Сыновья Черной Земли (часть вторая) "Та-Кемет"

5

Элиль проснулся не сразу. Постепенно и неохотно выходил из забытья. Сначала угас красочный сон, из которого он ничего не запомнил, потом появились звуки и ощущения. Но он не хотел просыпаться. Нет ничего приятнее: лежать на мягкой подстилке, под теплым шерстяным пледом. Слегка покачивало… Мерное покачивание убаюкивало, как в колыбели… Где он? На корабле! Элиля бросило в жар. На чьем? Опять на пиратском?
Он открыл глаза и резко поднялся. Чуть не вскрикнул от боли: все тело ломало, как будто его долго били палками. Он огляделся, с трудом поворачивая шею. Просторный полог из прочной белого материи светился от яркого солнца. Рядом сопела и мурлыкала во сне Мелина. На бледном измученном личике с потемневшими веками играла счастливая улыбка. Длинные реснички чуть подрагивали. Золотистые спутанные волосы рассыпались по плечам.
Элиль потрогал широкую лежанку. Мягкая солома, сверху льняная подстилка, набитая овечьим пухом. Его с Мелиной укрыли красивым шерстяным пледом с пестрым незнакомым орнаментом. Видать, хозяин корабля сказочно богат. Но что за корабль? Куда плывет? Элиль прислушался. По шлепанью весел прикинул: гребцов – человек двадцать. Вода весело журчала за бортом. Судно большое, шло ровно, без сильной качки. Только - куда?
Мальчик решил выглянуть наружу.
-Элиль? – проснулась Мелина. – Где мы?
Девочка сонно хлопала глазами. Попыталась вцепиться в руку Элиля.
- Тихо! – цыкнул он.
Мальчик откинул плед и подобрался к выходу. Осторожно выглянул в щелочку. Длинная палуба изгибалась полумесяцем. Доски широкие, без единого сучка. Нос задирался вверх и заканчивался площадкой для лучников, защищенной прочными деревянными щитами. Корабельные борта высокие. Толстая мачта уходила в небо. Огромный парус надежно держал ветер. Корабль не торговый, сразу сообразил Элиль. На палубе чисто, полный порядок: бухты канатов скручены виток к витку, большие кувшины с питьевой водой выстроились ровным рядком – все на своем месте, ничего лишнего. Судя по чистоте и порядку - они находится на военном судне.
Элиль высунулся из шатра и сразу наткнулся на высокого смуглого человека. Из одежды на нем был только кусок ткани на бедрах, повязан каким-то особым образом в виде фартука, спускавшегося до колен. Лицо чистое, без бороды. Голову укрывал платок немес, концы которого свободно лежали на плечах. Элиль замер. Он не знал, чего ждать от человека. Но тот приветливо улыбнулся, растягивая большие губы, и мягко заговорил на непонятном языке. Задавал какой-то вопрос.
- Не понимаю, - покачал головой Элиль.
Из-за спины вынырнула Мелина и ответила незнакомцу на том же языке. Человек рассмеялся, подхватил ойкнувшую девочку на руки, легко, как пушинку. Поманил Элиля за собой.
Человек широко уверенно шагал, слегка вразвалку, как обычно ходят корабельщики. Элиль еле поспевал за ним. Прошли на корму мимо гребцов. Гребцы – совсем не невольники – все, как на подбор крепкие, плечистые в одних набедренных повязках и белых головных платках. Гребли стоя, да так налегали, что весла выгибались дугой. Корма сужалась и задиралась вверх, напоминая рыбий хвост. Двое кормчих управлялись с большими рулевыми веслами. У основания рыбьего хвоста, находилась еще одна площадка, служившая боевым постом для лучников. На площадке стоял небольшой стол. За столом на низеньком стульчике гордо восседал хозяин корабля. Строгое немолодое лицо чисто выбрито. Внимательные карие глаза глядели не мигая. Взгляд не выражали надменности и презрения при виде детей. Элиль за время рабства привык, что на него вечно смотрят, как на мерзкую тварь и был немного удивлен. Широкие развернутые плечи хозяина корабля и гордая осанка выдавали в нем воина. Ожерелье из нескольких рядов золотых пластин украшало грудь.
Слуга опустил Мелину на палубу и поклонился господину. Элиль не знал, как поступать: кланяться или упасть на колени. Нет, на колени он падать не будет. Надоело. Он стоял, ожидая тычка сзади. Но тычок не последовал.
Хозяин корабля с интересом оглядел их с ног до головы, затем жестом предложил сесть напротив. Слуга тут же подвинул к столу два небольших стульчика со скрещенными ножками и низенькой спинкой. Мелина осторожно присела на самый краюшек. Элиль колебался. Неужели ему предлагают сесть за один стол с господином? Хозяин мягко улыбнулся и повторил жест, указывая на стул. Элиль сел.
Перед детьми поставили блюдо с дымящимися хлебными лепешками и по кружке молока. Элиль уже забыл вкус молока. Оно оказалось холодное и сладкое, а лепешки горячие с нежной хрустящей корочкой. Он давно не ощущал в животе столь приятной тяжести. Но, ни Элиль, ни Мелина много съесть не смогли – отвыкли.
Покончив с едой, Элиль все еще недоверчиво поглядывал на хозяина корабля. Тот терпеливо ждал, когда дети насытятся, затем задал вопрос на незнакомом языке. Мелина ответила. Хозяин понимающе кивнул и заговорил на чистом хурритском:
- Расскажите, как вы оказались в открытом море? Откуда вы родом?
Дети переглянулись и опустили глаза. Нелегко признаваться, что сбежали из рабства. Кто знает, что у чужеземца на уме? Сделает детей своими рабами или решит вернуть их в Тир за вознаграждение.
- Ничего не бойтесь. - Хозяин корабля понял, о чем подумали дети. - Имя мое Птахмоз. Я являюсь посланником во все чужеземные страны и служу правителю Обеих Земель.
- Куда направляется твой корабль? – осторожно поинтересовался Элиль.
- В благодатную Та-Кемет. Надеюсь, при попутном ветре, через несколько дней пристанем к набережной славного города Хекупта.
Та-Кемет! У Элиля отлегло от сердца. Значит, они не у разбойников с островов и не у работорговцев с Приморья. Он слышал, что Черная Земля – страна вольных людей. Но все же…
- Ты нас не выдашь? –спросил он, недоверчиво взглянув в лицо хозяина корабля.
- Красный след на твоей шее оставила веревка раба, - угадал Птахмоз. – Я не люблю рабство и сам не содержу невольников, тем более детей. Но мне надо знать о вас хоть немного, чтобы поступить правильно. Не бойтесь, хозяевам я вас не верну. Отныне вы - свободны. Клянусь кровью, что течет в моих жилах.
- Мы сбежали с Цора. Ее хотели принести в жертву Баалу-Хамуну, меня кастрировать и превратить в блудницу, - выложил Элиль, окончательно поверив корабельщику.
Глаза посланника потемнели.
- Бедные дети! И как вам удалось сбежать?
- Помогли. Даже в Тире есть добрые люди.
- Пусть Боги наградят их за милосердие. Но вы же не родились в рабстве. Я видел много детей-невольников. У тех в глазах бессмысленный страх, и голова вечно нагнута в поклоне.
- Я сын правителя Алалаха, - решил быть до конца откровенным Элиль. Посланник ему внушал доверие.
- Нахита? – оживился посланник.
- Ты знаешь моего дядю? – глаза Элиля вспыхнули. – Но он не правитель. Правит Алалахом мой отец, благородный Муршеш.
Посланник лишь покачал головой, выражая сожаление.
- Твой отец погиб.
Элиль вскочил с места, но тут же опустился обратно. А что он еще мог услышать? Он же чувствовал… Подавив отчаяние, мальчик спросил:
- Ты был в Алалахе?
- Нет, я вел переговоры с правителем Угарита.
- А что-нибудь слышал об Алалахе. Хоть какую-нибудь весть? Там осталась мама и сестры.
- Сейчас в землях Алалаха хозяйничают хетты – вечные наши враги. Правитель Обеих Земель, да живет он вечно, вековечно, вел в свое время переговоры с твоим отцом, предлагал поддержать Муршеша войсками. Но хетты опередили. Твой дядька, Нахит оказался предателем. Он открыл ворота города перед войсками Хатусили и помог захватить город. Лабарна оценил предательство Нахита по заслугам и поставил его правителем в Алалахе. Это все, что я знаю. Если хочешь, я могу отослать тебя на попутном корабле в Алалах.
Теперь он все понял. Вот, почему жрец Мелькарта так оберегал его. Нахит платил за тайну. Ведь, если народ Алалаха узнал бы, что наследник жив – восстания не избежать. И тогда… А что тогда? Нахита поддерживают хетты…тогда Алалах будет разрушен.
- Нет! – покачал головой Элиль. - Мне сейчас нельзя в Алалах. Дядька убьет меня.
- Понимаю. – Посланник кивнул. – Что-нибудь придумаем. Ты не пропадешь в нашей стране. Сын правителя Алалаха должен вырасти достойным человеком. А что твоя маленькая спутница? Она откуда?
- Я из Ниневии, - ответила Мелина. – Мой отец - глава торговцев.
- И как ты оказалась в Тире?
- Как-то среди ночи отец поднял меня с постели, велел одеваться. Он был очень взволнован. Меня передали на руки Хабику. Хабик - кочевник и служил у отца проводником караванов. Мы отправились на ослах из города. Шли долго, примкнули к торговому каравану. Потом налетела песчаная буря. Все погибли. Хабик меня спас. Он умел выживать в пустыне. На руках донес меня к стану кочевников, вылечил. Но потом, почему-то отвез в Тир и отдал первому жрецу Мелькарта.
- Хабик предал тебя, - сообщил Элиль. – Продал за хорошее вознаграждение. Но потом его самого прирезали. И все из-за золота.
- Он не мог! – попыталась возразить Мелина.
- Как же ты тогда оказалась в неволе?
Глаза ее набухли слезами. Крупные бусинки сорвались и мокрыми змейками скользнули по щекам.
- Почему отец не прислал за мной или сам не приехал? – она умоляюще смотрела на посланника. Что он ей скажет? Может он знает, что с ее отцом.
- Когда прибудем в Хекупта, я попробую разузнать, - пообещал посланник. – Но доходили слухи, что Ниневия подняла восстание против власти Ассирии. Восстание жестоко подавили, а город разрушили. Я надеюсь, что отец твой жив. Выясним. Пока отдыхайте. Вы - гости на моем корабле, и здесь вам некого бояться.
Ветер гудел, надувая полотнище паруса. Весло дружно пенили воду. Белые чайки проносились над палубой, пронзительно крича. Мелина грустно смотрела на воду, стремительно убегающую назад. Из глаз срывались прозрачные бусинки слез. Их подхватывал ветер. Девочка дрожала, несмотря на яркое солнце.
- Тебе холодно? – спросил Элиль.
Она отрицательно покачала головой.
- Почему ты дрожишь?
- Что с нами теперь будет? Мне страшно, - подняла она на него печальные глаза.
- Страшно? После всего, что мы пережили? – удивился Элиль. – Не плачь и не дрожи. Будем жить.
- Но мы, ведь, одни. В Черной Земле, у нас нет никого.
- Не пропадем. Теперь мы свободны. Свобода - лучше любого богатства. На кусок хлеба я смогу заработать. Наймусь сторожем.
- Тебя возьмут? – засомневалась девочка.
- Возьмут. Ты же знаешь, как я умею драться. Может, в лучники городского отряда попрошусь или в помощники охотникам. Я слышал, что в Черной Земле не бывает голода. Там у всех есть работа, за которую хорошо платят зерном и одеждой. Тебя я не оставлю. Ничего. Выживем!

Плаванье проходило спокойно. Попутный ветер гнал корабль по изумрудному морю. Слева призрачно синела прибрежная полоса. По ясному небу лишь иногда пробегали легкие облачка, но они не предвещали бури. Корабельщики оказались сплоченной командой. К детям относились добродушно и ласково. Все норовили отдать Мелине свою порцию сушенных фиников, что им полагалось к ужину. Вечно бурчали на повара: «Дай мальчонке мяса побольше. Мы – то потерпим, а он, видишь, какой худой. Девочке меда не жалей. И молока ей пожирнее наливай.» «Что вы, за скупердяя меня считаете! – возмущался повар. – Нормально я кормлю детей. Они же не бегемоты – есть круглые сутки».
В трюме корабля держали корову, приученную к «морской жизни». Иногда, во время стоянок ее выводили на берег пощипать свежей травки. Молока она давала мало, но его хватало для завтрака хозяина. Перепадало немного и корабельщикам. Ну, а детям – по полной кружке всегда доставалось.
На рассвете третьего дня впередсмотрящий закричал с носовой стрелковой площадки: «Кемет! Та-Кемет!» Дремавшие корабельщики повскакивали и сгрудились на носу. Они радостно заголосили, бросились к веслам и с удвоенной силой налегли, подгоняя корабль. Море за бортом из прозрачного, голубого превращалось в желтое, мутное. Воды Великой Зелени, как в Та-Кемен называли море, мешались с водами Великого кормильца Черной Земли – Господина Хапи.
Хозяин корабля, облачившись в желтую мантию, поднялся на кормовую стрелковую площадку, воздел руки к небу и протяжно громко произнес:
- О, Амун-Ра, господин вселенной! За спокойное путешествие благодарим тебя!
- Благодарим тебя! – хором воскликнули корабельщики.
- Обещаем принести достойные дары в храм твой и воскурить благовония перед светлым ликом Твоим.
- Обещаем! – выкрикнули корабельщики.
Хозяин закрыл глаза и стал читать нудную молитву на древнем языке, а мореходы, не отрываясь от весел, затянули гимн Амуну.
Мелина вздрогнула во сне и заплакала, кулачками растирая слезы, но не проснулась. Наверное, что-то страшное привиделось.
- Тихо! Тихо! Спи! – Элиль погладил ее по голове, укутал плотнее цветастым пледом, сверху укрыл своим. Девочка повернулась на бок и вновь ровно засопела. Сам Элиль выбрался из шатра и взбежал на носовую площадку для стрелков. Широко расставив ноги, на площадке стоял старший над лучниками, внимательно окидывая взглядом приближающийся берег. На его суровом лице блуждала счастливая улыбка.
- Что там? – дернул его за руку Элиль.
- Черная Земля, - не отрываясь от созерцания виднокрая, ответил лучник. – Гляди! Нет на свете краше и богаче этой земли. Нет многолюднее городов и величественнее храмов. Нет солнца ласковей, а хлеба вкуснее, чем из Черной Земли.
Элиль увидел широкий поток, несущий бурые воды, а по берегам черные вспаханные поля.
- Разлив начался, - довольно покачал головой старший лучник. – Видишь, как Хапи-отец перекрасился. Он оплодотворяет землю. Скоро поля скроются под водой. Земля радуется. Как только Хапи отпустит землю, она родит богатый урожай. А пока… ух как полноводен нынче Хапи-кормилец. Нелегко нам придется плыть до Хекупта. Ну, ничего, поспеем прямо к празднику. Знаешь, как весело во время Опета? Все, от младенцев до сгорбленных стариков ждут целый год этого праздника, готовятся. Ох, здорово будет!
С трудом корабль вошел в рукав и двинулся вверх, преодолевая напористое течение. Хорошо, хоть ветер поднялся сильный. За кормой недовольно клокотала бурая вода. А берега – уже вовсе не берега, а высокие заросли папируса и камыша - непроходимые дебри. А сколько птиц! Заросли кишели ими. Напуганные стаи тучами взмывали в небо, издавая шуршание тысячами крыльев.
- Там - суша? – Элиль указал на высоченный папирус, возвышавшийся плотной стеной. Мелькнуло гибкое серое тельце дикой кошки виверры. В зубах она держала трепыхающуюся иволгу.
