Шорт-лист недели 16–23.12.2011: О наркотиках и варягах

 

 

                (Номинатор: Rosa)

                (3: Rosa, marko, Kinokefal)

                (1: Helmi)

 

 

marko: А по-моему, Дим, Петрович выдал превосходную публицистическую вещь. Да, с экспрессией, но без причитаний. Именно потому, что с четвертой страницы — по диагонали, ты многое упустил, в том числе и в эпизоде с Тургеневым и Пушкиным — там как раз об обратном. Я таки решил не тратить силы на монитор и этот текст тупо распечатал.

 

 

antz: Ну, не так уж прям Петрович и обобщил. Если бы обобщил, то сказал бы, наверно, что в школе делалось «ВСЁ», а не «многое» для того, чтобы и проч. Ну, не знаю, 16 страниц — не такой уж большой объем, особливо для разговора на такую большую тему. В общем, неторопливость эта в некотором роде даже импонирует. А говорит он там как раз об обратном. Наркоманы — ето мы, читатели; к Бродскому у автора претензии заключаются в том, что Бродский немыслимо разбодяживал дозы, если вообще не подсовывал суррогат. Но, хотя наркоты в его товаре мало, колясь им, получаешь стойкую прививку чистого русского языка. Интонации, иронию и прочее трудно уловимое, но моментально узнаваемое как «бродскизмы» пишущий может преодолеть и или уйти в сторону вообще или как-то в себе переплавить, но вот эта прививка — неистребима. Как-то так...

 

 

marko: Дим, так и у Тургенева с Толстым букв немало... Можно, конечно, и к ним сжатое изложение давать, но тогда, опять же, получится, что русский язык со всеми его красотами и не нужен будет. И марксов «Манифест...», в сущности, можно в два абзаца упаковать... просто он тогда перестанет быть «Манифестом...», а станет инструкцией, теоремой. Ни Белинский, ни Писарев, ни Стасов лаконизмом не страдали и при внимательном прочтении оказывались весьма убедительными. А убедительно представить в нестандартном, незаезженном ракурсе такую величину, как Иосиф, в двух строках невозможно. Вот ты бы — смог?

 

 

Rosa: ...Я честно не дочитала Петровича, но дочитаю всенепременно. Хотя похвалю себя — куда ж без этого-то, что работа Петровича — СОБЫТИЕ, учуяла сразу инстинктом бродящего по строкам в поисках — а в общем, какая разница, в поисках чего... Я бы обязала каждого, мало-мальски интересующегося литературой, ПРОЧИТАТЬ работу Петровича, ибо он, излагая свои мысли о Литературе, говорит о нас — о тех нас, кто тратит столь драгоценное время на саморефлексию в словоформах, болеющих злым стихотворным бешенством, алкающих крови великих. Ребята, мне захотелось аплодировать Петровичу, и если совсем честно, то делать это стоя. Я очень прошу всех авторов ознакомиться с этой работой. Она непроста, нестрашно, если не пойдет сразу целиком, читайте поэтапно... Я еще никогда не пользовалась служебным положением, сделаю это впервые. Я не имею право просить голосовать за Петровича, но я очень прошу не пройти мимо сложной, но очень важной публицистической работы.

 

