Посвящается неизвестным героям, положившим свою жизнь за свободу родины!
Ковыльные степи их косточки сушат,
Лежат они гордые, ветра не слышат,
Не слышат того, что геройство их всё-таки чтим
Но стало государство гораздо иным,
Им всё равно, это нужно для нас,
чтоб гордости жаркий огонь не угас.
Какая бы власть не сидела над вами
Есть, и была, всегда родина с нами!
Полуденное солнце почти в зените, его жаркие лучи окрасили всю окружающую степь в золотой цвет. Оно жарко согревало своим светом созревающие колосья хлебов, раскинувшихся по обеим сторонам дороги хлебных нив. Высоко, высоко в небесной голубизне повис жаворонок, со своей жизнерадостной песней. Над полями разливалась тишина и покой. Лишь её нарушал звук цикад, да не громкая перекличка перепелов. И совсем не верилось, что где-то здесь рядом шла война. Где-то на западе раздавались едва слышные, глухие раскаты грома. Ни что не предвещало грозу, то гремело где-то там далеко, по-видимому, шел бой. С той стороны, где слышались раскаты грома, вдали на дороге, показались клубы пыли. Шла колонна красноармейцев. Большинство забинтовано, гимнастёрки порваны, кто в обмотках, кто кирзовых сапогах, но у всех за плечами висело оружие, у кого какое, даже трофейные «шмайсеры». Едва подтягивая уставшие ноги, бороздя ими по пыли, красноармейцы двигались, как заводные, сейчас бы сказали, как роботы. За этой редкой колонной, состоящей всего из человек тридцати, и тянулся шлейф пыли. Впереди молодой лейтенант, с забинтованной головой.
Дорога вплотную приблизилась к небольшой высотке, даже и не высотке, а сопочке с острой вершинкой. Но взобравшись на её вершину, было легко разглядеть всю степь, километров на десять в окружности. По дороге, увеличивая шлейф пыли за красноармейцами, появился Виллис. Машина, на остове которой, по всей видимости, был когда-то натянут брезентовый тент, но сейчас, торчали железные его ребра. В ней стояло, сидело, лежало человек несколько, машина изо всех сил призывно сигналила.
Молодой лейтенант, возглавлявший колонну, обернулся, махнув рукой, чтоб колонна продолжала движение. Приостановился, поджидая сигналящую машину. Она подлетев, затормозила, обдав гарью и клубами взбитой колесами пыли. Из неё выскочил военный с кубарями старшего лейтенанта, а следом, покачиваясь на ногах майор. Его ноги были перебинтованы, засохшими, от крови бинтами, создавая видимость щегольских сапог .
- Кто старший? - Задал вопрос майор.
-Я, Лейтенант Смирнов,- козырнув, ответил лейтенант.
-Что за люди?- Продолжил майор.
-Так, сброд, от моей роты нас всего четверо осталось, ещё старшина, да я! А остальные пристали по ходу.
Принимай парень оборону, за нами никого нет, оборона прорвана, самое большее через час они будут здесь. Старшой…, останется с тобой, и несколько ребят, я б тоже остался да видишь, какой из меня вояка, обузой буду. – Поморщился майор. С нами противотанковое ружьё и ящик патронов к нему, во встречной полуторке нашли. Не зря с собой прихватили, теперь пригодится.
Звук грозы притих, но где-то там, вдали послышалось дребезжащее завывание, как будто жужжит Шмель. На горизонте появились три точки, они быстро увеличивались.
- Воздух,- не своим голосом закричал лейтенант, -рассредоточиться.
Солдаты стали разбегаться по полю кто куда. Но, увы, спрятаться было негде, только лишь в хлебах. Лейтенант перебежал на другую сторону дороги, упал, и пополз на животе, в гущу высокого жита. Прижавшись всем телом к родной земле. Рёв усилился и по дороге, и по хлебам застучал стальной град вражеских очередей. Проскочив над полем, самолёты зашли на повторный вираж. Лейтенант продолжал лежать, не двигаясь, чтоб не открылась его присутствие. И вдруг, почти перед его самым лицом прошмыгнула перепёлка, курочка, так как следом бежал выводок цыплят, она испуганно покрутила головой, И быстро скрылась в гуще посевов, следом скрылся цыплячий выводок. Светло коричневеньких, с задранными верх хвостиками, от напряжения.
Вновь повторился рев самолётов. Опять просыпался горох пулемётных очередей, и самолеты скрылись в сторону лежащего впереди города. Когда отгремели выстрелы и рёв самолётных моторов стал удаляться, лейтенант вскочил, осматриваясь кругом.
-Старшина, старшина! Пересчитать личный состав, двоих на бронеружьё, двоим собрать раненых и убитых, остальным срочно окапываться. И как можно глубже. Сам, направился к лежащим в придорожной канаве убитым, старшему лейтенанту и майору. Они, взявшись за руки, так и лежали вместе, видно «старлей» хотел прикрыть собой майора, но не успел, пуля ударила его прямо в висок. Майора прошило вдоль туловища несколькими пулями. Подошел старшина.