- Суша. Но только на время. И это место вскоре вода поглотит. Разлив. Сейчас везде мехет – болото. А когда вода сойдет, где возвышения, останутся пехуу – лужи. Только ходи, да рыбу собирай руками. А там вдалеке не пересыхающие иун – озера, полные птиц. Вот где славная охота! Хоть с бумерангом ходи, хоть с луком, можешь силки поставить. Дичь не переводится, сколько ее не лови. Вон там, на западе до самой пустыни и на востоке, до тех гор, - старший лучник указал не еле виднеющийся синий хребет, - простираются болота сехет. Там вырастает отличный папирус, из которого делают свитки для письма. А камыш до того крепкий, что из него плетут циновки. Древки для стрел из того камыша получаются ровными. Стрела летит точно в цель. Еще есть чудесные озера - ша, поросшие огромными водяными лилиями. Можно придти ранним утром и до самого заката любоваться цветами.
- Здорово! – восхищенно проронил Элиль. – Я хотел бы побывать на тех болотах.
- Ох! Какие твои годы! Всю землю еще исходишь, - усмехнулся старший лучник.
Среди камышей крякали утки, Важно гоготали большие серые гуси. Мелькали быстрые иволги. Элиль смотрел в воду, где показывали спины огромных рыб.
- А это кто? – он указал на бугорки, торчащие из воды. Один из бугорков повернулся к кораблю. У него обнаружились маленькие глазки и торчащие смешные ушки. Бугорок фыркнул словно лошадь, пуская пузыри.
- Бегемоты, - объяснил лучник. - Это они только головы высунули. Бегемоты огромные, толстые. А шкура у них, ух какая прочная. Щиты ей обтягивают, нагрудники делают: не любая стрела пробьет. А вон, видишь те бревна? Это крокодилы. Упаси Себек встретиться с ними в воде. Пасть огромная и вся полна острых зубов. Теленка враз утащит. Тот только придет попить водички, а крокодил его хвать, - и в воду. Давай крутить, пока теленок не захлебнется.
- Дамба впереди! – крикнул смотрящей.
- Вижу! – ответил старший кормчий, беря правее.
Слева показалась чуть заметная полоска суши.
- Зачем дамба? – спросил Элиль.
- Чтобы поля не размывало, - объяснил старший лучник. – Глядите-ка!
Посреди потока торчал небольшой островок. На уцелевшем клочке суши, жались друг к другу самка орикса с детенышем и несколько серых зайцев.
- Весла, медленней! – скомандовал старший лучник. – Лодку к борту.
Корабль снизил ход. Лодочку, что тащилась сзади на привязи, подвели к борту. Старший лучник и еще четверо корабельщиков перебрались в суденышко. Отталкиваясь шестами, они подплыли к островку. Старший лучник ловко схватил самку орикса за рога и опрокинул в лодочку. Теленочек жалобно заплакал, затрясся на тоненьких ножках, когда его сняли с островка. За уши перетащили зайцев. Лодка подошла к дамбе. Зайцы длинными прыжками помчались в заросли камыша. Самка орикса побежала прочь, гордо подняв голову. Следом неуклюже скакал теленочек. Старший лучник хлопнул в ладоши, подбадривая малыша, и весело засмеялся.
- Хорнахт! – окликнул его хозяин, когда тот взобрался обратно на палубу.
- Да, господин, - поклонился старший лучник.
- Зачем отпустил такой роскошный обед? – в шутку упрекнул хозяин.
- Пожалел бедняг. Если б на охоте – другое дело. Но я еще подстрелю тебе косулю или дикого быка.
- Да возблагодарит тебя святая мать Исида за доброту.
- Справа лодка! – крикнул смотрящий.
Легкое папирусное суденышко стремительно приближалось к кораблю. Худой, загорелый человек в одной набедренной повязке всем телом наваливался на шест. Он громко кричал.
- Чего орешь? – перегнулся через борт Хорнахт, когда лодочка стукнулась о корпус корабля.
- Шерданы! – вопил лодочник. – Напали на поселение.
- Морские разбойники, - обернулся старший лучник к хозяину.
- Пусть указывает путь кормчим, - распорядился хозяин. Крикнул слуге: – Принеси мое оружие и шлем.
- К бою! – скомандовал Хорнахт.
На корабле тут же поднялась беготня. Оружейник доставал из трюма копья, щиты, луки и раздавал корабельщикам. Весла с силой ударили по воде.
- Корабль впереди! – закричал смотрящий. – Нас заметили. Уходит в канал.
- За ним! – На носовую стрелковую площадку поднялся Птахмоз. Еще недавно его облачение напоминало жреческое, но теперь кожаные доспехи и сияющий медный шлем преобразил его в могучего воина. Посланник во все чужеземные страны упоенно произносил молитву. Глаза горели отвагой. В левой руке прямоугольный щит, обтянутый шкурой льва. Правая рука, по локоть закрытая медным щитком, сжимала длинный изогнутый меч.
- Эй! – зычно крикнул он. – Боевую песню! Да пойте так, чтобы нас в Шардании услышали.
Корабельщики грянули тягучий грозный напев. Ветер в парусе подвывал им. Весла бахали по воде в такт. Элтль прибежал на нос и затесался среди лучников.
- Почему ты не в доспехах? – спросил он у Хорнахта.
Старший над лучниками оставался в одной набедренной повязке. В руках лук и несколько стрел. Он повел широкими плечами и усмехнулся:
- Мы же - корабельщики. Это колесничие одеваются в латы, а корабельщики ничего не страшатся.
- А если шарданов будет много?
- Ну и что? Мы же на совей земле. Да хоть целый флот! Амун с нами. – Он мельком взглянул на хозяина и тихо сказал Элилю. – Пойди-ка подружку свою спрячь в трюме. Сейчас на палубе будет жарко.
Элиль бросился к шатру. Мелина стояла возле мачты. В глазах ужас. Грозный хор воинов ее сильно напугал. Он схватил девочку за руку и потащил к маленькой лесенке, ведущей в трюм.
- Что произошло? – допытывалась Мелина. Ей было жутко от боевой песни корабельщиков.
- Не высовывайся! – Элиль усадил ее на сено возле коровы хозяина.
- Но что там?
- Будет бой. Мы преследуем разбойников.
- Элиль, не уходи! – она повисла на его руке. – Не оставляй меня одну.
- Не бойся! Как все закончится, я приду за тобой.
- Элиль, не надо. А вдруг тебя убьют! – Мелина чуть не плакала.
- Не бойся, - попытался он ее успокоить. – Я – сын воина. Ты разве забыла?
- Но если с тобой что-нибудь случиться, как я одна останусь? – не хотела отпускать его Мелина. Пальчики девочки крепко держали руку Элиля.
- Молись за меня. Знаешь молитвы?
- Знаю… Хорошо…Буду молиться… Но будь осторожен!
- Обещаю! Бог Грозы охраняет меня.
Он разжал ее пальчики и выбежал на палубу. Хорнахт готовил лук, проверял стрелы. Рядом хозяин внимательно следил за маневрами вражеского корабля. Нелегко чужакам пробираться по каналу, где кругом мели и дамбы. Расстояние быстро сокращалось. Уже отчетливо вырисовывалась высокая вздернутая корма вражеского корабля. Сам корабль широкий, как скорлупка ореха, сразу видно – сделан для дальних морских переходов. Длинное кормовое весло бешено металось, отворачивая корабль от мелей. Лучники на площадке для стрельбы готовились к бою.
- Продырявь им парус! – приказал хозяин Хорнахту. – Иначе уйдут на большую воду. Там у них будет больше маневренности. Нельзя давать им развернуться к нам носом. Наш таран короче.
Хорнахт выбрал тяжелую стрелу с широким бронзовым наконечником. Мышцы вздулись на руках, когда он натягивал тугой лук. Стрела взвилась высоко в небо. Вскоре в полосатом парусе вражеского корабля появилась прореха. Ветер рвал полотно, расширяя дыру. Корабельщики грянули боевой клич: «Бей! Бей! Амун! Бей!»
- Дайте мне оружие! – потребовал Элиль.
- Ты опять здесь? – рассердился старший лучник.
- Я хочу вместе с вами в бой! Я – сын воина.
- Возьми! – хозяин протянул ему свой щит. – Беги на корму и прикрывай от стрел кормчих.
- На корму?- раздосадовано буркнул Элиль.
- Если кормчего ранят, то корабль потеряет управление, и мы не сможем догнать разбойников. Я доверяю тебе важное дело, - многозначительно объяснил Птахмоз.
- Слушаюсь!
Элиль поспешил на корму. Щит тяжелый. Он едва мог поднять его двумя рукам. Двое кормчих, крепкие корабельщики удерживали длинными веслами корабль на нужном курсе. Рыбак, что позвал на помощь, показывал, где мели, а где сильное течение.
- Прямо мель. Вон папирус над водой, - тыкал он пальцем. - Если их корабль повернет, то его подхватит течение, и они успеют уйти.
- Не успеют! – успокаивал его кормчий. – От нас не уйдут! Куда им с рваным парусом. О! Малыш, - заметил он Элиля. – Ты пришел нас защищать. Смотри внимательно за стрелами. Щит, хоть, удержишь?
- Удержу! – огрызнулся Элиль.
Корабль шарданов все ближе и ближе. Враги поняли, что уйти от преследователей не удастся, открыли стрельбу. Зашуршали стрелы.
- Ой, малыш! Ой, прикрывай нас! – запричитал кормчий. – Ой, следи за стрелами!
Элиль уловил, как сверху падают серые точки. Он высоко поднял щит. Стрелы со стуком впились в щит. Элиля даже качнуло назад.
- Молодец малыш! – подбодрил кормчий. – Выше! Выше поднимай!
Элиль старался. Как мог, высоко поднял щит. Еще две стрелы ударили. Он оглянулся назад. Кормчих не задело. Вдруг огнем обожгло бок. Стрела воткнулась прямо возле широкой ступни кормчего.
- Осторожно малыш! Ах, у тебя кровь! Больно?
- Нет! – разозлился Элиль. Как с маленьким с ним разговаривает. Какай он малыш! – Подумаешь, царапнуло.
- Ой, малыш! Бросай скорее щит! Бросай его! Держись! – закричал кормчий.
Элиль еще не понял, в чем дело, но быстро опустил щит на палубу и вцепился в поручни. Вовремя! Таран с медной шакальей головой врезался в корму вражеского судна. Раздался треск досок. Палубу дернуло. Элиль еле устоял на ногах. Рыбак, что указывал путь, свалился на карачки и чуть голову не расшиб о перегородку.
- Бей! Бей! Амун! Бей! – прогремело над водой. Воины кинулись в драку.
- Сожри мою печень болотный крокодил! Разорви бегемот меня на части! – радостно заорал старший кормчий. – Посадили их на мель! И корму продырявили! Бухаф! – крикнул он младшему кормчему. – Удержишь корабль? У меня руки чешутся!
- Удержу! – заверил его товарищ. – Беги, и за меня там повоюй.
Старший кормчий взревел, схватил копье, спрыгнул с площадки мимо лесенки и помчался через всю палубу туда, где уже кипел жестокий бой. Элиль прыгнул за ним. На палубе лежал воин. Стрела ему пробила бедро. Он силился подняться, но не мог. Возле воина валялось копье. Элиль поднял оружие, двумя руками крепко сжал древко и с визгом ринулся на нос. Он не представлял, что будет делать среди могучих воинов сшибавшихся насмерть, но хотел сражаться наравне со всеми.
Все закончилось до его прихода. Когда Элиль вскарабкался на борт чужого корабля, бой остыл. Поверженный шарданы, человек двадцать стояли на коленях. Рядом валялась гора оружия. Победители выводили из трюма плененных жителей рыбачьего поселения, выдирали цепи, которыми были прикованы гребцы-невольники.
Элиль чуть не выругался с досады, крепко, по-мужски. Надо же – опоздал! Вдруг что-то кольнуло его: корабль, как будто, знакомый. Широкая палуба. Мачта, перетянутая канатом. Тяжелый люк в трюм. Так это же…Он чуть не задохнулся от ужаса… Тот корабль, на котором его везли в рабство. Он взглянул на пленников. Красная рожа с рыжей бородой! Тот, что бил его, а он выплеснул ему тогда горячую кашу в лицо. Все вокруг перевернулось. Гнев овладел Элилем. Он кинулся на пленника, стремясь ударить его копьем прямо в кривой горбатый нос.
Как будто наткнулся на дерево. Сильные руки кормчего оторвали его от земли. Старший лучник вырвал копье. Элиль брыкался, пытался вырваться, но кормчий держал его крепко и ласково приговаривал:
- Ой, малыш! Да что на тебя нашло? Ой, взбесился!
- Я убью его! – кричал сквозь слезы гнева Элиль.
- Нельзя убивать пленных, - оттаскивал его подальше кормчий. – Ему и так - остаток дней в каменоломнях надрываться.
- Все равно! Убью!
- Что произошло? – рядом возник хозяин.
- Мальчишка взбесился, - объяснил Хорнахт. – Бросился на того, рыжебородого.
- Это он! – рычал Элиль.
- Успокойся! Кто?
- Меня везли на этом корабле хетты в Угарит, - вздрагивая всем телом, кое-как выдавил из себя Элиль.
- Так это не шерданы! – Хозяин вплотную подошел к рыжебородому. – Вы идете из Хатти? Отвечай.
- Они – шерданы, - кивнул рыжебородый здоровяк на корабельщиков. - Я один хетт.
- Кто хозяин корабля?
- Я его нанял, - ответил рыжебородый.
- Врет он! – крикнул Элиль, все еще удерживаемый кормчим. – Хозяин - одноглазый.
- Одноглазый? – удивленно вскинул брови хозяин. – Нет ли у него шрама через все лицо?
- Есть, - вспомнил Элиль.
-Никак - Рупа, правая рука лабарны Хатусили. – Посланник пристально взглянул в лицо бородатого хетта. – Говори, куда высадил своего господина? И что ему понадобилось здесь?
Рыжебородый гордо вскинул голову и глухо произнес:
- Можешь меня убивать. Я тебе ничего не скажу.
- Знаю. Не скажешь. Мне все расскажет вон тот. – Хозяин указал на молодого воина, лет шестнадцати, стоявшего на колени позади всех. У юноши дрожали плечи и стучали зубы. Глаза испуганно бегали по сторонам. – Поднимите его.
Бородатый вдруг извернулся. Непонятно откуда у него в руках очутился нож. Он бросился к юноше, желая пронзить сердце. Не успел. Посланник оказался проворнее. Изогнутый меч расколол затылок, разбрызгивая кровь по палубным доскам. Кормчий закрыл широкой мозолистой ладонью глаза Элиля, чтобы он не смог видеть еще одной страшной смерти.
Пленников связали и перевели на корабль посольства. Их усадили вокруг мачты. Освобожденные рыбаки долго благодарили хозяина и целовали ему руки. Он лишь попросил приютить невольников-гребцов. Корабль шарданов так и остался торчать на мели, слегка скособочившись, с огромной дырой в корме. Впрочем, недолго ему так стоять. Рыбаки вскоре разберут его для своих нужд.
Элиля все еще трясло. Кормчий усадил мальчика на бухту льняных канатов, протянул медную флягу.
- Пей!
Элиль послушно глотнул. Горло обожгло. Пронял кашель.
- Ну, что ты даешь мальчишке, старый пьяница, - пожурил кормчего старший лучник. – Только ты можешь пить эту гадость. А ему молока бы предложил.
- Не страшно, - отмахнулся кормчий, хлопая Элиля по спине. – Какой же он мальчишка? Воин! Видел бы ты, как он нас щитом прикрывал. А на бородатого кинулся – зверь! Менфит!
Кашель прошел. В голове приятно загудело. Стало легко и спокойно на душе.
- Не слушай этого старого пьянчугу, - ругался старший лучник. И грозно напомнил кормчему: - Про весло не забыл? Бухаф один там надрывается.
- Иду, - недовольно ответил кормчий и зашлепал босыми ногами по палубе.
- Отдыхай. – Хорнахт хотел погладить Элиля по голове, но тут же передумал – все же - воин - похлопал по плечу и отправился к лучникам давать распоряжения.
