|

Благовоспитанный человек не обижает другого по неловкости. Он обижает только намеренно (Анна Ахматова)
Анонсы
20.01.2010 Шорт-лист недели 08–15.01.2010: Рождающие памятьМедитация, перефразируя Горина, вовсе не требует умного выражения лица... 
Стихотворение, избранное по итогам последнего голосования как лучшее за минувшую неделю, лично я бы выделил еще и как Самое Противоречивое. В середине января мы уже говорили здесь о ярких отличительных чертах творчества Фиалки, благодаря которым одни считают ее тексты осененными неземной благодатью, а другие — крейзой, шизятиной и бредом сумасшедшего в пустыне. По большому счету, если разойтись и раззудеться, можно додуматься и до уподобления их (текстов) печени белого медведя, которая обилием витаминов убивает вкушающего ее. Именно это, увы, произошло с одним из критиков, который, отведав Фиалкиной «печени», напрочь лишился способности распознавать стилистические фигуры, метафоры и прочие тропы и тропинки, ведущие в тропики буйного словотворчества и прочей поэтической, так сказать, анимации.
Ну, с Фиалкиным творчеством, думаю, все ясно и без меня. Даже сам по себе факт ее непременного присутствия в Шортах уже говорит о многом — нездешнее свечение ее текстов видно невооруженным, не побоюсь этого слова, глазом. Проблема в том, что некоторые критики (да-да, мой горький упрек адресован именно тебе, Макс) совершают грубую ошибку, пытаясь расчленить стихи sumire: кто с помощью скальпеля, кто посредством алгебры... Это, с одной стороны, конечно, очень удобно. Вот, например, использовал автор для придания тревожности образ вокзала с глухими окнами и щелястыми стенами — а ты ему р-р-раз, и прямо в лоб: «Откуда в здании вокзала щели? И глухие (заколоченные?) окна? Вроде как не война... Кто отсекает ненужное, ЛГ или вороны? Или общими усилиями?»... И уже витает в воздухе перехватывающее дыхание: ...и чем, черт, возьми, занималась ваша бабушка на оккупированной территории в сорок третьем?.. Да, Макс не скрывает, что препарирует стихи ржавым ножом исключительно по причине боязни театральности, и никто, наверное, не вправе его упрекать этим, потому как намерения его, по большому счету, благие. Но, может, ему есть смысл задуматься над тем, почему Фиалка, при всей кажущейся непонятности ее текстов не просто читаема, а читаема многими и читаема с наслаждением.
Мне вот думается, есть вещи, которые воздействуют прямиком на эмоциональную, чувственную область восприятия, минуя сферу голого интеллекта либо задействуя ее, что называется, по минимуму. И это говорит не об отсутствии в них смысла, логической обусловленности и тому подобных вещей, но всего лишь о том, что они решают те же задачи другими средствами. Для пущей понятности позволю себе провести аналогию с музыкой, а точнее — с песней на незнакомом языке, когда на сознание слушателя воздействует не только звук, но и озвученный текст. Парадоксально, но факт: слушатель воспринимает песню даже в том случае, если ее текст ему не понятен, ибо, как говорит гражданка Сара, стихи — это «недоговаривание, предугадывание, предчувствие, послевкусие. Или — реже — музыка, которая внутри, но которую не выразишь нотами, только — словами».
Стихи Фиалки вовсе не набор слов, практикуемый обычно распоясавшимися графоманами. Я уже не раз говорил и не поленюсь повторить еще раз, что они всего лишь требуют подготовленного слушателя. То есть того, который умеет просто расслабиться и подставить лицо ветру, не задаваясь вопросами типа «какой это ветер, куда и зачем он дует и вообще сколько баллов сейчас по шкале Рихтера». Медитация, перефразируя Горина, вовсе не требует умного выражения лица.
Что касается «Цвета ветра», то лично мне он напомнил манеру покойного Павича, умевшего сплетать несочетаемые вещи как на уровне бытовых мелочей, так и на уровне судьбы, и тем самым творить совершенно новые образы, устанавливающие фрактальную структуру мира с многократно повторяющимися на разных этажах вещами и отношениями. Тем и отличается мастер от ремесленника, что в тексте его, который по природе своей двухмерен, читатель-слушатель обнаруживает меняющиеся вкусы, переливающиеся цвета, незатихающие звуки, головокружительно вывернутые перспективы и блуждающие отражения, рождаемые памятью и рождающие память.
