МАРЛА И ИРЖИ. ПЬЯНКА ПОЭТОВ

 

Нет, везет нашей совместной душеспасительной бригаде на гастрономические мероприятия! Только закончилась эпопея с сетью американских забегаловок, как нарисовалось новое задание. И что интересно — опять Россия. Аналитики, как всегда, в своем духе — вероятности, возможности... Интересно, они когда-нибудь напивались до посинения? Когда впору думать о сохранности содержимого своего драгоценного желудка, а не каких-то эфемерных вероятностях? Едва ли...

 

Поэты — они ведь странные, куда хуже тех же аналитиков, те хоть теоретики в хорошем смысле, а эти «творцы»... Впрочем, обо всем по порядку...

 

Марла язвительно хихикала из ниоткуда, пока я старательно, но быстро пытался сбрить отросшую за ночь щетину моей бренной физиономии. При этом она избирательно воспроизводила услышанные по телевизору рекламные слоганы, которые способны вызвать иронические спазмы даже у бывалых потребителей пиарных технологий... Например, «Туалетная бумага «Пушинка» — пусть весь мир подождет...». И как тут бриться?! А я должен быть свежим и готовым к любым представительским мероприятиям...

 

— Марла, а ты знаешь где это — Знаменка?

— Пока нет, а что?

— Просто интересно...

 

Множество палаток самых невообразимых расцветок раскинулись вдоль не самой широкой речки, сконцентрировавшей на время фестиваля толпы слегка мрачных поэтов, вооруженных гитарами.

 

— Иржи, как думаешь, чего они такие смурные?

— Погоди, еще не вечер...

 

Мы материализовались и предприняли «военный совет в Филях». Всё, что было нам известно, так это то, что какой-то сумасбродный поэт с длинными волосами и с бородой близок к попытке самоубийства на почве неудовлетворенных творческих амбиций и несчастной любви впридачу...

 

— Конкретный портретик, ничего не скажешь, — хмыкнула Марла, по привычке перейдя в полупризрачное состояние. Потом спросила с хитрецой: — Кто полетит на разведку?

 

Иржи отхлебнул пива из зеленой банки:

 

— Марлыш, это ж ты у нас в детстве зачитывалась Карлсоном... А я буду обеспечивать прикрытие.

— Так я и знала. А ты, кстати, давно перешел на «Туборг»?

— А я и не переходил, просто его очередь подошла. Ты знаешь, сколько на Земле сортов пива?

— И сколько же?

— Много, наверное... надо успеть попробовать все — чтобы не было мучительно больно.

 

Марла улетела, поддерживая ментальную связь. Иржи сидел с пивом и как бы слушал радио. Некоторое время эфир молчал, потом раздалось недовольное:

 

— Да они почти все подходят под это описание! Бородатых больше половины и в парикмахерской не были года по два минимум — хиппи натуральные…

— А грусть в глазах? — уточнил Иржи.

— Да все грустные, у всех в рюкзаках по два литра водки — ждут вечера, понимаешь?

 

Вечер намечался интересный. Особо творческие личности по очереди пели свои песни на плоту, освещенном несколькими фонарями, но основная масса разбилась на разной величины тусовки, географически привязанные к определенным палаткам. Бренчанье гитар накладывалось на хоровое многоголосье небритых мужиков и редких женщин. Нам с Марлой было совершенно неясно, где находится клиент и как его быстрее раскусить. Не сговариваясь, мы перешли в режим американских бомбардировщиков «Стелс» и принялись утюжить лагерь вдоль и поперек, отслеживая пачки биотоков не вполне трезвого свойства. Не один раз у нас возникала мысль о надбавке за вредность, пусть хоть пивом (для меня) и суперманикюром для Марлы — ну как работать с этими гениями?! Они же в процессе спора с оппонентами такое с ними мысленно проделывают... Геенна огненная и маршруты типа «куда пойти далеко» — детский лепет по сравнению с воображением этих инфантильных вундеркиндов! Хотя попадаются интересные личности — некто Пацючок развил такую потрясающую теорию о взаимосвязи любви к салу и Родине — пальчики оближешь... И всего-то после двухсот грамм горилки. Жаль, некогда дослушать... И тут меня осенило.

 

— Марла, лети сюда, скорее!

 

Рядом что-то просвистело и ухнуло по-совиному голосом Марлы:

 

— Что, нашел?

 

Я многозначительно промолчал и выдал, откашлявшись для солидности:

 

— А не хлопнуть ли нам по рюмашке?

 

Марла возмущенно засопела:

 

— И ты меня для этого звал?!

 

Переждав поток язвительных комментариев, я обосновал свое предложение нелетной погодой, пагубным влиянием холодных атмосферных масс на состояние драгоценных ногтей, но самый главный аргумент, как Штирлиц, приберег напоследок:

 

— Марлуша, кто лучше поймет пьяного как не другой, слегка пьяный?

 

Вот за что я себя уважаю, так это за красноречие. Остановились на «Камю». Хорошо так остановились, со вкусом. Погода больше не раздражала низкими температурами, а рифмы поэтов казались почти совершенными. После пары кругов меня осенило вторично. После трех я был почти уверен, а после пятого мы его нашли.

 

Если бы мне в этот момент попались все наши аналитики, они узнали бы о себе много нового, но не вполне цензурного: наш клиент был аккуратно пострижен, выбрит и лишь ухоженные смоляные усы приближали его портрет к ментальному «фотороботу»...

 

Белоснежная рубашка довершала издевательский набор контрастов. А что творилось у красавчика в голове...

 

— Переоделся во все чистое, традиция такая есть перед смертью, — объяснила Марла.

 

Сценарий родился мгновенно. Марла, выгодно подчеркнув все необходимые округлости, так воспеваемые истинными поэтами, облачилась в белоснежную тунику и взяла в руки лиру. Слегка расплывчатая муза — прошу любить и жаловать! Совершенно трезвый страдалец задрожал, как осиновый лист и бросился целовать ухоженные ангельские пальчики. Нервные слезы текли по его впалым бледным щекам...

 

В общем, закончилось все замечательно — Марла убедила товарища в его гениальности и обещала по возможности навещать. Тонкая поэтическая натура на радостях всосала в себя литр самогона и отключилась в объятиях какой-то пышной девицы байкерского вида... И теперь фамилия спасенного героя стабильно маячит на витринах крупных магазинов всех мегаполисов страны — хоть в этом аналитики не наврали. Ну, а мы с Марлой, завидев знакомое имя, с удовольствием отмечаем его здоровье порцией свежего пива. Конечно, это не «Туборг» — и вы знаете, почему.

 

Рис.: Антон Ангел