У Джона Гришэма мне нравятся две книги. Первая – маленький бриллиант вне наезженной автором темы юридического триллера, – повесть "Skipping Christmas". Заглавие "переведено" на русский как "Рождество с неудачниками". По книге снята такая же нелепая, как перевод, комедия с Тимом Алленом и Джейми Ли Кёртис. Они – хорошие актёры, но в этом фильме явно переигрывают, ибо вслед за режиссёром не ведают, что творят. Им поставили задачу сделать смешно, они честно исполняют ужимки и прыжки. А повесть далеко не про смешное. Это ведь трагедия на самом деле, невидимые слёзы человека, превратившегося в социальную функцию, и он понимает это. Заложника пустых традиций, общественного мнения, рутины как имитации смысла – системы, ломающей всякого, кто отважится на протест.
Откуда появилась комедийная трактовка. Мне кажется, дело в языке повести. Невесомые, перетекающие друг в друга фразы, ирония, живость описаний, минимум пафоса и оценок отчасти заслоняют печальный, мрачный даже смысл. Перевода я не видел, но в оригинале читал повесть дважды. Ни разу не поморщился и не забуксовал. Именно такую заботу о читателе я ценю в текстах любимых авторов: Чехова, О'Генри, Шукшина. Речь сейчас не о художественных достоинствах, а о методе подачи идеи. Ну вот сравните: один чудак всерьёз изобретает вечный двигатель, другой купил жене фасонные сапожки дефилировать по сельской местности, третий решил отменить Рождество в отдельно взятой семье. Коллизии забавные, написано легко, многие смеются, крутят пальцем у виска. Присоединимся? Выбор за нами. Но лицом по грязи авторы читателей не возят и ниже пояса не бьют.
Вторая книга Гришэма, которую я отделяю от прочей его беллетристики, – роман "The Partner". Здесь автор по макушку в своей теме: крупные хищники юриспруденции, акулы мафии, коррупция, ФБР; хитроумный герой, который, пройдя через массу препятствий и рисков, обводит всех вокруг пальца; волнующий запах огромных денег – словом, то, что делает прозу Гришэма незаменимым и вмиг забываемым отпускным чтивом. Да, если бы не финал, не последние две-три страницы, где автор ставит меня в логический тупик. И не только меня. На читательских форумах – полярный разброс оценок от "потрясающий сюрприз" до "неубедительная чушь". Кто не читал роман, извините, будет спойлер.
Финал этот не то чтобы неожиданный или разочаровывающий. Как вариант его подспудно ждёшь. Но ждёшь и какого-то более-менее внятного объяснения, а его не дают ни автор, ни предыдущий текст. Что заставляет взглянуть на историю слегка под другим углом. Почему героиня кинула героя? Что мы пропустили? Пятьсот страниц убеждают нас в самоотверженной, чистой любви и абсолютном доверии. То, что девушка стырила деньги, не проясняет картины. Она не показана алчной, расчётливой, напротив, рискует ради героя свободой, семьёй, жертвует хорошей работой, спокойной жизнью. И вот, когда все злодеи ликвидированы, правительство отстало, в банке девяносто легальных миллионов – самое время выдохнуть, купить тропический остров и насладиться покоем в объятиях друг друга – она исчезает с деньгами. Моя версия: героиня перегорела, сломалась. Устала от бегства и страха до апатии, безразличия – к герою в первую очередь. Почему взяла деньги? И не половину хотя бы, а все? Во-первых, – компенсация плюс бонус, остров же никто не отменял. А главное, чтобы не было соблазна отыграть назад.
Э. Ларионова. Брюнетка. Дочь
полковника и машинистки. Взглядом
она напоминала циферблат.
Она стремилась каждому помочь.
Однажды мы лежали рядом
на пляже и крошили шоколад.
Она сказала, поглядев вперед,
туда, где яхты не меняли галса,
что если я хочу, то я могу.
Она любила целоваться. Рот
напоминал мне о пещерах Карса.
Но я не испугался.
Берегу
воспоминанье это, как трофей,
уж на каком-то непонятном фронте
отбитый у неведомых врагов.
Любитель сдобных баб, запечный котофей,
Д. Куликов возник на горизонте,
на ней женился Дима Куликов.
Она пошла работать в женский хор,
а он трубит на номерном заводе.
Он – этакий костистый инженер...
А я все помню длинный коридор
и нашу свалку с нею на комоде.
И Дима – некрасивый пионер.
Куда все делось? Где ориентир?
И как сегодня обнаружить то, чем
их ипостаси преображены?
В ее глазах таился странный мир,
еще самой ей непонятный. Впрочем,
не понятый и в качестве жены.
Жив Куликов. Я жив. Она – жива.
А этот мир – куда он подевался?
А может, он их будит по ночам?..
И я все бормочу свои слова.
Из-за стены несутся клочья вальса,
и дождь шумит по битым кирпичам...
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