-Двадцать восемь, один тяжело ранен, пятеро убитых, двое, что прибыли с майором.
- Хорошо, живые пусть окапываются, мертвых пусть сложат за пригорком, может, хоть там их не будут пули беспокоить. Нам –то от них не отвертеться. Что там с пулемётом ?
-Всего два диска, один початый!
- Не густо, пошарь в машине, может, что дельное завалялось. И кивнул на машину. Которая ,боком стояла у обочины. Её моторный капот просто был изувечен очередями. Старшина заглянул внутрь заднего отсека, вытягивая из середины какой-то ящик. Подорвал верхние досочки и остолбенел.
- Лейтенант, а здесь гранаты, и как они не сдетонировали?
-Ну и хорошо, что не сдетонировали, теперь есть чем отмахнуться, эх сорокопяточку сюда хотя бы. Позиция -то какая, а…! Что там с окопами? – и не дожидаясь ответа,- Сам пойду, посмотрю!
Пройдясь вдоль вырытой траншеи, он остался доволен
- Молодцы хлопцы, но учтите, вам в них воевать, для себя роете. Может, кому жизнь спасёт.
Взобравшись на самую вершину холма, он стал рассматривать в бинокль, западную часть горизонта. Оттуда надвигалась пылевая туча. А лейтенант всё стоял и смотрел, всё стоял и смотрел. Он смотрел до тех пор, пока ни стало чётко видно построение походной колонны противника, и когда это он смог разглядеть закричал.
- Тревога, братцы к бою, пока не стрелять, бронебойщики слева идёт бронетранспортер, он впереди, снять его первым, немцы пусть подальше разгрузятся. Потом переходите к первому танку. Сможете?
-А чего там, конечно, ружье-то наше, мы с майором прибыли !
-Ну и слава богу, тогда вам и карты в руки, нечего вас учить. Пулемётчик, патронов мало, береги, короткими …и в гущу, где будут нахрапом лезть.
Лейтенант знал, что он рассказывает, так, для порядка, бойцы знают лучше за него, молодого, малообстрелянного, но своими указаниями он как бы успокаивал себя, и окружающих. Что это уже боевая единица, а не сброд, не толпа паникёров и испуганных окруженцев, мечтающих поскорее добраться до родной хаты. Именно боевая единица, могущая дать отпор врагу.
Пылевая завеса быстро приближалась к пригорку, уже чётко было видно бронетранспортер. Лейтенант соскочил в траншею и спросил бронебойщиков.
Ну как…? Можете… ?
- Ещё чуток лейтенант, сейчас,- ответил первый номер. -Подводя бронеружьё к цели.
- Патрон…!- второй номер вложил бронебойный патрон, в казённую часть, клацнул затвор,
В это время из третьего, по счету, шедших друг за другом танков, вылетел сноп искр, одновременно и бронебойщик нажал на спусковую гашетку ружья, крайний танк вышел из походной колонны, средний следом за ним, и они веером, перемолачивая траками, жнивьё направились к холму. Вражеский бронетранспортер, подбитый бронебойщиками, горел, загораживая дорогу ещё двум грузовым машинам, следующим за ним по дороге. Из них стали выпрыгивать вражеские солдаты. И развертываться в цепь, сразу с первых шагов открыли плотный огонь по позиции красноармейцев. Но те молчали, берегли патроны, чтоб уж наверняка…, ни один не пропал даром. Один из танков, вырвавшийся вперёд, вдруг дёрнулся и закрутился на месте, видно бронебойщики попали в гусеницу и перебили её. Лейтенант наклонился к бронебойщикам.
-Ребята добейте его, пока не очухался.
Разрывы от танковых выстрелов всё точнее рвались на холме, нащупывая красноармейские позиции. А что их было нащупывать? Хлеба горели, и позиции были, как на ладони. Подпустив ближе вражеские цепи, бойцы открыли ответный огонь. Первая волна наступающих, откатилась назад. Вперёд выдвинулся третий танк, стараясь обойти с правого фланга холм. Один из бойцов связав несколько гранат в связку, извиваясь ужом, пополз в его направлении. Через минуту прогремел взрыв. И танк встал как вкопанный. Из его пушечного жерла вылетел последний снаряд, два взрыва слились в один. Один на холме, в гуще красноармейцев, другой в подорванном танке, сдетанировали снаряды. Третий танк, подползал к самой сопке, время от времени изрыгая из орудия огненные фонтаны. Но окопы оказались вне предела его досягаемости, мертвая зона, бронебойщик раненый в руку, закричал,
- Лейтенант,,,Лейтенант, дай второго, Петьку моего убили, я тоже ранен. Но патроны ещё остались, будем держаться.
