Африканские страсти, помноженные на русский темперамент
Любимой подруге
с любовью и теплом
«Не забыть купить хлеб, молоко, картошку» - повторяла про себя Жанна, собираясь с работы домой. Она приподняла сумку, ойкнула и скривилась. Четыре бутылки с сиропом, каждая по литру, да еще килограмм творога и полкило сметаны – и не нужны никакие тренажерные залы. Хоть бутылками с сиропом уже заставлена целая полка под холодильником, но Жанна упорно таскала все новые и новые ёмкости с цветной жидкостью – халява. Её родная организация занималась торговлей этой сладкой продукцией, потому не прихватить несколько бутылок хотя бы два раза в неделю считалось у них в конторе дурным тоном. Чтобы быть как все и не чувствовать себя белой вороной, Жанна тоже промышляла мелкими хищениями. Она раздавала сироп по соседям и родственникам, но всё равно полка под холодильником никогда не пустовала и радовала глаз разноцветьем.
«Володька опять будет ругаться, лекцию прочитает о вреде воровства, Кодексом будет тыкать в нос… А ведь сам любит этот сироп, за день по пять литров водички выпивает, разбавленной как раз этим сиропчиком. Поворчит, поворчит и перестанет – не впервой» - успокоила себя Жанна и поехала домой.
Владимир «завелся» сразу же, как только увидел новые бутыли:
- Мы что, плохо живём? Я мало зарабатываю? Как сыр в масле катаешься! Я для чего тебе на стену вместо картин Уголовный Кодекс повесил? Просто так что ли? И на нужной статье он открыт. Ты хоть читала её? Сухари в тюрьму носить не собираюсь – слышишь?
- Да пошёл ты со своими статьями! Надоел уже! Вместо того чтоб бухтеть, лучше бы заезжал за мной на работу, чтобы я не таскала через весь город тяжести.
- Что-о-о-о? Надоел? – Володька, как любой мужчина, естественно уловил лишь одну фразу и сразу стал пунцовым.
- Да! Надоел! – Жанна подпёрла бока и стояла напротив супруга с вызывающе задиристым взглядом. – Все мужья как мужья, жёнам помогают, а ты только и знаешь, что болтологией заниматься.
- Ах, так?! – Володька начал озираться в поисках подходящего предмета для разборок. Надо сказать, что разборки в семье Гавриковых проходили всегда шумно, с битьём посуды, крушением мебели, но заканчивались всегда одинаково – примирением в супружеской спальне.
Тут взгляд Владимира сконцентрировался на сиропе, который супруга успела вынуть из сумки. Он схватил бутылку с клубничным наполнителем и, глядя в глаза Жанне, не отрываясь и не мигая, начал медленно раскручивать ёмкость над головой, а потом со звериным рыком отправил бутылку через всю кухню прямо в стену.
Оба уставились на место приземления сладкой «гранаты» – по стене терракотового цвета ползли ядовито-красные ручейки. Не отрывая взгляда от противоположной стены, Жанна взяла вторую бутылку с сиропом, размахнулась и отправила её вслед за сестрой-близнецом. Красно-зелёные разводы (вторая бутылка была с наполнителем из киви) напомнили Жанне кого-то из импрессионистов - видела она нечто похожее на художественной выставке, куда они ходили с мужем в прошлом году.
Все так же молча супруг подошёл к холодильнику, нагнулся, пошарил на полке и вытащил две бутылки сиропа: брусничного и ежевичного. Теперь, уже прицелившись, Владимир отправил и эти две бутылки не по прямому своему назначению, а потом азартно взглянул на Жанну и даже улыбнулся ободряюще и кивнул на стену, приглашая супругу к продолжению ваяния домашнего шедевра.
Жанна «на автопилоте» достала из сумки оставшиеся бутыли с сиропом и совершенно сознательно, как говорится, находясь в здравом уме и твердой памяти, сделала еще несколько мазков на импровизированной картине.
И тут началось! Бутылки летели одна за другой. В перерывах между бросками супруги любовались своим творчеством, уже совершенно забыв о ссоре. По-очереди подходя к полке с «красками», каждый тщательно выбирал цвет сиропа, как бы подбирая цветовую гамму для картины. Бутылки все глуше стукались о стену, на которой уже толстым слоем застыла липкая разноцветная масса, и лишь звон от стекол, падающих на кафельный пол, нарушал тишину.
