняя степь в дымке.

• Ты не думай, что есть люди из железа. Все мы из одного материала литы.

• И что он, милушки, нашел в ней хорошего? Хоть бы баба была, а то так. Ни заду, ни пуза, одна страма. У нас девки глаже ее выгуливаются.

• К оценке каждого художественного произведения нужно, в первую очередь, подходить с точки зрения его правдивости и убедительности.

• Били за то, что ты — русский, за то, что на белый свет еще смотришь, за то, что на них, сволочей, работаешь. Били и за то, что не так взглянешь, не так ступнешь, не так повернешься. Били запросто, для того, чтобы когда-нибудь да убить до смерти, чтобы захлебнулся своей последней кровью и подох от побоев. Печей-то, наверное, на всех нас не хватало в Германии.

• Тысячелетиями накапливаются и вечно живут в слове несметные сокровища человеческой мысли и опыта.

• Это святая обязанность — любить страну, которая вспоила и вскормила нас, как родная мать.

• Нельзя оглуплять и принижать деятельность Сталина в тот период. Во-первых, это нечестно, а во-вторых, вредно для страны, для советских людей, и не потому, что победителей не судят, а прежде всего потому, что «ниспровержение» не отвечает истине.

• Побеждает только тот, кто твердо знает, за что он сражается, и верит в свое дело.

Иосиф Александрович Бродский
Все будут одинаковы в гробу. Так будем хоть при жизни разнолики!

Теперь так мало греков в Ленинграде,
что мы сломали Греческую церковь,
дабы построить на свободном месте
концертный зал. В такой архитектуре
есть что-то безнадежное. А впрочем,
концертный зал на тыщу с лишним мест
не так уж безнадежен: это — храм,
и храм искусства. Кто же виноват,
что мастерство вокальное дает
сбор больший, чем знамена веры?
Жаль только, что теперь издалека
мы будем видеть не нормальный купол,
а безобразно плоскую черту.
Но что до безобразия пропорций,
то человек зависит не от них,
а чаще от пропорций безобразья.

Прекрасно помню, как ее ломали.
Была весна, и я как раз тогда
ходил в одно татарское семейство,
неподалеку жившее. Смотрел
в окно и видел Греческую церковь.
Все началось с татарских разговоров;
а после в разговор вмешались звуки,
сливавшиеся с речью поначалу,
но вскоре — заглушившие ее.
В церковный садик въехал экскаватор
с подвешенной к стреле чугунной гирей.
И стены стали тихо поддаваться.
Смешно не поддаваться, если ты
стена, а пред тобою — разрушитель.

К тому же экскаватор мог считать
ее предметом неодушевленным
и, до известной степени, подобным
себе. А в неодушевленном мире
не принято давать друг другу сдачи.
Потом туда согнали самосвалы,
бульдозеры... И как-то в поздний час
сидел я на развалинах абсиды.
В провалах алтаря зияла ночь.
И я — сквозь эти дыры в алтаре —
смотрел на убегавшие трамваи,
на вереницу тусклых фонарей.
И то, чего вообще не встретишь в церкви,
теперь я видел через призму церкви.

Когда-нибудь, когда не станет нас,
точнее — после нас, на нашем месте
возникнет тоже что-нибудь такое,
чему любой, кто знал нас, ужаснется.
Но знавших нас не будет слишком много.
Вот так, по старой памяти, собаки
на прежнем месте задирают лапу.
Ограда снесена давным-давно,
но им, должно быть, грезится ограда.
Их грезы перечеркивают явь.
А может быть, земля хранит тот запах:
асфальту не осилить запах псины.
И что им этот безобразный дом!
Для них тут садик, говорят вам — садик.
А то, что очевидно для людей,
собакам совершенно безразлично.
Вот это и зовут: «собачья верность».
И если довелось мне говорить
всерьез об эстафете поколений,
то верю только в эту эстафету.
Вернее, в тех, кто ощущает запах.

Так мало нынче в Ленинграде греков,
да и вообще — вне Греции — их мало.
По крайней мере, мало для того,
чтоб сохранить сооруженья веры.
А верить в то, что мы сооружаем,
от них никто не требует. Одно,
должно быть, дело нацию крестить,
а крест нести — уже совсем другое.
У них одна обязанность была.
Они ее исполнить не сумели.
Непаханое поле заросло.
«Ты, сеятель, храни свою соху,
а мы решим, когда нам колоситься».
Они свою соху не сохранили.

