«Совесть есть механизм контроля за собственным поведением, выявляющий отклонения поступков от критерия праведности». (Праведность – совершенная безупречность поступков).
Совесть – это ответственность за поступки, действия, в основе которых лежит морально-нравственный принцип по отношению к общепринятым нормам общественного поведения. Низкие индивиды таким качеством не обладают – совесть начинает появляться с определенного Уровня развития, когда приобретен некоторый жизненный опыт и наработаны качественные основы для начала ее формирования. Отрицательным личностям такое качество не требуется, и оценка «человек без совести» подходит им.
Мораль не позволяет нарушать нормы поведения, причинять другим зло, и в этом она идентична с совестью. Совесть начинает формироваться на основе морали, создавая нравственные установки как рамки, разграничивающие дозволенное и недопустимое. Многие качества человека развиваются не в чистом виде, а во взаимодействии с другими качествами, что способствует общему прогрессированию.
Качество совести строится на ответственности, но относится только к земному этапу развития души. В Иерархии Бога определения совести нет, там получают развитие качества более высокого порядка – чувство долга, сознательность, самоконтроль. Эти понятия человеку известны, но сами качества находятся еще на невысоком Уровне формирования. Иерархия Совести по Уровню соответствует Уровню Иерархии земного мира, а ответственность продолжает совершенствоваться и в Иерархии Бога.
Совесть – это оценщик собственных поступков по отношению к окружающим, законам своего мира. Когда нет несоответствия, совесть не проявляет себя, но чем дальше за рамки дозволенного выходит индивид, тем громче звучит голос совести, превращаясь в «муки совести» – человека терзает мысль о неправильности чего-то им содеянного. Последующий анализ помогает избежать повторения ошибок.
«Совесть есть характеристика определенного параметра души индивида,
обособляющая всю конструктивность личности путем наличия ответственности».
Она подсказывает, заставляет личность следовать законам, вырабатывая этим законодательную основу, проявляющуюся в автоматическом действии не совершать неверные, противоправные действия.
Любой мир существует на основании законов, выработанных его обитателями для нормального существования самого мира и их в нем. Выполнение законов требует определенных ограничений законодательного характера (для индивидов невысокого Уровня развития) или развития таких качеств, как ответственность, самоконтроль, сознательность, совесть, другие. Совесть позволяет индивиду правильно оценивать свои поступки по отношению к другим людям, обществу в целом.
Провинция справляет Рождество.
Дворец Наместника увит омелой,
и факелы дымятся у крыльца.
В проулках - толчея и озорство.
Веселый, праздный, грязный, очумелый
народ толпится позади дворца.
Наместник болен. Лежа на одре,
покрытый шалью, взятой в Альказаре,
где он служил, он размышляет о
жене и о своем секретаре,
внизу гостей приветствующих в зале.
Едва ли он ревнует. Для него
сейчас важней замкнуться в скорлупе
болезней, снов, отсрочки перевода
на службу в Метрополию. Зане
он знает, что для праздника толпе
совсем не обязательна свобода;
по этой же причине и жене
он позволяет изменять. О чем
он думал бы, когда б его не грызли
тоска, припадки? Если бы любил?
Невольно зябко поводя плечом,
он гонит прочь пугающие мысли.
...Веселье в зале умеряет пыл,
но все же длится. Сильно опьянев,
вожди племен стеклянными глазами
взирают в даль, лишенную врага.
Их зубы, выражавшие их гнев,
как колесо, что сжато тормозами,
застряли на улыбке, и слуга
подкладывает пищу им. Во сне
кричит купец. Звучат обрывки песен.
Жена Наместника с секретарем
выскальзывают в сад. И на стене
орел имперский, выклевавший печень
Наместника, глядит нетопырем...
И я, писатель, повидавший свет,
пересекавший на осле экватор,
смотрю в окно на спящие холмы
и думаю о сходстве наших бед:
его не хочет видеть Император,
меня - мой сын и Цинтия. И мы,
мы здесь и сгинем. Горькую судьбу
гордыня не возвысит до улики,
что отошли от образа Творца.
Все будут одинаковы в гробу.
Так будем хоть при жизни разнолики!
Зачем куда-то рваться из дворца -
отчизне мы не судьи. Меч суда
погрязнет в нашем собственном позоре:
наследники и власть в чужих руках.
Как хорошо, что не плывут суда!
Как хорошо, что замерзает море!
Как хорошо, что птицы в облаках
субтильны для столь тягостных телес!
Такого не поставишь в укоризну.
Но может быть находится как раз
к их голосам в пропорции наш вес.
Пускай летят поэтому в отчизну.
Пускай орут поэтому за нас.
Отечество... чужие господа
у Цинтии в гостях над колыбелью
склоняются, как новые волхвы.
Младенец дремлет. Теплится звезда,
как уголь под остывшею купелью.
И гости, не коснувшись головы,
нимб заменяют ореолом лжи,
а непорочное зачатье - сплетней,
фигурой умолчанья об отце...
Дворец пустеет. Гаснут этажи.
Один. Другой. И, наконец, последний.
И только два окна во всем дворце
горят: мое, где, к факелу спиной,
смотрю, как диск луны по редколесью
скользит и вижу - Цинтию, снега;
Наместника, который за стеной
всю ночь безмолвно борется с болезнью
и жжет огонь, чтоб различить врага.
Враг отступает. Жидкий свет зари,
чуть занимаясь на Востоке мира,
вползает в окна, норовя взглянуть
на то, что совершается внутри,
и, натыкаясь на остатки пира,
колеблется. Но продолжает путь.
январь 1968, Паланга
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
