Рано вставать в воскресенье не логично и невероятно трудно. Но что поделать, если в другое время нет возможности уделять себе хоть немного времени. Виталик тихо выполз из супружеской постели и ринулся в объятия июньского рассвета. Друг Миха уже ждал. Машина у Мишки приметная, растюнингованная, шедевр аэрографии. Жаль, любоваться некому. Железобетонный муравейник сладко спал.
Традиция тренироваться каждое воскресенье образовалась как-то спонтанно, сама собой. Незаметно она впаялась в образ жизни и семейные планы на выходные. Друзья Виталька и Мишка в любую погоду были готовы «в бой»! Зимой, конечно, сложнее. Приходилось проситься в зал к боксерам. Поэтому нынешняя летняя теплынь вдвойне приятна: и воздух свежий, и проблем меньше.
Легкий ветерок в лесу разгонял обрывки сна быстрее самого крепкого кофе. Кстати, кофе Виталик с Мишкой не пьют. И алкоголь тоже. Спортивный принцип, здоровый образ жизни!
Через полтора часа, вдоволь набегавшись, размявшись и налупив «лапу» от души, друзья плюхнулись в машину. Миха включил какой-то старый блюз и принялся аккуратно выбираться из зарослей.
- Ну сегодня кайф! Погодка, солнышко! Энергия по чакрам так и циркулирует! То, что надо! – Виталик достал из закромов бутылку воды и поглотил почти все, что в ней было. Сидеть на пассажирском кресле не очень привычно, когда сам рулишь по пять часов в день. Но не на двух же машинах было ехать.
- Да. Июнь шепчет.
Блюз разливался по салону, органично соединяясь с настроением.
- Аккуратно, вдоль гаражей много дырок. Зря ты по этой дороге решил. Мимо рынка быстрее.
- Да ладно.
Миша крутил руль, обходя дырки в асфальте, как подводная лодка мины.
- Мертвое время, на улицах никого, - заметил себе под нос Виталик, рассеянно глядя по сторонам.
Вдруг прямо на обочине между двумя ржавыми «ракушками» что-то мелькнуло. Странное. Человек? Или двое?!
- Притормози.
- А что там та… – тормозить на дороге в километре от дома, жены, горячего душа и вкусного завтрака, естественно, Мишке не хотелось.
Договорить он не успел, потому что и сам увидел. Мужик в потрепанной куртке навалился на девушку и, не обращая внимание на жидкую грязь под ногами, жилой дом в десяти шагах и не замечая разрисованный джип, жадно торопливо двигался, вцепившись как зверь в обмякшее бледное тело. Девушка, видимо, уже сорвала голос и сипела, кровь на губах и кровоподтек на скуле констатировали очевидный факт. Изнасилование.
Пока Миха осознавал происходящее, цепляясь остатками рассудка за возможные варианты, Виталька сорвался с места. Мужик в куртке оттолкнул жертву и тоже рванул, как эфиопский спортсмен на олимпиаде. Виталька поймал его только возле помойки во дворе. «Быстро бегает, гад!» Пришлось врезать локтем в солнечное сплетение, вывернуть руку до хруста, чтобы хоть как-то завалить здоровенного "олимпийца". Прижав коленом к земле голову добычи, Виталька понял, что победил. Тяжело дыша и матерясь, он заставлял остолбеневшего Мишку звать на помощь.
- Вон тетка идет, попроси поводок!
Поводком Виталька связал «гаду» руки и ноги в один мудреный узел. Тетка, которая одолжила поводок, забыла про лохматого мопса, и бросилась к девчонке. Помогла ей натянуть разорванный спортивный костюм, вытереть размазанную грязь и кровь. Доверив Мишке трофей в виде брыкающегося загнанного зверя, связанного намертво поводком, Виталька позвонил в милицию.
- Брат, братишка, - хрипя и откашливаясь, взывал с акцентом к Мишке мужик, - Давай договоримся, э? Пожалей, брат!
