Ты помнишь картину - грачи прилетели
в советском учебнике для папуасов,
я помню картину - грачи улетели,
грачи улетели и умер Саврасов.
.......
Когда я проснусь в обескровленном теле,
исполненный всех примиряющей силы,
и ты мне напомнишь: грачи прилетели,
а мы их - не звали, а нас - не спросили.
Тогда я надену косуху-шиповку
и вам намалюю другую картину:
грачи возвратились в свою Третьяковку -
оставив в покое мою Украину.
Александр Кабанов
......................................
Столы были вами зачем-то накрыты…
Но если незваные гости достали,
Пора намекнуть дикарям неумытым:
В свою Папуасию им не пора ли?
Без них, надоевших, и чище, и лучше.
На дверь указали идейно-неблизким!
Оставил в покое вас Пушкин и Тютчев,
А Блок незаметно ушел по-английски.
И Лермонтов встал. Не сиделось на стуле!
Свалил он туда, где стрельба и абреки.
Есенин, горилку занюхав цибулей,
В родную Рязанщину убыл навеки.
Ату Пастернака, он вылитый сепар!
Полшага осталось ему до погоста.
А Бродский, увидев как славят Мазепу,
Пришел умирать на Васильевский остров.
Страна сиротеет, великих забанив,
Но вскоре поймет, что беда небольшая.
Когда Украину спасает Кабанов,
Другие поэты ей только мешают.
Сегодня можно снять декалькомани,
Мизинец окунув в Москву-реку,
С разбойника Кремля. Какая прелесть
Фисташковые эти голубятни:
Хоть проса им насыпать, хоть овса...
А в недорослях кто? Иван Великий -
Великовозрастная колокольня -
Стоит себе еще болван болваном
Который век. Его бы за границу,
Чтоб доучился... Да куда там! Стыдно!
Река Москва в четырехтрубном дыме
И перед нами весь раскрытый город:
Купальщики-заводы и сады
Замоскворецкие. Не так ли,
Откинув палисандровую крышку
Огромного концертного рояля,
Мы проникаем в звучное нутро?
Белогвардейцы, вы его видали?
Рояль Москвы слыхали? Гули-гули!
Мне кажется, как всякое другое,
Ты, время, незаконно. Как мальчишка
За взрослыми в морщинистую воду,
Я, кажется, в грядущее вхожу,
И, кажется, его я не увижу...
Уж я не выйду в ногу с молодежью
На разлинованные стадионы,
Разбуженный повесткой мотоцикла,
Я на рассвете не вскочу с постели,
В стеклянные дворцы на курьих ножках
Я даже тенью легкой не войду.
Мне с каждым днем дышать все тяжелее,
А между тем нельзя повременить...
И рождены для наслажденья бегом
Лишь сердце человека и коня,
И Фауста бес - сухой и моложавый -
Вновь старику кидается в ребро
И подбивает взять почасно ялик,
Или махнуть на Воробьевы горы,
Иль на трамвае охлестнуть Москву.
Ей некогда. Она сегодня в няньках,
Все мечется. На сорок тысяч люлек
Она одна - и пряжа на руках.
25 июня - август 1931
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
