Краткость - сестра таланта
(Антон Чехов)
Анонсы
27.08.2016Господь, спаси мою страну… Итоги турнира № 73
Мы отдадим ей Май...
.jpg)
Часть I. Торжественная
— Может, камин затопим? — спросил маленький привратник, кутаясь в плед.
— Что ты, какой камин, лето на дворе, — угрюмо проворчал Еж.
— А какое оно, по-твоему, лето?
— Нуу... — задумался Еж, — солнечное, знойное. Комариное. Короткое.
— И жаркое, — Кот зевнул и накрыл нос лапой.
Привратник подошел к окну, отодвинул занавеску. На дворе стоял ливень. Он стоял так прочно, что было очевидно — обосновался надолго.
— С чего ты взял, что сейчас лето?
— С того, — протянул Еж, — листья на деревьях зеленые. Наверное. А еще календарь. Календарь не врет.
Привратник обернулся. Действительно, на календаре на фоне цветущего луга красовался «Июнь».
— Кстати, у антиподов в июне зима начинается. А на экваторе календарь вообще не действует — там то сезон дождей, то сезон засухи.
— Ты намекаешь, что к нам незаметно подполз экватор со своим мокрым сезоном?
— Насчет экватора не знаю, но вот ливень подполз. И застрял. Может, ему у нас понравилось.
Еж думал, морща нос.
— Если календарь — такая условная штука, — наконец сказал он, — значит...
— Значит, мы можем затопить камин!
Привратник сложил поленья, оторвал от календаря лист с цветущим лугом, вложил его между дровами и поджег.
— Все, теперь у нас есть свой собственный комнатный жаркий Июнь.
— А Королева, небось, думает, что сейчас лето, и мерзнет, — промурлыкал Кот, устраиваясь у огня.
— Точно. Пойдем ее спасать.
Друзья наполнили тележку дровами, надели плащи.
— Подождите, — остановился Еж, — а растопка? Июнь-то весь сгорел. Может, Июлем пожертвуем?
— Нет, мы отдадим ей Май. Она его любит, пусть он ее и греет. И рыцарей тоже.
tamika25: Приветствую всех рыцарей королевства! Перечитываю семь чудесных выпадов и думаю: невозможно выбрать лучшее! Каждое произведение уникально по-своему, как уникален каждый отдельно взятый человек на этой земле. Поэтому повелеваю присудить семь первых мест в этом турнире и никаких возражений! А теперь — королевские призы!
Бабушкина ручка. Оргстекло
розово-прозрачное
фасонное,
это и не ручка,
а стило
ветром декадентским занесенное.
Бабушкино перышко. Пера —
кончик жальца
с кругленькой площадкой,
это чтоб полночи,
пол-утрА
править твердо
школьные тетрадки.
Бабушкиных праздничных чернил
ярок цвет,
контрастен для лиловых,
в них рябина, кровь и турмалин
ставят балл
и к баллу пишут слово.
...........................................
Спит чернильницы хрустальный куб,
с крышкой потемневшего металла,
промокалка спит с улыбкой губ,
завтра,
завтра будет все сначала.
Чаще всего в нашу маленькую начальную школу номер 5, мы носили обедики с собой, в виде бутербродов с маслом, реже с колбасой. Еще реже с котлетами. Обычно еда заворачивалсь в несколько слоев газетной бумаги, чтобы понадежнее, и жир не протек. Без затей, короче. Никаких современных коробочек, судков, упаковок. Такие были времена. Начало шестидесятых годов двадцатого века.
Ели эти тормозочки все по-разному, в зависимости от темперамента и привычек. Лично я еле досиживала до первой перемены, так хотелось съесть припас. Приличные ученики лакомились бутербродами на большом перерыве, а самые терпеливые ели уже после школы, или на лавочке автобусной остановки, или под уютными кустиками по дороге домой.
Но несколько раз за время моей учебы в начальных классах что-то происходило в верхах, — то ли распоряжения какие общие поступали о здоровье школьников, то ли в Районо спохватывались, то ли от Геленджикского треста ресторанов и столовых поступало выгодное предложение, в результате чего в нашу сельскую школку начинали привозить горячее, а вернее, чуть теплое питание. Платили за него что-то наши родители, записывали нас на эту услугу — я не помню. Должно быть, платили.