Сегодня ночью я смотрю в окно
и думаю о том, куда зашли мы?
И от чего мы больше далеки:
от православья или эллинизма?
К чему близки мы? Что там, впереди?
Не ждет ли нас теперь другая эра?
И если так, то в чем наш общий долг?
И что должны мы принести ей в жертву?

tuboltsev
Юрий Тубольцев

Сбер-книжка
— даже гениальный писатель не напишет сберегательную книжку

Бесценность творчества
— хорошая художественная книжка всегда дороже книжки сберегательной

Дарвинизм
— люди произошли от трудящихся мартышек — философствовала обезьяна, жуя банан

Духоборчество
— а есть ли святой дух в сортирах? — спросил ассенизатор
— святой дух есть везде, даже в сортирах — ответил философ и неслышно пукнул

Нечисть
— бох пукнул! — сказал проповедник
— фу! — воскликнул зал

Душа человечья
— а почему люди пукают? — спросила девочка
— ну у людей же есть душа — объяснил проповедник

Vister
Длина линии жизни человека напрямую зависит от настроения его Смерти… (строка из рассказа «В объятиях Смерти»)
Максим Попелышкин

«Мартини» красный как рубин горит огнем и я — один
Шагнул за грань — куда нельзя, где обрывается стезя.
Не в силах боль перебороть — меня карает сам Господь,
Но темный Ангел-Генерал, а может Демон (кто бы знал),
ВНОВЬ воскрешает из Огня — меня… убитого — меня.
И благодарен я Судьбе, в которой Смерть вняла мольбе
Моей замученной души… я слышал шепот: «Поспеши».

Елена Александровна Благинина
Вот как мама угодила. К Маю дочку нарядила. Вот какая мама — Золотая прямо!

Мама спит, она устала…
Ну, и я играть не стала!
Я волчка не завожу,
А уселась и сижу.

Не шумят мои игрушки,
Тихо в комнате пустой,
А по маминой подушке
Луч крадется золотой.

И сказала я лучу:
— Я тоже двигаться хочу.

Я бы многого хотела:
Вслух читать и мяч катать.
Я бы песенку пропела,
Я б могла похохотать…

Да мало ль я чего хочу!
Но мама спит, и я молчу.

Луч метнулся по стене,
А потом скользнул по мне.
«Ничего, — шепнул он будто, —
Посидим и в тишине!»

Максимилиан Александрович Волошин
Лет 7–8 я вечером плакал от отсутствия ласки. Потом привык

Пурпурный лист на дне бассейна
Сквозит в воде, и день погас...
Я полюбил благоговейно
Текучий мрак печальных глаз.

Твоя душа таит печали
Пурпурных снов и горьких лет.
Ты отошла в глухие дали, —
Мне не идти тебе вослед.

Не преступлю и не нарушу,
Не разомкну условный круг.
К земным огням слепую душу
Не изведу для новых мук.

Мне не дано понять, измерить
Твоей тоски, но не предам —
И буду ждать, и буду верить
Тобой не сказанным словам.

Константин Николаевич Батюшков
Каждый язык имеет свое словотечение, свою гармонию, и странно было бы русскому или итальянцу, или англичанину писать для французского уха и наоборот

Все на праздник Эригоны
Жрицы Вакховы текли;
Ветры с шумом разнесли
Громкий вой их, плеск и стоны.
В чаще дикой и глухой
Нимфа юная отстала;
Я за ней — она бежала
Легче серны молодой.
Эвры волосы взвевали,
Перевитые плющом;
Нагло ризы поднимали
И свивали их клубком.
Стройный стан, кругом обвитый
Хмеля желтого венцом,
И пылающи ланиты
Розы ярким багрецом,
И уста, в которых тает
Пурпуровый виноград —
Все в неистовой прельщает!
В сердце льет огонь и яд!
Я за ней... она бежала
Легче серны молодой.
Я настиг — она упала!
И тимпан под головой!
Жрицы Вакховы промчались
С громким воплем мимо нас;
И по роще раздавались
Эвоэ! и неги глас!

