Оба они закончили физмат, правда, Марк - на два года раньше. Его, влюбленного в каждый малюсенький значок или цифирку, оставили на кафедре.
Наверное, так бывает - человек предан своему делу, а оно, может, из благодарности, а, может, потому, что поражено цельностью и искренностью, - отвечает ему взаимностью...
На студенческой вечеринке Марк познакомился с Ларисой. Они целый вечер спорили о каком - то научном открытии, грозившем перевернуть весь математический мир, внезапно и практически одновременно поняли, как легко и просто им друг с другом и через два месяца превратились для друзей и знакомых в конгломерат под названием "ларисмарки".
Друзей было много, знакомых - еще больше.
Слово "ларисмарки" стало заветным паролем, означающим вход в интеллигентную компанию архитекторов, ученых и переводчиков, играющих по пятницам в преферанс.
Ларисмарки были сиамскими близнецами, подразумевающими наличие друг друга в радиусе не больше, чем метр.
Сын Ларисмарков, Генка, был приглашен в Канаду преподавать.
Ларису вполне устраивала работа учителем в средней школе.
Так как ларисмарки были единым целым, то никто не пробовал их расчленить и увидеть, как с возрастом Лариса теряла женскую привлекательность, а Марк, наоборот, становился интересным мужчиной...
Наступала очередная пятница, и не раз гости расходились по домам, оставляя супругов домывать чашки.
На день рождения Ларисы Марк пек наполеон, который моментально, под радостные завывания, съедался архитекторами, учеными и переводчиками.
Все, что прозошло потом, напоминало чем - то стихийное бедствие, а чем - то , в общем...
В общем,Марк шел домой.
А впереди было платье.
Длинное и струящееся белое платье...
И, что естественно предположить, оно было не само по себе, оно - облегало, обволакивало, обнимало высокую женщину с длинными черными волосами.
Женщина не шла, она рассекала толпу, напоминая древний парусник, строго - стройный парусник...
Марк, не понимая, что и зачем он делает, шел за ней.
Ему казалось, что сейчас она поднимется в воздух Фата - Морганой, исчезнет, растворится.
И на земле станет на один парусник меньше.
Чтобы предотвратить эту гигантскую потерю, Марк заторопился. Он увидел удивительную женщину, входящую в восьмой подъезд его собственного дома, и душа его тоненько и неожиданно запела...
Утром Марк решил, что все ему приснилось, и посему страшно удивился, столкнувшись с соседкой в овощном магазине.
Она была не во вчерашнем платье, а в какой - то невообразимо воздушной кофте, впрочем, тоже белого цвета.
Остолбенев и забыв, что дома нет лука и картошки, Марк молча смотрел на женщину,которaя одним краешком губ улыбнулась ему и вышла из магазина...
Покой был потерян, воздушная женщина стояла перед его глазами, поделиться этим было не с кем. Друзья не простили бы разрушения альянса ларисмарков, а Ларисе, по понятным причинам, рассказать это было нельзя.
Нужен был повод...
И повод был найден.
Какую - то общую проблему , связанную с детской площадкой, обсуждали уже давно.
Управдом предложил на собрании жильцов , чтобы ему выбрали помощника обойти все квартиры и собрать подписи.
Самым нуждающимся в детской площадке жильцом оказался Марк - отец двадцатипятилетнего Гены.
Обход квартир был им начат с восьмого подъезда...
Ларисмарки вымирали как класс, Марк пил кофе на кухне однокомнатной Евиной квартиры.
Ева говорила очень мало, зато Марк успел ей рассказать про Генку, Канаду, кафедру и то, как в пятилетнем возрасте тяжело болел гриппом.
Он не рассказывал ей только про Ларису, но кофе пил уже три вечера подряд.
Четвертого раза не было, вернее, он был...Но ...
Когда Марк вошел в квартиру, Ева не пригласила его на кухню, она молча смотрела, как Марк снимает обувь, а потом подошла к нему так близко, что Марк ощутил ее грудь сквозь шелк белого халата.
