В восемнадцать наши убеждения подобны горам, с которых мы взираем на мир, в сорок пять — пещерам, в которых мы скрываемся от мира
(Фрэнсис Скотт Фицджеральд)
Анонсы
18.12.2014Шорт-лист недели 07–14.11.2014: А когда апрельским солнцем растопило льдину скорби...
Критиковать ничего не хочется, хочется перечитать еще раз...
СТИХОТВОРЕНИЕ НЕДЕЛИ 07–14.11.2014:
(Номинатор: natasha)
(8: Lisa, Helmi, Skorodinski, natasha, Sentyabrina, buhta, LunnayaZhelch, Vale)
Лене Хелми
На излете дней осенних,
у холодных вод залива,
на скале высокой — сельге*,
на ее вершине плоской
по ночам пылает пламя,
полыхает алым светом,
лики сосен озаряя,
до зари розовоперстой.
Всю-то ночь пылает пламя
на скале гранитной — сельге;
всю-то ночь во тьму проникнуть
посылает свет свой пламя.
Кто там жжет костер на скалах?
Кто не спит в ночах осенних?
Кто к ночи готовит нодью*,
сухоствольный лес таская
на вершину древней сельги?
Бересту дерет в розжигу,
вереск смолкий собирает,
чтобы ярче вспыхнул пламень?..
И поет, и кличет имя,
струны кантеле тревожа.
Светлой летнею порою
тихо ночь уходит к югу
звезды греть в лучах горячих,
чтобы вновь сверкали ярче,
возвратясь на Север с ночью;
здесь в рыбацком поселенье,
в шхерах Ладоги глубоких,
от одной лишь искры взгляда
полыхнул пожар желанья
юных тел и душ открытых.
Запылал любовью чистой.
Молодой красавец Таави —
баловень удач рыбачих,
шел однажды лесом мшистым,
выбирая ель для вёсел.
Вдруг услышал Таави песню,
струн звучащих переливы.
Он пошел на зов влекущий,
и на хутор тихий вышел.
Там у дома на пригорке
дева светлая сидела,
распустив косу на плечи.
Кантеле в руках держала
и негромко песню пела.
А над ней кружили птицы,
на ветвях дерев сидели,
подпевали деве песни,
навевали деве звуки.
И летали тихо ветры,
шелестели в травах спелых
и листвой осин шептали,
Деве волосы лаская.
Подошел к ней Таави славный,
тихой прелестью сраженный.
И сказал, в глаза взглянув ей:
«Почему тебя не знаю?
Почему тебя не видел
на веселых вечеринках?
Я б тебя давно приветил,
поселил в своем бы сердце.
Как зовут тебя? — скажи мне.
Озари себя улыбкой».
Улыбнулась дева смело.
Подняла глаза на парня.
И сказала: «Лампи имя
мать с отцом мне в детстве дали.
Не хожу я на гулянья,
не хожу на вечеринки.
Тихо с матерью живу здесь,
птичьи песни собираю...
Инструмент отец оставил,
уходя на поле брани.
Уходя на поле брани,
говорил слова такие:
«Лампи, мой росток любимый,
кантеле мое возьми ты.
Струн почувствуй ты дыханье,
приложи персты к ним чутко.
Пой лесов живых прохладу,
пой цветов весенних взоры,
пой ветров, поземок шелест,
вздохи волн в камнях прибрежных.
Птицам дай струны коснуться,
передай их песни струнам.
Сердца боль отдай и радость
своего живого сердца.
А когда наступит время
и любви захочет сердце,
жди того, кто будет первым,
кто твои услышит песни.
Он твоей судьбою станет,
ты его любовью будешь».
И, сказав так, встала Лампи,
подошла к нему поближе
и промолвила: «О, Таави,
я ждала тебя так верно.
Обними меня, мой милый».
С этой встречи неразлучны
стали юноша и Лампи.
По лесам вдвоем бродили,
по малинникам богатым,
по брусничникам сосновым.
Ягод полные корзинки
приносили про запасы.
Убирали жито в поле.
Сети ставили в заливах
и ловили рыбы много:
окуней лещей и щуки.
Радость общую делили.
Счастьем встречных озаряли.
Собирались свадьбу сладить
на излете дней осенних.
На излете дней осенних
улетают птицы-утки,
улетает лебедь-птица
и лесные птицы лета,
что живут под теплым небом.
А листва слетает с веток,
устилая вод прибрежных
зеркала — красой опавшей.
В самый раз об эту пору,
свадьбу начали готовить.
Пиво свежее варили.
В туесах меды хмельные
в погреб ставили, в прохладу.
Рыб готовили в коптильне,
да кабанчика к убою,
да барашка на закланье.
Дня за три или четыре
до того, как свадьбу справить,
говорит вдруг Таави слово,
говорит такое слово:
«Завтра утром, на рассвете,
лодку я возьму под парус.
И пойду к воде открытой,
где за островом последним
знаю луд* подводных место.
Там сейчас гуляет рыба,
рыба палия* икрится,
из глубин холодных выйдя.
Мне ее поймать желанно,
чтоб пирог на свадьбе — рыбник
был достойным угощеньем.
Потому, что нет вкуснее
пирога, чем с рыбой палией.
Не рыбак я буду истый,
уважать себя не стану —
если к свадебному пиру
рыбу палию не добуду».
Отвечала ему Лампи,
не тая в глазах тревоги:
«Не ходи, мой милый Таави,
не ходи к открытым водам.
Воды Ладоги коварны
на исходе дней осенних.
Налетят шторма лихие,
разведут волну крутую,
разобьют о скалы лодку.
И придет старуха Кальма*.
Уведет тебя в Маналу*».
Улыбнулся Таави Лампи.
По щеке ее погладил.
И сказал слова такие:
«Не впервой с волной мне спорить.
Знаю Ладоги я норов.
Не тревожься за меня ты,
приходи встречать на берег.