SukinKot: Несколько слов по поводу статьи Петровича. Дело, мне кажется, не в том, что «букв много». Просто очень сумбурно и много сомнительных высказываний. «Начиная с Великого Петра уже, маялась Россия поиском нездешней гармонии и жила более выдумкой, чем надобностью» — Россия жила выдумкой задолго до Петра. Возьмите, к примеру, учение о Третьем Риме. Мы всегда учились у иноземцев, заимствовали то у греков, то у немцев. Тогда уж давайте говорить, что со времен Рюрика: мол маялись наши предки поиском гармонии и позвали варягов. К слову сказать (чтобы меня не обвинили в отсутствии патриотизма), это свойство всех народов — заимствовать у иностранцев. И история любого народа делается «под опиумом». И совершенно непонятно, почему должны ругать историю современные люди, когда они совершают, по сути, те же самые, глупые ошибки. Взять хотя бы падение СССР — разве мы не глупо себя вели в то время? А сейчас мы что, образцы мудрости? Сомнительной мне кажется идея увязать поэзию с политикой, революцией. Среди поэтов были как сторонники революции, так и противники. Далеко за примерами ходить не надо, достаточно вспомнить Бунина, Гумилева (расстрелянного большевиками). У Пушкина, помимо «самовластительного злодея», есть и другие стихи: «нет, я не льстец, когда царю хвалу свободную слагаю: я смело чувства выражаю, языком сердца говорю». Мне думается, не надо мешать: политические взгляды — это одно, поэзия — совсем другое. Или вот это: «Мы не можем удержаться от ухмылки, когда вспоминаем, что только трое в России посмели сказать о себе “Я — поэт!”: Маяковский, косвенно, в разговоре с фининспектором, персонаж бессмертной книжки Носова — “...Зовусь я — Цветик...” и Бродский, прямой речью, на суде и потом, на брифингах: “Я — еврей, русский поэт и американский гражданин”. Все остальные писавшие в рифму, начиная с Пушкина (“...и виждь, и внемли, исполнись волею моей...”), предпочитали эвфемизмами обходить эту тему, зная слишком тяжелый смысл, держащий с тех пор это слово в России». Нигде не роясь, навскидку можно дать: «Я — последний поэт деревни». Автор этих слов известен не меньше чем Цветик, не правда ли? Или, если кому-то не по душе Есенин, обратимся к Блоку: «А вот у поэта — всемирный запой, и мало ему конституций! Пускай я умру под забором, как пес...». Как видите, никаких эвфемизмов. Да, и по поводу эвфемизмов, я думаю, Пушкин бы очень удивился, если бы узнал, что «пророк» — это эвфемизм к слову «поэт». Он то бедный, наверное, думал, что возвеличил сочинителей-рифмоплетов, приравняв к божьим людям. А выходит, что нет. Он ошибся, да и все его почитатели заблуждались. Зато теперь, благодаря статье Петровича, мы знаем, что стихотворение «Пророк» — стыдливая попытка прикрыть эвфемизмом страшное и неприличное слово «поэт».

 

natasha: Согласна с Котом абсолютно и могла бы еще добавить в этом смысле, согласна и с Ловцом, да это слабости (имхо) эссе Петровича. Однако, и Сергей, и Дима как-то ничего не сказали о главной части работы, посвященной непосредственно Бродскому. Точнее, Дима (только) сказал (Антц тоже заметил это), цитирую «...Бродский действительно наркоман, вывернувший поэзию наизнанку ради дополнительного кайфа...», но, кажется, он не совсем точно понял (в спешке). Петрович как раз говорит о том, что в поэзии Бродского нет, или почти нет «наркотической» прелести, присущей стихам всех больших поэтов. Все, что написано Петровичем в подтверждение этого тезиса, подкупает убедительностью, искренностью, страстностью. Замечательно, по-моему. Я не совсем так же, как Петрович, воспринимаю поэзию Бродского, но, наверное, только лишь потому, что, хотя, также как и он, не чую в ней этого «наркотика», но сумела найти некий угол зрения, что ли, или некую призму, через которую принимаю его стихи и сочувствую им. (Это отдельный разговор.) Короче, работа Петровича в части о Бродском задела меня сильно в самом хорошем смысле. Спасибо, Андрей.