Полка опустела, закончились «краски». Жанна с Владимиром стояли и словно завороженные смотрели на рук своих творчество, наблюдая за медленно стекающим сиропом. Трудно описать магнетизм этого зрелища. Тягучие капли наливались, разбухали, готовые сорваться вниз, но так и застывали в трещинках и ямках стены, лишь поблескивая осколками битого стекла. Крупные куски разбившихся бутылок, упав на кафельный пол, разлетелись мелкими цветными стразами по всей кухне, забрызгав мебель, плиту и соседние стены. Картина получилась очень живописная, благодаря разнообразному ассортименту и яркой цветовой гамме сиропной продукции, но больше всего Жанну умиляло, что треклятый Уголовный Кодекс тоже оказался залит сиропом. Тут как раз выглянуло солнышко и кухня словно заиграла всеми цветами радуги – зрелище настолько необычное и красивое, что Жанна с Владимиром невольно залюбовались скачущими по кухне разноцветными солнечными «зайчиками», а затем, не сговариваясь, оба отправились в любимую комнату – спальню. Примирение было настолько же бурным, как и сама ссора, предшествующая этому примирению.
Утро началось с уборки кухни. Сироп за ночь застыл, потому отскребать его было делом нелёгким. Пришлось позвонить на работу и отпроситься до обеда. Однако к обеду удалось вычистить лишь пол кухни.
- А давай оставим стену, как есть? – Предложил Володька, восторженно осматривая вчерашнее поле битвы. – Красота-то какая! Ведь специально захочешь такое сделать – не получится.
- Вот ещё чего удумал! Да мы же порежемся о стекло. Смотри, какие острые края торчат из сиропной массы.
- А ничего, я их, эти края подточу наждачком, они станут гладенькими. Ни у кого из наших знакомых такой красоты нет и никогда не будет. А у нас есть! Я еще и лаком сверху могу покрыть – настоящее художественное произведение будет. Давай оставим всё, как есть.
Но Жанна наотрез отказалась и ещё несколько дней они отмывали стену. Хорошо, что сын в этот момент был на каникулах у бабушки и не увидел безобразий, которые сотворили его азартные родители.
Говорят, все что ни делается – к лучшему. Сироп больше в доме не появлялся. С хищениями было покончено, Володька успокоился, а Уголовный Кодекс благополучно забыт. Еще бытует мнение, что на ошибках учатся, но это не в случае с семьёй Гавриковых. Им без стрессов и скандалов жизнь не в радость. На этом держится их счастливая семейная жизнь. А вулканическое происхождение ссор - результат долговременных исследований Жанны. Чем сильнее извержение супружеского вулкана по время домашних «потасовок», тем сладостнее супружеская любовь. Вывод, сделанный однажды Жанной, подкреплялся все новыми и новыми скандалами. Тем более что примирение с годами стало ощущаться ещё и материально.
Как-то перед приходом гостей, теперь уж и не вспомнится по какому случаю они должны были прийти, Жанна в очередной раз поссорилась с мужем. На примирение времени не оставалось, надо было «строгать» салаты, потому Жанна здраво рассудила и предложила супругу временное перемирие до того момента, пока гости не разойдутся. Предложить-то предложила, но забыла о том, что сдерживать себя не научилась без выброса адреналина, без пост-счастливых перемирий. И когда супруг во время застолья что-то буркнул в её адрес, Жанна «закипела». Совершенно не обращая внимания на гостей, сконцентрировав всё внимание только на Володьке, Жанна плеснула в лицо супруга горячим глинтвейном из ковшика, который держала в тот момент, собираясь перелить вино в графин.
- Ах так?! Ну, как хочешь! – Заорал, заводясь и радостно принимая скандал, разгневанный Володька, отфыркиваясь и шаря по мойке в поисках хоть какого-нибудь предмета, годного для броска. Потом нащупал старую мокрую кухонную тряпку, которой жена только что обтерла ковшик с глинтвейном, скомкал её и метко послал в сторону супруги.
Тряпка угодила в правый Жаннин глаз, он тут же начал слезиться и заныл.
- Ну, погоди! – Взвизгнула Жанна и заметалась по кухне, держа тряпку у глаза. Гости сидели притихшие и ошарашенные буйством чувств друзей. – Сейчас ты у меня получишь.
