Самолет набирает скорость. В иллюминаторах мельтешат солнечные зайчики. Мечта Насти отдохнуть с мужем в Греции стремительно превращается в реальность. Белоснежный боинг незаметно отрывает шасси от взлетной полосы и плавно взмывает к облакам.
Настя боится летать. Новости об авиакатастрофах рисуют в ее воображении ужасные картины гибели. Но, в то же время, есть что-то захватывающее в предвкушении полета. Сердце замирает по дороге в аэропорт. Приключения дразнят и манят неизвестностью.
Муж Иван не разделяет ее страхов. И уж тем более восторгов. Его перелет ничем не отличается от поездки на автобусе. Обычно муж рассеянно листает книжку или тревожно спит. Однако в этот раз поездка не попадает в ранг обычных. Всегда невозмутимый Иван напряженно терзает в руках конфетку, постукивает ботинком по чужому креслу, ерзает, нервно втискиваясь в узкое пространство.
Монотонный голос сообщает, что самолет набрал необходимую высоту и ремни безопасности можно отстегнуть. Настя откинулась назад, прикрыла глаза.
Судьба балует ее. Шесть лет удачного замужества вытеснили из жизни подруг, но дали уверенность в будущем. Все складывается по классическому сценарию: диплом, любовь, свадьба, коттедж на Новой Риге. С фигурой все в порядке. Натуральные светлые волосы ниже пояса до сих пор жаль стричь. Хотя собиралась с восемнадцати лет. Многие завидовали, говорили: «Вытащила счастливый билет».
Никто не знал, что Настино счастье не так безоблачно, как кажется. Аист заблудился где-то, или перепутал адрес. А может вовсе забыл о ней? Годы лечения тяжело сказались на отношениях. Ваня переживал. Все терпел. И тихо страдал.
А сейчас мир вокруг стал цветным! Настя светится! Бережно везет ошеломляющую новость. Готовится взорвать мгновение салютом счастья!
«Обниму, прижмусь сердцем к сердцу и скажу на ушко: к нам с тобой летит аист.»
Солнце заливает голубизну неба расплавленным золотом, обещая бронзовый загар. Густая пена облаков под железным животом самолета уносит мысли в Эгейское море. Пассажиры чартерного рейса Москва-Ираклион предвкушают сладость пляжного отдыха.
Крупный сосед привстает, заслонив внушительным пузцом круглый иллюминатор. «Разрешите!» - просит неожиданно писклявым голосом. Поток грез прерывается. Насте приходится открыть глаза, подняться, пропустить мужа, протиснуться в середину между рядами кресел самой. Мешает багажник над креслами. Сосед выползает на свободу последним, неуклюже придавив плечо пожилой леди с книжкой, которая сидит впереди. Под тихое бурчание старушки, супруги усаживаются на место.
Иван не был в отпуске уже три года. Бизнес отнимает жизнь. Осознать этот факт невозможно, пока одна изящная озорная случайность не ворвется в толстокожую обыденность и не потребует кофе в постель. Она ворвалась. И вывернула наизнанку не только жизнь, но и сердце.
Иван собирается все рассказать жене. Отпуск удачно подвернулся - хорошая возможность поговорить. Не будет попадаться на глаза совместно нажитое имущество. Привычные вещички: тапочки, пуфики, вазочки не будут давить на психику. В самый ответственный момент не прыгнет на руки подарок на свадьбу – толстый персидский кот Виссарион.
«Забавно! Я сейчас сижу, лечу и ухожу от жены одновременно. Горький юмор получается. Как таблетка нош-пы.»
Иван грустно улыбается своим мыслям, кусает губы, привычным движением ослабляет удавку-галстук. Кондиционер дует почему-то в ноги, а не в голову. Сверху душно, а снизу чересчур холодно.
«Она все поймет. Я скажу, что не могу с собой ничего поделать, что хочу уйти к любимой, что хочу детей. Да, детей! Своих собственных сопливых крикунов! Хотя нет, про детей лучше не стоит заикаться. Подло получится как-то. Это больная тема. Лучше говорить только про себя.»
«И за что мне такая кара быть подлецом?! В чем я виноват?! Только в том, что люблю? В том что когда-то женился ?! Солнечная девочка Алинка! Ради тебя я должен все рушить, все ломать! Ради тебя, ради нас с тобой я должен растоптать шесть лет жизни! А как иначе?!»
Всплывает в памяти заплаканное лицо Алинки, красный вздернутый носик, мокрые длинные ресницы, синие озера-глаза. В них отражалась судьба. Алина провожала его к машине, нещадно мучая пальцами свой алый телефон на цепочке. Как будто в нем спрятан ключ от клетки, в которой она сидит. Тоскливо повторяла, как механическая игрушка: «Котик, не уезжай. Котик, не уезжай.» Не отпускала. Держала. Отбирала у всех на свете.
«Алька моя, как без тебя плохо!».