Еду привозили в алюминиевых флягах и больших широких судках, закрытых сверху листами гнутых гремящих крышек.
Школа наша уютно расположилась в чьей-то дореволюционной даче, заняв все ее помещения. Поэтому специально приспособленной ученической столовой, конечно, не было. Кормить нас было решено в примыкающей к пионерской комнате (бывшей хозяйской застекленной веранде с роскошным видом на дичающие виноградники ранешнего хозяина и массивную извилистую торжественную стену хребта Маркхота) бывшей кухне. Была она темная, длинная, с одним узким окном в торце, смотрящим на большущий дуб над оврагом. В углу, слева от входной двери стояла массивная низкая и широкая печь-плита. В этой комнате легко размещались два ряда столов со стульями.
Еда, как правило, прибывала к длинной, двадцатиминутной перемене. Привозили ее на машине. Все записанные стягивались из четырех классов в импровизированную столовую, и учителя по очереди раздавали нам мисочки со склеенными в общий тепловатый комок макаронами с бледной серенькой котлеткой, или макароны по-флотски, из которых золотистыми волосками торчали сильно переваренные и перемолотые мяски. Привозили иногда и картофельное с мясом рагу. Довольно вкусное. Мяса в нем было мало. Но лодочки картошки с оранжевыми огоньками кусочков моркови и прозрачными ленточками, тщательно отбраковываемого мною лука, в густом желто-зеленоватом соусе выглядели очень аппетитно. Бывали и пловы, и гуляши.
В другие дни недели, не мясные, привозили различные запеканки, пудинги и бабки. К ним обязательно придавался комковатый сладкий соус типа густого киселя. Все это мы ели с огромным удовольствием и на вопрос родителей, нравится ли мне, как кормят в школе, я радостно рассказывала, что кормят вкусно и что мне нравится и мясные и сладкие блюда. В подтверждение своих слов однажды я сказала, что сегодня спрашивали, будет ли кто-то добавку котлеты, и я согласилась. Маме это не понравилось, и она раздраженно и очень обидно для меня спросила:
— А ты что у нас, самая голодная?
Улитка моей души сразу вся скрутилась от причиненной боли и спряталась в свой хрупкий спиральный домик.
Я растерянно посмотрела на маму. Что отвечать в таких случаях я не знала. Но выручил папа:
— Да что ты ее ругаешь, она же не просила, ей просто предложили, и она согласилась.
— А не надо было соглашаться. А то могут подумать, что ее дома не кормят!
Мама вступила в полемику с папой.
Тут ничего не поделаешь, такой уж был у нее принцип, не показывать желания есть при чужих людях. Все шло от тяжелого голодного военного детства. Я-то это знала, но из-за хорошего аппетита и возрастной неспособности продумывать последствия, раз за разом и маму огорчала и сама подставлялась. Мне бы молчать побольше в таких случаях. Но тогда я еще этого не умела.
Однако бывали в школьных обедах и неприятные моменты. В какие-то из дней недели привозили только овощные блюда. И ладно бы это были, скажем, овощные рагу, болгарские перцы фаршированные рисом с морковью, пюрешка картофельная с овощной подливкой или еще что-либо похожее. Но Общепит, видимо, совершенно не понимая детских вкусов, стал раз за разом присылать нам морковные или свекольные котлеты. Ничего омерзительнее я тогда не ела! Эти блюда не понравились у нас в школе никому, и, не сговариваясь, мы стали возвращать кто недоеденные, кто расковырянные, а кто и целые порции. Наверное, кто-то такие котлетки все-таки съедал, но на общем фоне этого не было заметно.
Учителя забеспокоились, пробовали уговаривать нас, но все было безрезультатно. Уверенность в несъедобности котлет была общей и стойкой.