Последний танк наконец взобрался на холм ,навис всей громадой над траншеей, стараясь гусеницами раздавить защитников позиции. Кто-то из красноармейцев подсунул ему под гусеницу связку гранат. Раздался взрыв, танк крутнулся на одном месте, зарываясь гусеничными траками в песчаной земле, и заглох. Противник отхлынул к машинам, продолжая вести обстрел
и з автоматов.
- Старшина? Эй, старшина жив? Сколько там наших осталось?
- Шесть человек, двое раненых, тяжело.
- Прорываться некуда, всё равно догонят, затопчут, или плен! Так лучше погибнуть. Как согласен?
- Чё его согласен, не согласен! Сейчас документы соберу у всех да зарою, глядишь, опять начнется. Лейтенант протянул и свой партбилет, и офицерскую книжку.
- На, и мои заразом…, они уже не пригодятся. Что там пулемётчик ещё живой?
- А что ему сделается? Парень от границы шагает, а вот тут задержится по всей вероятности!
-Пора кажется, к ним подходит подкрепление.
Действительно, лязгая стальными траками, к грузовым машинам подходило ещё три танка. Ну, старшина - крикнул лейтенант -готовься.
Танки сразу развернулись, изрыгая огонь и пламя, решительно помчались к холму. Над холмом повисла туча пыли и стеблей доспевающего жита.
- И вдруг из этой мешанины земли и жита, раздался срывающийся на фальцет голос лейтенанта, то ли песня, то ли речитатив .
Наверх вы товарищи все по местам
Последний парад наступает!
Врагу не сдается наш гордый Варяг
Пощады никто не желает
-Песню подхватило ещё несколько голосов, из этого ада вынырнуло несколько человек. В них трудно было узнать что-то человеческое. Грязные закопченные, в рваных, прогоревших гимнастёрках, кто с чем в руках. Они отчаянно кричали, размахивая автоматами и трёхлинейками, орудуя как простой дубиной. Выскочив из пелены дыма, они оказались на виду, и их сразу же скосила вражеская коса, автоматные очереди.
Через минуту всё утихло. Пыль и дым постепенно рассеялись, немцы стояли с опущенными стволами автоматов. Подошел офицер,- что-то проговорил, солдаты, одни, направились цепью к изрытому, истерзанному холму, другие к машинам.
На холме вдруг зашевелилась земля и из засыпанной траншеи поднялся последний, из защитников этого рубежа. Как символ Русского непокоренного духа -народа, как символ, что сама земля борется против захватчиков. Он повернулся к врагу лицом, дал очередь по машинам из трофейного автомата. В ответ прогремело несколько очередей, и герой сник, потихоньку лёг на землю, обхватив её руками, как родную мать.
Машины заурчали и двинулись на восток, следом загрохотали танки. Их ждала погибель, но уже в другом месте, на другом поле.
Над холмом и окружающей степью повисла предночная тишина . Только причудливые в темноте, чёрные остовы сгоревших вражеских танков, уродливо портили пейзаж , на фоне последних лучей заходящего солнца. А в житах продолжалась и дальше своя жизнь . Звуки цикад в полутьме, крик вечерней какой-то птицы, и зов перепела: тьфу-ить, ьфу-ить !Спать пора- спать пора!
15.02.2010.
Хотелось бы поесть борща
и что-то сделать сообща:
пойти на улицу с плакатом,
напиться, подписать протест,
уехать прочь из этих мест
и дверью хлопнуть. Да куда там.
Не то что держат взаперти,
а просто некуда идти:
в кино ремонт, а в бане были.
На перекресток – обонять
бензин, болтаться, обгонять
толпу, себя, автомобили.
Фонарь трясется на столбе,
двоит, троит друзей в толпе:
тот – лирик в форме заявлений,
тот – мастер петь обиняком,
а тот – гуляет бедняком,
подъяв кулак, что твой Евгений.
Родимых улиц шумный крест
венчают храмы этих мест.
Два – в память воинских событий.
Что моряков, что пушкарей,
чугунных пушек, якорей,
мечей, цепей, кровопролитий!
А третий, главный, храм, увы,
златой лишился головы,
зато одет в гранитный китель.
Там в окнах никогда не спят,
и тех, кто нынче там распят,
не посещает небожитель.
"Голым-гола ночная мгла".
Толпа к собору притекла,
и ночь, с востока начиная,
задергала колокола,
и от своих свечей зажгла
сердца мистерия ночная.
Дохлебан борщ, а каша не
доедена, но уж кашне
мать поправляет на подростке.
Свистит мильтон. Звонит звонарь.
Но главное – шумит словарь,
словарь шумит на перекрестке.
душа крест человек чело
век вещь пространство ничего
сад воздух время море рыба
чернила пыль пол потолок
бумага мышь мысль мотылек
снег мрамор дерево спасибо
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