Через день вернусь с уловом».
Через день на берег Лампи
спозаранку выходила,
проведя всю ночь в тревоге.
Ночью шторм пришел с норд-веста,
бушевал, ломал деревья,
волны в пену бил о камни,
завывал, как волк подлунный.
Не вернулся к ночи Таави.
И в другой день не вернулся.
Не вернулся он и в третий.
Черных дней пора настала.
Свадьбы срок прошел без Таави.
И тогда, белее снега,
поднялась на сельгу Лампи,
чтобы лучше видеть дали
вод свинцовых в шхерах хмурых.
В шхерах Ладоги осенней.
Кантеле взяла с собою,
чтоб звучать призывной песней,
Таави звать душою чуткой.
Заклинать старуху Кальма
возвратить ей друга сердца.
Ночью жгла костер на сельге,
разведя большое пламя,
чтобы, тьму пронзив ночную,
маяком служил он Таави.
На призывных струн звучанье
собирались птицы леса.
На ветвях дерев садились,
струнам горестным внимали.
Говорила птицам Лампи,
птиц о помощи просила:
«Вы летите по прибрежью:
сойки, кукши и сороки,
осмотрите глазом зорким
в берегах кусты и камни,
плавника завалов тайны
и лесные ухороны.
Вы же, бойкие синицы,
в тростниках густых, в заливах
поищите лодку Таави —
занесло, быть может, ветром...
Ворон, старый добрый ворон,
собери ты чаек стаю,
поднимитесь в поднебесье,
вод просторы осмотрите
с высоты, доступной птицам».
Много дней летали птицы,
не неся отрадной вести
возвращались к Лампи молча.
Лишь желна, с тоскливым кликом
улетала в леса чащу.
Да ночной хозяин — филин
долго глухо ухал с ели,
но никто не отзывался
филину в ночах беззвездных.
Уходили дни в ненастье.
Становились дни короче.
Все ждала на сельге Лампи.
облачив себя надеждой,
ни одной слезы горючей
не пролив на камень серый.
Но не ждал суровый Похья*
и пришел он в полнолунье.
В рукавах принес он стужу.
И когда по утру Лампи
на просторы вод взглянула:
берега сомкнулись льдами.
Тишина повисла в шхерах,
все морозной мглой окутав.
И тогда прорвалось горе.
Зарыдала Лампи в голос.
Полились ручьями слезы
по лицу и по одежде,
по ногам стекали к камню,
замерзали на морозе.
И примерзли коты* к камню,
и покрылась льдом одежда.
Лед сковал младое тело
и уста сковал он Лампи.
Но глаза струили слезы,
замерзали слезы тут же,
превращая в столб хрустальный
тело женское и душу.
Подлетел к ней мудрый ворон
и прикрыл крылом ей очи.
До весны стоял на сельге
столб сверкающий, хрустальный —
саркофаг любви погибшей,
обелиск душе бессмертной.
А когда апрельским солнцем
растопило льдину скорби,
то она водою светлой
по щеке скалы сбежала
и слилась с водой озерной,
с Ладоги водой — навечно.
*с е л ь г а — высокая, сглаженная ледником скала, холм в сев. Приладожье (местн. назв.)
*н О д ь я или н о д ь Я — таежный костер: два-три бревна одно на другом, между ними растопка, может гореть всю ночь.
*л у д а — каменистая или песчаная отмель.
*п а л и я — рыба, обитающая в глубоких озерах (в частности в сев. части Ладожского и Онежского оз.), ее называют пирожной рыбой — гурманы считают пирог с палией вершиной возможного в кулинарии.
*К а л ь м а — божество смерти (карел.)
*М а н а л а — жилище мертвых (карел.)
*П о х ь я — Север (карел.)
*к о т ы — вид обуви (карел.)
Algiz: Дух калевальских песен, их магический ритм, транс рассказчика... Кажется, стих рождается сам, без всяких усилий, настолько искусно и музыкально это повествование. Автору удалось отыскать верный путь между Сциллой аллитерации и Харибдой амплификации — это очень трудно — найти нужный баланс, еще труднее суметь сохранить его до конца, спеть в высоком регистре подлинности, не сорваться в банальную стилизацию.
На призывных струн звучанье
собирались птицы леса.
На ветвях дерев садились,
струнам горестным внимали.
Говорила птицам Лампи,
птиц о помощи просила:
Вы летите по прибрежью:
сойки, кукши и сороки,
осмотрите глазом зорким
в берегах кусты и камни,
плавника завалов тайны
и лесные ухороны.
Вы же, бойкие синицы,
в тростниках густых, в заливах
поищите лодку Таави —
занесло, быть может, ветром...
Ворон, старый добрый ворон,
собери ты чаек стаю,
поднимитесь в поднебесье,
вод просторы осмотрите
с высоты, доступной птицам.
В этих строчках все гармонично, соразмерно, они полнозвучны, в них слышится шорох крыльев, шум ветра... Это Север, его дыхание, приметы, особенности, атмосфера. И рассказанная история подкупающе проста — вечный сюжет о влюбленных, чье счастье разрушила смерть. Сказка с печальным концом, герои которой также искренни и естественны, как окружающий их мир. Чувство меры, вкус автору ни разу не изменили, форма и содержание органично дополняют друг друга. Очень понравилось разнообразие эпитетов, гибкость языка, его сдержанная выразительность, мелодичность. По-моему, это несомненная удача!
Критиковать ничего не хочется, хочется перечитать еще раз.
Sentyabrina: В последнее время редко захожу на сайт, почти не голосую, но в этот раз не смогла пройти мимо. Отдаю свой голос за ChurA «На излете дней осенних... (на турнир)». Не только дочитала до конца, но и перечитала трижды, смакуя магию звукописи и ритмику строк. Получила массу удовольствия и положительных эмоций! Спасибо!