Мишке хотелось заткнуть уши, выключить звук реальности, вывалиться из этого кошмара, лишь бы не слышать мольбы обреченного. На мгновение стало его жаль, сомнение резануло по нервам, что человек сегодня будет сидеть на нарах с бомжами и потом гнить много лет в тюрьме. Если бы он попал туда сам как-нибудь, без его – Мишкиного - участия, было бы легче. А теперь надо брать на себя ответственность за судьбу какого-то отмороженного. Может быть у него и семья есть…
От мучений Мишку избавил милицейский уазик.
- Брат, брат, отпусти! – умолял и плакал поверженный «гад», понимая, что уже никто его не спасет.
- Давай, ползи в машину, братья твои в тюрьме сидят! – отпихнув Мишку, хохотнул молодой белобрысый дежурный.
Еще много раз приходилось Мишке и Витальке приходить в отделение, давать показания, подписывать протоколы. Следователь хвалил "героев" и не скупился на подробности.
- Представляете, у этого гада две недели назад близнецы родились! Мы в Ташкент запрос посылали. Девчонка-то пострадавшая заявление все-таки принесла. Молодец. Это медсестричка из нашей поликлиники. На смену шла. А он выжидал. Вот, блин, история. Оборзели эти… совсем.
Следователь Петченко размашистым почерком подписал почетные грамоты и поздравил крепким рукопожатием.
- Ну вы ребят, даете! И жертву, и свидетелей, и преступника нам на блюдечке с голубой каемочкой! Вот это номер!
- А сколько ему светит? – вяло промямлил Мишка.
- Уж мы впаяем! Лет двадцать, думаю. Здесь таких случаев много накопилось, - хохотнул упитанный Петченко.
Виталька потащил грамоту на работу. Хвастался, смаковал детали, гордился.
А Мишка выбросил. И еще долго жалел, что поехал не по той дороге. А еще ему часто снились близнецы...
В животе у кита,
на котором лежит
Земля
Непечально живёт
всех ушедших людей семья.
Здесь матросы
с «Варяга»,
индейские племена,
здесь Гомер,
Че Гевара,
Бах,
и всегда весна.
В животе у кита,
на котором лежит Земля,
Пишет новый французский эпос Эмиль Золя,
Циолковский скальпелем режет кишки небес,
Здесь Мария Каллас — Алиса в стране чудес.
Для шахтеров небо
в алмазах даёт угля
В животе у кита, на котором лежит Земля,
Здесь твои прабабушки
вяжут огромный шарф,
Здесь Сервантес с Пушкиным выпьют на брудершафт.
Для крестьян плодоносят вечно теперь поля
В животе у кита,
на котором лежит Земля!
К рыбакам прилипают рыбы,
к цветам шмели,
И Рублёву разводит краски вином Дали.
Помирились враги,
обучаясь любви с нуля,
В животе у кита,
на котором лежит Земля,
Здесь для каждого нелегала есть свой сарай,
И своё здесь солнце,
и свой здесь
солдатам рай.
И гремит у бездомных поэтов
в карманах медь,
Они ходят по свету, как будто исчезла смерть,
И Есенину ослабляет петлю Рембо,
И на ослике к ним приезжает под утро Бог.
Сообщает,
что здесь их поэмы нужней, чем там...
И они отвечают: «Мы веруем, Капитан!»
Ной в своём батискафе
опять обогнул Казбек,
С потолка Микеланджело сыпется русский снег,
И с Ландау играет в шахматы Еврипид,
А над крышей Большого Уланова все парит.
И не в том ведь дело, что кровью писал Басё,
А лишь в том, что мы все молекулы — вот и все.
Так волшебные птицы клюют под собою сук,
Так луна себе ухо Ван Гога пришила вдруг.
Мы блокадники, партизаны, мы неба дно,
Мы дерёмся и спорим, язык проглотив родной.
А потом Капитан скомандует «от винта»,
И мы все попадём навечно в живот кита.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
