|

Знание - орудие, а не цель (Лев Толстой)
Анонсы
22.09.2019 Пока тепленькая не пошла. Выбираем Произведение и Мастера Лета-2019
Завершившееся лето (или что это там было) наконец-таки подарило надежду на приближение отопительного сезона с вытекающими из оного шансами отогреть озябшие носы. А пока тепленькая по трубам еще не пошла — не спим, шевелимся, разминаемся, активнее хрустим суставами и мышцами мозга, ибо движение есть жизнь.
Летний лонг-лист, как и весенний, сформирован в соответствии с пунктом 3.1 Правил Шорта (если произведений в «Избранном-серебре» набралось за сезон не более 15-ти, то все они автоматически проходят в Лонг-лист, а дополнительные номинации выбираются только из общей ленты произведений, опубликованных в течение рассматриваемого сезона). Это означает, что к «хет-трику» Самарканды, мастерски исполненному в ленте летнего «Серебра», мы всего лишь добавили 14 работ, номинированных из общего потока редакторами и победителями весеннего отбора. Весьма приятно видеть среди выставленных на голосование работы вернувшихся аккурат в начале лета завсегдатаев «Новой Хоккуры» в лице Sea-of-Rains (аж три текста, что само по себе впечатляет).
Итак, предлагаю вниманию голосующей публики летний лонг-лист, пронумерованный в соответствии с порядком поступления номинаций.

АЛГОРИТМ ГОЛОСОВАНИЯ ПРЕЖНИЙ:
В комментарии под настоящим анонсом необходимо указать три произведения из представленного ниже списка, а также одного (только одного!) автора (независимо от присутствия или отсутствия его в списке претендентов). При этом выбранные произведения следует расположить соответственно на первом, втором и третьем местах. Произведения, указанные голосующими на первых позициях, получают при подсчете по три балла. Указанные на вторых местах получают по два балла. Указанные на третьих местах — один балл.
Под тройкой произведений прошу указать одного Мастера (Самого Знакового Автора с точки зрения голосующего) завершившегося лета. Результаты подсчета определяются простым сложением по принципу «одна номинация — один голос».
Особо азартные и при этом зажиточные (т. е. обладающие достаточным количеством бонусных пакетов) граждане в критических ситуациях могут «купить» право дополнительного голоса — как для продвижения произведения, за которое они уже проголосовали, так и за любое другое произведение из текущего лонг-листа). «Стоимость» такого дополнительного голоса в рамках сезонного голосования составляет 50 бонусных пакетов.
ПРИМЕРНАЯ ФОРМА ЗАПИСИ ПРИ ГОЛОСОВАНИИ:
Произведение лета-2019:
1. ХХХХХХ
2. УУУУУУ
3. ZZZZZZ
Мастер лета-2019:
ХХХХХХ
Голосование стартует немедленно и завершится в 23:59:59 мск 3 октября 2019 г.

ЛОНГ-ЛИСТ ЛЕТА-2019:
1. SamarkandA. Интервью
(Избранное – Серебро)
2. SamarkandA. Кто-то маленький идет по большому городу
(Избранное – Серебро)
3. SamarkandA. Пятая элегия
(Избранное – Серебро)
4. Volcha. Заревное (на турнир)
(номинаторы: SamarkandA, ole)
5. Baas. Дождь
(номинаторы: SamarkandA, marko, pesnya)
6. TheTrumpeter. Автопортрет
(номинатор: SamarkandA)
7. Tebura. Пристань
(номинаторы: ole, Volcha)
8. ArinaPP. Цвета счастья
(номинатор: ole)
9. smaila. Полтора моста
(номинаторы: SukinKot, tamika25)
10. Tebura. Августовское
(номинатор: SukinKot)
11. Sea-of-Rains. Концерт для спины с оркестром
(номинаторы: oMitriy)
12. Sea-of-Rains. Дневниковость
(номинатор: Volcha)
13. TheTrumpeter. Усталые звезды
(номинатор: Volcha)
14. SolomAndra. Бессонница «прошлой ночью в Нью-Йорке»
(номинатор: Volcha)
15. Sea-of-Rains. Шум
(номинатор: tamika25)
16. Baas. Герда
(номинатор: tamika25)
Автор: marko
Читайте в этом же разделе: 21.07.2019 Просто пустыня. Шорт-лист Весны-2019 02.07.2019 Сезон со спектром. Выбираем Произведение и Мастера Весны-2019 10.06.2019 В исконном смысле. Условия турнира № 86 01.06.2019 На восьмой нотке. Итоги турнира № 85 12.05.2019 Арфы нет — возьмите бубен! Приглашаю на Угадайку
К списку
Комментарии
| 22.09.2019 19:51 | ole Произведения лета:
1. Volcha. Заревное
2. Tebura. Пристань
3. Baas. Герда
Автор лета:
Mistifikator | | | 22.09.2019 19:55 | ole Самарканда прекрасна. Из каждой подборки выбрала бы 1. Ну, 2.