Толстый дядька возвращается и повторяет процедуру выгрузки соседей из кресел. Близится время еды. Позевывающая масса пассажиров вяло борется со скукой. Слева от Ивана на другой стороне растрепанная уставшая мама читает книжку своим близняшкам. Девочкам на вид лет по пять. Одинаковые ротики жуют одинаковые чипсы. У каждой свой пакетик в руках. Перед ними спит парочка юных влюбленных. Новенькие обручальные колечки. Медовый месяц! У них все заново. Все с нуля. Четыре розовые туфельки постоянно дубасят спинки кресел молодоженов. А тем плевать. Они ничего не чувствуют, не видят, кроме себя. Они теперь одно целое. Одно большое эгоистическое Я.
«Никогда жена не называла меня всякими Пупсиками и Масиками. Только Ваня, Ванечка. Когда ругала, то Иван. А Алинка: Котик, Котяра, Котеныш. И я таю, мурлыкаю...»
Настя попыталась поймать взгляд мужа, но он как будто угадал - увернулся, отвлекся. Добычей стали лишь его густые красиво профилированные темные волосы, благородный крупный нос, гладко выбритые щеки. «Устал, родной мой. Совсем ведь не отдыхаешь». Мысленная нежность Насти так и не потревожила Ивана, осталась внутри, свернулась теплым клубком и задремала на коврике.
«А вдруг будет двойня?!»
Будущая мама с любопытством разглядывая двух маленьких инопланетян с косичками. "Как это – быть мамой?! Я буду мамой! Странно. Удивительно. Непостижимо! Скорее бы сказать Ванечке!»
- Курицу или мясо?
- Курицу.
- Курицу или мясо?
- Курицу.
- Курицу или мясо?
- Мясо.
Упругий великан стюард, закатив рукава до локтей, двигает высокую тележку вдоль рядов и допрашивает пленников алюминиевой птицы, что будут есть.
Миниатюрная стюардесса манипулирует упаковками. Ей приходится приседать на корточки, наклоняться по шесть раз на каждом ряду. Тощий хвостик черных волос торчит из-под форменной пилотки. Две железные «невидимки», как два стражника, зорко охраняют покой пилотки на голове. Точеная фигурка, обтянутая синей формой, отвлекает от раздумий о судьбе. Переводит их в плотоядную плоскость.
«Курица? Или мясо? Какой странный вопрос. Курица разве не мясо? А мясо? Какое именно мясо?! Бред какой-то».
Ваня поморщился от необходимости принимать решение.
- Мясо, - сказал он угрюмо.
- Курицу, - прошептала Настя.
- Мясо, - пропищал сосед.
Иван разрезал кругленькую булку пополам и намазал половинки маслом. Вскрыл фольгу с горячим. Плов и кусочки говядины. «Не дурно, не дурно. Очень даже.»
Настя достала баночку витаминов. «После еды три раза в день. О маленьком нужно заботиться уже сейчас».
Чашка с чаем успела остыть. Противная теплая жижа. Настя проглатывает капсулу. Ставит баночку на столик, аккуратно упаковывает опустевшие пластиковые коробочки.
- Не спится? – спрашивает мужа.
- Нет, – ответил Иван, заворачивая столик обратно к спинке чужого кресла и откидываясь назад.
- Мне тоже.
Стены салона расплываются и превращаются в белую стерильную палату. Маленький комочек в пеленках тихо пищит и тянет ручки к Насте. Вместо лица ребенка на нее смотрит лицо мужа. Малыш медленно взлетает в воздух и раздваивается на двух одинаковых карапузов. Теперь два лица мужа строго смотрят на Настю и громко кричат: «Мама! Мама!»
Настя вздрагивает и открывает глаза. Остатки сна рассеиваются.
Вокруг все по-прежнему, только малышки-близняшки голосят на весь салон «Мама, мама!». Дородной мамаши не видно.
Иван смотрит безрадостными тусклыми глазами мимо жены в иллюминатор. Нервно теребит, крутит в жилистых пальцах новый объект - баночку с витаминами. Строгий голос сверху предупреждает - самолет начинает снижение, пора пристегнуться.
- Ваня, ты меня любишь? – глядя с нежностью на родные руки мужа, шепчет Настя.
- А что?! – вздрогнул Иван.
- А я тебя люблю, - Настя гладит крепкое плечо и прижимается, насколько позволяет тугой ремень безопасности.
Самолет заходит на посадку.
Гостеприимное греческое солнце готовится встретить дорогих гостей киноварным закатом. Пассажиры настраиваются на последний вираж.
Маленькая полосатая оса-эсэмэска молниеносно проникает в салон, незаметно протискивается в серебристый телефон Ивана и плюхается в зону приема, поблескивая тонким жалом-сообщением.
Сумев отгородиться от людей,
я от себя хочу отгородиться.
Не изгородь из тесаных жердей,
а зеркало тут больше пригодится.
Я созерцаю хмурые черты,
щетину, бугорки на подбородке...
Трельяж для разводящейся четы,
пожалуй, лучший вид перегородки.
В него влезают сумерки в окне,
край пахоты с огромными скворцами
и озеро - как брешь в стене,
увенчанной еловыми зубцами.
Того гляди, что из озерных дыр
да и вообще - через любую лужу
сюда полезет посторонний мир.
Иль этот уползет наружу.
1966
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
