|
|
Сегодня
19 декабря 2025 г.
|
Когда общество достаточно удобно для вас, вы называете это свободой (Роберт Фрост)
Сеть
25.02.2014 Мастера культуры доплюнули до МайданаМастера изящной и не совсем изящной славянской словесности откликнулись на коричневый майдановский путч...  Мастера изящной и не совсем изящной словесности в России и Белоруссии отозвались на коричневый майдановский путч в Киеве с явным отвращением, что выглядит довольно необычным для представителей социальной прослойки, традиционно привыкшей поддерживать любую оппозицию существующей власти как в России, так и за ее пределами.
Главный российский дозорный и отъявленный борец с сетевыми пиратами Сергей Лукьяненко объявил войну Украине, которую в связи со случившимся там коричневым переворотом охарактеризовал в своем блоге как «проклятую землю, которая будет три поколения избывать свою подлость и трусость». В более чем эмоциональных постах Лукьяненко запретил переводить свои книги на украинский язык, объявил о принципиальном отказе ездить на Украину и участвовать в украинских конвентах.
Эмоциональный демарш Лукьяненко стал, по всей видимости, своеобразной реакцией на позицию ряда его украинских коллег по фантастическому цеху из числа поддерживающих майдановскую банду, а также на отмену новоявленным бандеровским режимом так называемого «закона о языках». В связи с происходящим в братской республике фантаст предложил сторонникам нацистов быть последовательными в их отторжении русскоязычной культуры.
Призвав «нормальных украинцев», которые не могут, не хотят или боятся «противостоять фашистской мрази», уезжать в Россию, автор «Дозоров», не называя конкретных имен, пообещал украинским «писательским персонам, славившим Майдан и “майданутым”, пишущим при том на русском и печатающимся в России» приложить все силы, дабы помешать их присутствию на российских конвентах и публиковаться в нашей стране.
Другая творческая личность — белорусский рэпер Серега (в миру Сергей Пархоменко) — отозвался на коричневый переворот стихотворением весьма циничного содержания. В тексте данного произведения известный хип-хоп исполнитель с белорусскими корнями дал собственную оценку наиболее знаковым действующим лицам Майдана и свергнутой администрации. Основная мысль Серегиного текста сводится к тому, что среди новых хозяев Киева напрочь отсутствуют те, кто реально способен взять на себя управление государством.
Так, Арсений Яценюк воспринимается рэпером как «очкарик похож на хорька, зловонный продажный тхор», Юлия Тимошенко — как «лиса, вороватая и черноротая»; боксер Кличко, на качество мозга которого не в лучшую сторону повлияли удары по голове на рингах, — как «плечистый голем», который рад бы покняжить; а о шоколадном бароне Порошенко, претендующем на премьерское кресло, Серега отзывается и вовсе непочтительно: «И есть еще шоколадный амбал, кто выбирает этого свина? Льет в детские сладости масло из пальм, а в революции топку — машинное масло!»
Читайте в этом же разделе:
24.02.2014 Каренина вписалась в клик
20.02.2014 «Эксмо» раскрыло пиратский притон
11.02.2014 Екатерина Уба проснулась знаменитой
29.01.2014 ВГТРК расправилась над журналистами
09.12.2013 «Яндекс» оптимизировал поэзию
К списку
Комментарии
| | 25.02.2014 01:42 | одесситка а как иначе могут думать зоологические рабы из тьмутаракани? ничего удивительного,привыкли так жить столетиями,им свобода не нужна,стабильный крепостной строй - это им в радость! | | | | 26.02.2014 22:50 | Кот Свобода есть осознанная необходимость, как говаривал старик Спиноза. Вообще, свобода понятие относительное. Никто не может быть абсолютно свободным. Хотите поспорить? Тогда попробуйте задержать дыхание на несколько минут. Все люди зависимы в любой стране мира. Можно жить в европейской стране свободным гражданином и рабски трястись от страха потерять работу. С другой стороны, Эзоп был свободным, будучи рабом в буквальном, а не переносном смысле. А крепостное право отменено в 1861 году, стыдно не знать. | | | | 26.02.2014 23:03 | Кот И еще, хотя в некоторых случаях рабство встречается в животном мире, например, у муравьев, тем не менее, это скорее человеческое изобретение, нежели зоологическое. Поэтому выражение зоологические рабы - возмутительная клевета на животных. | | | | 29.04.2014 16:28 | marko О свободе и рабстве, к слову, можно рассуждать очень долго, много и без толку. Кто-нить мне скажет, чем отличается рабство, при котором я вкалываю на государство, от свободы, при которой я вкалываю на конкретного дядюшку? В обоих случаях имеет место быть беспросветное добывание хлеба насущного с незначительными передышками (в виде исключения). Возможности-ограничения (если разобраться) и в рабстве, и в "свободе" совершенно одинаковы. Причем если рабская система иногда позволяет себе некоторый крен в сторону свободы, то она делает это, что называется, из удовольствия (в большинстве случаев), а вот когда свободная система принимается завинчивать гайки, то (опять же, в подавляющем большинстве случаев) она делает это в целях самосохранения. А что самое забавное - то, что рабство по сути своей честнее свободы, хотя внешне врут и там и там одинаково. Так что свобода и рабство никак не могут навязываться человеку извне, ибо человек свободен или несвободен исключительно изнутри. | | Оставить комментарий
Чтобы написать сообщение, пожалуйста, пройдите Авторизацию или Регистрацию.
|
Тихо, тихо ползи,
Улитка, по склону Фудзи,
Вверх, до самых высот!