Да, я не готова впитывать подборки целиком. Не ложатся, увы. | | | 22.09.2019 22:34 | c310 1. TheTrumpeter.Усталые звезды
2. Sea-of-Rains. Дневниковость
3. TheTrumpeter. Автопортрет
Автор лета: TheTrumpeter | | | 23.09.2019 17:54 | Tebura 1. Baas. Дождь.
2. Volcha. Заревное (на турнир).
3. Sea-of-Rains. Дневниковость.
Автор лета: Sea-of-Rains.
Самарканда - вне конкурса) | | | 23.09.2019 19:29 | lande 1. TheTrumpeter.Усталые звезды
2.SolomAndra. Бессонница «прошлой ночью в Нью-Йорке»
3. TheTrumpeter. Автопортрет
Автор лета: TheTrumpeter | | | 23.09.2019 19:58 | tamika25 Произведение лета:
1. smaila. Полтора моста
2. Sea-of-Rains. Шум
3. Baas. Герда
Автор лета:
Sea-of-Rains | | | 23.09.2019 21:10 | Mikow 1.Tebura .Августовское
2 .Baas .Герда
3 .Arina PP .Цвета счастья
Мастер лета .
Tebura | | | 25.09.2019 10:42 | pesnya 1,Baas. Дождь.
2.Baas. Герда
3.Tebura .Августовское
Автор сезона:
Tebura | | | 30.09.2019 21:27 | SukinKot Произведения:
1. TheTrumpeter. Автопортрет
2. Tebura. Августовское
3. smaila. Полтора моста
Автор:
SamarkandA | | | 30.09.2019 22:33 | TheTrumpeter 1. SamarkandA. Пятая элегия
2. SamarkandA. Кто-то маленький идет по большому городу
3. SamarkandA. Интервью
Автор - SamarkandA | | | 01.10.2019 10:10 | SamarkandA согласна, Оля, у меня та же проблема, только и одно редко выбрать удается
традиционно за своих:
TheTrumpeter. Автопортрет
Volcha. Заревное
Baas. Дождь
автор TheTrumpeter | | | 03.10.2019 23:04 | oMitriy Автор (мастер) лета:
SamarkandA | | | 03.10.2019 23:54 | marko 1. Volcha. Заревное
2. Baas. Дождь
3. Arina PP. Цвета счастья
Мастер:
TheTrumpeter | | | 04.10.2019 00:00 | marko Голоса приняты. Всем спасибо. | | Оставить комментарий
Чтобы написать сообщение, пожалуйста, пройдите Авторизацию или Регистрацию.