Стихотворение недели:
(номинатор: Mi-sama)
какого цвета твой ветер
у проплешины льдины спрашиваю
у пропоротого коньками неба спрашиваю
у приволжской песочной заварки спрашиваю
сладкий лимон кусаю
какого звука твой голос
у кочевого парохода выклянчиваю
у цыганской скрипки выпытываю
по рифлёному камню царапаю
какого сока яблоки твои
а-да-ма-нтовые россыпи млечного раскапываю
железный воздух облизываю
лимон горький оплакиваю
родинка воротника твоего
муха загара твоего
трещина губы твоей
до свадьбы твоей
заживаю ветром
заживаю соком
заживаю тишью
отпадаю веткой
в отчаянной сингапурге
внутри лимона мира
две косточки тебя
в шёпоте моём остаются
две царапинки твои
в ладони моей шевелятся
две искорки твои
в чае моём барахтаются
где третья
у пенопласта снегов спрашиваю
стоя
на расстоянии вытянутого меридиана
трогая твой ветер лимонный
определяя цвет его пота
и голос его сна
... и господа финалисты:
(номинатор: sumire)
(номинатор: SukinKot)
(номинатор: pesnya)
(номинатор: Rosa)
(номинатор: oMitriy)
Автор: marko
Читайте в этом же разделе: 12.01.2010 Шорт-лист недели 01–08.01.2010: Точка наспех 08.01.2010 Шорт-лист недели 25.12.2009–01.01.2010: О чем молчат голуби 28.12.2009 Шорт-лист недели 18–25.12.2009: Без пафоса и сопливости 21.12.2009 Шорт-лист недели 11–18.12.2009: И все-все-все... 13.12.2009 Шорт-лист недели 04–11.12.2009: Создавая кумиров
К списку
Комментарии
| 20.01.2010 17:50 | IRIHA ты, как всегда, прав - стихи Фиалки "доходят" спустя некоторое время, а когда читаешь, не всегда понимаешь, но понимание все равно ведь приходит, похоже на "послесловие", хоть и не нравится мне это слово само по себе)) | | | 20.01.2010 20:22 | larky Интересно. Теперь понятно, почему долго не было этого шорта ) | | | 20.01.2010 20:42 | SukinKot Да, жаркое обсуждение получилось :) | | | 20.01.2010 21:39 | песня афигительный текст. проза, читаемая с удовольствием. умела б, написала б обзор о том, как пишет Валерий. | | | 21.01.2010 02:42 | sumire эх...
бенефис какой-то
валера, ты чудесно написал. но как-то объект этого не заслуживает, вот...
неудобно | | Оставить комментарий
Чтобы написать сообщение, пожалуйста, пройдите Авторизацию или Регистрацию.
|
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Кобаяси Исса
Авторизация
Камертон
Анне Ахматовой
Когда она в церковь впервые внесла
дитя, находились внутри из числа
людей, находившихся там постоянно,
Святой Симеон и пророчица Анна.
И старец воспринял младенца из рук
Марии; и три человека вокруг
младенца стояли, как зыбкая рама,
в то утро, затеряны в сумраке храма.
Тот храм обступал их, как замерший лес.
От взглядов людей и от взоров небес
вершины скрывали, сумев распластаться,
в то утро Марию, пророчицу, старца.
И только на темя случайным лучом
свет падал младенцу; но он ни о чем
не ведал еще и посапывал сонно,
покоясь на крепких руках Симеона.
А было поведано старцу сему,
о том, что увидит он смертную тьму
не прежде, чем сына увидит Господня.
Свершилось. И старец промолвил: "Сегодня,
реченное некогда слово храня,
Ты с миром, Господь, отпускаешь меня,
затем что глаза мои видели это
дитя: он - Твое продолженье и света
источник для идолов чтящих племен,
и слава Израиля в нем." - Симеон
умолкнул. Их всех тишина обступила.
Лишь эхо тех слов, задевая стропила,
кружилось какое-то время спустя
над их головами, слегка шелестя
под сводами храма, как некая птица,
что в силах взлететь, но не в силах спуститься.
И странно им было. Была тишина
не менее странной, чем речь. Смущена,
Мария молчала. "Слова-то какие..."
И старец сказал, повернувшись к Марии:
"В лежащем сейчас на раменах твоих
паденье одних, возвышенье других,
предмет пререканий и повод к раздорам.
И тем же оружьем, Мария, которым
терзаема плоть его будет, твоя
душа будет ранена. Рана сия
даст видеть тебе, что сокрыто глубоко
в сердцах человеков, как некое око".
Он кончил и двинулся к выходу. Вслед
Мария, сутулясь, и тяжестью лет
согбенная Анна безмолвно глядели.
Он шел, уменьшаясь в значеньи и в теле
для двух этих женщин под сенью колонн.
Почти подгоняем их взглядами, он
шел молча по этому храму пустому
к белевшему смутно дверному проему.
И поступь была стариковски тверда.
Лишь голос пророчицы сзади когда
раздался, он шаг придержал свой немного:
но там не его окликали, а Бога
пророчица славить уже начала.
И дверь приближалась. Одежд и чела
уж ветер коснулся, и в уши упрямо
врывался шум жизни за стенами храма.
Он шел умирать. И не в уличный гул
он, дверь отворивши руками, шагнул,
но в глухонемые владения смерти.
Он шел по пространству, лишенному тверди,
он слышал, что время утратило звук.
И образ Младенца с сияньем вокруг
пушистого темени смертной тропою
душа Симеона несла пред собою
как некий светильник, в ту черную тьму,
в которой дотоле еще никому
дорогу себе озарять не случалось.
Светильник светил, и тропа расширялась.
16 февраля 1972
|
|