Виссарион Григорьевич Белинский
В важных делах жизни всегда надо спешить так, как будто бы от потери одной минуты должно было все погибнуть

• Апатия и лень — истинное замерзание души и тела.

• Без глубокого нравственного чувства человек не может иметь ни любви, ни чести, — ничего, чем человек есть человек.

• Без здоровья невозможно и счастье.

• Борьба есть условие жизни: жизнь умирает, когда оканчивается борьба.

• Видеть прекрасно изданную пустую книгу так же неприятно, как видеть пустого человека, пользующегося всеми материальными благами жизни.

• Всякая любовь истинна и прекрасна по-своему, лишь бы только она была в сердце, а не в голове.

• Глупо для переезда через лужу на челноке раскладывать перед собою морскую карту.

• Деньги — это солнце жизни, без которого жизнь тяжка, мрачна и холодна.

• Жить — значит чувствовать и мыслить, страдать и блаженствовать; всякая другая жизнь — смерть.

• Из всех дурных привычек, обличающих недостаток прочного образования и излишества добродушного невежества, самая дурная — называть вещи не настоящими их именами.

• Из всех критиков самый великий, самый гениальный, самый непогрешимый — время.

• Кто не принадлежит своему отечеству, тот не принадлежит и человечеству.

• Любовь имеет свои законы развития, свои возрасты, как жизнь человеческая. У нее есть своя роскошная весна, свое жаркое лето, наконец, осень, которая для одних бывает теплою, светлою и плодородною, для других — холодною, гнилою и бесплодною.

• Любовь часто ошибается, видя в любимом предмете то, чего нет, но иногда только любовь же и открывает в нем прекрасное или великое, которое недоступно наблюдению и уму.

• Люди обыкновенно не столько наслаждаются тем, что им дано, сколько горюют о том, чего им не дано.

• Мерою достоинства женщины может быть мужчина, которого она любит.

• Много людей живет не живя, но только собираясь жить.

• Можно не любить и родного брата, если он дурной человек, но нельзя не любить отечества, какое бы оно ни было: только надобно, чтобы эта любовь была не мертвым довольством тем, что есть, но живым желанием усовершенствования.

• Мужчины с женоподобным характером есть самый ядовитый пасквиль на человека.

• Над обществом имеют прочную власть только идеи, а не слова.

• Нападки на недостатки и пороки народности есть не преступление, а заслуга, есть истинный патриотизм.

• Нет ничего святее и бескорыстнее любви матери; всякая привязанность, всякая любовь, всякая страсть или слаба, или своекорыстна в сравнении с нею.

• Ничего нет приятнее, как оборвать с вороны павлинные перья и доказать ей, что она принадлежит к той породе, которую вздумала презирать.

• Ограничен разум человека, но зато безграничен разум человеческий, то есть разум человечества.

• Отец любит свое дитя, потому что оно его рождение; но он должен любить его еще как будущего человека. Только такая любовь к детям истинна и достойна называться любовью; всякая же другая есть эгоизм, холодное самолюбие.

• Подлецы потому и успевают в своих делах, что поступают с честными людьми, как с подлецами, а честные люди поступают с подлецами, как с честными людьми.

• Пьют и едят все люди, но пьянствуют и обжираются только дикари.

• Разум дан человеку для того, чтобы он разумно жил, а не для того только, чтобы он видел, что неразумно живет.

• России нужны не проповеди (довольно она слышала их!), не молитвы (довольно она твердила их!), а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства, столько веков потерянного в грязи и навозе, права и законы, сообразные не с учением церкви, а с здравым смыслом и справедливостью, и строгое, по возможности, их выполнение.

Rodion-Longa
погиб на войне блайндов...
Родион Лонга

Басота лузгала
Семечки,
Школьники шли в спортзал,
Я свою милую в темечко
Нежно и быстро
Лизал.

Фантики-анти
биотики,
Пачка сырой лапши.
Долго стучалась хвостиком
Рыбка в кульке
Души

***
Женщина падала
В обморок.
В женщину падал моряк.
Все было побоку, по морю
Знать, не елда,
Но маяк

Светит, ревели
Залетные,
Время тянулось назад.
Кто-то сказал «улепетывай»,
Но не смотрел
в глаза

***
Осы совались
Бессовестно
В ноздри к мертвецу.
Я выражался образно,
Как подобает
Писцу

Осы совались
Сонные.
Капал из осьих тел
Мед по губам. Особенно
Грустно соловушка
Пел

Константин Георгиевич Паустовский
Люблю рассвет. Он прополаскивает душу

• Нет таких звуков, красок, образов и мыслей — сложных и простых, — для которых не нашлось бы в нашем языке точного выражения.

