"Он лежал и вяло и беспричинно, будто с чужой мысли, мусолил в себе непонятно чем соединившиеся слова "март" и "смерть". Было в них что-то общее и кроме звучания. Нет, надо одолеть март, из последних сил перемочь эту последнюю неделю".
Валентин Распутин (15 марта 1937 - 14 марта 2015). "Пожар", 1985
Впервые мы встретились с Валентином Григорьевичем 28 сентября 1985 года. Это подтверждает книга "Уроки французского" … Тоненькая книжечка 1981 года, издана в Иркутске, тираж - 100 000. У меня такая была. Я хорошо помню — тогда ими были заполнены все книжные магазины городов и сёл Иркутской области . И каждый читающий покупал... Но на тот раз книжечку достал из портфеля, чтобы я взял автограф автора, библиофил Виктор Соломонович Сербский.... У меня с собой на той встрече ничего не оказалось — и Виктор Соломонович протянул мне брошюру с "УРОКАМИ". В его портфеле, как я успел заметить, их было несколько. Так благодаря Сербскому у меня появился первый автограф Распутина. И Валентин Григорьевич написал:
"Владимиру Монахову
искренне, с надеждой на новые и более близкие встречи..."
А роман "Живи и помни" в мой день рождения когда-то подарил журналист с БАМа Михаил Халиулин . С коллегой мы прошли немало дорог, совместно работали над статьями. Я не раз ночевал у него в Магистральном, на Западном участке. Под его дарственной надписью Валентин Григорьевич 14 октября 1998 года начертал:
"Подтверждаю слова дарителя и прибавляю своё уважение владельцу книги. Искренне В. Распутин 14.10 1998 год"
Потом, в последнюю нашу встречу, на книге "Деньги для Марии", которой моя старшая дочка Люба пользовалась на выпускном экзамене по литературе, Валентин Григорьевич 28 августа 2007 года написал:
"Владимиру Васильевичу
для продолжения дружбы и работы..."
И сколько я ни видел автографы Распутина у других обладателей всегда убеждался, что к таким надписям он относился серьезно и обстоятельно — всегда писал слова с человеческим теплом... Много раз пришлось наблюдать в Братске, как в окружении читателей он терпеливо расписывался в книгах. И не оставлял это дело до последнего читателя, для каждого находил нужные слова.
Последний раз, много лет тому в В Братском драматическом театре Распутин стоял у сцены и подписывал книги, которые несли ему благодарные зрители. Заместитель мэра Татьяна Литвинова несколько раз подходила к писателю с просьбой подвести черту. Писатель вроде кивал головой, но продолжал разговаривать с читателями и придумывать согласно беседе автографы. Ясное дело — ведь тут был его настоящий работодатель — читатель, которому он обязан своим величием. Среди читателей были его горизонталь и вертикаль власти...
Литвинова суетилась, нервничала, показывала всем видом: ждал мэр, стыл ужин! Но на Валентина Григорьевича эти скрытые намёки, которые читались в лице чиновника, не действовали. Он терпеливо сочинял автографы в книгах. Последней к нему тогда подошла артистка БДТ Ольга Линец с распечаткой по ролям пьесы " Последний срок", которую только что играли на братской сцене. И у них завязался добрый разговор... А я наблюдал за чиновником — и не жалел статсдаму. Она думала, что планы рушатся, а писатель знал — все идет по длинному и естественному плану жизни. А все остальное
— от лукавого!
Еще в 90-х годах одну из своих первых книг "Второе пришествие бытия" самонадеянно подарил В.Г. Распутину. Отклика на нее, конечно, не получил, кроме вежливой благодарности... И так мне долго казалось...Но однажды, когда мы остались с Распутиным наедине, он заметил: ты хоть и мечешься в литературе, то рифмуешь, то прозоруешь, то строишь чуждые русскому слову конструкции, но все-таки ты наш человек. И я тогда понял, что Распутин принял меня в свой круг...