LunnayaZhelch: Вообще, не буду удивлен, если увижу этот текст под баннером «стихотворение года».
mysha: И я не удивлюсь. Хотя с трех попыток пока не смогла дочитать его до конца. В этом и будет логичность произойдущего.
Helmi: Мыша, надо выключить компьютер, электричество, соседей, завтрашнюю работу, звонящих по делу и без дела, зажечь лучину и читать. Еще и коротко покажется...
mysha: Верю. Я ничего плохого в виду не имела. Но я не удивлюсь, если это так и останется не понятным.
natasha: Ага, особенно «пИнгвин».А в «Когда нОчь уходит к югу» «когда», как безударное, допустимо. Стопроцентным только третье ударение желательно. Скорее уж тогда к последней строчке нужно было придраться «с ЛадогИ водой — навечно». Однако, нет предела совершенству, Аркадий, конечно, доработает стихотворение в части шероховатостей, не сомневаюсь, может, где то что-то еще и приукрасит.
Главное, это то, о чем написала Лора (Algiz), цитирую: «Кажется, стих рождается сам, без всяких усилий... в… регистре подлинности... Чувство меры, вкус автору ни разу не изменили…».
Я очень рада, что стихотворение пройдет в сезонный лонг, потому что как раз именно в поэтический мир Аркадия эта, по-моему, прекрасная стилизация вписывается естественно и органично (кто читает Аркадия, поймет, о чем я говорю).
mysha: «ПИнгвин» очарователен. Без него «Песня о Буревестнике» теряет цимус. А «кОгда» и «Еще» имеют право на существование в эпическом повествовании, добавляя ему реалистичности, как ни странно. Только, если уж использовать смещение ударения, как стилистический прием, надо его тоже продумывать и распределять по тексту, а еще лучше разнообразить по частям речи, чтобы не было вопросов.
natasha: Мне тоже «пИнгвин» очень симпатичен. С ударениями у Аркадия все в порядке, в общем, так, вроде, и должно быть в ЭТОЙ стилизации.
MitinVladimir: (возводит руки к небесам) Как хорошо, что эту Песнь (с большой буквы!) номинировал ни кто-нибудь, а Наташа. Иначе мы бы выслушали по полной и про ритм, и про ударения, и про цифровую неточность. Наташа, вы понимаете меня? Отсюда всё...
Аркадий, простите, ничего личного, вы просто умниц, а дыхание в унисон с автором я исчо пока не разучилсо брать. Это очень красивая песня, хоть и не без греха. А какая песня, извините, без него, если это, конечно, песня?
pesnya: (вспоминаит все свои грехи, не без удовольствия) Володя, мерси!
natasha: Не, Тим, не поняла.
MitinVladimir: И это очень хорошо! (с)
Rosa: Дорогие мои помидорчики закавыристые, не ругайтесь.
ChurA: Люди добрые! Победить именно в этом шорте — дорогого стоит. И потому я сегодня счастлив по полной! Но я, наверное, никогда не написал бы этой сказки (сказа, руны, драмы в стихах — не знаю, как ее назвать), если бы Хелми не «замутила» в Ристалище турнир «стихо-ритма калевальских метрик», и если бы Наташа, удивительно чуткий камертон поэзии, не номинировала этот текст в шорт. Не будь ее номинации, он, как это нередко бывает, утонул бы в недрах планеты Решетория. Я безмерно благодарен двум этим чудесным женщинам, которых уважаю и люблю за их стихи, за их ощущение и понимание поэзии, за их импульсивность, ум, благородство и доброту.
За последние дни я получил от вас так много добрых отзывов-слов на эту сказку, что просто захлебываюсь от смущения (и чуть-чуть от гордости). Огромное всем вам СПАСИБО!
Спасибо Лоре — замечательному резонеру — за доброжелательную рецку и за последние слова в ней: «хочется перечитать еще раз». Эти слова — самая ценная награда для автора.
P. S.: Я прекрасно знаю все недоработки в тексте. И «кОгда» и «Еще» — меня самого «скребли», но у меня был цейтнот, я даже опоздал с подачей текста к сроку, на шлифовку не оставалось времени. Кое-что я уже выправил. Доберусь и до остальных «грехов»...
Algiz: Мне поэтому и не хотелось заострять внимание на шероховатостях, Аркадий, что их немного, а по остальному тексту стиха ясно, что автор лучше читателя все видит и понимает. Вам удалось небывалое, вы спели настоящую северную сказку!
ФИНАЛИСТЫ НЕДЕЛИ 07–14.11.2014:
(Номинатор: MitinVladimir)
(4: Rosa, MitinVladimir, mysha, Katrin)
Algiz: Какая-то рассогласованность есть в этом стихе. Он герметичен и холоден, как собачий нос.
плачет каплями солнца
арктический лед
и рождает вдали свою радугу
каждая капля
Невероятно красивый образ! Но существует он и в самом деле сам... без ансамбля. Точно передо мной положили лоскут красивой ткани, искусно расшитой, переливающейся, вспыхивающей искрами золотых нитей и... все.
Если стих — образ одиночества, к которому отсылает эпиграф, в нем должна быть рефлексия, боль, дисгармония, тоска по совершенству.
Если это — уединение, рожденное самодостаточностью, почему оно не светоносно и не излучает тепла? Почему в нем нет того высокого чистого пламени, в котором сгорает одиночество и все, что оно с собой приносит?
Первородная свобода, поданная как надмирность, не вдохновляет «ни на жизнь, ни на смерть, ни на несколько строк...». Мне видится только пустая душа-грезёрка, погруженная в самосозерцание.
Красиво, технически безупречно, все казалось бы есть, волшебства для меня не случилось.
Мелодическую гармонию, как мне кажется, разрушает выражение «даже чтоб своровать», слышится — «даже штопс воровать», и непонятно, и не благозвучно. И глагол «слИлись», по-моему, некрасив, «слИты» было бы лучше.