• Если отнять у человека способность мечтать, то отпадет одна из самых мощных побудительных причин, рождающих культуру, искусство, науку и желание борьбы во имя прекрасного будущего.

• Еще Пушкин говорил о знаках препинания. Они существуют, чтобы выделить мысль, привести слова в правильное соотношение и дать фразе легкость и правильное звучание. Знаки препинания — это как нотные знаки. Они твердо держат текст и не дают ему рассыпаться.

• Глубочайшим образом люблю природу, силу человеческого духа и настоящую человеческую мечту. А она никогда не бывает крикливой... Никогда!

• Сердце, воображение и разум — вот та среда, где зарождается то, что мы называем культурой.

• Достичь совершенства в своей работе, дойти до предела — большое счастье, но вместе с тем и опасность.

• У любви тысячи аспектов, и в каждом из них — свой свет, своя печаль, свое счастье и свое благоухание.

• Берегите любовь, как драгоценную вещь. Один раз плохо обойдетесь с любовью, так и последующая будет у вас обязательно с изъяном.

• По отношению каждого человека к своему языку можно совершенно точно судить не только о его культурном уровне, но и о его гражданской ценности.

• Романтическая настроенность не позволяет человеку быть лживым, невежественным, трусливым и жестоким. В романтике заключена облагораживающая сила.

• Человеку нельзя жить без родины, как нельзя жить без сердца.

• Все было сказано без слов. И тоска — острая и неистребимая — завладевала сердцем все сильнее.

• Даже бедность должна быть красивой.

• От солнечного света многие сказки сжимаются и прячутся, как улитки, в свою скорлупу. Сказку пишешь почти не дыша — чтобы не сдуть тончайшую пыльцу, которой она покрыта.

• Если бы Чехов не был врачом, то, возможно, он бы не создал такую острую, как скальпель, аналитическую и точную прозу. Его проза не терпела ни малейшей пыли и пятен. «Надо выбрасывать лишнее, — писал Чехов, — очищать фразу от “по мере того”, “при помощи”, надо заботиться об ее музыкальности и не допускать в одной фразе почти рядом “стала” и “перестала”». Он жестоко изгонял из прозы такие слова, как «аппетит», «флирт», «идеал», «диск», «экран». Они вызывали у него отвращение.

• Находят минуты, когда чувствуешь желание писать, — еще не знаешь, что именно, но чувствуешь, что будешь писать. Это настроение поэты и называют «приближением бога».

• Всякие мысли приходят иногда в голову. Например, мысль о том, что хорошо бы составить несколько новых словарей русского языка. В одном таком словаре можно, предположим, собрать слова, имеющие отношение к природе, в другом — хорошие и меткие местные слова, в третьем — слова людей разных профессий, в четвертом — мусорные и мертвые слова, всю канцелярщину и пошлость, засоряющие русский язык. Этот последний словарь нужен для того, чтобы отучить людей от скудоумной и ломаной речи.

• Иногда мне хочется встретить собеседника, с которым можно, не стесняясь, поговорить о таких вещах, как эдельвейсы или запах кипарисовых шишек.

Для иллюстраций использованы картины художников: James Aponovich, Christian Jequel, Justyna Kopania, Laurin McСracken, Yo Coquelin, Jeremy Mann, Иван Славинский, 

Автор: Злата ВОЛЧАРСКАЯ («Решетория»)

← Предыдущая	Следующая →
05.06.2018 Июнь 2018	01.04.2018 Апрель 2018

Читайте в этом же разделе:
01.04.2018 Апрель 2018
03.02.2018 Февраль 2018
18.12.2017 Звезды вечны
01.12.2017 Декабрь 2017
02.11.2017 Ноябрь 2017

К списку

---

Комментарии

Оставить комментарий

Чтобы написать сообщение, пожалуйста, пройдите Авторизацию или Регистрацию.