Теоретически он представлял себе, что поцелуи бывают возбуждающими и жгучими,но в их с Ларисой интимной жизни почему - то все было бестолково-весело. Они бросали друг в друга подушками, а когда дело доходило до "дела", то все тоже происходило на какой - то несерьезной ноте. Они давно поняли, что самая важная сторона их жизни - духовная, и сексу в этой всеобъемлющей духовности отводилось очень скромное место...
Ева не торопясь, медленно облизывала мочку уха, спускалась к шее, и Марк понял, что если бы сейчас ему предложили уйти, он, скорее, предпочел бы умереть на месте.
Oна просила его не двигаться, и язык - влажный и гибкий - двинулся дальше...
Марк так и не понял, как они оказались в постели. Он не понял, каким образом она помогла ему снять одежду.
Марк, такой ученый и стеснительный, лежал обнаженным рядом с Евой, чувствуя, что минут, подобных этой, он не переживал никогда.
Ева ласкала уже его живот, и то, чего никогда не было у него с Ларисой, приближалось...
Ева шептала:"Как он красив! Я никогда не видела ничего подобного!"
Но она не только шептала, а продолжала -продолжала - продолжала ласкать губами, не прерываясь ни на минутку...
и когда все подошло к логическому концу, вобрала все в себя до последней капли...
...Марк понимал, что он разрушает что - то вечное и непоколебимое, что он просто уничтожает Ларису, но сделать ничего не мог.
Промучавшись полгода, он с одним чемоданом перебрался в Евину квартиру.
Архитекторы, ученые и переводчики играют в преферанс в другой компании
...Лариса живет сейчас в Израиле. К ней приходят ученики, которых она готовит к поступлению в университет.
И как он медлил, то мужи те,
по милости к нему Господней,
взяли за руку его, и жену его, и двух
дочерей его, и вывели его,
и поставили его вне города.
Бытие, 19, 16
Это вопли Содома. Сегодня они слышны
как-то слишком уж близко. С подветренной стороны,
сладковато пованивая, приглушенно воя,
надвигается марево. Через притихший парк
проблеснули стрижи, и тяжелый вороний карк
эхом выбранил солнце, дрожащее, как живое.
Небо просто читается. Пепел и птичья взвесь,
словно буквы, выстраиваются в простую весть,
что пора, брат, пора. Ничего не поделать, надо
убираться. И странник, закутанный в полотно,
что б его ни спросили, вчера повторял одно:
Уходи. Это пламя реальней, чем пламя Ада.
Собирайся. На сборы полдня. Соберешься – в путь.
Сундуки да архивы – фигня. Населенный пункт
предназначен к зачистке. Ты выживешь. Сущий свыше
почему-то доволен. Спасает тебя, дружок.
Ты ли прежде писал, что и сам бы здесь все пожог?
Что ж, прими поздравленья. Услышан. Ты складно пишешь.
Есть одно только пламя, писал ты, и есть одна
неделимая, но умножаемая вина.
Ты хотел разделить ее. Но решено иначе.
Вот тебе к исполненью назначенная судьба:
видеть все, и, жалея, сочувствуя, не судя,
доносить до небес, как неправедники свинячат.
Ни священник, ни врач не поможет – ты будешь впредь
нам писать – ты же зряч, и не можешь того не зреть,
до чего, как тебе до Сириуса, далеко нам.
Даже если не вслух, если скажешь себе: молчи,
даже если случайно задумаешься в ночи, -
все записывается небесным магнитофоном.
Ты б слыхал целиком эту запись: густой скулеж
искалеченных шавок, которым вынь да положь
им положенное положительное положенье.
Ты б взвалил их беду, тяжелейшую из поклаж?
Неуместно, безвестно, напрасно раздавлен - дашь
передышку дыре, обрекаемой на сожженье.
Начинай с тривиального: мой заблеванных алкашей,
изумленному нищему пуговицу пришей, -
а теперь посложнее: смягчай сердца убежденных урок,
исповедуй опущенных, увещевай ментов, -
и сложнейшее: власть. С ненавистных толпе постов
поправляй, что придумает царствующий придурок:
утешай обреченных, жалей палачей и вдов…
А не можешь – проваливай. Знать, еще не готов.
Занимайся своими письменными пустяками.
И глядишь, через годы, возьми да и подфарти
пониманье, прощенье и прочее. Но в пути
лучше не оборачивайся. Превратишься в камень.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
