И опять ваш, Аушка, прелестный анекдот напомнил мне одну забавную сценку. Спасибо вам.
Вообразите. Деревенская идиллия. Лето в разгаре, но травы, цветы, кусты и деревья еще свежи и буйны. "Лишь повеет аквилон и закаплют ароматы". Жаркий полдень. К колодцу за водой пришли три деревенские девчонки 10-ти - 12-ти лет. Они пока еще некрасивые: загорелые, жилистые, костистые, но такие худенькие, тонкие, что трудно поверить в их способность носить по два ведра воды на коромысле. В бедных застиранных платьишках, кто с косичками, кто в платочке. Вёдра звякают. Бешено, страшно вращается колодезный ворот. Колодец очень глубокий. Дррры-ды-ды...
За девчонками увязался малыш. Похоже, что он только недавно научился бегать и говорить. И он очарователен. Синеглазая грязноватая мордашка, кудряшки светлые, мягкие, чуть свалявшиеся. Мятая рубашонка прикрывает только спинку и животик, а задок и передок, стало быть, голенькие, загорелые. Видать, он все лето так одет. В руке у него тонкий прутик. В какой-то момент он вдруг взмахивает им и неуклюже бьёт одну из девчонок по подолу. Она взвизгивает и бросается бежать от него вокруг колодца, её подружки тоже айайкают притворно, поддразнивая малыша, и отскакивают от него подальше, изображая испуг и смеясь. А малыш в полном восторге бегает за ними, порой останавливается, топает, тоже весьма театрально, пухлыми босыми ножками, машет прутиком и кричит: "Девки! Заебу, заебу!"
Господи, как давно это было, и это была моя малая летняя родина, и нестерпимо врезАлось в ключицу коромысло. Но какая же благодать текла с неба - на луг, на речку, на розовые, голубые и золотые поля, пахнущие медом. А теперь... А теперь, это "осколки разбитого вдребезги".
По рыбам, по звездам
Проносит шаланду:
Три грека в Одессу
Везут контрабанду.
На правом борту,
Что над пропастью вырос:
Янаки, Ставраки,
Папа Сатырос.
А ветер как гикнет,
Как мимо просвищет,
Как двинет барашком
Под звонкое днище,
Чтоб гвозди звенели,
Чтоб мачта гудела:
"Доброе дело! Хорошее дело!"
Чтоб звезды обрызгали
Груду наживы:
Коньяк, чулки
И презервативы...
Двенадцатый час -
Осторожное время.
Три пограничника,
Ветер и темень.
Три пограничника,
Шестеро глаз -
Шестеро глаз
Да моторный баркас...
Три пограничника!
Вор на дозоре!
Бросьте баркас
В басурманское море,
Чтобы вода
Под кормой загудела:
"Доброе дело!
Хорошее дело!"
Чтобы по трубам,
В ребра и винт,
Виттовой пляской
Двинул бензин.
Вот так бы и мне
В налетающей тьме
Усы раздувать,
Развалясь на корме,
Да видеть звезду
Над бугшпритом склоненным,
Да голос ломать
Черноморским жаргоном,
Да слушать сквозь ветер,
Холодный и горький,
Мотора дозорного
Скороговорки!
Иль правильней, может,
Сжимая наган,
За вором следить,
Уходящим в туман...
Да ветер почуять,
Скользящий по жилам,
Вослед парусам,
Что летят по светилам...
И вдруг неожиданно
Встретить во тьме
Усатого грека
На черной корме...
Так бей же по жилам,
Кидайся в края,
Бездомная молодость,
Ярость моя!
Чтоб звездами сыпалась
Кровь человечья,
Чтоб выстрелом рваться
Вселенной навстречу,
Чтоб волн запевал
Оголтелый народ,
Чтоб злобная песня
Коверкала рот,-
И петь, задыхаясь,
На страшном просторе:
"Ай, Черное море,
Хорошее море..!"
1927
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