Остается только констатировать, что стих этот прошел мимо меня «светлой струйкою легкого дыма», о которой и предупреждал автор.
MitinVladimir: И это очень хорошо, Алгиз! Этот стих и не должен оставлять отпечаток у всех. Более того, он должен проходить мимо подавляющего, огромного большинства. Иначе уж совсем как-то было бы фсё печально и тоскливо...
А рефлексии, боли, дисгармонии, тоски по совершенству, как, впрочем, и светоносности и тепла — то есть высокого чистого пламени — в нем достаточно...
Спасибо!
Algiz: Грюстю... Ужели меня поразила душевная глухота? Перечту еще через время.
Katrin: Тут дело даже не в образе, а в ощущении. У меня это совсем не нос. Хотя бы по причине того, что «Слились с воздухом плоть его, кровь, его хлеб и вино. Разговоры не с ним, что ни взгляд — сквозь него или мимо». Это не образ одиночества, это ощущение одиночества.
Algiz: Вот в этом и беда — никаких не случилось у меня ощущений. Послевкусия не было. Оно, по-моему, самое главное... Читала не один раз и молча, и вслух, спит душа...
MitinVladimir: (заботливо, с нежностью) Повторюсь, и это очень хорошо! Не нужно всем чувствовать это «одиночество». И «надмирность» не нужно ощущать. Век бы их никому не знать...
К слову, «душа-грезёрка» — тоже не самая падшая душа на свете. Но стих не об этом... (загадашно умолкает)
Algiz: Утешили, спасибо, Тим. Душа-грезёрка нам принесет еще сюрпризы...
natasha: Тим, а я, пожалуй, соглашусь с Лорой. Насколько (очень) мне нравится стих Павла «Трое» (цельный, сильный образ, тонкий, важный жизненный смысл, ладное, под стать, исполнение), настолько не тронул нежизненностью, смысловыми неточностями этот.
Вот смотрите, с одной стороны у «него» только стол да кровать, да двери нараспашку, с другой стороны, жена и дети таки тоже есть. Между прочим, если «слились» допускает оба варианта ударения, хотя здесь действительно «слИлись» не красиво (странно, но факт), то в самом начале «в Его дом» — ударение на «е» падает. Чуть многовато «его», «него». Но это пустяки, главное, некоторая надуманность, риторичность, по-моему, прослушивается.
MitinVladimir: И это очень хорошо!
Rosa: Мучительно прекрасный Шорт — нежный, глубокий, осеннефинальный, хотя до зимы еще несколько календарных строк. Экзистенциально чуткий и светлый в трагедии ухода тепла и летней насыщенной мечты.
Мой голос (в очередном восхищении из-за совпадения душевных вибраций с Володей): «Без ансамбля».
mysha: Почему в первой части у «него» только стол и за печкой кровать, а в третьей появилась жена? Потому что это четыре истории разных одиночеств, из которых даже ансамбля не получится, только монотонное разнозвучие. Это музыка космоса.
MitinVladimir: Может быть даже равнозвучие, но ансамбля не получится, да. Спсб.
Павел, вам отдельный мерсиб! Прям перевернул мну ваш стиш, и ладно бы... — а то ведь с ног на голову.
(Номинатор: pesnya)
(4: pesnya, ArinaPP, Algiz, SukinKot)
Algiz: Кинематограф сна. Пространство гудит, как улей. Бешеный ритм — пульс коня, всадника, божьей твари, убивающей и убиваемой. Безумный пульс предательства и возмездия. Злая от кровищи и телесных судорог степь. Боль — знак равенства между змеей и человеком. Шкура у каждого своя, страх общий. Что сильнее страха — месть, любовь, основной инстинкт? Что-то толкает во тьму, вопреки первобытному ужасу, превращая в гибкую осторожную змею. Полную коварства и погибельного яда. Она — сама ночь, степь, смерть, змея-земля. Это ее территория, ее мир, ее война. Такое путешествие на край ночи, змея-кайма, фильм-сон.
Потрясающее разнообразие образов и метафор — «вожжи берет война», «вихрем срывается мир с петель», «лунных лучей шампура остры», «первую вынесут через час, греющую кинжал», «тускло поблескивает чекань, сбруя от рос мокра», «где облизнется тьма», «замерло поле на дне зрачка»... Пишешь и жмуришься от восторга, настолько все свежее, незаимствованное, самобытное и подлинное.
Звукопись и афористичность до того хороши, что хочется же украсть, владеть и ни с кем не делиться:
Если двуногие делят власть,
Вожжи берет война.
Вихрем срывается мир с петель,
Жаждя хвалебных од.
Чертишь собой по своей степи,
Силясь переболеть
Пламя пожара, погрома прыть,
Ужас чужих атак...
Гридень с ухмылкой прищурит глаз,
Режа сырка кружал.
Путаясь в зарослях горчака,
Горечь несет родник.
Ритм, звук, точные рифмы, яркие образы, детали как художественное средство и как часть структуры сна (а он очень жестко структурирован) — все создает ту необъяснимую магию стиха, в которую вовлекаешься, минуя разум — тебя просто властно берут за руку и уводят в иную реальность, страшную, но магнетически привлекательную. Это тот случай, когда говорят: не так страшен черт, как к нему влечет. Сон-сказка, но жутко, как в жизни.
О грустном.
Королева в финале убила. Нет ее там и быть не могло — в южной степи, под цветной тканью княжеского шатра. Это ж получается тогда, что не крымский татарин, обратившись в змею, мстил за свое, а мушкетер в камзоле и шляпе с пером проскакал на розовом коне. Мушкетера язычники в лоскуты порвут. Я для себя «королеву» заменила немедленно на «тататата», так и живу. Кто такое «тататата», не знаю и знать не хочу, пусть будет татарское имя. Но за стих все равно обидно. Получился малобюджетный финал — вместо обесчещенной кончаковны образовалась сериальная анна австрийская с подвесками в руке. Это не придирки — чем совершеннее стих, тем сильнее «давит и жмет» нарушение его внутренней гармонии. Очень хочется удалить королеву... Не для того, чтобы просто сон. Чтобы — не просто так.