Корабль взял прежний курс на юг. Корабельщики затянули победную песню. Мелина оказалась рядом. Девочка опустилась на корточки, заглядывая преданно в лицо Элиля. На пурпурном платьице развязался поясок, волосы растрепались ветром.
- Ты – герой! – восхищенно произнесла она. – Я видела, как ты кинулся с копьем в драку.
- Прости. Я совсем забыл про тебя, - спохватился Элиль. – Ты же там одна сидела. Не испугалась?
- Нет. Я с коровкой. Там наверху все кричали. Потом ка-а-к бахнуло. Коровка испугалась, замычала. А я ее успокаивала. Не бойся – говорю. Выглянула – ты бежишь с копьем. Я обратно. Говорю ей: мы победим! Если Элиль полез в драку – значит, точно - победим. Я ей все рассказала: как ты меня из рабства спас. А она внимательно слушала.
Элиль невольно улыбнулся.
- Ой! – вскрикнула девочка. – У тебя кровь. Смотри весь бок в крови. Я сейчас.
Она упорхнула и через несколько мгновений примчалась с чистой полоской материи и глиняной баночкой. Маленькие пальчики дрожали, когда девочка очень осторожно смазывала противно пахнущей мазью рану. Потом перевязала Элиля.
- Спасибо, - поблагодарил он ее.
- Не за что, - Мелина сияла от счастья. – Ты – герой. Настоящий воин.
- Прекрати, - смутился Элиль.
- У меня никогда не было брата. Наверное, хорошо иметь братьев – настоящих воинов. А у тебя были сестры.
- Две сестры. Они остались там, в Алалахи с мамой…Надеюсь, еще живы. – Элиль тяжело вздохнул.
- Прости, что напомнила. – Мелина погладила его по руке.
- Да, ничего. Теперь ты – моя сестра.
- Клянешься? – обрадовалась Мелина.
- Эй! Эй! Поосторожнее, - погрозил пальцем подошедший лекарь. – У нас в Та-Кемет, слово сестра – сенет звучит почти так же, как супруга – хемет. Шучу, - рассмеялся он. – Покажи рану. – Он осмотрел повязку. – Ну! Мне тут делать нечего. Даже я так хорошо не умею бинты накладывать. Пойду к другим раненым.
Тем временем хозяин допрашивал плененного юношу. Тот стоял перед ним на коленях и дрожал от страха. Хозяин же сидел на небольшом стульчике с низенькой спинкой.
- Я отпущу тебя, если расскажешь мне все. Даю слово! Амун свидетель. Ты будешь волен идти, куда вздумается. Можешь остаться в нашей земле. Никто тебя не тронет. Говори, с какой целью вы пристали к нашим берегам?
Пленник молчал.
- Зря упрямишься. Сейчас тебя привяжут к носовой мачте. Ты будешь болтаться над водой. Я прикажу подкормить крокодилов. В этих местах крокодилы очень лютые. Они будут отгрызать ноги. Не сразу – постепенно. Хочешь умереть такой жуткой смертью?
Пленник не проронил ни звука, но плечи его еще больше задрожали.
- Привяжите его к мачте, - скомандовал хозяин.
Корабельщики попытались поднять пленника, но он истошно закричал, вцепившись в ноги хозяина:
- Я скажу! Я все скажу! Не надо мной кормить крокодилов.
- Говори!
- С нами плыл Рупа. Мы высадили его на восточном берегу вместе с грузом, носильщиками и мулами.
- Давно?
- Прошлой ночью.
- Что за груз?
- Оружие.
- Какое?
- Копья, кинжалы, луки, много стрел.
- Для кого оружие?
- Для племен пустыни. Рупа вез им оружие и золото, чтобы поднять восстание. Нам было велено уплывать тихо назад. Но из жадности решили по пути напасть на селение и захватить пленников для продажи.
- Покажешь куда высадил Рупу?
- Место выше по течению.
- Пустимся в погоню? – поинтересовался старший лучник.
- Попробуем настигнуть. Ночью далеко не уйдешь по пустыне, а сейчас, в такую жару он побережет мулов. Где-нибудь укрылся. Главное, не дать ему добраться до горного хребта.
Пленник указал место, где прошлой ночью высадился караван с оружием. Река все разливалась. На том месте полоска суши уже превратилась в болото. Но все же, следы найти удалось.
Хозяин возглавил отряд преследователей, оставив четверых воинов охранять корабль.
- Возьмите меня! – попросил Элиль.
- Ты не поспеешь за нами, - покачал головой хозяин.
- Я быстро бегаю, - не отвязывался Элиль. – Могу целый день не есть и не пить.
- Понесешь стрелы, - согласился Птахмоз.
Следы почти размыло, но когда выбрались на возвышенность, где чахли заброшенные фруктовые сады, копыта мулов хорошо опечатались на землю.
Старший лучник присел на корточки, изучая след.
- Ого! Мулов не меньше десяти. Груз тяжелый. Погонщиков пятеро. Все в добротной обуви.
- Поспешим! – крикнул хозяин.
Солнце взлетело в зенит. Палило нещадно. Сильно хотелось пить. Пот тут же высыхал на коже. Впереди вырастал невысокий горный кряж, тянувшийся далеко к югу. Под ногами редкая колючая трава кончилась и дальше пошла желтая потрескавшаяся земля.
- Вижу их! – крикнул самый зоркий корабельщик, тот, что все время торчал на носу впередсмотрящим.
- Почуяли погоню и уходят в горы. Прибавить шаг! – приказал Птахмоз.
Теперь и Элиль различал впереди несколько серых точек. Они находились у подножья горного хребта.
Перешли на бег, жадно глотая горячий пыльный воздух. Караван старался, но никак не успевал оторваться от погони. На боках мулов свисали тяжелые тюки. Преследователи нагнали караван почти у подъема в горы. От пятерых погонщиков отделилось трое и смело преградили дорогу. Вооруженные длинными прямыми мечами, как у шарданов, и кривыми кинжалами, они смело бросились на преследователей. Погонщики оказались хорошими воинами. Несмотря на превосходство противника, умело сдерживали сразу десятерых нападавших.
Элиль, не мешкая, сбросил сумку с плеча, вынул несколько стрел и лук. Пока шел бой, он незаметно прокрался за камнями и ринулся вслед уходящему каравану. Мулы карабкались в гору. Из-под копыт срывались камни. Погонщики отчаянно колотили животных палками. С головы одного из погонщиков ветер сорвал накидку. Одноглазый! – узнал Элиль. Мальчик встал удобнее, расставив широко ноги. Вложил стрелу на тетиву и прицелился. Лук ужасно тугой. Руки дрожали. Натянул, насколько позволяли силы. Тетива фыркнула. Стрела скользнула по ноге одноглазого и стукнулась о камни. Главарь обернулся. Его красное от натуги, обезображенное шрамом лицо, казалось еще страшнее в гневе. Нечесаная борода топорщилась рыжей метелкой.
- Цыпленок! – прорычал он и вынул из ножен кинжал.
Он в два прыжка оказался перед Элилем. Мальчик, обезумев от страха, сиганул вниз со скалы, даже не разглядев, что там внизу. На его счастье – высота не больше десяти локтей. Больно отбил пятки об острые камни.
- Ух! Я тебе..! – сквозь зубы крикнул одноглазый и вновь устремился за мулами.
Элиь опять оббежал скалы и, подавляя страх, кинулся за одноглазым. Тот почувствовал. Обернулся.
- Опять ты! – Кинжал сверкал в его руке.
Элиль смело смотрел в глаз бандиту. Мальчик натянул лук и выстрелил в упор. Стрела воткнулась в правое плечо одноглазому. Кинжал звякнул, падая на камни. Одноглазый взвыл, хватаясь за древко стрелы.
- Господин! Скорее! – второй погонщик бросился к нему на помощь и помог взобраться в гору.
Элиль послал вдогонку последнюю стрелу. Промахнулся. Хотел бежать следом. Но куда же без оружия! Стрелы кончились… Надо было хотя бы штук пять захватить. Вдруг увидел оброненный кинжал. Он подобрал клинок. Подоспели корабельщики, разделавшись с бандитами.
- Где они? – спросил хозяин весь в поту. Изогнутое лезвие его меча темнело от крови.
- Уходят. Я ранил одноглазого! – крикнул Элиль.
- Назад! живо! – скомандовал Птахмоз, схватил Элиля за руку и юркнул за выступ скалы. Вокруг градом застучали стрелы. Один из корабельщиков упал. Товарищи подхватили его и понесли вниз. Хозяин рванул за собой Элиля. Бежали, как газели от волков, резко меняя направление. Несколько стрел прожужжало рядом.
- Кочевники – плохие стрелки. – Посланник наконец остановился. Сюда стрелы не долетали. Показал на скалу, усеянную людьми в длинных серых одеждах. Кочевники потрясали короткими копьями и дико орали. – На этот раз упустили. Но ничего. Когда-нибудь Рупа мне попадется. А ты – молодец. – Он похлопал Элиля по плечу. Заметил кинжал в руке мальчика. – Ого! Оружие врага – хороший знак!
Элиль только сейчас рассмотрел великолепный бронзовый кинжал с клиновидным обоюдоострым лезвием. Не дешевый ножик. Элиль видел такие. Только оружейники из Ахеявы могут ковать столь чудные клинки, особым способом закаливая бронзу в соленой воде и в масле. Удобную рукоять из слоновой кости украшали золотые вставки и драгоценные каменья… Его руку словно обожгло. Он держал кинжал, тот самый, что ему подарил отец!
- Ты чего побледнел? – Испугался Птахмоз. – Тебя не ранили?
-Этот нож принадлежал мне, - еле выговорил он трясущимися губами. – Подарок отца.
- Знак свыше, - многозначительно кивнул посланник. - Будем в храме Птаха, спросим гадателя – пусть растолкует.
Со стороны реки спешила толпа земледельцев с колами и дубинами, некоторые размахивали длинными мясницкими ножами.
- Подкрепление! – усмехнулся старший лучник. – Опоздали! – крикнул он разочарованным земледельцам. – Помогите раненых донести до корабля.
Обратно шли не спеша. Раненых оказалось трое. Соорудили из кольев и ткани носилки. Убитыми никого не потеряли. Тела троих погонщиков оставили лежать на земле. Потом кочевники спустятся и подберут.
Корабль отчалил от берега и взял прежний курс. Бурые воды Хапи, словно море, залили все от края до края. Впереди вырос остров. Огромный. На острове теснились цепочки белых домиков вперемешку с зеленью садов. Высоченные пилоны храмов сияли позолотой. Колоннады роскошных дворцов горделиво выступали в окружении пальм. Пристань пестрела парусами. Всюду сновали небольшие папирусные лодочки.
- Хекупта! – обрадовались мореходы. – Мы дома!

6

Элиль еще никогда не видел таких больших домов. Даже дворец правителя в Алалахе, выглядел скромнее. Но здесь! Высокий кирпичный забор с аккуратными квадратными башенками напоминал небольшую крепость. За ажурной аркой ворот открывался вид на чудесный тенистый сад. У Мелины рот открылся от изумления, когда глазам ее предстала зеленая поляна идеальной круглой формы, а вокруг шапки пестрых клумб. Посредине поляны величаво возвышался четырехгранный каменный обелиск в два человеческих роста, посвященный Амуну. Верхушка его сияла золотом, а грани исписаны ровными столбиками иероглифов. За поляной блестел пруд с чистой водой. Благоухали водяные лилии, среди которых важно плавали серые гуси. Дорожка, уложенная белым камнем, вела мимо пруда к двухэтажному уютному дому. Фасад красовался стройными узорчатыми колоннами в виде связок папируса.
Издав злобное рычание, навстречу бросились два больших черных пса. Но, узнав хозяина, собаки завиляли хвостами и радостно заскулили, переполошив обезьянок, что дремали на деревьях. Псы подозрительно обнюхали Элиля, потыкались мокрыми носами в руки испуганной Мелины. Не учуяв ничего враждебного, собаки вновь бросились к хозяину и вертелись у его ног, выказывая безграничное собачье счастье.
На пороге дома появилась красивая женщина средних лет. Вытянутое смуглое лицо с острым подбородком казалось маленьким под пышным черным париком. Широкое золотое ожерелье лежало на округлых плечах и спускалось на высокую грудь. Небесного цвета одежда с широкими короткими рукавами из тонкого льна облегало ее стройное тело. Тонкую талию перетягивал изящный матерчатый поясок с золотыми кисточками. Мягкие кожаные сандалии украшали медные шарики и чуть слышно мелодично позвякивали. Глубокие черные глаза, обрамленные густыми ресницами, и умело подведенные тушью, удивленно вспыхнули, затем радостно засияли. Брови, выщипанные аккуратными тонкими дугами, взметнулись вверх. Веки, припудренные серебряными тенями, легко хлопнули, словно крылья бабочки.
На ее добром лице заиграла лучезарная улыбка. Щеки налились румянцем. Она грациозно поклонилась, положив руки на колени, и мягким голосом произнесла:
- Здоровья и силы. Твой дом ждет тебя. Твои родные истосковались.
Хозяин поклонился в ответ:
- Пусть красота никогда не покидает тебя. - Он нежно обнял супругу. – Как же я скучал без твоих черных глаз.
- Ты весь пропах рыбой! – шутливо поморщила она носик. – Я прикажу слугам нагреть воды. Тебя надо хорошенько вымыть и натереть ароматным маслом.
- Отец приехал! – Из дома выбежал мальчик лет двенадцати, развитый, мускулистый, в одной набедренной повязке, с бритой головой. Следом хрупкая девочка лет четырнадцати. Она поддерживала руками подол длинной розовой шенти из тонкого льна, чтобы не наступить, оголяя маленькие лодыжки в мягких сандалиях.
Дети поклонились отцу, затем бросились обнимать его. Как в этот миг Элиль завидовал им! Какое это безграничное счастье – увидеть отца живым и здоровым после долгой разлуки. Он кинул быстрый взгляд на Мелину. Девочка невольно улыбалась, а из глаз катились слезы.
К воротам подлетела колесница, грохоча ободами, обитыми медью. Юноша в кожаных тяжелых доспехах спрыгнул с повозки, не дожидаясь, когда кони остановятся. Чуть не упал. Вбежал в ворота с радостным возгласом:
- Отец! Я увидел твой корабль в порту и сразу примчался.
Хозяин крепко обнял воина, затем поглядел по сторонам и спросил:
- А где же Херихор? Где мой второй сын?
- Может, к вечеру наставники его отпустят, - усмехнулся юноша-воин. – Херихора клюнул ибис в язык: он поклялся перед статуей Тота, что станет великим строителем. Вот, на него наставники и насели. Зубрит математику день и ночь. Пальцы все синие от чернил. Исхудал - одни уши остались. Из Дома Жизни возвращается затемно, а только жрецы приветствуют Ра, он хватает письменные принадлежности и - бегом на учебу.
- Ну, что ж, могу только гордиться им. А как здоровье Аххетеп, моей старшей дочери?
- Родила тебе внука. – Женщина нежно погладила его по небритой щеке. – Радуйся.
- На кого похож? – настороженно спросил Птахмоз.
- На тебя, - успокоила его супруга. - Такой же нос прямой, подбородок квадратный. Отдохнешь и сходишь посмотреть.
- Мне прежде надо попасть к правителю с докладом, - с сожалением покачал головой посланник. - А вам всем я привез подарки. – Он, наконец, высвободился из объятий детей. – Скоро их принесут с корабля.
-Кого ты с собой привел? Что это за дети? – женщина с любопытством оглядела Элиля. Взгляд ее потеплел, остановившись на Мелине. Та смутилась и опустила глаза. Хозяйка подошла и села перед ней на корточки, заглядывая в лицо. – Какая красивая девочка.
- Детей мне подарило море, - серьезно ответил хозяин. - Я подобрал их после шторма в разломанной лодке.