И в следующий раз, когда машина из города вместо нормальной еды опять привезла морковные котлеты, в столовую с затихшими над своими тарелками ребятами, решительно и очень воинственно вошла директор школы — Нина Семеновна. Осмотрев поле битвы и поняв, что просто так дети есть этого не будут, педагог решила подстегнуть нас строгим голосом и положительными примерами.
— А кто это тут такую красивую пищу не ест? Светлана Николаевна, дайте-ка мне порцию!
Решительно орудуя алюминиевой ложкой и отправляя в рот кусок за куском, Нина Семеновна нахваливала блюдо. Но на нас это никак не сказывалось, мы по-прежнему не хотели тошнотных рыжих котлет.
— Избалованные какие! — начала сердиться директриса.
— Войны на вас нет! Тогда бы быстро узнали почем фунт лиха, и такую пищу за праздник бы считали!
Вспомнив свою прифронтовую молодость и голодуху приморского городка, наша Нинушка не на шутку разгневалась и начала уже просто орать на нас.
— А ну быстро берите ложки, и чтобы через минуту всё съели! Я кому говорю! Вас бы вместо меня в войну послать баркасы встречать, сети чистить, лодки на берег на лямках вытаскивать! Тащишь, а от веревки плечи в кровь! И за всё это полведра хамсы, что в лодке под пайолами осталась! Несешь ее домой, сил нет!.. Ешьте, кому говорю!
Директриса бурей носилась по столовке и кричала, кричала, кричала.
А в паузе, которую она взяла для очередного вздоха, мы все вдруг отчетливо услышали тихий, тонкий, раздирающий душу жалостью звук, более всего похожий на писк:
— И… и… и… и… и-и-и-и-иии...
Это от криков директрисы и от ужаса от рассказанной ею истории начала плакать самая маленькая, нежненькая тихая первоклашка с хутора Весёлого — Мариночка Рымарь.
Сразу за этим, вплетаясь втОрой, потянулся более низкий и менее прерывистый звук:
— А-а-а-а-а-а-а-а-ааааа...
Поискав глазами, я обнаружила источник. Это плакала крупная толстенькая второклашка Томочка Стрижевская с Пограничной. Плакала она, распялив рот и опустив широким ковшиком нижнюю губу.
Рядом, с дрожащим ртом полным оранжевой котлеты, испускал плач на равномерно тянущуюся букву «Э-э-э-э-э-э-э...» голубовский мальчишка Саня Котов.
В тени, подальше, сидел полубоком и изо всех сил сдерживал рыдания маленький мальчик из Солнцедара Вася Сотников, у него, как у испуганного птенца, подрагивал и норовил закрыться пленкой тонкого голубоватого века видный мне глаз.
Концерт назревал нешуточный, и мы, сообразив, что к чему, присоединились к хору, кто совершенно искренне, а кто и из хитрости.
Нина Семеновна сначала бегала по столовой и требовала «прекратить это безобразие», обещая нам страшные неприятности вроде педсовета, записки маме, «двойки» по поведению в четверти. Но ничего не помогало. Те, кто всерьез испугался, подстегиваемые примкнувшими хитрюгами, плакали всерьез и надолго, и надо было не кричать, а просто оставить нас в покое, все само бы и улеглось. Но так наша директриса не могла, ей всегда надо было всё и сразу.
Уже и все наши классные учителя пытались взять ситуацию на себя, а она все кричала и кричала, с обидой вспоминая тяжеленное время войны и не понимая, как мы можем отказываться от пищи.
Но мы ведь не жили при войне. Те, кто в тот год учился в четвертом классе, родились через десять лет после победы. И хоть мы и были большие патриоты, хоть и гордились тем, что наши отцы и деды сделали в те страшные годы, но мы не голодали...
А сытый, как известно, голодного не разумеет...
Вот такая вышла тогда история.
tamika25: Рыцарю ArinaPP вручается промокалка из уральских самоцветов, которую сотворили лучшие придворные мастера. А также вручается горка вкуснейших мясных котлет, приготовленных лучшими поварами королевства.