Ash: Спасибо на добром слове. Но, похоже, от автора все-таки нужны некоторые комментарии... Время действия обозначено довольно четко «Княжич уже приказал волхвам выдать бунтовщиков». Соответственно, получаем времена восстаний волхвов. Место действия, соответственно, тоже вполне конкретное. Какое из восстаний усмирял «княжич» — тоже несложно вычислить. Откуда вдруг взялся татарин в шкуре змеи?
А вот Черную или прОклятую королеву-гадюку (= измену) никто не отменял. Кстати, именно она и «ужалила» вышеописанного княжича. И она же дала свое прозвище некоторым (вполне историческим) королевам. Поэтому заменить-то королеву не проблема, вот только — чую, ваша фантазия увела вас совсем в другую степь.
«Язычники в лоскуты порвут» — в том то и дело, что на дворе давно уже крещеная Русь. Волхвы и народ пробовали восставать еще несколько веков, но разрозненно. И все попытки бунтов были подавлены. Так что — увы, не порвали ни разу. В основе этой сказки лежат реальные события. Разве что они вынесены за пределы городов на участок перехода войска.
Algiz: Гы! Я придумала свою историю, так получается?
Восстание — ростовское? Но откуда там тамга — это меня и обратило в сторону крымского ханства. Крещение — процесс не одномоментный же, они долго упирались. Мне так увиделось — очередная буза татар, в степи — бойня, потревоженные змеи и парочка живых трофеев у княжеских людей. После, когда все стихло, один из татар, как змея, прискакал к шатру — «тускло поблескивает чекань, сбруя от рос мокра», снял стражника и всех остальных порешил — вторая жертва мертва, отсюда и «спи, королева, спи». Змея в финале мне вообще не увиделась! Балдейская я балда!
Ash: Новгородское. Глеб Святославич, периодически бывал князем, но подчиненным. Его постоянно смещали и переводили с места на место, поэтому он так и оставался не князем Глебом, а Святославичем. После стычки с волхвами был окончательно изгнан, предан своими и убит чудью.
А змея там есть, но тихо-тихо подползла...
Стражник зевает. Холмы в дыму
(Что здесь — змея? Кайма?)
Он не увидит сквозь дым и тьму,
Где облизнется тьма.
Algiz: Ясно теперь! Вот на этих строчках я и решила, что он коня в степи оставил, а сам крадется, чтобы стражника тихо снять. И в шатре — княжна татарская уже остывает... Стало быть, королева змей отомстила людям за своих подданных! Мощный стих!
Ash: И тамга там вполне на месте, кстати. С одной стороны — это знак рода, обычная печать, изображения которой попадали на Русь на монетах или на элементах сбруи вместе с конями кочевников. А с другой — как раз примерно в это время хазарская тамга стала чеканиться на монетах Руси — во Владимире и в Великом Новгороде. Это тот значок, который потом стал украинским трезубцем.
Все эти мелочи знать, в общем-то, не обязательно. В моих «Сказках старого Сусанина» многое берется из истории, но они предназначены для другого. Их вполне можно воспринимать только как сказки — пусть будят фантазию...
Algiz: Это уже личное восприятие, видимо, для меня тамга — это в первую очередь — «псу-татарину отдам». Потому моя фантазия и сочинила себе другую степь.
ArinaPP: Получается, Алгиз, что я тупая совсем. Я считала, что в шатер привели двух полонянок, и одну из них убил кинжалом хозяин шатра, а вторая убила его и погибла (как-то) сама. Вот навыдумывала...
Algiz: Арина, так и меня это же погубило. Там сказано — первую вынесут через час... Если упомянута первая, что-то должно случиться и со второй тоже. Наверное, это романтическое, женское. Чтобы непременно во вражий стан пробрался и отомстил.
Ash: Арина, как говорила моя многоуважаемая матушка — все женщины змеи. Так что некая истина в такой трактовке есть.
Я еще подумаю. Может, и сделаю финал более однозначно читаемым. Хотя, мой тестовый десяток постоянщиков весь прочитал в финале именно змею. Но можно и еще больше конкретизировать, конечно.
Algiz: Ни в каком случае не надо, Эш!!! Вы музыку разрушите! Я сейчас поняла — началось змеями, ими и закончилось, это кольцо такое — змея.
Ash: Да, именно кольцо. Змея, кусающая хвост. Ну и окружающих, для порядка. Поэтому там и убраны все имена, можно было и про Новгород рассказать, и про Глеба. Но тогда была бы уже не сказка. А змеиная ночь (= ночь чуди) еще много где упоминается. Но едва ли даже авторы, использовавшие данный образ, сразу сообразят, откуда она вдруг появилась в фольклоре.
Algiz: Круг замкнулся, претензий нет! И не придется мне теперь бормотать «тататата» вместо «королева», ура!
Греки у Эша тоже мелькнули, но там — славя своих деметр — я так поняла, это о богах вообще, потому что множественное и с маленькой буквы. Или все-таки отсылка к первоисточнику всего и вся?
Ash: Греки мелькнули, да, Русь-то уже крещена. Здесь аналогия... тёрн — терновый венец — деметры (крещение-то было выбрано по греческому обряду. Еще и Византии достались в наследство все римские — переименованные греческие — боги и празднества. Это в шутку называли «Олимпийским христианством».
Algiz: Глубоко. Татары мои сгинули в синюю даль.
Ash: А сон весь такой. Можно в любом месте копать — и какая-нибудь мелкая деталюшка выкопается.
Algiz: Я — Чацкий, холодеет кровь... Лопату мне, лопату! Обучательный сон, думательный и многослойный! Спасибо вам, Эш!