- А их родители.., - женщина осеклась, встретив строгий взгляд супруга. Все поняла.
- Малышку я сама умою и одену. – Женщина нежно погладила Мелину по голове. – Пойдем птичка. О, мать – Изида, какая же ты худенькая. Никто тебя не причесывал, никто личико твое не мыл и маслом не смазывал. Конечно, откуда эти грубые корабельщики знают, как надо следить за лицом. Они, наверное, даже не умываются.
Мелина, заслышав нежные слова, сразу же разревелась и уткнулась женщине в плечо. Та подняла ее на руки и унесла в дом.
- Как звать малыша? – спросил юноша-воин у отца, кивая в сторону Элиля. – Или он уже не малыш? Не вижу детской косички. Он с севера?
- С ним - осторожней! – шутливо пригрозил посланник. – Когда мы сражались с разбойниками, он кидался в драку, словно львенок. Видишь, кинжал на поясе? Его трофей. Сам добыл в бою.
- Ого! Воин! – с уважением произнес юноша. - Пойдем мыться. Воин должен быть чистым, сильным и знать математику – так у нас говорят.
Личный лекарь Птахмоза осмотрел рану от стрелы на боку Элиля. Осталась только полоска коричневой запекшейся крови. Лекарь смазал бок противно пахнущей мазью. Он недовольно зацокал языком, взглянув на спину мальчика со следами от бича.
- Спина не болит? – заботливо спросил он.
- Нет, - покачал головой Элиль.
- Что за звери над тобой измывались? Это же от кнута! Ох! Я бы им руки отрубил за такое! Как только, Боги терпят извергов на земле? – злился он. - Откормить тебя надо, как следует. Одни кости торчат. Из тебя, даже бульона наваристого не получится, - шутил лекарь.
Элиля отвели в мыльню. Чернокожий слуга разложил его на каменном столе и окатил горячей водой. После безжалостно скреб тело мелким песком. Жесткие мочалки из волокон папируса разогрели кожу до красноты. Нескольких ведер воды остудили. В конце слуга натер Элиля ароматным маслом, после которого в мышцах появилась легкость. Дальше мальчика передали Брадобрею. Тот помазал голову пенящейся массой и острым кремневым ножом сбрил волосы вместе с вшами.
Другой слуга умастил голову мятным маслом и повязал легкий платок немет, концы которого свободно падали на плечи. Показал, как правильно облачаться в набедренную повязку, чтобы впереди оставался край, наподобие передника. Вручили кожаные сандалии, немного большие, но мягкие и удобные.
- Отлично! – удовлетворенно воскликнул Мерикар, старший сын хозяина. Он успел снять доспехи и оставался в одной набедренной повязке. Даже без доспехов грудь его казалась необъятная, а выпиравшие мышцы – будто из камня. – Теперь ты похож на сына Кемет. Кожа немного светлая. Но, ничего. Солнышко подкоптит. Сколько лет тебе?
- Десять.
- Крепкий для своего возраста, - похвалил его Мерикар. – Пойдем. В саду накрыли стол.
Семья уже собралась, когда Мерикар привел Элиля. За небольшим круглым столиком сидел хозяин на стульчике с низкой спинкой. Столик ломился от блюд. На низенькой скамеечке рядом грациозно восседала супруга и сама подливала мужу в серебряный бокал терпкое вино с медом. Сыновья расположились на циновках вокруг столика и лакомились фруктами. Теперь их было двое. Из Дома Жизни примчался Херихор. Он с упоением рассказывал как, услышав о приезде отца, тут же удрал от наставника. Учитель с палкой гнался за ним до самых ворот и пригрозил отдубасить лентяя, как следует, пусть он только вернется.
Птахмоз неодобрительно покачал головой и сказал:
- Завтра отнесешь наставнику кувшинчик с ароматным маслом и кувшин вина. Передай с извинениями от себя и от меня.
- Все сделаю, отец, - заверил Херихор, смутившись.
Справа от хозяина на таком же стульчике с низенькой спинкой сидела красавица – дочь, а у нее на коленях… Элиль даже сразу не понял кто это… Похожа на бгиню-девочку Цинтуху из храма Солнца. Белое чистенькое платьице в мелкую складку. Лицо тонко расписано. Волосы убраны в замысловатую прическу и перетянуты ниточкой жемчуга. Но плечах тонкие серебряные браслеты. Так это же - Мелина.
- Не пачкай ручки, - говорила ей дочь хозяина. – Вот этот кусочек хочешь? – она кормила ее, словно маленькую, заботливо вытирая салфеткой губы. Мелину смущала такая чрезмерная забота, но она стойко терпела – видно, так принято в этих краях.
Слуга крикнул от ворот:
- Прибыл груз с корабля!
- Идите, смотрите подарки, - разрешил хозяин младшим сыновьям. Тем не надо было повторять. Когда они умчались, голося, как сумасшедшие, он приказал слуге: - Принеси еще два стула для воинов.
Мерикар усадил Элиля рядом с собой. На столе чего только не было: кусочки жареного мяса в аппетитном соусе, маленькие птички, фаршированные зерном, тушеные овощи, пироги, фрукты, горка фиников и инжира, свежие огурцы, лук, чеснок. Элиль громко сглотнул слюну, не зная, с чего начать.
- Будешь его кормить? – спросил посланник у старшего сына.
- Нет. Он - воин. Пусть сам ест.
- Не смущайте мальчика, - попросила хозяйка, наливая в чашу Элиля разбавленное сладкое вино. – Ешь, львенок. Ты должен стать сильным.
- Разреши ему занять мою комнату в доме, - предложил Мерикар. – Меня правитель отправляет на юг, в земли Куши. Я должен проверить каменоломни и золотые прииски.
- Надолго? – недовольно спросил хозяин.
- Думаю, до следующего разлива, а может, задержусь дольше. Земля Куши большая и неспокойная.
Птахмоз отставил в сторону серебряный кубок и нахмурил брови.
- Почему ты сердишься, отец? – уловил сын недовольный взгляд отца. - Мне доверили высокую должность. Хоть я и молод, но правитель видит во мне преданного слугу.
- Я не сомневаюсь, что ты справишься с поручением. Более того – я горжусь твоими успехами. Другое гнетет меня.
- Что же? – растерялся юноша.
- Посмотри на сверстников, с кем ты играл в маджаев и нехсиу в детстве и бегал голышом на речку. Все они давно семейные люди. Сестра Аххетеп младше тебя на два года, - уже родила. Но она продлила не наш род, а род своего супруга. Где же мои наследники? Я тебе давно построил дом, но он пуст. Для кого уютные покои с высокими расписными стенами? Для чего растет фруктовый сад, если среди цветущих деревьев не слышен детский смех?
Херихор насупился и опустил голову.
- Почему молчишь?
Хозяйка сказала дочери:
- Погуляйте в саду. Покажи Мелине ручных газелей. Только смотри, чтобы ее гуси не обидели. Они нынче сердитые. – Когда девочки ушли, она погладила супруга по колену и мягко произнесла: - Не гневайся на сына. В сердце у него заноза. Ни на кого он глядеть не хочет…
- Кто она? Говорите же! – потребовал отец.
- Дочь правителя, Нефертум, - выдохнул Мерикар.
- О, Боги, - гневно воскликнул хозяин. – О чем ты думаешь!
- Сердцем нельзя думать. Сердце требует, - встала на защиту сына хозяйка.
- Но… Дочь правителя… У нее женихов, что лягушек в болоте. Забудь о ней.
- Прости, отец. – Юноша тяжело поднялся. – Забыть не смогу… Не в моих это силах. Моя Эб, что живет под сердцем, меня не слушается. Разреши, я отправлюсь в Куши. Буду искать утешение в битвах с нехсиу…
- Ну, хватит. Придумаем что-нибудь, - сдался посланник. – Нефертум, - глухо произнес он. – Нелегко придется уговаривать правителя. Но ты – мой сын. Я попытаюсь сделать невозможное…
Юноша оживился, упал перед отцом на колени…
- Ничего не обещаю, - строго предупредил Птахмоз. – Знаешь, как это воспримут другие вельможи? Как будто я пытаюсь влезть в Большой Дом.
- У правителя, да живет он вечно, вековечно, много дочерей, - попытался возразить Мерикар. – И все рано или поздно выйдут замуж.
- Но все они – Дочери Солнца, - напомнил ему отец. – Ты унаследуешь от Нефертум частичку божественного света. А это - ко многому обязывает. Ты должен будешь слепо подчиняться воле правителя. Выполнять его приказы, не жалея сил и не щадя жизни. Стать примером для остальных чиновников. Нет, больше - быть лучшим среди них. К тебе будут обращаться за справедливостью, будут ждать от тебя помощи. Сотни просителей потянуться в твой дом. Но ты не должен ни разу оступиться, ни одно твое решение, ни один поступок не должен бросить тень на имя твое, ибо ты станешь частью Большого Дома.
- Я справлюсь!
- Не сомневаюсь.
- Я принесу еще вина. – Хозяйка легко поднялась и пошла к дому, грациозно покачивая бедрами.
- Твою мать я нашел в далеком бедном селенье, в семье простого землепашца, - сказал тихо Птахмоз, глядя ей в след. – Это теперь ее родня сплошь – писцы и судьи-меджеты. Ей очень тяжело приходилось порой. Из глухого захолустья я привез ее в столицу. Надо было менять привычки, учиться манерам. Сколько слез она пролила ночами… Завидую ее терпению и выносливости. Разве кто сейчас скажет, что твоя мать родилась в хижине, построенной из сырого кирпича, и до пятнадцати лет пасла гусей?
Элиль от усталости совсем осоловел и клевал носом.
- Уложи мальчишку под дерево в тенек. Пусть подремлет. Вечером поведу его к правителю.
Мерикар расстелил плащ на мягкой траве и уложил Элиля, который уже не мог совладать с отяжелевшими веками.
- Эх! Воин! – Мерикар погладил его по голове. – Что ты будешь делать с ним, отец.
- Хочу записать его в Доме Жизни, как сына.
- У меня будет еще один брат? – обрадовался юноша. - Разрешит ли правитель?
- Сомневаюсь, - вздохнул Птахмоз. – Мальчик не из простолюдин. Он – сын правителя Алалаха.
- Ого! – удивленно воскликнул Мерикар. – Я слышал, что Алалах захвачен хеттами. Правитель убит... Бедный малыш! А девочку? Мама в ней души не чает.
- И Мелину хотелось бы записать на себя…, - ответил посланник. – С ней, так же, не все просто. Она из мятежной Ниневии. Живы ли ее родители – неизвестно.
- Странные дети, - покачал головой Мерикар. – Видно, что из знатных семей, держатся гордо, воспитание хорошее, но в глазах какая-то затаенная злоба.
- Упаси Амун пережить то, что они пережили, - вздохнул хозяин, воздев ладони к солнцу.
Элиля разбудили под вечер. Ра прятался за западными горами. Мальчику дали выпить кружку парного молока. У ворот ждали носилки с четырьмя высокими носильщиками. Мелину укладывали спать. Хозяйка сама расчесывала ее непослушные темно-рыжие волосы костяным гребешком.
- А куда уходит Элиль? – испуганно спросила девочка.
- Его представят Солнечному правителю. Это - великая честь.
- Я не буду ложиться, пока он не вернется, - заявила Мелина.
- Но, возможно, он долго пробудет у правителя. А ты очень устала. Тебе приготовили мягкое ложе с балдахином от комаров. У изголовья поставят курительницу с ароматной смолой из Пунта. Я прочитаю над тобой молитву, чтобы ты спала спокойно, и дурные сны не подкрадывались к тебе.
- А Элиль? Его ложе будет рядом с моим? – тревожно спросила девочка.
- Нет. Нельзя мальчикам, кому сбрили детский локон, ночевать в женской половине дома.
- Но, он всегда защищал меня. Мне будет страшно одной. Я боюсь злых Баху. Они прокрадываются к спящим детям в виде змей и уносят их жизни.
- Не бойся. У тебя будет надежный сторож. Я сейчас его позову. Тамит! Иди сюда! – крикнула хозяйка.
Появился большой серый кот. Он важно прошествовал к женщине на мягких лапах, недовольно подергивая торчащим кверху пушистым хвостом: зачем звала? Кот потерся о ногу хозяйки, при этом громко заурчал.
- Тамит – посланник богини Басты, - объяснила хозяйка. - Его боятся все злые Баху. Даже главный змей Мехен не посмеет приблизиться к тебе.
Будто в подтверждении ее слов Тамит коротко мявкнул и улегся возле ложа Мелины, принялся лениво играть с кусочком ткани, выпуская острые коготки.
Тем временем Птахмоз уселся на низенькую скамеечку в носилках. Элиль устроился на подушках у его ног. Маджаи подняли носилки на плечи. Двое слуг пристроились сзади: один держал над головой хозяина шест с опахалом из павлиньих перьев, другой нес сандалии и кувшин с пивом. Вечерело. С реки повеяло прохладой. Город постепенно затихал. Задумчиво шелестели густой листвой старые сикоморы. В домах зажигали масляные лампадки и готовили ужин. Из-за высоких каменных заборов доносился аромат жареного мяса, тушеных овощей и особо приятный дух свежего хлеба.
Вскоре дорога вывела за город. Каменные ограды кончились, и с обеих сторон встал густой пальмовый лес. Чрез сотню шагов лес раздвинулся, и дорога побежала через аллею каменных баранов – воплощение Ра. Аллея обрывалась у золоченых ворот из лабанского кедра. Ворота охраняли стражники-шерданы. Поверх длинной холщевой одежды они носили латы из толстой кожи. Из вооружения у шерданов: круглые щиты и длинные прямые мечи. На головах медные круглые шлемы с высокими воловьими рогами.
- Кто ты? Зачем пришел к вратам Дома Ликования? – встретили вопросом стражники.
- Я, посланник во все чужеземные страны. Имя мое – Птахмоз. Солнце наше, да живет он вечно, вековечно, приказал явиться к нему с докладом.
Охранники вызвали слуг. Пришли чернокожие маджаи. Все в белых льняных шенти. У каждого шкура черной пантеры через плечо, в руках факела. Они проводили носилки через сад к великолепному деревянному дворцу. Слуги осторожно опустили носилки, надел на ноги хозяина белые новые сандалии. В такие же обул Элиля. Преодолев широкие ступени, гости оказались среди высоких резных колонн, напоминавших связки папируса. Сверху головами вниз свешивались деревянные утки. Гостей встретил сановник в белой тонкой одежде и в огромном парике.
- Здоровья и силы тебе, распорядитель дома того, кого любит Амун, - поклонился Птахмоз и нагнул голову Элиля.
- Пусть Ра освещает твой путь, а великий Тот награждает мудростью, - важно поклонился в ответ сановник. – Амун земной, ждет тебя.
Вслед за распорядителем Дома Ликования, в окружении вооруженных маджаев, гости проследовали сквозь нескончаемую колоннаду в зал для приемов. Элиля остановили у входа. В зал разрешили войти только Птахмозу. Могучие воины, обнаженные по пояс, в высоких медных шлемах стояли на страже у дверей. Мальчик издали увидел мерцание серебряных лампад, колонны, сверкающие позолотой, вдохнул терпкий аромат дорогих благовоний. Казалось – там обитал Бог, до того все выглядело величественно и таинственно.
Круглый зал окаймляли колонны, увитые золотыми лентами. Множество светильников трепетали ровными язычками оранжевого пламени. Посредине, на деревянном резном троне восседал правитель Обеих Земель Менмаатра Сети Мернептах. Воплощение Амуна на земле обладал крепким телом воина и мужественным лицом. На голове его красовался кожаный голубой шлем с золотой коброй возле высокого лба. Глубокие черные глаза смотрели внимательно. Губы сложены в чуть заметную улыбку. На подбородке прилажена плетенная накладная бородка. Сильные руки, увитые золотыми браслетами, свободно лежали на коленях.
