Всякий, кто вместо одного колоса или одного стебля травы сумеет вырастить на
том же поле два, окажет человечеству и своей родине большую услугу, чем все
политики, взятые вместе
Я пробовал. По-честному. Я верил, что я найду свою судьбу или она сама найдет меня. Искренне верил.
Моя убогая квартирка (подаренная некогда родителями однушка в престижном спальном районе) всегда была выдраена и вычищена до блеска. Но ремонт был древний, а мебель ветшалая, чиненная-перечиненная. Квартира буквально орала о нищете своего хозяина. А я зарабатывал именно столько, сколько и зарабатывает ктн в НИИ. В наших реалиях это и есть самая настоящая нищета.
Я въехал сюда восемнадцать лет назад, еще учась в универе. Да… Почти двадцать лет! Как упертый аляскинский старатель согласно каким-то своим вычислениям долбил в разных местах мерзлый грунт в поисках золотой жилы, так и я примерял к себе одно занятие за другим. Подолблю… Пусто. Не отзывается, не торкает. Значит, не мое. Надо искать другое. Долблю в другом месте. Такие же непонятки и с девушками. Сколько их перебывало здесь! Особенно поначалу, когда все были молоды и бедны, а я обладал Квартирой! Но они приходили и уходили. Вначале расставания меня не расстраивали – нелепо сковывать себя узами брака так рано. Тем более, жених я завидный – с жильем и по работе перспективный. А потом уходили даже те, которых я вяло пытался оставить. Но я верил, что просто не встретил еще ту самую… И здесь продолбал. Дятел хренов.
Я не принимаю наркотики. Более от внушенного с детства страха, чем из-за принципиальной позиции. То же могу сказать об азартных играх, особенно компьютерных. Обычно я так самозабвенно в них играю, что реал уходит от меня, из-под меня и остается далеко позади. И только банальные физиологические потребности отрывают меня от компа. Поэтому я уже много лет как не играю. Я никогда не хотел прожигать жизнь. Я хотел найти в ней свое место. Но выходит так, что она прожигает меня. Нет у нее для меня достойного места.
В свое сорокалетие я сидел дома один. Ел бутерброды с красной икрой и пил водку. Раскошелился. Это не накладно, если не звать гостей. Во мне что-то гасло год за годом. А в тот день я понял, что процесс необратим. С каждым годом меньше друзей, меньше отношений. Единственный «выход в свет» – поход к родителям раз в месяц. Я даже не умирал. Я просто уже умер.
Самым лучшим лекарством от жизни является сама Жизнь. Капли Рутины. Таблетки Разочарования. Примочки Предательств. Отвар Нищеты. Уколы Ненависти. Порошок Зависти. Я много лет принимаю эти лекарства. И ее величество Жизнь заботливо выписывает мне все новые и новые таблетки. А недавно она меня познакомила со своей сестрой-близняшкой.
Реалистичный рассказ. Люблю миниатюры. Есть ощущение незаконченности и недосказанности. Позиция героя высказана, но возникает вопрос - а дальше что? Жизнь жизнью, но что у человека не так? Что ему мешает? Может он слишком любит одиночество или боится рисковать.
откуда мне знать, что там у него дальше. на тот момент. он делает, что должно и ждет физиологическую смерть. Он считает, что исчерпал все возможности и плывет по течению. Обычно из этого состояния выводит некое Событие. А нет, так и доплывет ). Не знаю, не знаком я с ним. Я всегда ломаю систему, если приходится. причем нехотя. Но она не должна меня остановить - так что увы и ах ))
спасибо, Сергей!
Страшненько. Но очень понравилось. Читала с удовольствием.
Жизнь, она, вообще, страшная штука. Вы заметили, чем она кончается? (Это цитатка на память)
Сестра-близняшка - это или "кротовая нора" или что-то совсем уж страшное???
Сестра-близняшка у Жизни... это Смерть
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Олег Поддобрый. У него отец
был тренером по фехтованью. Твердо
он знал все это: выпады, укол.
Он не был пожирателем сердец.
Но, как это бывает в мире спорта,
он из офсайда забивал свой гол.
Офсайд был ночью. Мать была больна,
и младший брат вопил из колыбели.
Олег вооружился топором.
Вошел отец, и началась война.
Но вовремя соседи подоспели
и сына одолели вчетвером.
Я помню его руки и лицо,
потом – рапиру с ручкой деревянной:
мы фехтовали в кухне иногда.
Он раздобыл поддельное кольцо,
плескался в нашей коммунальной ванной...
Мы бросили с ним школу, и тогда
он поступил на курсы поваров,
а я фрезеровал на «Арсенале».
Он пек блины в Таврическом саду.
Мы развлекались переноской дров
и продавали елки на вокзале
под Новый Год.
Потом он, на беду,
в компании с какой-то шантрапой
взял магазин и получил три года.
Он жарил свою пайку на костре.
Освободился. Пережил запой.
Работал на строительстве завода.
Был, кажется, женат на медсестре.
Стал рисовать. И будто бы хотел
учиться на художника. Местами
его пейзажи походили на -
на натюрморт. Потом он залетел
за фокусы с больничными листами.
И вот теперь – настала тишина.
Я много лет его не вижу. Сам
сидел в тюрьме, но там его не встретил.
Теперь я на свободе. Но и тут
нигде его не вижу.
По лесам
он где-то бродит и вдыхает ветер.
Ни кухня, ни тюрьма, ни институт
не приняли его, и он исчез.
Как Дед Мороз, успев переодеться.
Надеюсь, что он жив и невредим.
И вот он возбуждает интерес,
как остальные персонажи детства.
Но больше, чем они, невозвратим.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.