ArinaPP: Эш, очень мне понравилась ваша работа. Очень.
Ash: Спасибо.
(Номинатор: white-snow)
(3: white-snow, satory, Baas)
Algiz: Дело в шляпе. Дом в яме. Окна в рамах. Сократы в книгах. Песни-покойницы кремированы, уши заложены, запах дождя не беспокоит. Из себя лучше не высовываться. Не выглядывать. Не бродить, не мять в кустах багряных... Неприличными словами не выражаться.
Но жизнь — продукт скоропортящийся. И в ней ведь еще — триста метров любви над уровнем моря. И шум ветра, и аромат леса, и речки говорящие, и звери, и рыбы... И слегка косящая — с отвратительными, тревожными желтыми цветами в руках — что если она и была когда-то папиной дочкой, маленькой баловницей... причудливо тасуется колода... к черту!
Совершенно не хочется понимать, как сделано, с помощью каких именно приемов рождается и живет стих. Он хрупкий, как карточный домик, хозяйка, уходя, дверью хлопнет и ничего не останется... Но он еще и сильный, как детская мечта убежать в Америку.
Больше всего это похоже на случайно подслушанный разговор о чьей-то жизни — жила-была, опасалась, читала вслух, не любила желтый... потом вышла на балкон, а балкона — нету... И это, в общем-то, все.
buhta: Алгиз, мне нравится, как вы текст увидели и прочли, даже, скорее наоборот, прочли и увидели... очень нравится. Спасибо вам!
Algiz: Люблю этот мульт, обе части, хороший! Вам спасибо за дивный стих, buhta!
(Номинатор: Finka)
(1: Finka)
Algiz: Люблю такие стихи. В их кажущейся простоте есть что-то таинственное...
Ветер — хозяин города. Норд-Ост — «не авось», а — «всегда». С ним рождаются, живут, с ветром играют, к ветру прислушиваются, ветром захлебываются, ветер уносит жизни на погост. Ветренные люди, души нараспашку, в голове сквозняк? Совсем наоборот — в норд-остовом визге люди стали «хитры, как степные лисицы» — держат нос по ветру, скупают батоны, запасаются душегреями и душегрейным, живо обсуждая бесконечные хулиганские выходки неутомимого ветра: наш-то норд-остовый чего вчера отчебучил, выбил окна и дверь, и балкон уронил... Ветру больше не наливать!
Понравился рефрен:
Может быть
дело в том,
что погост и роддом
расположены рядом,
под норд-остным хребтом?
В первом куплете? десятистишии? части? — не знаю, как назвать — последняя строчка совсем никакая — «все наши года». Тут какое-то прилагательное тихо сидит, его надо услышать. «Все наши» — заменить на выразительное прилагательное и будет замечательное начало, по-моему.
Вторая часть тоже в последней строке смущает. ПрижИлись с ветром? И по смыслу неточно, и звучит не очень... И сжились, и сроднились мы с ветром своим? Так навеки сроднились мы с ветром своим? Банально. В общем, варианта нет, но и тот, что в стихе не звучит, как мне кажется.
Финал прекрасный и убедительный.
ArinaPP: Алгиз, спасибо за разбор и рекомендации. Это очень важно для меня. Спасибо еще раз. Буду думать, как улучшить.
Algiz: Арина, стих хороший, свежий, Вы нерв какой-то поймали, остальное приложится. Успеха!
(Номинатор: tamika25)
(1: tamika25)
Algiz: Больница — она от слова «боль», в ней не болеют — болят, душевно и телесно. В этом случае, больница — дисбаланс белого, холодное молчание одиночки, камеры и человека. Из которой во внешний мир если что и прорывается, так только бесконечный сигнал sos, звук электронного кардиографа, метроном пограничного состояния. Это белый медведь на белой льдине — орать-то он орет, но внутри себя и поэтому — кто ж его услышит... Это летовское Белое безмолвие, лишенное даже надежды — «и наградой за ночи отчаянья обязательно будет звук» — будет ли? — даже и вопрос не возможен, все тонет в потерявшей свое естество безжизненной белизне.
Понравилось очень:
— название, парадоксальностью и опрокинутым смыслом, поскольку sos по определению не состояние.
— «чертит на стенах углем города, трескает окна под действием ветра» — черным по белому вламывается мир.
— «каждую ночь обнуляются сны, в них выцветает излишняя резкость, / в правом кармане билет до Луны, в левом — путевка до нынешней бездны» Это, по-моему, отдельный стих, существующий совершенно сепаратно внутри предложенного, как маленькая матрешка.
— ритм, затягивает воронка холода, так замерзают в снегу, не сопротивляясь.
Не понравилось:
— «вновь горький отвар» — не выговаривается — вьгорь — споткнулась, мешает замерзнуть. Может быть, «горчащий отвар»? Или — тире между «вновь» и «горький»?
— «строками вечность исписывать реже» По-моему, лучше — «испытывать». Иначе видится вечность, как общественный туалет, стены которого кругом исписали неблагодарные пилигримы. Хотя в описываемых обстоятельствах немудрено и вполне извинительно.
И, учитывая все вышеизложенное, руку нА сердцЕ положа, с прискорбием резюмирую, что стих этот меня эмоционально никак совершенно не задел — прочла, отметила, приняла к сведенью и пошла дальше. Понять не могу — это чурбанство случилось, благодаря автору или вопреки ему?
satory: Спасибо за рецензию. Кое-что подправила.
Algiz: Вам спасибо, что не обижаетесь на мое равнодушие, так бывает, на разных волнах, видимо.
satory: Ну, это точно не повод для обиды.
Algiz: Вот и славно.
natasha: Не из-за перепалки в листе, а потому что надеюсь, что и автору стиха, и «койкому» эта разборка, может быть, как-нибудь и сгодится.