Рядом с ним стоял верховный жрец, старик с хищным крючковатым носом и седыми бровями, нависавшими над строгими глазами. Он сжимал в руках высокий посох с золотой головкой шакала наверху. Золотое ожерелье в несколько рядов теснилось на плечах и груди. Одежду идеальной белизны стягивал широкий красный пояс с золотой бахромой. Через правое плечо перекинута шкура леопарда.
С обеих сторон от трона застыли вельможи. Все в дорогих одеждах из тонкого льна. Широкие ожерелья соперничали по красоте и разнообразию.
Птахмоз поклонился правителю, положив руки на колени.
- Живи вечно, вековечно. Я прах у ног твоих.
- Здоровья и силы, - ответил правитель громким голосом. – Наконец-то я тебя дождался. Рад видеть своего посланника живым и полным сил. Поведай мне о делах, что творятся на беспокойном севере.
- Дела не утешительные, - мрачно начал Птахмоз. - Хетты вновь захватили земли вокруг Кадеша. Хатусили все дальше и дальше проникает по берегу Оронты. Многие народы просят у него покровительства.
- Выходит, я напрасно предпринял долгий поход и осаду Кадеша. Вновь меня предали, - разочарованно произнес правитель.
- К сожалению – это так. Кадеш не подчиняется нам, впрочем, как и Угарит. В Библе, в Семирре и в Тире нас еще терпят. Однако подвластными Та-Кемет эти города назвать трудно.
- Но, все же из Приморья мы получаем лес, пурпурную ткань, скот, - не согласился правитель.
- Твоими устами говорит сама мудрость. Нас еще боятся, - согласился посланник. - Но хетты делают все, чтобы ослабить власть Кемет. Я столкнулся с их кораблем в устье Хапи.
- Слух долетел до моих ушей. Расскажи подробнее, что там произошло, - потребовал Сети.
- Мы вступили в бой с разбойниками, которые совершают набеги на рыбацкие поселения. Думали, что столкнулись с обыкновенными пиратами из Шердании. Но оказалось: корабль наняли хетты. Они везли оружие и золото племенам пустыни шасу. Возглавлял караван сам Рупа.
- Жезлоносец лабарны Хатусили? – не поверил правитель. - Ты ничего не перепутал.
- Я видел его на расстоянии десяти шагов. Мой лучник ранил Рупу в плечо, но ему, все-таки, удалось уйти.
Правитель бросил короткий взгляд на одного из чиновников
- Хетты вооружают племена кочевников, чтобы те делали набеги на поселения в дельте, тем самым, ослабляя наше влияние на севере, - пустился в объяснение чати.
- Надо усилить гарнизоны крепостей, нанять охотников для дозора, - приказал ему правитель, после вновь обратил взор к Птахмозу. - А что за история с детьми, которых ты подобрал в море?
Элиля пригласили в зал. Он предстал пред грозными очами правителя. Тот очень внимательно оглядел мальчика с ног до головы и сказал:
- Я вижу перед собой сына правителя. Его взгляд, полон огня. Гордая осанка. Даже в рабстве не смогли вытравить из него непокорный дух воина. – Он неожиданно обратился к Элилю на хурритском. – Ты помнишь своего отца?
- Он всегда у меня здесь! – Мальчик стукнул кулаком в грудь, там, где билось сердце.
- Правильно, - одобрительно кивнул правитель. – Всегда помни: кто твои предки, и где твоя родина. Иди! Да хранят тебя боги.
Как только Элиль ступил за порог, правитель тут же сказал посланнику:
- Я доволен тобой. Сведения, что ты посылал мне – бесценны. Какой награды просишь за честные труды свои?
- Позволь необычную просьбу.
- Я слушаю.
- Я представил тебе Элиля…
- Отныне он под моим покровительством. Чего же более?
- Дозволь мне записать в Доме Жизни после его имени мое. Я хочу стать ему отцом.
- Нет, - холодно ответил правитель. – Понимаю твои чувства. Ты полюбил его, привязался. Мальчик славный, красивый, смелый… Но, не забывай: он - сын правителя Алалаха.
- Его отец убит.
- Да. Но, усыновив мальчика, ты отнимешь у него предков. Нельзя так поступать. Если сын правителя Алалаха вырастит и захочет вернуться на родину, чтобы завоевать себе власть, по праву принадлежащую ему, его не должно связывать никакое иное родство. Сын правителя должен оставаться сыном правителя. Элиль может гостить в твоем доме до конца разлива. После ты должен отдать мальчика в Дом Наследников, где он будет воспитываться среди детей правителей и отпрысков Великих Домов. Ему подберут наставников, воспитателей - таков закон.
- А девочку? Разреши хотя бы ее удочерить.
- И этого разрешить не могу. По моим сведениям Мелина из знатного аккадского рода. Сможешь ли ты ее защитить? Мне доложили из Ашшура, что после разгрома Ниневии, правитель Ассирии усиленно разыскивает дочь старшего тамкара. Назначена огромная награда. Не так ли? – Сети взглянул на другого посланника.
- Ты прав, Солнцеподобный, - кивнул посланник. – Я недавно прибыл из Ассирии. Дочь старшего тамкара Ниневии, действительно, разыскивают по всем землям. Я постарался разузнать: к чему такой переполох из-за ребенка. Туртан, главнокомандующий ассирийским войском, намекнул мне, что девочка знает какую-то тайну.
-Ерунда – все это, - поморщился правитель. – Какую, такую страшную тайну может хранить ребенок? Пусть Мелина воспитывается среди дочерей дворца. Никто не должен знать ее настоящее имя и происхождение. А тайна… Если она, действительно обладает тайной, пусть держит ее в себе. Прости, Птахмоз, но Мелину я должен забрать из твоего дома, для ее же блага. Наверняка, в Ассирии и Нахарине уже нашлось немало охотников за ее головой.
Птахмоз совсем расстроился и опустил голову.
- Я благодарен тебе, Солнечный, за доброту. Но мое Эб не дает сердцу стучать ровно. Мое Ба обливается слезами.
- Поведай о печали, - попросил правитель.
- Выходит, я предал Элиля. И Мелину предал. Обещал оставить их в своем доме…
- Хорошо!- Сети помедлил, размышляя, как лучше все обставить. - Пусть считают тебя отцом. Пусть приходят в дом твой, как в дом родителей… Но все же, мальчик будет расти в Доме Ликования, и девочка должна воспитываться среди дочерей дворца. Ты не запишешь в Доме Жизни после их имен свое. Нельзя. Так будет лучше для всех. Ты же это прекрасно понимаешь. Не надо переживать. Взамен я сделаю тебе щедрый подарок: отдам в жены твоему сыну Мерикару мою дочь Нефертум.
- О, Солнечный, смею ли я мечтать о таком, - не поверил посланник.
- Мне все известно. Они любят друг друга. Зачем мешать счастью? Пусть наши дети будут вместе. Почему ты опять насупился? Иди, обрадуй сына и готовься встречать невестку.
- Ты слышал все сам, - вздохнул посланник, когда носилки, слегка покачиваясь, плыли обратно по ночному городу.
- Да. Я должен подчиниться, - с готовностью кивнул Элиль.
- Но запомни: двери моего дома всегда открыты для тебя. Всегда будут рады твоему приходу.
- Что меня ожидает в будущем? – Элиль заглянул Птахмозу в глаза.
- Не знаю, - пожал плечами посланник. - Правитель глядит на много лет вперед. Он владеет знаниями, которые для нас, смертных наглухо закрыты, как двери в усыпальницу. Возможно, он задумал вернуть тебе власть над Алалахом.
- Откуда правитель все знает? – глупо спросил Элиль.
- Он же - сын богов. Он сам - Бог, - произнес Птахмоз с удивлением: как Элиль не знает такой простой истины. – Он совершил множество великих деяний. Однажды Сын Амуна нашел источник в пустыне, да в таком гиблом месте, где не водились даже змеи. Разве не чудо? Теперь вокруг источника вырос красивый город. Еще как-то камнетесы в Куши не могли найти хорошие залежи гранита для строительства храма. Приплыл правитель и тут же указал им месторождение отличного камня. И таких чудесных историй о деяниях сына Амуна можно вспомнить много.
- А где я буду воспитываться? Что это за Дом Наследников?
- Дом Наследников – особое заведение, где обучают и воспитывают детей правителей, вождей и высоких сановников. Лучших наставников жрецы собирают со всех земель. Из стен Дома Наследников выходят лучшие люди страны – опора государства.
- И ты воспитывался там?
- Конечно. Иначе бы я не смог достичь столь высокой должности.
В доме Птахмоза все спали. Элилю дали выпить кружку теплого молока. Разрешили проведать Мелину. Девочка улыбалась во сне. Она еще не умела спать с деревянным подголовником, поэтому ее уложили на мягкую подстилку, набитую козьим пухом и укрыли пестрым льняным пледом. Кот свернулся серым клубком у ног. Элиль прочитал над спящей девочкой молитву, прося у богов послать Мелине хороших снов.
Элиля проводили в комнату, где раньше ночевал старший Мерикар. Затрепетал язычок масляного светильника, бросая дрожащие блики на стены, расписанные сценами из героических сражений и охот. Стремительно неслись колесницы с храбрыми лучниками. Атаковали пехотинцы, прикрываясь большими прямоугольными щитами. В страхе бежали враги, побросав оружие. Антилоп пронзали меткие стрелы. Лев падал, истекая кровью к ногам бесстрашного охотника.
В стенной нише располагалось небольшое жесткое ложе. Ложе укрывала циновка, сверху льняная подстилка. Деревянный подголовник в виде полумесяца источал запах мяты. Над ложем, на стене пестрый ковер. На ковре висел охотничий лук, чехол со стрелами и несколько кинжалов. В углу стояли копья разных размеров и небольшой прямоугольный щит. У противоположной стены возвышалась этажерка, заполненная кувшинчиками, свитками папируса, еще какими-то предметами. Тут же небольшой столик с грубым табуретом. На столе аккуратно лежали письменные принадлежности: чистые свитки папируса, стаканчик с кисточками и две глиняные чернильницы для красной и черной краски.
Элиль устроился на ложе. Кинжал снял с пояса и положил рядом. Сквозь небольшое окошко под потолком на него глядели звезды. Слуга задул светильник и вышел, плотно прикрыв дверь. Сердце больно сжалось. Ему на миг показалось, что он в своей комнате во дворце правителя Алалаха. Даже запах благовоний такой же. Слезы выступили на глазах. Всплыл образ отца – мужественного и грозного воина. Привиделась мама. Она всегда заходила к нему перед сном и нежно гладила по голове. Желала увидеть счастливые сновидения…Теперь ничего этого не будет. Никогда!
Бог Грозы, мой покровитель!
От стрелы твоей загорается могучее дерево,
Скала рушится от голоса твоего!
Но птицу ты не сможешь ранить,
Она невредимая летает перед грозным ликом твоим.
Я – птица! Ты - мой покровитель!

7

Утром Элиль проснулся чуть свет от топота и криков. В доме творилось что-то невообразимое. Слуги бегали из комнаты в комнату с ворохами одежды, разноцветными лентами, шкатулками с украшениями. Хозяин окриками со двора поторапливал их. Пожар? – всполошился Элиль. – Враги напали на город? На его расспросы всегда невозмутимый распорядитель дома ответил, что Мудрейшие жрецы Амуна объявил самый долгожданный праздник Опет. Веселее торжества не бывает в Черной Земле. И ему, Элилю, пора бы привести себя в порядок.
Его вместе с сыновьями хозяина нещадно терли мелким песком и окатывали горячей водой. После натирали благовонным маслом. Художник по лицам долго мучил Элиля, подводя глаза тонкой кисточкой и выщипывая лишние волоски на бровях. Мальчиков облачили в легкую одежду из белого льна. На плечи возложили тяжелые широкие ожерелья из золота, бирюзы и вулканического стекла. На голову Элилю приладили пышный парик. Обули в новые сандалии из белой кожи. Широкий пояс затянули так, что не вдохнуть.
Покончив с туалетом, сыновей посланника вместе с Элилем вывели во двор. На поляне перед обелиском ждал домочадцев Птахмоз, разодетый по последней моде. Белая шенти из тонкого льна в мелкую складку спускалось до колен. Великолепное дорогое наплечье переливалось искорками драгоценных камней. Пышный черный парик увивали разноцветные ленты. Вскоре появилась хозяйка. Она сияла неземной красотой. Тонкое розовое платье облегало стройную фигуру. Брадобрей сотворил из ее волос высокую прическу, стянутую нитью сверкающего жемчуга. Браслеты оплетали тонкие смуглые руки.
Следом вышли девочки нарядные, с расписанными лицами. Дочь хозяина вела за руку Мелину. Теперь девочку вообще невозможно было узнать. На нежном, немного бледном личике больше не читалось страха. Большие темно-карие глаза не бегали испуганно по сторонам. Даже поступь стала плавной и стремительной, словно полет птицы. Она расплылась в лучезарной улыбке, заметив Элиля.
Мелина несмело подошла к нему. Щеки ее порозовели.
- Ты совсем взрослый, - шепотом произнесла она.
Элиль пожал плечами.
- А ты похожа на маленькую богиню-Цинтуху, внучку Бога Грозы.
- Она повелевает весенними ветрами, будит песнями пчел и приказывает деревьям цвести, - вспомнила Мелина, и еще больше покраснела. - У меня лицо бледное и волосы рыжие, - пожаловалась она. – Здесь все смуглые и черноволосые.
Смотритель дома подошел к хозяину.
- Вода высокая, господин, - сказал он озабоченно. – Дорогу залило, хоть на корабле плыви. На дамбе народу – не протолкнуться. Лучше - нанять лодку, пока есть свободные. Иначе до Ипетасу и к вечеру не доберемся.
- Нанимай, - согласился хозяин. - Только хорошую лодку подбери.
- Хорошая - очень дорого обойдется, - предупредил смотритель. - Перевозчики сейчас такую цену заламывают… - Он недовольно покачал головой.
- Нельзя скупиться в праздник Опет, - потом весь год удачи не будет. Зови перевозчика, - приказал Птахмоз.
К набережной подлетела длинная папирусная лодочка с просмоленным днищем. На мачте с треугольным парусом развивались разноцветные ленты. Вдоль бортов вились гирлянды цветов. Все семейство уместилось в лодке, даже для слуг хватило места.
Кормчий затянул песню и направил суденышко вперед. Река, не смотря на столь ранний час, была запружена кораблями и лодками. Все спешили на праздник к храму Ипетасу. Развивались флаги, звучали песни, переругивались кормчие. Показались высокие прямоугольные пилоны храма Амуна. У набережной негде приткнуться. Кормчий, ловко лавируя, втиснулся в узкий просвет между лодками. Нос уперся в каменную пристань. Не успело семейство посланника сойти на берег, а стражники храма уже кричали лодочнику, чтобы тот отчаливал, да побыстрее.
Семейство Птахмоза с трудом пробирались сквозь толпу к пилонам храма. Слуги шли впереди и расталкивали зевак. Следом шествовал хозяин, за ним сыновья, после супруга с дочерью и Мелиной. Преодолев толчею, они попали на мощенную белым камнем дорогу, с двух сторон которой лежали на гранитных постаментах каменные бараны. Семейство оказались у входа в храм. Птахмоз назвал имя и титулы. Стражники пропустили посланника и всех его домочадцев. В обширном дворе храма все бурлило. Сановники шумели, жрецы суетились, бегали. Из большого каменного здания бритые служители, облаченные в одних набедренных повязках, всего человек двадцать, вынесли на плечах священную барку. Нос и корму украшали головы баранов. Ладья вся сияла золотом и драгоценными каменьями. В центре над палубой возвышался резной наос.
- Ладья Амуна! – Закричал старший жрец. Дайте дорогу!
Завыли трубы протяжным басом, даже холодок прошелся по спине. Сильными голосами жрецы грянули гимн. Следом из здания храма вынесли ладью богини Мут, украшенную женскими головками с уборами в виде коршунов, сложивших крылья. За ней еще одну ладью с головами сокола – священную барку бога Хонсу.
