У Лехи зазвонил телефон. Трижды подпрыгнув на столе от вибрации, трубка улеглась и из динамиков ее полилась громкая ритмичная музыка. Леха вытянул руку, не сразу нащупал аппарат, сжал его в мощной ладони и, поднеся к уху, сонным голосом произнес:
- Алё…
- Лёша, это катастрофа! – Раздался в трубке испуганный голос Снежаны – близкой знакомой Лехи.
Он заморгал, пытаясь проснуться, протяжно зевнул и ответил:
- Какая, нахрен, катастрофа?
- Авария на балаковской атомной станции! – Еще мгновение, и девушка разрыдалась бы, однако Лехин наиглупейший вопрос остановил ее порыв.
- И че теперь?
- Как что? – Возмутилась Снежана и затараторила. – Ты разве не понимаешь, что это смертельно опасно? Нас же всех облучит, и будет второй Чернобыль!!!
- Аааа. – равнодушно протянул Леха, видимо, он все-таки не понял. – И че дальше?
- Ну, и дурак же ты, - обиделась девушка, - плотно закрой окна, выпей водки и йода для дезинфекции и, прошу тебя, не выходи на улицу.
- Цианистый калий тоже выпить? – пошутил Леха.
- Выпей! Пока….
В трубке зазвучала монотонная дробь коротких гудков.
- Пока. – Ответил гудкам Леха и бросил телефон на кровать.
- Андрюха! Андрюха! Хорош дрыхнуть! – стал тормошить он соседа по комнате, - Слышь, че, Андрюх?
- Че? – с трудом приподнял голову сосед.
- Авария на атомной станции, выброс какой-то, мне счас Снежанка звонила.
- Круто! – Оценил Андрюха, перевернулся на другой бок и смачно захрапел.
Леха постоял возле него секунд десять, почесал затылок (он всегда делал так, когда задумывался) и повалился на крыло полуторной кровати.
Лежал он недолго, пыхтел, ворочался, чесался, наконец, сладко зевнул и потянулся.
- Пойду, девчонок предупрежу, может, у них водка есть… – Сказал сам себе Леха, натянул брюки и отправился на нижний этаж.
Белокурая Аленка и задумчивая Иринка не спали.
- Ты чего в такую рань? - удивились они.
- Тут такое дело… У вас водка есть или йод?
- Чего? – Возмутилась Аленка, - с утра наклюкаться решил?
- Мы по вторникам не наливаем. – Присоединилась к ней Иринка.
- Да нет.. вы не поняли, - начал оправдываться Леха.
- Такой большой, а врать не умеешь! – Уколола его Аленка.
- Да подожди ты, - рассердился Леха, - мне сейчас звонила Снежанка, сказала, что нужно продезинфицироваться от облучения. На Балаковской атомной станции произошла какая-то авария, и мы можем все умереть – добавил он с драматической нотой в голосе.
- Хорош заливать – сморщилась Аленка.
- Ой, мамочки – испуганно вскрикнула Иринка, - это же наша станция. Надо срочно позвонить мамочке, вдруг она не знает…
Девушка бросилась к телефону, взволнованно повторяя:
- Что же теперь будет? Что же теперь будет, что нас ждет???
Запаниковала и Аленка.
- Это правда, Леш?
Леха кивнул, он ликовал.
- Вот, черт, мне страшно! – Призналась Аленка. – А водки у нас нет, обними меня, пожалуйста.
Леха обнял. В это время Иринка тараторила в телефон.
- Алле, мама? Ты только, пожалуйста, не волнуйся. Нет, у меня все в порядке, но ты все-таки лучше сядь. Тут такое… такое – девушка не выдержала и начала рыдать, в следующее мгновение к ней присоединилась Аленка.
- У нас на станции произошла авария. Слышала уже? Она слышала – шепотом повторила Лехе и Аленке девушка. – Да-да, поплотнее, йод, да я в курсе. Все же будет хорошо, правда, мамочка?
Проговорив еще три минуты, Иринка отключилась.
Сидели втроем на кровати, боялись нарушить тишину. Иринка печально вздохнула. Зазвучала не по настроению веселая музыка какой-то французской песни.