|
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Кобаяси Исса
Авторизация
Камертон
Перед нашим окном дом стоит невпопад, а за ним, что важнее всего, каждый вечер горит и алеет закат - я ни разу не видел его. Мне отсюда доступна небес полоса между домом и краем окна - я могу наблюдать, напрягая глаза, как синеет и гаснет она. Отраженным и косвенным миром богат, восстанавливая естество, я хотел бы, однако, увидеть закат без фантазий, как видит его полусонный шофер на изгибе шоссе или путник над тусклой рекой. Но сегодня я узкой был рад полосе, и была она синей такой, что глубокой и влажной казалась она, что вложил бы неверный персты в эту синюю щель между краем окна и помянутым домом. Черты я его, признаюсь, различал не вполне. Вечерами квадраты горят, образуя неверный узор на стене, днем - один грязно-серый квадрат. И подумать, что в нем тоже люди живут, на окно мое мельком глядят, на работу уходят, с работы идут, суп из курицы чинно едят... Отчего-то сегодня привычный уклад, на который я сам не роптал, отраженный и втиснутый в каждый квадрат, мне представился беден и мал. И мне стала ясна Ходасевича боль, отраженная в каждом стекле, как на множество дублей разбитая роль, как покойник на белом столе. И не знаю, куда увести меня мог этих мыслей нерадостных ряд, но внезапно мне в спину ударил звонок и меня тряханул, как разряд.
Мой коллега по службе, разносчик беды, недовольство свое затая, сообщил мне, что я поощрен за труды и направлен в глухие края - в малый город уездный, в тот самый, в какой я и рвался, - составить эссе, элегически стоя над тусклой рекой иль бредя по изгибу шоссе. И добавил, что сам предпочел бы расстрел, но однако же едет со мной, и чтоб я через час на вокзал подоспел с документом и щеткой зубной. Я собрал чемодан через десять минут. До вокзала идти полчаса. Свет проверил и газ, обернулся к окну - там горела и жгла полоса. Синий цвет ее был как истома и стон, как веками вертящийся вал, словно синий прозрачный на синем густом... и не сразу я взгляд оторвал.
Я оставил себе про запас пять минут и отправился бодро назад, потому что решил чертов дом обогнуть и увидеть багровый закат. Но за ним дом за домом в неправильный ряд, словно мысли в ночные часы, заслоняли не только искомый закат, но и синий разбег полосы. И тогда я спокойно пошел на вокзал, но глазами искал высоты, и в прорехах меж крыш находили глаза ярко-синих небес лоскуты. Через сорок минут мы сидели в купе. Наш попутчик мурыжил кроссворд. Он спросил, может, знаем поэта на п и французский загадочный порт. Что-то Пушкин не лезет, он тихо сказал, он сказал озабоченно так, что я вспомнил Марсель, а коллега достал колбасу и сказал: Пастернак. И кругами потом колбасу нарезал на помятом газетном листе, пропустив, как за шторами дрогнул вокзал, побежали огни в темноте. И изнанка Москвы в бледном свете дурном то мелькала, то тихо плыла - между ночью и вечером, явью и сном, как изнанка Уфы иль Орла. Околдованный ритмом железных дорог, переброшенный в детство свое, я смотрел, как в чаю умирал сахарок, как попутчики стелят белье. А когда я лежал и лениво следил, как пейзаж то нырял, то взлетал, белый-белый огонь мне лицо осветил, встречный свистнул и загрохотал. Мертвых фабрик скелеты, село за селом, пруд, блеснувший как будто свинцом, напрягая глаза, я ловил за стеклом, вместе с собственным бледным лицом. А потом все исчезло, и только экран осциллографа тускло горел, а на нем кто-то дальний огнями играл и украдкой в глаза мне смотрел.
Так лежал я без сна то ли час, то ли ночь, а потом то ли спал, то ли нет, от заката экспресс увозил меня прочь, прямиком на грядущий рассвет. Обессиленный долгой неясной борьбой, прикрывал я ладонью глаза, и тогда сквозь стрекочущий свет голубой ярко-синяя шла полоса. Неподвижно я мчался в слепящих лучах, духота набухала в виске, просыпался я сызнова и изучал перфорацию на потолке.