Жрецы выстроились шеренгами по трое, музыканты в сборе - все готово к торжественному шествию. Вся масса снующих чиновников мгновенно образовала длинную колонну, и процессия двинулась к воротам. Впереди важно шли мудрейшие жрецы. В руках высокие посохи, на верхушках которых красовались серебряные набалдашники в виде статуэток богов. У каждого мудрейшего через плечо перекинута шкура леопарда. Следом жрецы с высокими шестами. К шестам крепились золотые перья Маат. За жрецами музыканты с тамбуринами и дудками. За музыкантами плыли священные лодки Амуна, Мут и Хонсу. В наосах, что возвышались на палубах, приоткрыли расшитые золотом шторки, чтобы народ мог видеть лики божеств. За ладьями потянулись вельможи. Последними шли младшие жрецы, неся все необходимое для долгих церемоний: кувшины с ароматными маслами, чаши для жертвоприношений, курительницы и еще множество храмовой утвари.
Жены и дочери сановников в нарядных платьях, с плетеными корзинками в руках следовали по обеим сторонам от процессии и усыпали путь лепестками цветов. Мелине тоже вручили корзинку с лепестками. А Элиль каким-то образом остался один. Он впервые попал на праздничную процессию, и теперь не знал: куда ему приткнуться. Сыновьям Птахмоза жрецы дали шесты с разноцветными лентами, и они шли в хвосте процессии вместе с другими мальчишками.
- Пойди-ка сюда, - поманил его жрец в скромной белой одежде. – Понесешь эту чашу для жертвенного масла. – Он показал на огромную серебряную посудину с двумя ручками по краям.
- Но я один ее не подниму, - ужаснулся Элиль.
- Сейчас подыщем тебе помощника. – Жрец оглядел пустеющий двор. Громко позвал: - Рамзес! Несносный лентяй. Брось трещотку и иди сюда.
Мальчишка, примерно такого же возраста, что и Элиль, правда, немного крупнее, в чистенькой одежде, в новеньких сандалиях нехотя подковылял к жрецу.
- Для тебя я нашел работу лучше, чем грохотать трещотками, - грозно сказал жрец. - Вот эту чашу надо донести до священного корабля.
- Но наставник, - проскулил мальчишка. – Я с музыкантами…
- С трещотками любой балбес справится, - жрец отобрал у мальчишки инструменты. – Бери вазу! Ты еще не отработал прошлое наказание.
- За что? – возмутился мальчишка.
- За то, что швырялся в учителя по математике конским навозом. Я отцу твоему пока не доложил. – Насупил брови жрец.
- Не надо говорить отцу, - испугался проказник. – Я сделаю все, что вы прикажете.
- Ох, гляди у меня! – строго погрозил пальцем наставник.
- Чего встал? – буркнул мальчишка, подойдя к Элилю. – Хватай вазу. Понесли.
С тяжелой ношей в руках они пристроились в хвост процессии. Мальчишка нарочно, то бежал вперед, то останавливался резко, якобы споткнулся, дергал вазу за ручку - хотел разозлить Элиля. Поступал так из вредности. Но Элиль не обращал внимания. Процессия тем временем вытекла на набережную. Народ, собравшийся по обеим сторонам дороги, радостно кричал, встречал священные барки, протягивал руки с открытыми ладонями. Шествие обогнуло храм и направилось к каналу. На воде плавно покачивался огромный корабль. Элиль прикинул: судно в длину шагов семьдесят. Таких больших кораблей он еще не видел. Корма и нос плавно изгибались кверху и заканчивались головами баранов. На палубе возвышался целый храм. На носу корабля и на корме сверкали золотой росписью высокие пилоны. Обелиски отливал серебром. Посредине располагался огромный наос с колоннами и портиками.
Народ взорвался приветствием, когда на носовой площадке корабля появился правитель Сети, а вместе с ним его супруга, солнцеликая Туйя. Жрецы по широким длинным сходням подняли священные барки на этот огромный корабль и внесли их в наос с колоннами.
Элиль споткнулся. Чуть не упал.
- Растяпа! Ноги поднимай, - зло прикрикнул мальчишка.
- За собой следи, - огрызнулся он.
- Чего? Птенец! Я тебе лицо разобью!
- Попробуй! Сам носом землю вспашешь.
- Да, ты..! Если бы не эта ваза, я бы тебе показал, где червяки прячутся. Ел бы у меня землю.
- Сейчас донесем – и покажешь. Только землю тебе придется есть.
Мальчишка весь вскипел от злости. Они подошли к кораблю. Жрецы приняли у них из рук вазу и понесли наверх.
- Ну? – мальчишка сжал кулаки. – Отойдем за те деревья.
- Отойдем, - без тени страха согласился Элиль.
- Рамзес! – окликнул с корабля все тот же жрец в скромной белой одежде. – Поднимайся быстрее. Тебя отец желает видеть.
- Повезло тебе, змееныш, - сквозь зубы процедил мальчишка и побежал по сходням наверх.
С борта корабля скинули толстые канаты. Мужчины подхватили их и дружно повели корабль по каналу к реке. По обеим берегам выстроились жрецы с чадящими курительницами и пели гимн. В устье канала ждали другие корабли, распустив широкие паруса. Корабельщики приняли канаты и отбуксировали священную ладью на центр реки. Следом устремились разукрашенные лодки.
- Элиль! Где ты потерялся? – Птахмоз кричал ему с борта судна. С того самого боевого корабля, на котором они прибыли в Кемет.
- Малыш, давай к нам! – кричал знакомый грузный кормчий. – Я сейчас к берегу поближе подведу корабль…
Элиль подбежал к воде. Старший лучник Хорнахт втянул его за руки на палубу.
- Ого! – оценил он наряд Элиля. – Да ты, как будто родился на берегах Хапи.
- А Мелина здесь?
- Вон твоя сестренка. Вся извелась. Все тебя выглядывает.
На судне собралось множество народу. Все в нарядных одеждах. Тут же на палубе накрыли огромный стол с напитками и закуской. Старший сын хозяина Мерикар представил Элиля множеству родственников: близких и далеких. Мужчины приветствовали его, как взрослого: хлопали по плечу. Женщины трепали за подбородок, - вот это ему не очень нравилось. Высокая миловидная девушка с младенцем на руках даже поцеловала его в щеку. Элиль покраснел. Девушка была ни кто иной, как Аххетеп, старшая дочь посланника.
Музыканты на корме надрывались. С проходивших кораблей кричали приветствия, бросали цветы. Девочки разучивала с Мелиной какие-то гимны. А Элиля хозяин повел с собой на нос, где собрались мужчины и пили вино, произнося хвалу богам. К борту то и дело подлетали лодки торговцев и предлагали всевозможную снедь. Птахмоз не скупился и щедро угощал гостей.
Священное плавание Инпут продолжалось несколько дней. Для Элиля эти дни показались самыми счастливыми в жизни. Никаких забот, кругом радостные лица. Все его считали своим, родным. Сыновья и дочери хозяина обращались с ним, как с братом. Мелину просто затискали. Девочка расцвела от счастья. К облегчению Элиля она больше не цеплялась за его руку, а почти все время проводила со сверстницами в играх.
С других кораблей на лодках прибывали гости и присоединялись к веселью. Птахмоз с сыновьями частенько сам садился в лодку и посещал другие корабли. Мерикар, здороваясь с друзьями, такими же юношами, как он, всегда подзывал Элиля и представлял его своим братом.
- Будущий воин, - добавлял он. – С отцом на корабле сражался против пиратов. Его ранили стрелой, когда он прикрывал щитом кормчих. Добыл в бою кинжал.
Элиля смущала такая похвала, но он терпел. Юноши одобрительно хлопали по плечу, поздравляли, а мальчишки его возраста просили рассказать о сражении и слушали, затаив дыхание, раскрыв рты.
Мелина погрустнела, когда спустя несколько дней флотилия праздничных судов повернула обратно.
Подходил к концу сезон разлива Ахет и наступал сезон Перет. Хапи постепенно мелел и сужался до привычного русла. На поля осел толстый зловонный слой плодородного ила. Землепашцы с нетерпением ждали дня сева. Руки истосковались по мотыге. Волы на пастбищах отъелись и теперь готовы без устали таскать тяжелый деревянный плуг. Плетеные корзины с посевным зерном давно приготовлены.

К воротам дома посланника подкатила легкая белая колесница в окружении сотни вооруженных слуг. Привратники упали на колени. Птахмоз выбежал из дома и смиренно склонил голову. В колеснице стоял сам правитель. Одет он был просто: набедренная повязка, широкое золотое ожерелье и полосатый платок клафт на голове. Единственный атрибут власти – обруч с золотой коброй на челе.
- Показывай дом сына, - потребовал он у посланника. - Хочу посмотреть, куда Мерикар приведет Дочь Солнца. Взгляну на сад, где будут играть мои внуки. Возможно, один из них станет правителем.
Посланник попросил Сети сойти с колесницы и следовать за ним вниз по улице. Птахмоз отворил калитку в высокой кирпичной ограде. Правитель переступил порог и оказался в обширном дворе, где еще вяло приживались молоденькие фруктовые деревья.
- Хорошо! – осмотрел он пруд с цветущими лилиями и высокими метелками папируса. Заглянул в дом, прошелся по всем помещениям, внимательно обследуя каждый угол. Погладил круглые каменные колонны, поддерживающие портик. Удовлетворенно кивнул: – Дом большой, светлый. А где корову будут держать?
Птахмоз показал кирпичный сарай, стены которого художники расписали фигурками священного быка Аписа.
- Я доволен, - сделал вывод Сети, запрыгивая обратно в колесницу. – Пусть твой сын приходит за невестой. В приданное я даю мебель, посуду, виноградник в Оазисах Жизни, стадо коров с пастбищем, два поселения с землепашцами под Хутуаретом и колесницу для прогулок.
- Твоя щедрость безмерна, - поблагодарил его Птахмоз.
- А с тебя веселое застолье, – напомнил Сети.
- Все приготовлю, - пообещал посланник. – Весь Уаст гулять будет.
Когда колесница скрылась за поворотом, Птахмоз тут же созвал слуг и принялся давать им распоряжения. К дому брел старший сын. Он облачился в серую дорожную одежду из дешевого грубого льна. За широким кожаным поясом торчал кинжал, лук перекинут через плечо. Двое оруженосцев следом несли его щит, копье и доспехи.
- Отец, - поклонился он, - благослови в дорогу. С матерью я уже попрощался. Заеду в храм, принесу жертву Амуну - и в путь.
- Не вовремя ты собрался в дорогу, - усмехнулся посланник, отпустив слуг. – Снимай это тряпье и отправляйся в мыльню. Да вымойся так, чтобы от тебя за версту разило притираниями.
- Зачем? – растерялся Мерикар.
- Неужели ты не видел? Сам правитель только что приезжал, да будет он жить вечно, вековечно!
- Сам правитель? – изумился юноша.
- Осмотрел твой дом. Приказал прибыть тебе на разукрашенной колеснице и забрать Нефертум, да пригрозил, чтобы на следующий год у него внук появился.
- Отец, ты не шутишь? – Юноша не верил своему счастью. Глупо смотрел на отца и хлопал глазами.
- Не заставляй ждать правителя, а тем более такую красивую девушку, как Нефертум. Пока будешь таращиться на меня, она отдаст сердце другому, - пошутил Птахмоз.
Мерикар кинулся в ноги отцу, принялся бессвязно благодарить.
- В мыльню! – поторопил его Птахмоз. - Да братьев всех созови и друзей. Пусть тебя сопровождают. А я начну готовить праздник.

К Дому Ликования длинной вереницей подкатили разукрашенные колесницы. Лошади с плюмажем на голове из разноцветных перьев беспокойно били копытами, не желая стоять на месте. Повозки украшали гирлянды цветов и разноцветные ленты. Рыжебородые стражники-шерданы преградили дорогу.
- Кто такие? – вопрошал старший из шерданов.
- Мы едем забрать птенчика из гнезда, - ответил Мерикар.
Стражники заулыбались сквозь бороды в предвкушении хорошей выпивки. Старший важно произнес:
- У каждой птицы своя цена. Я бы пропустил вас, да в горле у меня пересохло, и ребята мои голодные. А когда они голодные, то лютые – хуже зверей.
- Вот вам вино. – Юноши выставили у ног старшего стражника несколько пузатых кувшинов. – Вот вам еда. – Вынесли корзины с фруктами.
- И все? – старший из шерданов покачал головой. – А где пироги? Где сыр?
После того, как он получил белый круг пахучего сыра и свежие пирожки со сладкой начинкой, разрешил колесницам проехать к дворцу. На ступенях Дома Ликования их встречал правитель с супругой. Они восседали на золоченных тронах с высокими спинками. Сети в синей короне с коброй на челе. Широкое ожерелье сияло на обнаженных мощных плечах. Набедренная повязка мелкими складками ложилась на колени, оставляя открытыми сильные икры и ступни в мягких сандалиях. Туйя в золотой короне в виде лебедя, в нежно-голубой шенти с широкими рукавами до локтей походила на богиню Изиду из росписей в храме Ипетасу. На груди сиял золотой скарабей с изумрудной головой. Ниже на ступеньках застыли почтенные вельможи, все в нарядных одеяниях, обвешанные украшениями. Лица тонко расписаны, парики аккуратно уложены.
Юноши сошли с колесниц, передав вожжи мальчишкам, и пали на колени перед правителем.
- Здоровья и силы, - поприветствовал их правитель. – С чем пожаловали?
Мерикар поднялся и протянул к правителю руки с открытыми ладонями:
- Живи вечно, вековечно. Правь нами мудро и справедливо, - затем к правительнице, - пусть красота твоя не увядает, Живущая Правдой. Я пришел сделать обмен.
- Что хочешь менять? – вновь спросил Сети.
- Хочу взять из твоего стада молодую корову, а взамен предложить другую.
Двое юношей подвели годовалую пятнистую телку. Еле пробившиеся рожки украшали разноцветные ленты. На шее огромная гирлянда из цветов.
- Хороша коровка, - кивнула правительница. - Мы согласны. Выбирай из нашего стада.
Она подала знак рукой, и перед Мерикаром выстроилось с полсотни девушек. Все почти одного роста, в длинных розовых одинаковых платьях. На всех тонкие льняные накидки скрывали лица.
- Но как я узнаю ту, которую мне надо. Я не вижу их глаз, - растерялся юноша.
- Сердцем, - просто ответила правительница Туйя. – Пусть твоя Эб, что живет в груди, подскажет.
Все замерли, переживая за Мерикара. Ну и задачку ему задала правительница! Справится – ли? Юноша обходил девушек, пытаясь отыскать свою любимую.
- Как звать тебя? – пытался хитрить он. Но девушки хранили молчание. Он пытался брать их за руки, но они тут же прятали руки за спину.
Оживились вельможи. Стали подбадривать юношу:
- Да бери первую же попавшую.
- А вдруг она окажется музыкантшей или танцовщицей из храма.
- Все они стройные и красивые. Надо было не одну корову менять, а несколько, - уже откровенно смеялись вельможи.
- Эх, парень! Так и уйдешь ни с чем!
Мерикар обошел всех и, вновь поклонился правителю.
- Почему не выбрал? – усмехнулся Сети.
- Все они прекрасны, но среди них нет той, с которой говорит мое сердце.
- Уверен? – строго сдвинул брови правитель.
- Да! – твердо стоял на своем юноша.
- Может быть, эта тебе подойдет, - правительница кивнула. Служанки вывели еще одну девушку с покрывалом на лице, высокую хрупкую.
- Это она! – уверенно воскликнул юноша.
- Откуда ты знаешь? – сам правитель был удивлен проницательностью Мерикара.
- Только она умеет так плавно ходить, словно лебедь плывет. Только от нее пахнет весной и солнцем. Разреши откинуть покрывало с ее лица.
- Нет, - запретил правитель. – Назови ее сестрой – и тогда срывай покрывало. Неуверен, что это она, тогда пусть кто-нибудь из друзей или родственников за плату откроет покрывало и назовет ее имя.
