Кто не может взять лаской, тот не возьмет и строгостью
(Антон Чехов)
Мейнстрим
03.09.2016
В Нанси сфильтровали шорт
Во Франции определилась шестерка финалистов литературной премии книготорговцев города Нанси и журналистов «Le Point»...
Жюри литературной премии книготорговцев города Нанси и журналистов «Le Point» (Le prix de Nancy et du «Point») опубликовало 23 августа последний отборочный список конкурса 2016 года, в который вошли шести романов на французском языке:
1. Маркус Мальте. Мальчик (Marcus Malte. Le garcon), — изд. «Zulma»
2. Жан-Батист Дель Амо. Животное царство (Jean-Baptiste Del Amo. Règne animal), — изд. «Gallimard»
3. Лейла Слимани. Сладкая песнь (Leila Slimani. Chanson douce), — изд. «Gallimard» 4. Эммануэль Пиротт. «Из глубины» (Emmanuelle Pirotte. De profundis), — изд. «Cherche-Midi» 5. Селин Минар. Большая игра (Céline Minard. Le grand jeu), — изд. «Rivages» 6. Джил Хуанар. Белые розы (Gil Jouanard. Les roses blanches), — изд. «Phébus»
7. Сантьяго Амигорена. Сначала (Santiago Amigorena. Les premières fois), — изд. «P.O.L»
Следует отметить, что книги Маркуса Мальте, Лейлы Слимани, Эммануэль Пиротт и Селин Минар в текущем сезоне были номинированы в лонг-лист претендентов Премии романа «Fnac», включавший в себя три десятка позиций.
Анализируя итоги последних трех сезонов премии книготорговцев города Нанси и журналистов «Le Point», нельзя не обратить внимание на любопытную тенденцию. Обладателем главной награды в сезоне 2015 года был признан Матиас Энар, чей роман «Компас» (Mathias Enard. Boussole, — изд. «Actes Sud») вскоре принес автору лавры гонкуровского лауреата.Главная награда книготорговцев Нанси по итогам 2014 года досталась роману Лидии Сальвейр «Не плакать», который спустя пару месяцев также взял главный приз в гонкуровской гонке. А в 2013 году эта награда стала добрым предзнаменованием для парижанина Пьера Леметра, роман которого «До свиданья там, наверху» (Pierre Lemaître. Au revoir là-haut, — изд. «Albin Michel») тоже был вскоре по максимуму оценен Гонкуровской академией.
Что же касается итогов сезона-2016, то они будут подведены в рамках 38-го фестиваля «Le Livre sur la place» («Книга на площади»), который пройдет в Нанси с 9 по 11 сентября.
Когда мне будет восемьдесят лет,
то есть когда я не смогу подняться
без посторонней помощи с того
сооруженья наподобье стула,
а говоря иначе, туалет
когда в моем сознанье превратится
в мучительное место для прогулок
вдвоем с сиделкой, внуком или с тем,
кто забредет случайно, спутав номер
квартиры, ибо восемьдесят лет —
приличный срок, чтоб медленно, как мухи,
твои друзья былые передохли,
тем более что смерть — не только факт
простой биологической кончины,
так вот, когда, угрюмый и больной,
с отвисшей нижнею губой
(да, непременно нижней и отвисшей),
в легчайших завитках из-под рубанка
на хлипком кривошипе головы
(хоть обработка этого устройства
приема информации в моем
опять же в этом тягостном устройстве
всегда ассоциировалась с
махательным движеньем дровосека),
я так смогу на циферблат часов,
густеющих под наведенным взглядом,
смотреть, что каждый зреющий щелчок
в старательном и твердом механизме
корпускулярных, чистых шестеренок
способен будет в углубленьях меж
старательно покусывающих
травинку бледной временной оси
зубцов и зубчиков
предполагать наличье,
о, сколь угодно длинного пути
в пространстве между двух отвесных пиков
по наугад провисшему шпагату
для акробата или для канате..
канатопроходимца с длинной палкой,
в легчайших завитках из-под рубанка
на хлипком кривошипе головы,
вот уж тогда смогу я, дребезжа
безвольной чайной ложечкой в стакане,
как будто иллюстрируя процесс
рождения галактик или же
развития по некоей спирали,
хотя она не будет восходить,
но медленно завинчиваться в
темнеющее донышко сосуда
с насильно выдавленным солнышком на нем,
если, конечно, к этим временам
не осенят стеклянного сеченья
блаженным знаком качества, тогда
займусь я самым пошлым и почетным
занятием, и медленная дробь
в сознании моем зашевелится
(так в школе мы старательно сливали
нагревшуюся жидкость из сосуда
и вычисляли коэффициент,
и действие вершилось на глазах,
полезность и тепло отождествлялись).
И, проведя неровную черту,
я ужаснусь той пыли на предметах
в числителе, когда душевный пыл
так широко и длинно растечется,
заполнив основанье отношенья
последнего к тому, что быть должно
и по другим соображеньям первым.
2
Итак, я буду думать о весах,
то задирая голову, как мальчик,
пустивший змея, то взирая вниз,
облокотись на край, как на карниз,
вернее, эта чаша, что внизу,
и будет, в общем, старческим балконом,
где буду я не то чтоб заключенным,
но все-таки как в стойло заключен,
и как она, вернее, о, как он
прямолинейно, с небольшим наклоном,
растущим сообразно приближенью
громадного и злого коромысла,
как будто к смыслу этого движенья,
к отвесной линии, опять же для того (!)
и предусмотренной,'чтобы весы не лгали,
а говоря по-нашему, чтоб чаша
и пролетала без задержки вверх,
так он и будет, как какой-то перст,
взлетать все выше, выше
до тех пор,
пока совсем внизу не очутится
и превратится в полюс или как
в знак противоположного заряда
все то, что где-то и могло случиться,
но для чего уже совсем не надо
подкладывать ни жару, ни души,
ни дергать змея за пустую нитку,
поскольку нитка совпадет с отвесом,
как мы договорились, и, конечно,
все это будет называться смертью…
3
Но прежде чем…
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.