.jpg)
Коллегам, с уважением и теплом
Королева, друзья, выкладываю быстро написанный текст, ибо не было времени работать над ним и в ближайшее время не будет, а на турнир хочу поспеть. Три стишка, помещенные здесь, не очень-то складные, но зато, зуб даю, аутентичны, в смысле, не были придуманы, а пришли тогда, давно, как-то сами собой.
Вторая половина 80-х – начало 90-х. Достроились коммунизма. Рейган сказал, мол, жрать не дам, и «обвалил» нефть, и... приехали... идет «перестройка». Талоны на сахар, водку, муку, чай и т. п., пустые, чисто вытертые прилавки в магазинах, украшенные лишь баночками с детским питанием, а по домам — мешки с сухарями на шкафу, в кладовке — коробки с тушенкой и водкой. «Ветер перемен» тревожно попахивает гарью.
Ранняя весна. Мы, учителя, а точнее, училки, порой (по субботам), перебираем подгнившую картошку на овощебазах, за что нам позволяется унести сколько-нибудь домой. И работаем, учим, как обычно, не унываем и дышим чуть свободнее, и надеемся, и дети... что ж, дети, как дети...
Шумит большая перемена,
ликует маленький народ,
зачуханная наша смена
бежит, толкается, орет.
Вот у окна — возня и вопли,
звенит разбитое стекло,
дебил, размазывая сопли,
глядит затравленно и зло.
Малютка, я ль тебя обижу?
Сквозь водку, нищету, войну
ты просочился, вылез, выжил...
Господь, спаси мою страну...
Я, новичок в школе, восхищаюсь — неожиданно для себя, ибо тогда и в массовом, и в моем, снобистском, сознании, почти уже созрел стереотип училки как загнётной тупой истерички — да, восхищаюсь моими старшими коллегами; их профессионализмом, сердечностью и самоотверженностью по отношению к детям.
В школы из Германии поступает гуманитарная помощь в виде старой, но чистой, а иногда и совсем новой одежды, игрушек, сухого молока, круп, мыла, стирального порошка, бутылок с шампунями и прочими штуками такого рода. Взрослая одежда и косметика распределяются среди учителей, остальное — среди детей. Нам приходит особенно много посылок, приватно, ибо школа наша — с углубленным изучением немецкого языка и давно дружит с какой-то ФРГ-шной землей. Учителя разбирают вещи: кто-то — азартно, кто-то — стыдясь, деликатно. Наконец, тетки ссорятся, и приходится прибегнуть к лотерее. Среди детей вещи распределяют классные руководители, предварительно долго копаясь в них после уроков и раскладывая на кучки по списку. Ужасно.
Только трое из всего коллектива ничего не берут, чем оскорбляют остальных. Это русичка — жена какой-то дипломатической шишки, стерва, хотя сильный «профи» и детей «держит» стальной хваткой. На нее злятся, но почти не обижаются, у нее, мол, и так всего навалом. Это военрук, он сразу сказал: «Бабы, вы сдурели? Чтобы я... советский офицер...» — и послал всех в жопу. На него несильно, но все же оскорбились. Зато главную долю обиды и злости за свое высокомерное оскорблядство получаю я, будучи такой же нищей и негероической бабой, как все. Тетки даже как-то раз сообща припасли для меня дьявольски соблазнительную бутылку шампуня и новую кофточку (розовую, красота бессмертная). Зазвали, возьми, мол, ты чего, мол, давай, тебе же надо... Мне было очень, очень неловко перед ними, но не взяла.
Из ФРГ пришли посылки:
игрушки, курточки, бутылки.
Разгрузка быстро шла к концу,
и шумно ликовали дети,
и крик их радостный, как плетью,
по сердцу бил и... по лицу.