- Я назову ее сестрой! – уверенно сказал юноша.
- Это не по обычаю! – возмутились вельможи. – Ты не должен сам открывать лицо нареченной.
- Правильно! – подтвердил верховный жрец. – Иначе красота невесты увянет преждевременно. Пусть откроет тот, кто предложит хорошее вознаграждение.
- Отдаю трех коров! – тут же поспешил назначить цену один из вельмож.
- Пять коров и два кувшина вина, - перебил другой.
- Десять коров и каменный саркофаг для погребенья, - предлагал третий.
- Поместье под Хекупта и упряжку аккадских лошадей.
- О-о! – протянули разочарованно вельможи. Нашелся же безумный богач, что предлагал целое состояние за объявление имени невесты. Кто он такой?
Птахмоз вышел вперед и поклонился правителю:
- Разреши, Солнцеликий.
- Ты поступил как образцовый отец, - похвалил его Сети. – Не разрешил чужому объявить имя невесты. Не позволил жениху краснеть со стыда. Действуй.
- Пусть покрывало снимет Элиль. – указал Птахмоз на мальчика
- Я? – испугался мальчик. Но его уже толкали вперед.
Он робко подошел к девушке. От нее исходил нежный запах полевых цветов. Приподняв покрывало, Элиль увидел смеющиеся черные глаза на смуглом красивом личике.
- Чего замер? – спросила он шепотом. - Сними с меня накидку и произнеси имя.
Элиль очень осторожно стянул с головы девушки тонкую ткань и громко, срывающимся голосом прокричал:
- Нефертум!
Все радостно закричали, захлопали в ладоши. Музыканты грянули веселую мелодию на визжащих дудках так, что чуть щеки не лопались. Мерикар подбежал к невесте, подхватил ее на руки и громко произнес:
- Клянусь перед Амуном, теперь ты - моя сестра.
- А что делать с покрывалом? – спросил Элиль, теребя в руках тонкую ткань.
- Ох, хитер, - шутливо погрозил Сети Птахмозу. – Все же сделал по-своему. – И обратился к Элилю: - Храни накидку. Теперь ты - названный брат невесты.
Колесницы ехали медленно по городу, сопровождаемые музыкантами и певцами. Потревоженные жители выбегали из домов и бросали под ноги коней цветы и зерно: на счастье молодым. В первой колеснице стоял Мерикар и нежно обнимал красавицу Нефертум. Слева держал под уздцы гнедого коня Элиль. А справа белого скакуна вел Рамзес – тот несносный грубый мальчишка, с которым Элиль уже столкнулся на празднике Опет. Он и сейчас косо поглядывал на Элиля.
Колесница остановилась возле дома Мерикара. Арку входа украшали гирлянды цветов. Порог устилал красный ковер. Юноша спрыгнул с колесницы, подхватил на руки девушку и унес в дом. Следом поспешили приглашенные гости. Ноздри щекотал аромат изжаренного мяса и редких специй.
Слуги приняли у мальчиков коней и отвели колесницы в конюшню. Рамзес бросил презрительный взгляд на Элиля и высокомерно спросил:
- Ты кто такой? Что-то я не видел тебя раньше среди сыновей Птахмоза.
- А ты кто такой? – в тон ему спросил Элиль.
Казалось, мальчишка расплавится от гнева, как бронза в горне.
- Я сын правителя Та-Кемет! – гордо выпятив грудь, объявил он. – Имя мое: Рамзес – рожденный от Ра.
- Я сын правителя Алалаха, - так же гордо ответил Элиль.
- Алалаха? – скривился в презрительной усмешке Рамзес. – Так ты - хетт?
- Я не хетт, я - хуррит.
- Какая разница. Все вы – предатели. Послы Алалаха валялись в ногах у Сына Амуна и молил о защите.
- Что-то не припомню такого. Наоборот, послы Та-Кемет вечно торчали у дома моего отца.
- Твой отец – предатель! – бросил в лицо ему Рамзес
- Мой отец никого не предавал. Это его предали те, кому он доверял, - в тон ему ответил Элиль.
- Он продался хеттам.
- А вот за это ответишь!
Элиль сильно саданул мальчишку кулаком в нос. Кровь хлынула ручьем из ноздрей Рамзеса и запачкала белую одежду. Он кинулся на Элиля. Мальчики сцепились, как два разъяренных щенка и, рыча, катались в грязи. От великолепных дорогих шенти полетели клочья. Напомаженные парики валялись в пыли.
Их подняли и растащили в стороны. Элиля привели к Птахмозу. Посланник недовольно взглянул на рваную одежду, исцарапанные руки, синяки на лице и строго спросил:
- Зачем ввязался в драку? Да еще с сыном правителя. Тебя накажут.
- Пусть, лучше, сразу убьют, - прорычал в ответ Элиль. – Никто не смеет называть моего отца предателем! За такие слова каждый ответит кровью.
Птахмоз растерялся, лишь смягчил тон:
- Рамзес горячий, но всего лишь мальчишка. Ты должен его простить.
Элиль насупился и молчал.
- Пойми, он еще не соображает, что говорит. Ты пережил многое и быстро повзрослел. А он… Что он видел? Живет в роскоши дворца, кругом слуги… Для него мир - это могущественная Та-Кемет, а все остальные земли – дикая окраина.
- Я не желаю жить в этой стране, - зло сверкнул глазами Элиль. – Отпусти меня.
Он заметил, как боль отразилась во взгляде Птахмоза. Этого посланник не мог скрыть, хоть и привык, по долгу службы, не выказывать ничем своих чувств. Элилю даже стало его немного жалко.
- Куда же ты пойдешь? – вздохнул он. Помолчал. Затем очень медленно произнес. – Ты вырастишь воином, великим воином. Но чтобы им стать, поверь мне: я многих героев повидал, тебе надо уметь сдерживать злость. Когда дикий бык в гневе, его легче убить.
- Зачем ты мне это рассказываешь? – прервал его Элиль.
- Хочу предостеречь от неправильных поступков. Иногда надо терпеть…
- Я без того натерпелся! – почти крикнул Элиль.
- Боги вознаграждают за терпение. Вскоре все образуется. Прошу тебя: забудь о глупом мальчишке, который не ведает, что говорит. Он повзрослеет и осознает собственную глупость. Я понимаю: память об отце для тебя – святое. Но пересиль себя, - прости Рамзеса.
- Я постараюсь, - сдался Элиль. Огонь в душе постепенно угасал.
- Ну, вот и отлично, - с облегчением вздохнул Птахмоз. – Сейчас слуги тебя вымоют и переоденут. Приходи на праздник.
- Можно я пропущу веселье? – упрямо попросил Элиль. – Хочу побыть один, помолиться. Зачем я буду мрачным видом портить гостям настроение.
- Хорошо. Если хочешь, я распоряжусь, чтобы конюх прокатил тебя на колеснице. Можешь съездить на набережную города или поохотиться на уток в камышах.
- Нет. Спасибо. Я посижу на берегу, здесь, рядом с домом.
Элиль облюбовал серый валун. Уселся на него. Внизу нес прозрачные воды голубой Хапи, успокоившись после разлива. Чуть слышно шуршали камыши под дуновением легкого ветерка. Мальчик бессмысленно уставился на заходящее красное солнце. Но мысли были далеко, там в Алалахе. Внутри все сжалось от невыносимой тоски. Ком в горле не давал дышать. За что Боги так его наказали? Что он сделал такого плохого? Он вспомнил отца, сильного, любящего. В смоляной бороде серебряные искорки седины. Густые брови сошлись у переносицы. Губы плотно сжаты. Взгляд грозный. Но Элиь знал, что за грозным взглядом скрывается огромная любовь к нему. Он никогда не кричал на Элиля. Позволял многие шалости. Но и Элиль старался походить на отца. Подражал его спокойной уверенной речи, неспешным размеренным движениям. Даже прежде, чем что-нибудь сделать, Элиль всегда думал: а что скажет отец? Разгневается или похвалит?
Вспомнила Маму. Женщинам запрещалось лезть в дела мужчин, тем более в дела, касающиеся власти. Но Элиль помнил, как часто к ней приходили жены землепашцев и пастухов, о чем-то просили, умоляли. Она обещала помочь, никому не отказывала. Она очень любила Элиля. В этот миг он как будто вновь ощутил прикосновение ее ласковых рук, услышал тихий бархатный голос, посмотрел в глаза, полные нежности.
Элиль часто жалел, что у него не было брата. Но были сестры. Старшая, да какая она старшая - всего на год, вечно соперничала с Элилем в их детских играх, хотела быть всегда быстрее, сильнее, ловчее. Даже мама ее частенько ругала: «Ты, как мальчишка, вечно носишься с луком по горам. Села бы вышивать или ковер ткать». Но сестра не слушалась. Частенько без спроса брала оружие Элиля: его кинжалы, лук со стрелами. Своего оружия у нее не было: не положено женщинам иметь оружие. Сколько сорился с ней Элиль… Даже до драк доходило… Но все равно, он любил сестру. Ни у кого не было такой смелой сестры. А еще она всегда делилась с Элилем. Даже когда дети ходили на охоту, и ей удавалось подстрелить плицу, а Элиль все время мазал, вернувшись, сестра говорила, что это брат подбил добычу. Никогда его не унижала.
Однажды они вдвоем охотились на диких баранов и заблудились в горах. Совсем выбились из сил. Солнце садилось. С гор дохнул холодный ветер. Они совсем отчаялись выйти к жилью. Голодные, уставшие, да еще волки шли по их следу, неожиданно набрели на заброшенный храм. Крыша обвалилась. Остались одни стены и алтарь. Сестра расчистила на стене надпись. Она хорошо знала древний хурритский язык и прочитала слова молитвы:
Бог Грозы, мой покровитель!
От стрелы твоей загорается могучее дерево,
Скала рушится от голоса твоего!
Но птицу ты не сможешь ранить,
Она невредимая летает перед грозным ликом твоим.
Я – птица! Ты - мой покровитель!
Свершилось чудо. Элиль услышал голоса. Внизу, под уступом скалы, где стоял заброшенный храм, обнаружилась тропа. Караван торговцев двигался в Алалах…

Младшая сестра, самая любимая в семье. Круглое личико с любопытными карими глазами. Мелина чем-то ее напоминала. Она всегда боялась кого-то рассердить. Ничего не трогала без разрешения. Не капризничала. Тихая и скромная. Она очень любила сладости и свежее молоко. У нее было множество игрушек: деревянные лошадки, тряпичные куколки с керамическими головками, глиняные птички с настоящими перьями. Даже Элиль, когда посчитал себя взрослым, отдал ей всех своих деревянных воинов. Но что взять с девчонки? Тут же принялась рядить грозных копьеносцев в разноцветные лоскутики...
Элиль тяжело вздохнул. Боль внутри потихоньку отпускала. И что его сюда занесло? Так далеко на юг, аж в Черную Землю. Конечно, здесь хорошо. Люди живут мирно, не голодают, честно трудятся, веселятся от души – разве есть земля лучше? Но душа тянулась к родным скудным лугам под Алалахом, к серым холодным горам, к речным долинам, затянутым утренним туманом, к скалистым берегам бушующего моря.
Надо стать воином. Великим воином! Он представил себя высоким, сильным, сжимающим тяжелое копье в мускулистой руке. Он тяжелой уверенной походкой приближается к каменным стенам Алалаха. Стражники в страхе растворят перед ним ворота. Он входит в город. На острие его копья сияет месть. Он убьет предателей. Проткнет черные сердца, а тела оставит без похоронных уктури. Выкинет их в степь на растерзание шакалам…
Красный шар наполовину скрылся за далекими западными горами. В храмах жрецы затянули гимн, прощаясь с Солнцем. Рыбацкие лодочки, до краев заполненные уловом, спешили пристать к берегу. Охотники с добычей возвращались в город, неся на плечах связки подбитых птиц. На том берегу, словно стаи мошкары, двигались стада. Пастухи гнали скотину с пастбищ в загоны. От дома Мерикара ветер доносил звуки веселой музыки. Праздник в самом разгаре.
Элиль обернулся и заметил на тропинке маленькую белую фигурку. Мелина бежала к нему, путаясь в подоле длинного платья. Смешно подпрыгивала, стараясь не наступить босыми ножками на острые камни. Девочка взмахивала руками, как будто цапля пыталась взлететь. В одной держала сандалии, в другой бережно несла кусок пирога. Она подбежала к Элилю, села перед ним на корточки, преданно заглядывая в глаза.
- Ты почему ушла с праздника? – стараясь придать голосу строгость, спросил он.
- Я тебе принесла... – Она протянула пирог, при этом выражение ее детского личика было до того наивным, что Элиль не посмел отказаться, хотя есть не очень хотелось. – Мой любимый пирог, - улыбнулась Мелина. – Пшеничное тесто. А начинка из орехов с медом. Помнишь, я угощала тебя там на Тире. Ой! – Она испуганно прикрыла рот ладошкой. – Прости. Мы же договаривались не вспоминать…
- Да что уж там, - махнул рукой Элиль. – Все равно нам не забыть рабства. Что было – то останется в нас.
- Элиль, - Мелина снова заглянула в глаза. Во взгляде читалась тревога, граничащая с ужасом. – Ты собрался уходить?
- Тебя хозяин прислал? – разозлился он. – Я пойду в Дом Войны, наймусь в лучники.
Мелина надулась: из глаз вот-вот брызнут слезы.
- А я? – промяукала она, как потерявшийся котенок.
- Ты будешь воспитываться среди дочерей дворца. Об этом любая девушка мечтает.
- Я пойду с тобой. – Она уже привычно вцепилась в руку Элиля мертвой хваткой.
- Куда? В войска? Кто тебя возьмет?
- Я подстригу волосы и оденусь мальчишкой.
Плечи ее задергались. Глаза покраснели и разразились потоками слез.
- Успокойся! – Элиль отложил пирог на камень и погладил ее по волосам, пахнущими васильками. – Я буду навещать тебя. Да, и чего плакать? О тебе будут заботиться, кормить, одевать…
- Ты обещал быть все время рядом. Клялся мне, - пищала Мелина. – Я не хочу воспитываться среди дочерей дворца. Я там никого не знаю.
- Мелина, прекрати! - чуть тверже попросил Элиль. – Как я могу стать великим воином, если ты все время будешь плакать и, вот так, цепляться за мою руку? Мне же нужно обучаться наукам, ходить в походы.
Мелина умолкла. Подняла заплаканные глаза. Краска расплылась на лице. Вдобавок, вытирая слезы, она размазала тушь по щекам, смешав ее с румянами.
- Пойдем, умоешься.
Элиль повел ее к реке. Выбрал песчаную отмель без камышей, где Мелина смогла смыть краску.
- Я некрасивая? – наивно спросила она, вытирая лицо подолом платья.
- С чего ты взяла? – удивился Элиль. – Ты очень красивая, просто.., - как же ей объяснить, - просто маленькая еще.
- А твои сестры красивые?
- Да, - не задумываясь, ответил Элиль. – Младшая очень похожа на тебя. Не лицом, конечно. Ты ее обязательно увидишь. – Он сжал кулаки. – Мне бы только подрасти, да сил набраться…
- Вот вы где? Еле вас нашел.
На берегу стоял Мерикар в праздничной одежде, с венком васильков на голове.
- Зачем ты ушел с праздника? – удивился Элиль. – Мог бы слугу прислать.
- Вдруг слуга не сможет тебя уговорить. Я хочу, чтобы ты присутствовал на моем торжестве.
- Ради этого посмел бросил гостей и невесту?
- Я все знаю, - осторожно произнес Мерикар. – О вашей драке с Рамзесом… Не обращай внимание. Он еще птенец.
- Я это понял.
- Завтра мне предстоит отправляться в Куши. Тебя должны отдать в Дом Наследников. Будешь воспитываться среди сыновей дворца, - такова воля правителя. Я не хочу, чтобы ты покидал мой дом с обидой в сердце. И мне в Куши будет нелегко помнить об этом.
