Этот год основательно сорвал крыши с голов человеческих...
Сначала народ слегка свихнулся на карантине, а потом усугубил помешательство, вырвавшись на волю и надышавшись хмельной свободушкой.
Американские негры решили поставить белых на счетчик, предъявив им старые долги.
А белые, в свою очередь, покрыли поцелуями пыльные негритянские башмаки, почему-то вообразив, что вовремя сдаться - значит, почти победить.
В Хабаровске у части населения произошло раздвоение личности.
И с криками "ЯМЫ Фургал" люди вышли на площадь, где и сегодня можно увидеть их поредевшие ряды.
А в Белоруссии бастуют работяги, не ведая того, что после победы оппозиции и МАЗ, и МТЗ, и большинство других предприятий будут закрыты.
И сотни тысяч квалифицированных рабочих будут вынуждены рвать когти в другие страны на полулегальные заработки.
(Сомневающиеся могут присмотреться к судьбе бывших "Южмаша" и "Антонова" на Украине).
А что готовит нам осень? До какой кульминации дойдет безумие посткарантинного мира?
И вижу я такую вот картинку...
Верующие вдруг заметят, что мир, созданный Творцом, до крайности несправедлив, уродлив и жесток.
Никакой свободы воли нет.
Как и элементарного равенства.
Уже с рождения все мы находимся в совершенно разных условиях.
Для кого-то открыты все пути и социальные лифты, а для кого-то единственное желание - хоть чего-нибудь да поесть.
Кто-то изначально здоров, кто-то появляется на свет инвалидом.
Бедные ненавидят богатых, чиновники издеваются над просителями, сильные подавляют слабых...
Мужья уходят от жен, жены бросают мужей.
Дети неуправляемы и своевольны, старики капризны и ворчливы.
И главное безобразие - неминуемая смерть, за которой вечная безнадега адских мук...
Кто автор такого мерзкого сценария?! Долой его! Хотим другого!
Чтоб хорошо было всем.
Рабочим - заводы, политикам - политика!
Моря - матросам, магазины - продавцам!
Мужикам - бабы, бабам - мужики!
И всем - бессмертие полное и окончательное!
И вздохнул глубоко Творец. И уважил он требования паствы своей.
Я завещаю правнукам записки,
Где высказана будет без опаски
Вся правда об Иерониме Босхе.
Художник этот в давние года
Не бедствовал, был весел, благодушен,
Хотя и знал, что может быть повешен
На площади, перед любой из башен,
В знак приближенья Страшного суда.
Однажды Босх привел меня в харчевню.
Едва мерцала толстая свеча в ней.
Горластые гуляли палачи в ней,
Бесстыжим похваляясь ремеслом.
Босх подмигнул мне: "Мы явились, дескать,
Не чаркой стукнуть, не служанку тискать,
А на доске грунтованной на плоскость
Всех расселить в засол или на слом".
Он сел в углу, прищурился и начал:
Носы приплюснул, уши увеличил,
Перекалечил каждого и скрючил,
Их низость обозначил навсегда.
А пир в харчевне был меж тем в разгаре.
Мерзавцы, хохоча и балагуря,
Не знали, что сулит им срам и горе
Сей живописи Страшного суда.
Не догадалась дьяволова паства,
Что честное, веселое искусство
Карает воровство, казнит убийство.
Так это дело было начато.
Мы вышли из харчевни рано утром.
Над городом, озлобленным и хитрым,
Шли только тучи, согнанные ветром,
И загибались медленно в ничто.
Проснулись торгаши, монахи, судьи.
На улице калякали соседи.
А чертенята спереди и сзади
Вели себя меж них как Господа.
Так, нагло раскорячась и не прячась,
На смену людям вылезала нечисть
И возвещала горькую им участь,
Сулила близость Страшного суда.
Художник знал, что Страшный суд напишет,
Пред общим разрушеньем не опешит,
Он чувствовал, что время перепашет
Все кладбища и пепелища все.
Он вглядывался в шабаш беспримерный
На черных рынках пошлости всемирной.
Над Рейном, и над Темзой, и над Марной
Он видел смерть во всей ее красе.
Я замечал в сочельник и на пасху,
Как у картин Иеронима Босха
Толпились люди, подходили близко
И в страхе разбегались кто куда,
Сбегались вновь, искали с ближним сходство,
Кричали: "Прочь! Бесстыдство! Святотатство!"
Во избежанье Страшного суда.
4 января 1957
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