Вспоминался тогда рассказ моей Паши, пережившей оккупацию на Украине, о том, как бывший у них на постое немецкий офицер пригрозил расстрелом за то, что она обидела его любовницу — Пашину соседку. Та похвасталась подаренной кофточкой, а Паша сказала, что кофточка-то, небось, с убитой еврейки. И расстреляли бы Пашу, но, к счастью, она догадалась тоже пригрозить немцу, что пойдет в комендатуру и расскажет, что тот спит с русскими девками-партизанками. Немец испугался (запрещено им было строго), отстал. На стену повесил портрет Гитлера. А бабушка иногда грозила портрету кулаком. Немец видел, смеялся, говорил: «Матка — партизан». И другие ее рассказы о войне я тогда вспоминала, может быть, когда-нибудь, соберусь с духом, запишу... Что-то до сих пор не дает мне сделать это... Что? Может быть, столько страшной боли родного, любимого человека никак не осмелюсь выразить в неуклюжих текстах... Она вспоминала так мало, так редко, а я-то лишь потом, через много лет, поняла (кажется) почему.
Коллеги мои оскорблялись, к счастью, недолго. Быстро меня простили, забыли.
Мы думаем, что уже давно живем, как говорится, в новой реальности, забывая, порой, что сегодняшняя грязь это вчерашняя пыль (кто-то мудрый сказал). Наверное, надо помнить об этой пыли, ибо она так никуда и не делась, она здесь, смешалась с новой пылью и грязью, в которой мы кувыркаемся, зарастая дерьмом все больше и больше, ибо тогда было, хотя бы, нечто, дававшее силы и надежду мне и моим коллегам. Что это было? Не знаю, не знаю, как это определить. Есть ли нечто подобное сейчас? Не уверена. Совсем не уверена.
Учительской здесь вовсе нет,
и сломан женский туалет,
В столовой липкая лапша
с тарелкой мутного борща.
Звенит звонок, мы входим в класс,
я вижусь с ними в первый раз,
их — сорок с лишним, я — одна.
О, нищая моя страна.
О, чудо! Бедный мой народ,
меня приветствуя, встает.
tamika25: Рыцаря natasha я награждаю волшебным фотоальбомом, в котором помещено много фотографий, оживающих, как кинолента, когда открывается страница. Это чтобы приятней было вспоминать...
.jpg)
«Лето — это маленькая жизнь»
Обожаю, дети, лето —
Это сказка, а не жизнь,
Необуто, неодето
По тропе оно бежит
В ярко-желтом сарафане,
Пятки голые стучат.
За полями светят дали,
А тропинка горяча.
Вниз направила дорожка
К тихой речке и мыску,
Визг — и в воду прыгнет крошка,
И направится к буйку.
А потом на сонном пляже
Вся измажется в песке
И построит замок даже
Весь в ракушках и вьюнке.
Кожа пахнет спелым Солнцем.
Лето, маленькая жизнь,
Голоногим амазонкам
Счастье жарко ворожи.
tamika25: Рыцарь Volcha, любительница острых ощущений и летних развлечений, получает от меня яркое и прочное снаряжение для виндсерфинга. Чудесная белая доска с парусом — и море удовольствия!
.jpg)
Прохожу мимо школы своей,
И щемящее чувство внутри...
Переливно поет соловей,
И, воркуя, кружат сизари.
Серебрясь, шелестят тополя,
Словно радуясь встрече со мной.
Под ногами трепещет земля.
Вспоминается бал выпускной.
Ближе к прошлому — память острей.
Как из мира иного фантом,
Выплывает из школьных дверей
В платье, как небеса, голубом
Светло-русая девушка и,
Туфли сняв, торопливо идет.
Теплый свет предрассветной зари
Растекается в небе как мед...
«Погоди, дам совет, не спеши,
Мир, по сути, тебе незнаком.
Школа жизни — уроки души.
Не годится идти босиком
Безрассудно навстречу судьбе».
...Много лет пролетело с тех пор.
Что советовать нынче себе?
Меж рассудком и сердцем раздор.
В небе мгла с чернотой по краям.
Все пространство летит кувырком.
Я, махая седым тополям,
Превращаюсь в туманный фантом.
tamika25: Рыцарю Alya дарю нежно-голубое ожерелье из топазов к тому самому выпускному платью, чтобы сверкали камни, как чистые мечты юной выпускницы...
За осинкой-другой начинается лес.
Вот и компас соврал, и Сусанин исчез,
И небесная прима не в духе,
И под купол ей в лом.
А медведи кругом,
Как один всё маклаи-миклухи.
