Век живи (а лучше полтора!), век познавай что-то новое. Вот товарищ поэт при всём богатстве своего лексикона сподобился узнать новое словосочетание.
А именно «давальческие материалы».
И означает оно «материалы (мануфактура и прочее), предоставленные заказчиком».
А не то, что вы, господа гусары, подумали. Папрашу вас!
И вот навело меня это на размышления о двойном значении многих слов.
Вот, скажем, вульгаризм «охренительно» или «охренеть» - нетушки, и не вульгаризм вовсе!
Это обозначение цвета или процесса пожелтения и пооранжевения чего-то.
Охренеть – покрыться охрой.
Охра же это оттенки цвета от светло-жёлтого до коричнево-жёлтого и тёмно-жёлтого.
Поэтому, милые дамы и уважаемые господа, а также дорогие товарищи, рад вам сообщить.
Золотая осень это охренительная пора!
Когда листва повсеместно охреневает.
А восхищенные гомо сапиенс охреневают, глядя на охреневшую листву.
Примеры из литературы:
«Охренеть можно!» - воскликнул Веспасиан Евграфович, взобравшись на пригорок и окинув взглядом осенний лес.
«Как же всё охренело охрененно!» - восхищенно добавил он.
Охреневшие осенние листья в тихом сентябрьском лесу, продолжали кружиться в чарующем вальсе, устремляясь к своим собратьям внизу...»
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,
Как слезы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали: — Господь вас спаси! —
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.
Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась,
Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в бога не верящих внуков своих.
Ты знаешь, наверное, все-таки Родина —
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти проселки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил.
Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
Дорожной тоской от села до села,
Со вдовьей слезою и с песнею женскою
Впервые война на проселках свела.
Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,
По мертвому плачущий девичий крик,
Седая старуха в салопчике плисовом,
Весь в белом, как на смерть одетый, старик.
Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но, горе поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала: — Родимые,
Покуда идите, мы вас подождем.
«Мы вас подождем!» — говорили нам пажити.
«Мы вас подождем!» — говорили леса.
Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса.
По русским обычаям, только пожарища
На русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирали товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди.
Нас пули с тобою пока еще милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился,
За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.
1941
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