Кобаяси Исса
 Авторизация Камертон
"На небо Орион влезает боком,
Закидывает ногу за ограду
Из гор и, подтянувшись на руках,
Глазеет, как я мучусь подле фермы,
Как бьюсь над тем, что сделать было б надо
При свете дня, что надо бы закончить
До заморозков. А холодный ветер
Швыряет волглую пригоршню листьев
На мой курящийся фонарь, смеясь
Над тем, как я веду свое хозяйство,
Над тем, что Орион меня настиг.
Скажите, разве человек не стоит
Того, чтобы природа с ним считалась?"
Так Брэд Мак-Лафлин безрассудно путал
Побасенки о звездах и хозяйство.
И вот он, разорившись до конца,
Спалил свой дом и, получив страховку,
Всю сумму заплатил за телескоп:
Он с самых детских лет мечтал побольше
Узнать о нашем месте во Вселенной.
"К чему тебе зловредная труба?" -
Я спрашивал задолго до покупки.
"Не говори так. Разве есть на свете
Хоть что-нибудь безвредней телескопа
В том смысле, что уж он-то быть не может
Орудием убийства? - отвечал он. -
Я ферму сбуду и куплю его".
А ферма-то была клочок земли,
Заваленный камнями. В том краю
Хозяева на фермах не менялись.
И дабы попусту не тратить годы
На то, чтоб покупателя найти,
Он сжег свой дом и, получив страховку,
Всю сумму выложил за телескоп.
Я слышал, он все время рассуждал:
"Мы ведь живем на свете, чтобы видеть,
И телескоп придуман для того,
Чтоб видеть далеко. В любой дыре
Хоть кто-то должен разбираться в звездах.
Пусть в Литлтоне это буду я".
Не диво, что, неся такую ересь,
Он вдруг решился и спалил свой дом.
Весь городок недобро ухмылялся:
"Пусть знает, что напал не на таковских!
Мы завтра на тебя найдем управу!"
Назавтра же мы стали размышлять,
Что ежели за всякую вину
Мы вдруг начнем друг с другом расправляться,
То не оставим ни души в округе.
Живя с людьми, умей прощать грехи.
Наш вор, тот, кто всегда у нас крадет,
Свободно ходит вместе с нами в церковь.
А что исчезнет - мы идем к нему,
И он нам тотчас возвращает все,
Что не успел проесть, сносить, продать.
И Брэда из-за телескопа нам
Не стоит допекать. Он не малыш,
Чтоб получать игрушки к рождеству -
Так вот он раздобыл себе игрушку,
В младенца столь нелепо обратись.
И как же он престранно напроказил!
Конечно, кое-кто жалел о доме,
Добротном старом деревянном доме.
Но сам-то дом не ощущает боли,
А коли ощущает - так пускай:
Он будет жертвой, старомодной жертвой,
Что взял огонь, а не аукцион!
Вот так единым махом (чиркнув спичкой)
Избавившись от дома и от фермы,
Брэд поступил на станцию кассиром,
Где если он не продавал билеты,
То пекся не о злаках, но о звездах
И зажигал ночами на путях
Зеленые и красные светила.
Еще бы - он же заплатил шесть сотен!
На новом месте времени хватало.
Он часто приглашал меня к себе
Полюбоваться в медную трубу
На то, как на другом ее конце
Подрагивает светлая звезда.
Я помню ночь: по небу мчались тучи,
Снежинки таяли, смерзаясь в льдинки,
И, снова тая, становились грязью.
А мы, нацелив в небо телескоп,
Расставив ноги, как его тренога,
Свои раздумья к звездам устремили.
Так мы с ним просидели до рассвета
И находили лучшие слова
Для выраженья лучших в жизни мыслей.
Тот телескоп прозвали Звездоколом
За то, что каждую звезду колол
На две, на три звезды - как шарик ртути,
Лежащий на ладони, можно пальцем
Разбить на два-три шарика поменьше.
Таков был Звездокол, и колка звезд,
Наверное, приносит людям пользу,
Хотя и меньшую, чем колка дров.
А мы смотрели и гадали: где мы?
Узнали ли мы лучше наше место?
И как соотнести ночное небо
И человека с тусклым фонарем?
И чем отлична эта ночь от прочих?
Перевод А. Сергеева
|
|