Извини, в этот раз
Ты один папуас,
И в Гвинеях есть время непрухи.
Изучение мира занятный процесс —
Ты его, он тебя,
А вокруг темный лес,
И зараза Сусанин исчез.
В общем, кончили школу с грехом пополам,
Ну, давай выпускные на волю сто грамм,
Дальше лесом дотопаешь сам.
tamika25: Рыцарь SamarkandA награждается именным королевским компасом, а также набором самых точных и подробных географических карт, чтобы в любых обстоятельствах находить правильную дорогу и не заблудиться.
.jpg)
Рыбаки удили рыбу,
мы сидели на ступенях.
Солнце плавило лучами
туч тугие животы,
а Нева в граненой зыби
протекала так степенно,
как устойчиво-печальны
разведенные мосты.
Двадцать шесть неандертальцев,
получившие свободу,
каждый сам себе эпоха
и загадочен, как сфинкс —
было нам тогда семнадцать.
Двадцать шесть, искавших брода
и не знавших, что есть плохо
и чему приравнен икс.
Рыбаки удили рыбу,
мы молчали на ступенях.
Первой разревелась Нинка,
каждый думал о себе.
*
Ленинград альбомной глыбой,
словно камень на коленях.
Монохромный фотоснимок,
выпускной десятый Б.
tamika25: Рыцарю ole дарю теплый пушистый плед, чтобы, сидя на любых ступеньках своего прекрасного города, она никогда не замерзала и чувствовала себя комфортно и уютно.
Своей приемницей назначаю рыцаря SamarkandA. Но это будет уже после каникул. Виват Королеве Наташе!
Часть II. Тревожная
Условия рыцарского турнира от Королевы SamarkandA:
1 сентября, 1 сентября — не успеешь отдыхать начать, как оно уже звенит в ухо будильником — «сплошное удовольствие»!
Теперь Наше Величество вспоминай, под каким кустом корона зарыта (достаем, отряхиваем от листьев и наросших грибов и, штоп уже не опоздать, благоразумно объявляем все заранее).
Вот про «как уже опоздал» (не в качестве образца, а себя показать и на свое посмотреть, все равно отрыли за компанию), типа про такое:
* * *
А построимте дом в облаках —
Во дворе чтобы снежные ели.
Чтобы лето в цветах карамели.
Чтобы полдень в песочных часах.
Чтобы сад, и фонтан, и качели.
Все, что мы на земле не успели
И уже не успеем никак.
____________________
Тема дзынька будильника:
«ПОЗДНО»
Все поздняки, поздняшки и опоздалки сваливать под Королевским Дубом до 1 октября 2016 от Рождества, там разберемся.
Размер, понятно, безразмерный — не успеть можно много, хоть прозой, хоть стихом, но пожелательно таки не длиннее жизни, Нашему Королевству еще хотелось бы дочитать до конца.
____________________
(королевская печать и отпечаток золотой ступни)
Тема: Поздно.
Форма: Стихи и проза.
Жанр: Любой.
Объем: Не очень большой.
Сроки: С 00:00 мск 1 сентября до 23:59 мск 30 сентября.
В помощь:
Автор: ole
| ← Предыдущая | Следующая → |
28.08.2016 | 26.08.2016 |
Читайте в этом же разделе:
26.08.2016 Шорт-лист недели 10–17.06.2016: И чего вам не спится, Акакий?
21.08.2016 Шорт-лист недели 03–10.06.2016: В крапивном море
20.08.2016 Шорт-лист недели 27.05–03.06.2016: Осторожней, лестница!
05.07.2016 По воле волн. Шорт-лист Весны-2016
24.06.2016 Точка с отливом. Голосуем за Произведение и Автора Весны – 2016
Комментарии
| 29.08.2016 17:43 | Volcha неплохо они согрелись))) |
| 05.09.2016 22:24 | кэт Пришла освежить память ;-). Раз уж ливень прочно стоит и шепчет) |
| 08.09.2016 20:20 | ole ливень чуть отошел. |
Оставить комментарий
Чтобы написать сообщение, пожалуйста, пройдите Авторизацию или Регистрацию.