И опять, как в прошлый раз. Что-то хорошее, без сомнения, есть в стихе, а именно, по-моему, ясная идея: черно-бело-серый, депрессивный, болезненный рисунок. Почему бы и нет? Название хорошее, говорящее, ритмика вроде подходит (ун-ца-ца, ун-ца-ца, ун-ца-ца-ца… и так далее) — унылая, монотонная.
И опять хочется сказать «следите за базаром». Ну что за дела?..
— «холод... трескает окна под действием ветра» — Без коммента.
— «будет ли верным и четким удар» — Это о чем? (никаких пояснений нет — ни до, ни после)
— «вместо обеда... безликая роба» — Без коммента.
— «каждую ночь обнуляются сны, в них выцветает излишняя резкость» — Сны обнуляются, но, видимо, не совсем обнуляются, в них остается все-таки достаточная резкость потому, что выцветает только «излишняя».
— «строками вечность испытывать реже» — О как! Испытывать-таки вечность (!), но реже…
— «белый потерян в своем естестве» — Это как? (крыша, ау!)
Обратите внимание, как резонер (замечательный, между прочим) Лора (Algiz) невольно и естественно исправляет это в рецке: «в потерявшей свое естество».
И затем автор предлагает поиграть в угадайку. Хорошо, поиграем:
— «белый — не лист, и, конечно, не скатерть» — «Конечно» (!), кто бы возражал?
— «он не летает сегодня во сне, он продолжает бессмысленно падать» — Здесь я даже подумала: о, да это же снег, наверное, здорово!
Но нет, загадка продолжается:
— «в лоно чужих одиноких больниц, кучей бумажных ракет и салфеток, стаей безклювых отверженных птиц, личной коллекцией йодовых сеток...» — Ага, «белый» — это «куча...», «стая...», «коллекция...», вспомните — «не лист» и, конечно же, «не скатерть».
Нет, ребята, если вы мне сейчас растолкуете, что такое «белый», я готова все сомнения по поводу «белого» пересмотреть и от души порадоваться чудесной образности. Мне кажется, если это все-таки снег, то было бы и неплохо совсем, исключая забавное «конечно, не скатерть».
В итоге: Красивая табуретка — нужная и полезная вещь. Однако, если ножки у нее разной длины, а в сиденье занозы, то это называется... э... брак.
Algiz: «Испытывать» — это я предложила. По-моему, все мы вечность испытываем на прочность и долготерпение — стихами, словами, делами... Про остальное — подумать интересно!
satory: Наташ, вам что заняться больше нечем? Если нечем, то при чем здесь я? (иронически улыбнулась и пошла спать дальше)
natasha:
Надо хорошенько высыпаться,
дабы отдохнуть могла конечность,
строчками исписывая вечность,
не устала б прыгать и пинаться.
satory: Может лучше чаю? Вечность подождет.
tamika25: Я всегда голосую за свою номинацию (не помню, если и отступила от этого правила когда-нибудь, то, может, один раз). В данном случае голосую так не только потому, что не хочу изменять своим принципам, но и потому, что, несмотря на жосткую критику, стихотворение Татьяны мне очень нравится. Можете и меня в связи с этим о(б)судить. Хотя мне в этом шорте еще очень понравились стихи Бухты, Эша, Пергюнта и Аркадия. Но голос должен быть один, поэтому пока так.
(Номинатор: Rusalka)
(1: Rusalka)
Algiz: В стихе, как и на реальном Майдане, все началось очень энергетично, ритмически захватывающе и достаточно сильно:
Покрышки, горящие черным и желтым,
проклятья и стоны, напор баррикад.
Смертельный коктейль перемешан и взболтан...
Далее случился тотальный обман и подмена понятий. Автор предлагает мне, читателю, принять на веру математическое равенство «Орфей в Аду = Поэт на Майдане».
Орфей — образ, настолько прочно впечатанный в подкорку в доверчивом детстве, что следом за ним тянется вереница других — Эвридика, Харон, Аид, Персефона... Что с ними делать? Сказать: вы тут постойте, я Орфея сейчас быстренько в Ад спроважу? Пробовала — не получается, работает миф, архетипическое — связь любви и смерти, борьба за женщину, трагедия потери. При чем здесь Майдан?
Ад — место, где веками корчатся в муках самые смрадные грешники — все эти нероны, калигулы, гитлеры, пол поты, пиночеты... Попали они туда отнюдь не по своей воле и вряд ли когда-нибудь освободятся. Значит, я должна согласиться с тем, что люди, которые добровольно пришли на Майдан — нечестивые грешники, расплачивающиеся за свои грехи. Кто-то считает их фашистами и гопниками, которых купили за печеньки, но я себя к ним не отношу. Образ ада работает только формально — геена огненная, страсти, энергия разрушения... Внутренне — ничего подобного, цели иные, действия — тоже.
Таким образом, автор пытается разрушить привычную для меня картину мира и опыт мой душевный — отменить. Возможно, это и есть поэтово дело, но заставить читателя совершить такой мысленный кульбит, ничего не дав взамен отнятого, не получится и не получилось. Получился смысловой ляп, неправда. Две части этого уравнения не сходятся в обозримом пространстве, как параллельные прямые.
И очень покоробило — «поэт полоумный о том же орет». По-моему, поэт — он или дурак (юродивый, блаженный) или мудрец. У автора — полоумный, то есть фактически недоумок, к тому же еще и орущий. Это не поэт, это какой-то обыватель без внутреннего мира орет дурниной, не понимая ни себя, ни происходящего вокруг.
По-моему, стих нуждается в переработке.
Kinokefal: Некоторые британские учоные, при расчетах работы в лошадиных силах, представляют лошадь как сферу в вакууме. Воспользуемся этой методикой, и примем поэта за сферического коня в вакууме, а штоп он не простудился на площади, наденем на него пальто. Чистый же Орфей получился! Вы не находите? А раз сферический конь в пальто уже не поэт, а Орфей, то следует его отправить куда-нить подальше к аццкому Сотоне и забыть все, как страшный сон. Всамделе, ну на кой черт нам нужен какой-то сферический Орфей в пальто, дорогой читатель?