- Алло! Да, я уже в курсе.. сидим вот, не знаем, что делать… хорошо, спасибо. – Аленка нажала отбой.
Через полчаса уже вся общага стояла на ушах. Компания Лехи, Иринки и Аленки выросла до девяти человек. Была отправлена делегация за дезинфекцией в количестве шести бутылок.
Дезинфицировались мрачно, закусывали мало.
В полдень Иринка забеспокоилась:
- Ребят, а что с мастерством?
- Ты, че, Ирка, перепила что ли? – Удивился Леха, - Какое мастерство, нам, может, жить осталось до завтра, а ты…
- Я не хочу умирать, мне нравится жить… - Разревелась Аленка.
- А я только девушку себе нашел – поддержал ее Андрюха…
Иринка сомневалась:
- Ну, все равно, как-то неудобно, надо позвонить Григорию Анисимовичу и предупредить его, что мы не придем.
- Тебе надо – звони….
Девушка вышла в коридор.
- Алло, Григорий Анисимович, вы слышали, что произошло? Нет? Вы, только, пожалуйста, не волнуйтесь, на балаковской атомной станции произошла авария и нам грозит облучение, мне так страшно, Григорий Анисимович, мы тут все вместе, боимся на улицу выходить, можно мы сегодня не пойдем на занятия?
Григорий Анисимович забеспокоился, пообещал позвонить знакомому – бывшему гбшнику, - все узнать, поднял на уши пол города. Выяснилось, что слухи ничем не оправданы. Он хотел предупредить своих нерадивых студентов, но у всех, как назло, был отключен телефон.
За дезинфекцией бегали еще два раза. Ночевал Леха в комнате дирижеров. Они ему жутко не понравились, и он то и дело порывался кому-нибудь из них начистить «музыкальную физиономию», но вместо этого уснул на полу, зажав дирижерскую палочку в твердой руке.
Следующим утром Иринка звонила Григорию Анисимовичу из поезда «Саратов-Москва», сказала, что от страха не может найти себе места, и как только все закончится, она непременно вернется назад.
Аварии не было, кто-то пустил утку.
Ходят слухи, что в тот день в Саратове было выпито около трехсот тонн водки и нескольких литров йода.
Все.
Будьте счастливы!!!!
22. 01. 2010 г.
Сегодня можно снять декалькомани,
Мизинец окунув в Москву-реку,
С разбойника Кремля. Какая прелесть
Фисташковые эти голубятни:
Хоть проса им насыпать, хоть овса...
А в недорослях кто? Иван Великий -
Великовозрастная колокольня -
Стоит себе еще болван болваном
Который век. Его бы за границу,
Чтоб доучился... Да куда там! Стыдно!
Река Москва в четырехтрубном дыме
И перед нами весь раскрытый город:
Купальщики-заводы и сады
Замоскворецкие. Не так ли,
Откинув палисандровую крышку
Огромного концертного рояля,
Мы проникаем в звучное нутро?
Белогвардейцы, вы его видали?
Рояль Москвы слыхали? Гули-гули!
Мне кажется, как всякое другое,
Ты, время, незаконно. Как мальчишка
За взрослыми в морщинистую воду,
Я, кажется, в грядущее вхожу,
И, кажется, его я не увижу...
Уж я не выйду в ногу с молодежью
На разлинованные стадионы,
Разбуженный повесткой мотоцикла,
Я на рассвете не вскочу с постели,
В стеклянные дворцы на курьих ножках
Я даже тенью легкой не войду.
Мне с каждым днем дышать все тяжелее,
А между тем нельзя повременить...
И рождены для наслажденья бегом
Лишь сердце человека и коня,
И Фауста бес - сухой и моложавый -
Вновь старику кидается в ребро
И подбивает взять почасно ялик,
Или махнуть на Воробьевы горы,
Иль на трамвае охлестнуть Москву.
Ей некогда. Она сегодня в няньках,
Все мечется. На сорок тысяч люлек
Она одна - и пряжа на руках.
25 июня - август 1931
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
