С недавних пор на общественную арену стали во множестве выходить молодые люди, которые безапелляционно и с кажущейся убедительностью делают те или иные публичные заявления по какому-либо поводу от имени власти. Возражений они не воспринимают и гнут свою линию, какой бы абсурдной она ни казалась и какой бы лживой по сути ни была. Непосредственное общение с людьми такого типа вначале оставляет ощущение какого-то загадочного всемогущества. Они кажутся безгранично эрудированными и берутся судить сразу обо всем. Говорят уверенно, в голосе звучит безграничная твердость, и собеседник подпадает под это безусловное обаяние – каждому хочется быть хоть чуть-чуть защищенным, заслоненным от повседневного ужаса кем-то, кто точно знает, чего хочет.
Мне хотелось бы обсудить здесь эту новую реальность. И понять, что именно может ей противопоставить каждый из пишущих и какова доля личной ответственности творца за то, что в обществе возникает, укореняется и постепенно задает тон повседневного существования.
На самом деле эти люди неспособны ни на что. Любое самостоятельное действие вгоняет их в ступор, и они легко провоцируют конфликт, скандал – и с шумом удаляются. И, секунду спустя, так же легко вступают в диалог с другим собеседником, который точно так же оказывается в поле безумного обаяния. Собеседников может быть несколько, и тогда роли распределяются следующим образом: сумасшедший (употреблю это старинное название, поскольку не знаю, как в психиатрии называется подобный диагноз) становится центром притяжения и остальные подпитывают его как своим интеллектом, так и своими внутренними неразрешимостями. Он же чрезвычайно переимчив – услышав чужое суждение, он его повторяет не просто как свое собственное, а – как выстраданное и безусловное. Обычный человек не отслеживает свои высказывания, и ему очень хочется просто быть услышанным. И когда он слышит собственные мысли в чужой уверенной трансляции, ему и в голову не приходит, что перед ним – попугай.
Как правило, такие феномены тяготеют к той или иной форме элитарности. И не случайно: гениальность и помешательство и впрямь очень близкие родственники. И гений, и сумасшедший черпают информацию из коллективного бессознательного. Поэтому их интеллектуальная форма безупречна. И речь – правильна и многообразна. И они много и уверенно говорят или пишут ни о чем.
Вот поэтому я настаиваю на важности контроля поэта над собственным словом. Чтобы тот, кто на этот контроль не просто способен, а - исполняет святую обязанность призванного Всевышним, не оказывался в одном ряду с тем, кто на это неспособен органически. И не просто – в одном ряду, а еще – и во власти безотчетно воспринимаемого всемогущества (не забываем, что за сумасшедшим – коллективное бессознательное, непостижимое и всеобъемлющее).
Внимательно перечитывая поэтическую классику, от Ломоносова и Державина до Твардовского, Высоцкого и Бродского, я вижу, как прочно держится и как изящно выражена масштабная и оригинальная мысль в их творениях. Ахматова настаивала – над стихом надо работать. Отстранение просто необходимо – читать текст глазами читателя важно чрезвычайно. Тонкое мирочувствование, воспроизведенное талантливым поэтом, вовсе не следует, как кто-то думает, раскладывать по полочкам – гармония очевидна и исчерпывающа. А вот найти промахи, нестыковки в пусть и изящно выстроенном тексте, обязан сам автор. Либо – его въедливый коллега, который привык отвечать за свои творения и чужие промахи ему очевидны.
А что вы, уважаемые коллеги, можете сказать по этому поводу?
Вечерняя станция.
желтая заря...
По перрону мокрому
я ходила зря.
Никого не встречу я,
никого, никого.
лучшего товарища,
друга моего...
Никуда не еду я
никуда, никуда...
Не блеснут мне полночью
чужие города.
Спутника случайного
мне не раздобыть,
легкого, бездомного
сердца не открыть.
Сумерки сгущаются,
ноют провода.
Над синими рельсами
поднялась звезда.
Недавней грозою
пахнет от дорог.
Малые лягушечки
скачут из-под ног.
1935
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