ОСТАЛОСЬ В ИСТОРИИ:
(Номинатор: verusha17)
Algiz: Акварель. Абсолютно выдержана тональность — ни одной кричащей краски, повышения голоса, педалирования — полутона, паузы, многоточия... Где-то Набоков заметил, что многоточия — это следы на цыпочках ушедших слов. Хорошо, что автор не стал их догонять, ловить, искать... Слова ушли, недосказанность отворила пространство стиха, как послушную дверь в огромный всехний мир. История утратила индивидуальность — каждый из нас идет своей дорогой, к своей цели, не зная доподлинно — не мираж ли она? Каждый о чем-то позабыл, однажды не разбился, каждый несет свою печаль в своей горсти...
Кому печаль свою повем? — ладони. Потому что на ней — нестираемые пути-дороги, начертательная личная геометрия, ожидание рассвета и надежда на призрачный луч — вектор, которому можно довериться... Неважно, кто этот путник — он может быть бродячим философом, ищущим истину, сталкером, идущим к Исполнителю Желаний или запутавшимся в линиях судьбы странником, он все равно идет, «неприкаянно и одиноко», послушный внутренней логике своего пути. Автор может только наблюдать за происходящим, переполняясь печалью (тут опять возникает Анна Андреевна, говорит глухим, строгим голосом: «всего прочнее на земле печаль» — и царственно удаляется...), которой пропитана каждая строчка.
Простые рифмы, размытые образы, чистота тона и отстраненность авторского взгляда очень органично дополняют друг друга.
Интересное:
Вы забыли в своей амнезии
Город желтых огней...
Насыпь острых камней,
и прыжок Ваш в подтаявший иней...
Суметь свести «амнезии» и «иней» — не так уж это и просто! Внутреннее — «огней-камней» — окольцовано «амнезИи-Иней», которые соединяются только ударным «и», при этом «иней» звучит эхом все тех же «огней-камней» и четыре раза повторяется в строфе «не... не... не... не...», очевидно, подчеркивая несогласие автора с происходящим? Не знаю, как это называется, но звучит красиво.
Маленький и несущественный минус — два раза в двух четверостишиях подряд явилось прилагательное «призрачный». Но, по-моему, это не портит общее впечатление.
СТАТИСТИКА НЕДЕЛИ: 07–14.11.2014:
Номинировано: 8
Прошло в Шорт-лист: 7
Шорт-мэн: ChurA
Чудо-лоцман: natasha
Голосивших: 22
Воздержантов: 1 (ole)
Чадский-Буквоед: Algiz
ВПЕЧАТЛИЛО:
Одна дождинка — еще не дождь, еще не дождь, еще неделька — еще не срок (Rosa)
Т, вы не знаете, случайно, как называется влечение к решеторианским привидениям? У меня это, кажется, началось... (Rosa)
Как хотите, но я реально не могу выбрать между «Покахонтас», «Без ансамбля» и «На излете дней осенних». Потому воздержусь (ole)
Очень мощный и разный шорт, и отличный резонер (LunnayaZhelch)
Алгиз, пускайте корни на Решке, приживайтесь. Это ваша земля (MitinVladimir)
Автору удалось отыскать верный путь между Сциллой аллитерации и Харибдой амплификации (Algiz)
Не только дочитала до конца, но и перечитала трижды, смакуя магию звукописи и ритмику строк (Sentyabrina)
В этом и будет логичность произойдущего (mysha)
Я ничего плохого в виду не имела. Но я не удивлюсь, если это так и останется не понятным (mysha)
За последние дни я получил от вас так много добрых отзывов-слов на эту сказку, что просто захлебываюсь от смущения (и чуть-чуть от гордости) (ChurA)
Если это — уединение, рожденное самодостаточностью, почему оно не светоносно и не излучает тепла? (Algiz)
Это не образ одиночества, это ощущение одиночества (Katrin)
Читала не один раз и молча, и вслух, спит душа... (Algiz)
Жизнь — продукт скоропортящийся. И в ней ведь еще — триста метров любви над уровнем моря (Algiz)
Поэт — он или дурак (юродивый, блаженный) или мудрец (Algiz)
Многоточия — это следы на цыпочках ушедших слов (В. Набоков)
Красивая табуретка — нужная и полезная вещь. Однако, если ножки у нее разной длины, а в сиденье занозы, то это называется... э... брак (natasha)
Шкура у каждого своя, страх общий. Что сильнее страха — месть, любовь, основной инстинкт? (Algiz)
Пишешь и жмуришься от восторга, настолько все свежее, незаимствованное, самобытное и подлинное (Algiz)
А сон весь такой. Можно в любом месте копать — и какая-нибудь мелкая деталюшка выкопается (Ash)
Я — Чацкий, холодеет кровь... Лопату мне, лопату! (Algiz)
Не так страшен черт, как к нему влечет (Algiz)
Автор: Владимир МИТИН («Решетория»)| ← Предыдущая | Следующая → |
18.12.2014 | 17.12.2014 |
Читайте в этом же разделе:
17.12.2014 Шорт-лист недели 31.10–07.11.2014: Я лягу спать пораньше рано утром, давай поговорим
16.12.2014 Шорт-лист недели 24–31.10.2014: Мы не станем чужими, мы будем дышать, как и прежде
15.12.2014 Шорт-лист недели 17–24.10.2014: Небо упало в лужи несколько дней назад
14.12.2014 Потому что он — живой! Итоги турнира № 56
13.12.2014 Шорт-лист недели 10–17.10.2014: А чай простывший, с лунной долькою...
Комментарии
Оставить комментарий
Чтобы написать сообщение, пожалуйста, пройдите Авторизацию или Регистрацию.