А внизу наш попутчик тихонько скулил, и болталась его голова. Он вчера с грустной гордостью нам говорил, что почти уже выбил средства, а потом машинально жевал колбасу на неблизком обратном пути, чтоб в родимое СМУ, то ли главк, то ли СУ в срок доставить вот это почти. Удивительной командировки финал я сейчас наблюдал с высоты, и в чертах его с легким смятеньем узнал своего предприятья черты. Дело в том, что я все это знал наперед, до акцентов и до запятых: как коллега, ворча, объектив наведет - вековечить красу нищеты, как запнется асфальт и начнутся грунты, как пельмени в райпо завезут, а потом, к сентябрю, пожелтеют листы, а потом их снега занесут. А потом ноздреватым, гнилым, голубым станет снег, узловатой водой, влажным воздухом, ветром апрельским больным, растворенной в эфире бедой. И мне деньги платили за то, что сюжет находил я у всех на виду, а в орнаменте самых банальных примет различал и мечту и беду. Но мне вовсе не надо за тысячи лье в наутилусе этом трястись, наблюдать с верхней полки в казенном белье сквозь окошко вселенскую слизь, потому что - опять и опять повторю - эту бедность, и прелесть, и грусть, как листы к сентябрю, как метель к ноябрю, знаю я наперед, наизусть.
Там трамваи, как в детстве, как едешь с отцом, треугольный пакет молока, в небесах - облака с человечьим лицом, с человечьим лицом облака. Опрокинутым лесом древесных корней щеголяет обрыв над рекой - назови это родиной, только не смей легкий прах потревожить ногой. И какую пластинку над ним ни крути, как ни морщись, покуда ты жив, никогда, никогда не припомнишь мотив, никогда не припомнишь мотив.
Так я думал впотьмах, а коллега мой спал - не сипел, не свистел, не храпел, а вчера-то гордился, губу поджимал, говорил - предпочел бы расстрел. И я свесился, в морду ему заглянул - он лежал, просветленный во сне, словно он понял всё, всех простил и заснул. Вид его не понравился мне. Я спустился - коллега лежал не дышал. Я на полку напротив присел, и попутчик, свернувшись, во сне заворчал, а потом захрапел, засвистел... Я сидел и глядел, и усталость - не страх! - разворачивалась в глубине, и иконопись в вечно брюзжащих чертах прояснялась вдвойне и втройне. И не мог никому я хоть чем-то помочь, сообщить, умолчать, обмануть, и не я - машинист гнал экспресс через ночь, но и он бы не смог повернуть.
Аппарат зачехленный висел на крючке, три стакана тряслись на столе, мертвый свет голубой стрекотал в потолке, отражаясь, как нужно, в стекле. Растворялась час от часу тьма за окном, проявлялись глухие края, и бесцельно сквозь них мы летели втроем: тот живой, этот мертвый и я. За окном проступал серый призрачный ад, монотонный, как топот колес, и березы с осинами мчались назад, как макеты осин и берез. Ярко-розовой долькой у края земли был холодный ландшафт озарен, и дорога вилась в светло-серой пыли, а над ней - стая черных ворон.
А потом все расплылось, и слиплись глаза, и возникла, иссиня-черна, в белых искорках звездных - небес полоса между крышей и краем окна. Я тряхнул головой, чтоб вернуть воронье и встречающий утро экспресс, но реальным осталось мерцанье ее на поверхности век и небес.
Я проспал, опоздал, но не все ли равно? - только пусть он останется жив, пусть он ест колбасу или смотрит в окно, мягкой замшею трет объектив, едет дальше один, проклиная меня, обсуждает с соседом средства, только пусть он дотянет до места и дня, только... кругом пошла голова.
Я ведь помню: попутчик, печален и горд, утверждал, что согнул их в дугу, я могу ведь по клеточке вспомнить кроссворд... нет, наверно, почти что могу. А потом... может, так и выходят они из-под опытных рук мастеров: на обратном пути через ночи и дни из глухих параллельных миров...
Cын угрюмо берет за аккордом аккорд. Мелят время стенные часы. Мастер смотрит в пространство - и видит кроссворд сквозь стакан и ломоть колбасы. Снова почерк чужой по слогам разбирать, придавая значенья словам (ироничная дочь ироничную мать приглашает к раскрытым дверям). А назавтра редактор наденет очки, все проверит по несколько раз, усмехнется и скажет: "Ну вы и ловки! Как же это выходит у вас?" Ну а мастер упрется глазами в паркет и редактору, словно врагу, на дежурный вопрос вновь ответит: "Секрет - а точнее сказать не могу".
|
|