 

marko: Я, кстати, не соглашусь с тем, что в Иосифе нет наркотической прелести. Если б не было ее, откуда б взяться такому числу последователей и подражателей, причем подражателей гораздо больше. И ведь не тупо форме норовят подражать, а дух норовят уловить. Взять «Шведскую музыку». Или «Anno Domini». Или «Плывет в тоске необъяснимой...». Не забирает?.. Меня — однозначно забирает. Потею, хихикаю, испытываю чувство голода и бросаюсь с ножом на прохожых. И проводить какие-то аналогии с тем же Хлебниковым, тем же Кандинским, тем же Шагалом и тем же Малевичем здесь, думаю, не следовало... В статье Петровича можно со многим не соглашаться, но не соглашаться по существу предмета, как это делают СК и natasha. И в этом смысле критика Димы говорит лишь о том, что он ограничился беглым прочтением, а зря. Интересно, что Петрович, указывая на свою нелюбовь к большим формам Иосифа, сам получил от Димы по лбу за собственную форму...

 

natasha: Как то сразу касается двух работ и Эша и Петровича. Цитирую Антца о Бродском «...Но, хотя наркоты в его товаре мало, колясь им, получаешь стойкую прививку чистого русского языка...». Польза прививки, о которой пишет Антц, весьма спорна. Можно подумать, что до Бродского писали на плохом, нечистом русском. Забавно. По мне так скорее, наоборот. Ну ладно, допустим, что эта языковая прививка в чем-то позитивна. Но есть же и другая, и вот она — в стихе Эша. «Перекосившееся надгробье» — вот эта, еще одна прививка Бродского. Что такое «наркотик», о котором говорит Петрович? Когда он возникает в стихах? Посмотрите примеры, которые приводит Петрович. Во всех есть не только отражение мира, но и сотворение нового мира самим поэтом — это живые стихи. Впрыскивается в душу «наркотик» — живая вода, обогащает ее, лечит. В отсутствии этого «наркотика», при наличии одного лишь отражения данности мира и полуфилосовских, полунаучных рассуждений о ней, получаются деревянные стихи, а если есть еще и содержательный декаданс — полная мертвечина. Ни богу свечка, ни черту кочерга, в лучшем случае. Более-менее удачно зарифмованная, якобы ироническая риторика. Бррр...

 

petrovich: Спасибо! Огромное спасибо за интереснейшее для меня обсуждение. Очень спасибую тем, кто указал на глупости, неувязки и недоработки! Кстати было бы крайне интересно почитать рассуждение о Бродском в ином оценочном подходе, на иных эмоциях. Фигура большая, определившая многое...

 

 

 

 

 

                (Номинатор: antz)

                (3: IRIHA, SukinKot, antz)

 

 

SpiderJ: «Заканчиваю читать — и все куда-то улетучивается. Ничего не остается. А казалось бы, после таких вещей послевкусие должно оставаться ого-го какое. Ан нет», — сказал абсолютно то же, что почувствовал я. Уже раза три его читал, и ни строки не запомнил.

 

natasha: Ага, с «титью» у Эша интересно получилось. Имхо. «Тить», похоже, это одна из «титей», сиречь, грудей, вообще говоря, женских. Подставить (к ночи) «тить» под звезду — что это значит для «него» (у Эша «он»), я расшифровать затрудняюсь — может, «звезда» здесь это даже орден какой-нить?.. Что касается стиха, то, по-моему, Эш, вместо эпиграфа дал понятное пояснение: «...бла, бла, бла».

 

 

                (Номинатор: SpiderJ)

                (2: Karlik-Nos, SpiderJ)

 

 

 

                (Номинатор: natasha)

                (2: petrovich, natasha)

 

natasha: Без пафоса, спокойно, точно, скупо и стройно, передано состояние наполнения такими сложным переживанием (непреодолимой, как теперь модно говорить, экзистенциальной отчужденностью от любимой), и мыслями о нем, когда любое слово ничтожно, беспомощно. Хочется заучить наизусть. Имхо.

 

 

                (Номинатор: pesnya)

                (2: pesnya, tamika25)

 

 

 

                 

 

                СТАТИСТИКА НЕДЕЛИ 16–23.12.2011: