Утром выяснилось, что английский здесь еще как знают. Хозяин показал нам дом, особенно его исторический погреб. Этому погребу триста лет. В нем разный инвентарь и бочки для сидра, сохранившиеся с тех пор, когда родители хозяина держали большой яблоневый сад. Газа в доме нет, однако отопление зимой и горячая вода перманентно поддерживаются по финской технологии: котел на опилках, которые тлеют целый день. Потом в некоторых домах мы видели агрегаты для превращения дров в опилки. А сами дрова - результат санитарных рубок - ровными рядами лежат на любой опушке.
Пока мы собирались, хозяин вывел из гаража свой БМВ и стал грузить на прицеп мусор в разных мешках. Каждый мешок своего цвета и имеет маркировку: для бумаги, для пластика и т.д. Один такой мешок мне подарили в качества сувенира. Раздельный сбор мусора - это фишка Австрии, хотя, возможно, и не только ее. Перед входом в дом стоят четыре маленьких бачка с соответствующими надписями. Я думала, куда мне пристроить мои босоножки без подошв, которые по материалу - кожа и резина - не подходили ни под один бачок, и просто поставила их рядом. Прощайте, босоножки. На место упокоения вас отвезут на черном бумере, и после смерти вас ждет новая жизнь в Австрии, поскольку мусор сортируют не просто так.
Поскольку наша машина вчера осталась возле ресторана, хозяин любезно согласился подвезти обоих Андреев в городок. И, поскольку его целью был пункт мусоросбора, Валентиныч с Семенычем имели возможность оценить это место. Оно стало продолжением культурного шока, поэтому позже, распрощавшись с отелем Zanglhof, мы отправились туда все.
Первое, что бросается в глаза, точнее, в нос, это полное отсутствие какого бы то ни было запаха. Обширный двор, размером с баскетбольную площадку, имеет по периметру множество сетчатых контейнеров с удобными поъездами. В каждый контейнер складывают что-то одно: или остатки мебели, или старые шины, или белое стекло, или темное стекло - перечень длинный. В одном из контейнеров одиноко стоял монитор, в другом - отжившая кофеварка. Кстати, в центре Вены есть мусоросжигательный завод, спроектированный Хундертвассером в его биоморфном стиле, и никого это не волнует, потому что ни запаха, ни грязи, ни дыма из трубы.
Едем дальше. Вокруг выстриженные луга, сено, свернутое в тугие рулоны, часто еще и запакованные в полиэтилен. Кукурузные поля, возможно, на биотопливо. На линиях электропередач висят красные шары. В Интернете нашла два мнения относительно их назначения. Первое - это специальные авиационные шары для обозначения проводов в дневное время. И второе - это средство от коронарных разрядов, которые создают помехи радиосигналам проезжающих под проводами автомобилей.
Перед нами горная Штирия. Сладкий воздух. Тишина. Отличная дорога, несмотря на то, что едем не по автобану, а по серпантинкам. На некоторых горах небольшие языки льда, вершины в тумане и облаках. Иногда пики высовываются из облаков. Для меня это экзотика и невероятная красота.
Можно проследить вертикальную зональность, которую я помню еще из школьных уроков географии. Смешанные леса сменяются хвойными, те - альпийскими лугами, а еще выше - только скалы и снег.
Дорога пересекает национальный парк Гезойзе вдоль долины реки Энс. В двух местах мы останавливались полюбоваться природой. Видели редкие растения семейства орхидных прямо возле шоссе, погуляли у плотины через Энс, обратив внимание на то, что рядом с ней оставлен проток для рыбы. Заядлый рыбак наш Семеныч все прикидывал, сколько здесь форели. Ему рыбалка еще с Балатона покоя не дает.
Небольшой городок Адмонт, выросший вокруг бенедиктинского монастыря, тоже расположен на территории парка Гезойзе. Сюда нас привлекла прославленная на весь мир библиотека. Выйдя из машины, мы вновь встретили свадьбу. Под еле заметным дождем приглашенные гости ждали молодых. На некоторых была надета национальная одежда, которая как и сортировка мусора, является отличительной чертой Австрии: пожалуй, больше нигде в Европе так не одеваются.
Национальный костюм - это длинное платье с пышными рукавами и фартуком, а на мужчинах пиджак, который венцы называют "тальпийский смокинг", с шерстяными гетрами, зелеными кожаными бриджами и зеленой же шляпой, украшенной перьями лесных птиц. Помимо кожи, льна и хлопка, для изготовления костюма использовался лоден - водонепроницаемая ткань на основе шерсти, известная во всем мире как тирольская или штирийская.
Идея одеваться в народном стиле зародилась в политических верхах. Император Франц-Иосиф еще юношей получил от штирийского принца приглашение поохотиться вместе. Условие было одно: национальная одежда на всех охотниках. Франц-Иосиф нашел этот костюм очень практичным и постепенно своим примером приучил к нему подданных.
Вход в библиотеку стоит дорого, но мы же культурные люди! Это самая большая в мире монастырская библиотека. Монах-смотритель рассказал, что в ней хранится 1400 манускриптов и 530 инкунабул. В большом белом зале с потолочными фресками первые печатные книги 16 века, в маленьких залах - рукописные книги, самая старая из которых написана в 1100 году. Многие рукописные книги написаны на пергаменте, переплетены в кожу и снабжены ременными застежками. Если присмотреться, то можно рассмотреть тонкую разлиновку и пометки на полях. Да и некоторые рисунки производят впечатление, что они добавлены позже. В здании есть еще музей естествознания, который мы пробежали поверхностно. Его основное достоинство в том, что он собран монахами и основан очень давно, однако по богатству и познавательности после венского впечатления не производит. В музей современного искусства мы совсем не пошли из-за нехватки времени, да и любителей особо не нашлось.
Следующий участок дороги, между Адмонтом и Хальштадтом, для всех, кроме Семеныча, который неизменно за рулем, прошел в любовании горами. Мы специально выбрали дороги поглухоманистее, чтобы больше увидеть. Особенно понравилась однополосная серпантинная дорога, разъехаться на которой - проблема. Но мы, к счастью, никого не встретили. Здесь надо отметить, что без навигатора вряд ли бы мы уложились в сроки. То есть ехать-то можно, но вот куда приедешь, неизвестно.
В какой-то момент Миша заметил, что исчезла сетка на заднем стекле машины. Оказалось, открылся багажник, из него уже выпал портфель Валентиныча. Хорошо, что ноутбук, обычно живущий в этом портфеле, лежал на коленях. А с другой стороны, там остался внутренний паспорт Семеныча.
Пока до нас все это дошло, нас догнала женщина-водитель и сообщила о судьбе портфеля. А когда Валентиныч добежал до него, он уже аккуратно лежал на бордюрном камне.
Хальштадт - это даже не город, а коммуна с населением в девятьсот с лишним человек. Цитирую Вики: "Расположен в труднодоступной альпийской местности на Хальштадтском озере". Несмотря на это, все красиво, ухожено, парковка с экоплиткой, аккуратные тротуары. Городок из сказки.
Еще одна цитата из того же источника: "Несмотря на почтенный возраст, развитие поселения сдерживается ограниченной территорией между озером и скалами. По этой причине в Хальштадте существует острый дефицит земли, в том числе кладбищенской. Каждые десять лет кости покойников извлекаются из земли, отбеливаются, расписываются (на них наносят указание на имя, профессию и дату смерти покойника) и выставляются на всеобщее обозрение в местной часовне. На освободившемся таким образом месте осуществляются новые захоронения".
Только прочитав это, я поняла смысл виденной в сувенирной лавке открытки с рядами расписанных цветочками черепов.
Главная достопримечательность Хальштадта - соляная пещера, но, увы, она, как и пещера первобытного человека накануне, закрывается в 16.00. Мало того, и ресторан на горе работает только до пяти. Поэтому пришлось ограничиться катанием на фуникулере. С вершины, конечно, вид неописуемый. Зеркало озера, зелень, скалы, яркие домики, украшенные цветами и оленьими рогами. Здесь снимали некоторые сцены фильма "Десятое королевство".
Вечерело. Мы погуляли по сказочным улицам, где домики будто растут прямо из скал, распускаясь ярким цветами, и посидели в ресторанчике на набережной. Жареную форель подали с чесноком на корочке и прямо с жабрами; последнее говорит об исключительной свежести рыбы. Возможно, ее выловили из озера час назад. На деревянных причалах грелись утки, лебеди ждали хлеба.
Однако ночевка предполагалась в другом городе, и нам пришлось покинуть это уютное приозерное королевство. Снова серпантин и туман в вершинах гор. И отель, в котором, как выяснилось на пятой минуте пребывания, нельзя жить. Первое, что мы заметили - оба номера двухместные, и еще одну кровать поставить просто негде. Это заставило нас рассмотреть все поподробнее. И тут обнаружилось, что расположен он над молодежным кабаком и пропитан запахами жареного, а в номерах - продолжение банкета на две персоны при полном отсутствии звукоизоляции. Рецепции, в обычном понимании, нет, ключи выдают нетрезвые официантки в сапогах, причем требуют денег сразу. Конечно, есть и такая Австрия, но нам она не подходила, поэтому Валентиныч через Букинг нашел другой отель. И через полтора часа мы уже сидели на кухне двухкомнатного номера прелестного частного отеля, поедая все, что нашлось в рюкзаке и запивая это кто лимонадом, кто лимонным пивом...
Фотографии можно посмотреть по ссылке:
http://www.vesti.sch690.info/12_Stranici_uchiteley/Kozlova/Avstriyskaya_ballada_Leto_%202013/06_july/Foto.htm
Как сорок лет тому назад,
Сердцебиение при звуке
Шагов, и дом с окошком в сад,
Свеча и близорукий взгляд,
Не требующий ни поруки,
Ни клятвы. В городе звонят.
Светает. Дождь идет, и темный,
Намокший дикий виноград
К стене прижался, как бездомный,
Как сорок лет тому назад.
II
Как сорок лет тому назад,
Я вымок под дождем, я что-то
Забыл, мне что-то говорят,
Я виноват, тебя простят,
И поезд в десять пятьдесят
Выходит из-за поворота.
В одиннадцать конец всему,
Что будет сорок лет в грядущем
Тянуться поездом идущим
И окнами мелькать в дыму,
Всему, что ты без слов сказала,
Когда уже пошел состав.
И чья-то юность, у вокзала
От провожающих отстав,
Домой по лужам как попало
Плетется, прикусив рукав.
III
Хвала измерившим высоты
Небесных звезд и гор земных,
Глазам - за свет и слезы их!
Рукам, уставшим от работы,
За то, что ты, как два крыла,
Руками их не отвела!
Гортани и губам хвала
За то, что трудно мне поется,
Что голос мой и глух и груб,
Когда из глубины колодца
Наружу белый голубь рвется
И разбивает грудь о сруб!
Не белый голубь - только имя,
Живому слуху чуждый лад,
Звучащий крыльями твоими,
Как сорок лет тому назад.
1969
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
