Прижимался, тиская,
пьяный без венчания.
Дёргал грудь ненизкую,
вроде бы нечаянно.
Ты молилась, лапочка,
матушке заступнице.
Я лежал под лавочкой, -
кровь текла по улице.
Любите женщин, мужики,
целуйте шею, ноги, очи,
днём нежно пальчики руки,
а на ногах целуйте ночью.
Любите верную жену,
любите крепко, неизменно,
любите лишь её одну,
любите двух одновременно.
Любите всех назло судьбе,
в подводной лодке и в постели,
на крыльях, в театре и в себе
и от плиты и от Шанели.
Любите женщин не ревнуя,
как лгал об этом Пушкин Саша.
Любите женщину чужую,
любите, если, даже, ваша.
Так долго не живут на свете боги,
но иудеев нет, евреи же не те, -
кто протянул, а Мотя сделал ноги, -
о Вифлеемской некому пиз..ть звезде.
Обманываться рады и тем паче
прислуживать и руки целовать попам
и отпущение грехов с подачи
святых отцов заполучить, припав к стопам!
Но к богу путь лежит через убийство, -
подсуетился Третий Рим и врыл кресты!
Хотели в рай, не получилось "зае..сь всё"
и виноваты, как всегда, они - жиды.
От бога в огороде лук, картошка,
на вые шрамы, как овраги, от вины,
об землю лбами бьют и понарошку,
живя за пазухой у бога, ...ждут войны.
Что "Млечный Путь" дорога? Нет, - тропинка
в местечко, в город, где потерян был Ковчег.
Нет у плетня смородины с крапивой
и не звучит там гордо слово "человек".
С тех пор, как распинали бога сына
и он, чтоб я так жил, на третий день воскрес,
одесский Мотин трёп от и поныне
зубрят, стараясь дотянуться до небес.
Не важно в Храм ведёт тропинка иль дорога,
что на песке стопы один и тот же след
у ног креста... . "Убог" рифмуйте с "богом"
и мир и сын поймут - отца у Бога нет!
И как он медлил, то мужи те,
по милости к нему Господней,
взяли за руку его, и жену его, и двух
дочерей его, и вывели его,
и поставили его вне города.
Бытие, 19, 16
Это вопли Содома. Сегодня они слышны
как-то слишком уж близко. С подветренной стороны,
сладковато пованивая, приглушенно воя,
надвигается марево. Через притихший парк
проблеснули стрижи, и тяжелый вороний карк
эхом выбранил солнце, дрожащее, как живое.
Небо просто читается. Пепел и птичья взвесь,
словно буквы, выстраиваются в простую весть,
что пора, брат, пора. Ничего не поделать, надо
убираться. И странник, закутанный в полотно,
что б его ни спросили, вчера повторял одно:
Уходи. Это пламя реальней, чем пламя Ада.
Собирайся. На сборы полдня. Соберешься – в путь.
Сундуки да архивы – фигня. Населенный пункт
предназначен к зачистке. Ты выживешь. Сущий свыше
почему-то доволен. Спасает тебя, дружок.
Ты ли прежде писал, что и сам бы здесь все пожог?
Что ж, прими поздравленья. Услышан. Ты складно пишешь.
Есть одно только пламя, писал ты, и есть одна
неделимая, но умножаемая вина.
Ты хотел разделить ее. Но решено иначе.
Вот тебе к исполненью назначенная судьба:
видеть все, и, жалея, сочувствуя, не судя,
доносить до небес, как неправедники свинячат.
Ни священник, ни врач не поможет – ты будешь впредь
нам писать – ты же зряч, и не можешь того не зреть,
до чего, как тебе до Сириуса, далеко нам.
Даже если не вслух, если скажешь себе: молчи,
даже если случайно задумаешься в ночи, -
все записывается небесным магнитофоном.
Ты б слыхал целиком эту запись: густой скулеж
искалеченных шавок, которым вынь да положь
им положенное положительное положенье.
Ты б взвалил их беду, тяжелейшую из поклаж?
Неуместно, безвестно, напрасно раздавлен - дашь
передышку дыре, обрекаемой на сожженье.
Начинай с тривиального: мой заблеванных алкашей,
изумленному нищему пуговицу пришей, -
а теперь посложнее: смягчай сердца убежденных урок,
исповедуй опущенных, увещевай ментов, -
и сложнейшее: власть. С ненавистных толпе постов
поправляй, что придумает царствующий придурок:
утешай обреченных, жалей палачей и вдов…
А не можешь – проваливай. Знать, еще не готов.
Занимайся своими письменными пустяками.
И глядишь, через годы, возьми да и подфарти
пониманье, прощенье и прочее. Но в пути
лучше не оборачивайся. Превратишься в камень.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