Владимир сразу понял, что случилось нечто неординарное и решил ретироваться – подальше от эпицентра Жанниного гнева. Он засеменил по коридору подальше от кухни и вдруг услышал тихий свист. Сработал инстинкт самосохранения – Володька плашмя упал на пол. И вовремя. Над ним пролетела чугунная сковорода, которую отправила вслед супругу разъярённая Жанна. Сковорода врезалась в книжные полки, взорвавшись фейерверком битого стекла, жареного картофеля и подсолнечного масла.
Все одновременно перекрестились, представив на месте полок голову Владимира, и дружно и громко вздохнули. Естественно – гости после этого не задержались, а Гавриковы, даже не убрав следы очередного побоища, отправились прямиком в супружескую спальню. Мириться, как обычно, по традиции.
Утром Жанна проснулась и не обнаружила рядом Владимира.
«Странно, куда это он в такую рань делся? Вроде выходной сегодня… Хотя… 10 часов утра – не так уж и рано. Это я что-то заспалась» - Жанна лениво, по-кошачьи потянулась, вышла из спальни и наткнулась в прихожей на остатки вчерашних разборок. Вспомнила, улыбнулась, взяла в туалете веник с совком и стала любовно подметать картофельно-стеклянное крошево. За этим занятием её и застал Владимир.
- Ты давно встала? – Чересчур ласковым тоном поинтересовался супруг. А услышав ответ, еще более нежно и трогательно произнёс. - Любимая, это тебе. Ты заслужила.
С этими словами супруг протянул Жанне небольшую красную коробочку. В таких обычно дарят драгоценности. Не веря своим глазам, Жанна открыла коробочку и ахнула – на атласной подушечке лежало невероятной красоты кольцо с изумрудом.
- Я тебя обожаю! – Жанна прижалась к супругу, смущенно отводящему глаза, и поняла, что любит его ещё сильнее.
– Раздевайся скорее, я сейчас, я мигом, только умоюсь. – Пробормотала Жанна, юркнув в ванную, одновременно примеряя кольцо и лихорадочно выдавливая зубную пасту из тюбика на зубную щётку. Любуясь кольцом и чистя зубы, Жанна перевела взгляд на зеркало и застыла в ужасе. Из зеркала на неё смотрела странная личность бомжеватого вида – всклоченные волосы, торчащие в разные стороны, громадный синяк нескольких оттенков от темно лилового до сочного бурого почти на пол-лица и разного размера глаза. Правый глаз был значительно меньше левого из-за припухлости, что создавало некоторый перекос лица в целом.
«Всё имеет свою цену, и даже мой синяк, - утешила себя Жанна, оценив размеры ущерба и успокоившись, - переживём, синяки - это дело проходящее. И правду говорят: бьёт, значит любит. Вон как Володька меня любит!» - Жанна еще раз полюбовалась на подарок мужа и приступила к маскировке временного неудобства на своём лице, предвкушая момент близости с супругом.
Спать, рождественский гусь,
отвернувшись к стене,
с темнотой на спине,
разжигая, как искорки бус,
свой хрусталик во сне.
Ни волхвов, ни осла,
ни звезды, ни пурги,
что младенца от смерти спасла,
расходясь, как круги
от удара весла.
Расходясь будто нимб
в шумной чаще лесной
к белым платьицам нимф,
и зимой, и весной
разрезать белизной
ленты вздувшихся лимф
за больничной стеной.
Спи, рождественский гусь.
Засыпай поскорей.
Сновидений не трусь
между двух батарей,
между яблок и слив
два крыла расстелив,
головой в сельдерей.
Это песня сверчка
в красном плинтусе тут,
словно пенье большого смычка,
ибо звуки растут,
как сверканье зрачка
сквозь большой институт.
"Спать, рождественский гусь,
потому что боюсь
клюва - возле стены
в облаках простыни,
рядом с плинтусом тут,
где рулады растут,
где я громко пою
эту песню мою".
Нимб пускает круги
наподобье пурги,
друг за другом вослед
за две тысячи лет,
достигая ума,
как двойная зима:
вроде зимних долин
край, где царь - инсулин.
Здесь, в палате шестой,
встав на страшный постой
в белом царстве спрятанных лиц,
ночь белеет ключом
пополам с главврачом
ужас тел от больниц,
облаков - от глазниц,
насекомых - от птиц.
январь 1964
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