- Я же не на тебя обижаюсь, - удивился Элиль.
- Но Рамзес – брат моей жены.
- Возьми меня с собой, - неожиданно попросил Элиль.
Мерикар почесал за ухом, соображая, как ответить.
- Понимаешь… я бы взял тебя… Но отец не позволит. Как бы тебе… - он звонко стукнул кулаком по ладони. - Ну, подумай: если бы я в твои годы пошел в войска, то дослужился бы, в лучшем случае, до са-меджет. Командовал бы двумя десятками лучников. А так, мне удалось закончить обучение в Доме Наследников, поработать на должности писца – и теперь под моим началом целый чезет колесниц. Надо учиться, чтобы стать хорошим воином.
- Разве воин не должен, прежде всего, хорошо владеть оружием и иметь сильное тело? – возразил Элиль.
- Должен, - согласился Мерикар. – Но этого мало. Когда-то жители Та-Кемет надеялись только на силу. Тогда страну захватили гиксосы. Гиксосов было намного меньше, но они умели воевать. А божественный Небпехтира Яхмес, правитель, тот, что освободил Черную Землю от гнета инородцев, был не просто воин – он слыл мудрецом: знал многие науки в совершенстве. Именно поэтому он победил. В современной войне одного натиска – мало. Надо знать стратегию, понимать, как подавить врага морально, еще до начала схватки. Надо уметь строить мосты, укрепления. Обязательно владеть несколькими языками. Географию нужно изучить – это обязательно. Хоть немного знать о мореходстве. Сильный воин – он, конечно, герой. И таких много. Но грамотный командир ценится выше любого героя. Убедил?
- Убедил, - согласился Элиль.
- Тогда пойдем в дом, и забудь обо всех обидах, хотя бы на сегодняшний вечер. Еще настанет время припомнить старое, но не сегодня. Нынче – праздник.
Мерикар зашагал обратно по тропинке к дому. Элиль следом за ним. Но он вдруг обернулся. Мелина отстала. Она шла осторожно старалась не наступать на острые камни. Красивые белые сандалии держала в руках и не хотела их надевать - жалко. Элиль подхватил девочку на руки, как Мерикар Нефертум, когда заносил невесту домой. Мелина оказалась легкой, почти невесомая. Она ойкнула, но тут же рассмеялась. Обхватила тонкими ручками шею Элиля. Только возле самого дома вся напряглась и прошептала:
- Элиль, опусти меня. Вдруг кто-нибудь увидит. – У самой щеки сделались пунцовыми.
Праздник в полном разгаре. Пылали факела, освещая вечерний сад. Музыканты фальшивили от усталости. Подогретые вином гости хлопали в ладоши, подбадривая гибких акробатов, которые выделывали со своими телами такое… – больно даже смотреть. Тоненькие хрупкие танцовщицы развлекали гостей.
Элиль нашел хозяина в окружении нескольких важных мужчин. Мальчик терпеливо ждал, когда взрослые прервут беседу, затем обратился к Птахмозу.
- Хочу попросить прощение, - склонил он голову. – Я вел себя глупо и недостойно.
- Мне не в чем тебя упрекнуть, - ответил Птахмоз. – Теперь я вижу, что из тебя вырастит достойный человек.

8

- Кто такой? – Привратник Дома Наследников, высокий пожилой жрец заслонил необъятным телом вход. Его большая голова неправильной яйцевидной формы сияла на солнце: так тщательно он ее выбрил и щедро смазал маслом. Руки длинные, толстые с синими выпирающими жилами сжимали палку «для воспитания оболтусов». Широкую грудь украшала медная потертая цепочка с бронзовым скарабеем. Старые сандалии на распухших ногах чудом еще не развалились.
- Я из Дома посланца во все чужеземные страны, благородного Птахмоза, - представился Элиль, поправляя на плече холщовую сумку, в которой уместились: новенький набор для письма, состоящий из кисточек, чернильницы и мешочка с черным порошком. Там же, на дне сумки лежала глиняная палетка для замешивания красок, сверток с пирожками и новые сандалии.
- Учиться пришел или бездельничать? – насупился жрец. – Будешь проказничать, - у меня палка есть. Все бока отобью.
- Хорнахт, не пугай мальчика. – К ним подошел важный жрец с высоким посохом в руке, тот жрец, которого Элиль видел подле правителя Сети. Одежда прорицателя сияла белизной.
- Здоровья и силы, - поклонился ему привратник и недовольно зыркнул на Элиля: - прояви уважение к верховному слуге Амуна!
Элиль поклонился, положив руки на колени.
- Не бурчи, - нахмурился мудрейший. - Мальчик из дальних краев и еще не изучил наши обычаи. Впредь запомни его. Он будет жить в Доме Наследников. Выдашь ему все необходимое для учебы.
- Выдавать, как простому ученику? – Привратник покосился на Элиля.
- Нет. Перед тобой сын правителя Алалаха. Дай ему все - самое лучше. Он будет воспитываться среди отпрысков правителей. – Жрец поманил Элиля: - пойдем, я представлю тебя наставнику.
Дом Наследников напоминал храм: пилоны, открытые колоннады, обширные дворы. Помещений мало, но все просторные, с высокими потолками и узенькими окнами. Наставник оказался такой же лысый, как и все служители Дома Наследников, с печатью мудрости на челе. Глаза его все время казались наполовину прикрытые воспаленными веками. Он говорил медленно, но сильным голосом:
- Я сделаю из тебя ученого мужа. Но наука должна входить в твои уши самостоятельно, а не с помощью палки. Если ты желаешь стать нужным стране, честно послужить Богам и правителю, то должен не щадить себя. – Он подвел его к стене, где были нарисованы два человечка. Один сидел в позе писца, скрестив ноги, другой стоял, сгорбившись, рыхля землю мотыгой. Наставник разъяснил: - Твое право – выбирать, что ты впоследствии возьмешь в руки: палочку для письма или мотыгу. Только от тебя зависит твоя дальнейшая судьба. И запомни: Боги помогают тем, кто трудится.
Он привел Элиля в небольшой дворик, где в тени деревьев на циновках сидели мальчишки примерно его возраста и выводили на гладких глиняных черепках с неровными краями буквы тонкими кисточками.
Наставник дал Элилю задание: внимательно рассмотреть знаки на деревянной палетке и постараться их запомнить. Жрец вышел за водой. Элиль углубился в изучение знаков, как вдруг почувствовал пристальный взгляд. Он поднял глаза… Перед ним сидел Рамзес. Кровь ударила в лицо. Рамзес отложил палетку с кисточкой, поднялся с циновки и направился к нему. Элиль тоже встал. Пусть только попробует рот открыть и еще что-нибудь сказать про отца… Он не посмотрит, что перед ним - сын правителя Та-Кемет…
Рамзес подошел почти вплотную и виновато взглянул в глаза Элилю.
- Прости, - неожиданно сказал он. – Я был зол. Наговорил глупостей. Сам не пойму, что на меня нашло…Мне все рассказали о тебе, о твоем отце... Я в наказание за драку неделю убирал конюшни. Можешь ударить меня – я заслужил.
- Не буду тебя бить, - смягчился Элиль, услышав неожиданное раскаяние из уст врага.
- Поверь, я не злой. Просто… не люблю хеттов. Простишь меня? Хочешь, я подарю тебе настоящий маджайский лук или кинжал с золотой ручкой.
- Не надо, - пожал плечами Элиль. – Прощаю. Я сам не люблю хеттов.
Рамзес улыбнулся.
- А ты смелый. Меня все боятся.
- Мне нельзя бояться. - Элиль помрачнел. Он, еще на рабском острове понял, что ему надо забыть, что такое страх, задавить его, прибить, чтобы не высовывался, иначе он не сможет вернуть власть над Алалахом и наказать убийцу отца.
Учебный день тянулся долго и нудно. Тяжело усидеть за письмом или слушать нудный урок наставника, когда в небе сияет солнце. Мелкие пташки со звонким щебетанием проносятся над головой, будто камни с пращи. С улицы доносится крики и смех городской детворы.
- Не отвлекайтесь! – требовал наставник. – Сейчас им хорошо, - говорил он, показывай на мальчишек, играющих за оградой. – Но потом эти дети подрастут, и голод заставит их рыть каналы, стучать долотами в каменоломнях или вращать весла на кораблях. Вы же станете грамотными писцами или жрецами. Ваша работа - управлять стройками или командовать кораблями. Ваша одежда - всегда чистая, а ноги обуты в сандалии. Вы всегда будет иметь хлеб и вино, благовонии для жертвоприношений и масло для умащения тела. Так, что - занимайтесь усердно.
Помимо Рамзеса в группе у наставника учились холеные дети высших чиновников, жилистые сыновья военачальников и гордые отпрыски вождей из подвластных племен. Наставник был требовательный, но справедливый. Он обладал особым даром внушать уважение к знаниям. Вскоре Элиль с его помощью овладел простым письмом и приступил к изучению иероглифов. Хорошо научился понимать местный диалект. Математика давалась на удивление легко. Особенно интересно наставник преподавал историю. Всегда в конце дня он рассказывал о великих деяниях правителей, ушедших на Запад и возродившихся с Солнцем. Голос звучал громко, чеканя каждое слово. Иногда он делал длинные паузы, чтобы ученики имели возможность понять смысл сказанного и задать вопросы.
- Больше ста лет Нижними землями в плодородной дельте Хапи правили гиксосы – кочевники, вторгшиеся с востока. Почему же они победили? Гиксосы сражались организованным строем, у них были отряды лучников, отряды тяжелой пехоты с хорошим вооружением, но самое главное: впервые воины Та-Кемет столкнулись с боевыми колесницами и не выдержали натиск столь грозного оружия. Но пришло время Божественного Небпехтира Яхмеса, чье имя прославилось в окончательном разгроме гиксосов, - говорил он, глядя поверх голов учеников. - Еще ребенком Яхмес взошел на престол в трудное для страны время. На юге господствовали дикие племена нехсиу. Весь север находился под властью гиксосов. Уаст и еще несколько городов – все, чем обладал Небпехтира Яхмес. Его мать, божественная Яххотеп помогала сыну укрепить могущество страны. Отец, Секененр Тао погиб, когда юный правитель едва встретил третий разлив. Первый поход на Хутуарет был неудачен. Плохо обученная, неорганизованная армия Яхмеса потерпела поражение под стенами столицы гиксосов. Но великая Яххотеп не дала пасть духом и заставила сына готовить второй поход боле тщательно. Мало того, она сама следила за обучением новобранцев. Тогда Яхмес начал работать над созданием крепкой армии. Войско он назвал меша, что на древнем языке звучит, как толпа. Он разбил мешу на чезеты по тысячи человек. Во главе каждого чезета поставил командира – чезу. Чезеты поделил на са – подразделения по двести бойцов. Са возглавлял старший воин са-меджет, всегда носивший жезл своего отряда. Са дробилось на более мелкие отряды под названием чет из двадцати воинов. Командовал ими теп-меджет. Само войско строилось особым порядком: впереди всегда сражались молодые воины хуну неферу. Сзади их поддерживали опытные менфит – воины-герои. Тогда же Яхмес нанял мастеров с островов Великой Зелени, и они ему построили метательные машины.
Хутуарет пал после первого же приступа. Три года длилась осада крепости Шурухен и окончилась полным разгромом гиксосов. Божественный Небпехтира Яхмес объединил Верхнюю и Нижнюю Кемет, тем самым, установив прочный мир на берегах Хапи.
После венец Обеих Земель надел его сын, божественный Джесеркара Аменхотеп. С остатками воинственных племен гиксосов был заключен выгодный мир. Они осели в низовьях дельты и смешались с местным населением. Джесеркара Аменхотеп провел на юге несколько удачных компаний по усмирению Куши. Его лучники дошли до четвертого порога Хапи. Так далеко еще никогда не заходили воины Черной Земли. Он приказал возвести город Бухен, как самый южный форпост и укрепить Ворота Юга, что ниже по течению Хапи.
Следом правил великий Аахеперкара Тутмос. Этот властитель совершил великие походы в Куши, для подавления восстания племен нехсиу. После сражения у Бухена, нехсиу уже никогда не предстанут грозной силой. Но после божественный Аахеперкара Тутмос совершил небывалый дерзкий поход на север и достиг пределов Нахарины. Он подчинил все земли вплоть до Кадеша.
Дальше идут мирные времена, в которые правил Аахеперенра Тутмос второй, сын легендарного завоевателя. В его правление наступил рассвет ремесел и искусств. Возводилось множество храмов. Отважные путешественники на кораблях отправились в страну Пунт за диковинными растениями и невиданными доселе зверями.
Когда и этот правитель предстал перед богами, чтобы возродиться со светом, Амун всевидящий и мудрейший ниспослал Та-Кемет великую властительницу, божественную и прекраснейшую Мааткара Хенеметамон Хатшепсут. В те времена дикие народы, что на севере в Ретену и на юге в Куши и Вават решили, что женщина у власти приведет к гибели великую державу. Повсеместно вспыхнули восстания. Но на то Мааткара Хенеметамон Хатшепсут и была рождена от самого Амуна, чтобы строго и мудро править страной. Бунты она жестоко подавила, а главарей казнила или сослала в каменоломни.
Следом взошел на трон непобедимый Менхеперра Тутмос, от имени которого до сих пор вздрагивают в Нахарине. Героическая битва под Мегиддо, взятие Кадеша и Керкемиша – вот только несколько громких побед несокрушимого льва и любимца Амуна.
- Он был жесток? – поинтересовался Рамзес.
- Да, - невозмутимо ответил наставник. – Но без жестокости не бывает дисциплины. А, как вам известно, армия Тутмоса славилась жесткой дисциплиной – поэтому и побеждала. Были, конечно, и слишком кровавые правила. Воины получали вознаграждение за каждую отрубленную руку противника. А за голову вождя – особую награду. Но этого требовало время. Деяния Менхеперра Тутмоса продолжил его сын и следующий правитель Аахеперура Аменхотеп. Опять войска шли победоносным маршем по землям Речену и Нахарины. Снова бежали в леса побежденные нехсиу. Корабли торговцев вновь снаряжались в далекий Пунт.
Следующий - Менхеперура Тутмос четвертый. Этот правитель больше тяготел к земледелию и строительству. Конечно, и он совершал походы на север и на юг. Но больше всего сей властелин прославился освоением Оазисов Жизни, строительством дамб и множества каналов.
Ходит легенда, что сам Отец Страха – лев с человеческой головой – что стоит у подножья великих рукотворных гор - явился к нему во сне и подсказал, как заслужить венец Обеих Земель. Посему, никто не сомневается в божественном происхождение Менхеперура Тутмоса.
Дальше у нас Небмаатра Аменхотеп Хека Уасет. Великий строитель, мудрый политик и хитрым миротворец. Так, как он умел усмирять восстания без кровопролития, не мог никто. Если судьба уготовит кому-нибудь из вас впоследствии занять должность посланника в чужеземные страны, вы обязательно будете изучать договоры Небмаатра Аменхотеп Хека Уасета.
Ну и, наконец, грозный и несгибаемый, как гранитная скала Джесерхеперура Сетепенра Хоремхеб Мериамон. В тяжелый час он взял страну в свои руки. Вновь бунтовали племена нехсиу на юге и даже пытались осадить Бухен. Потерян контроль над Приморьем. Хетты захватили Нахариу, Керкемиш, Кадеш и все больше распространяли влияния в землях Ретену. Предстояла долгая кровопролитная война. Но, чтобы защититься от врагов внешних, надо было избавиться от врагов внутренних: нечестных на руку чиновников, нерадивых вельмож и вороватых сборщиков податей. Законы следовали один строже другого, пока, наконец, в стране не воцарился порядок.
- Но, что предшествовало упадку могущества Кемет? – спросил один из учеников.
- Эта тема под запретом, - холодно ответил наставник. - О тех временах надо забыть, смыть, как ошибочную запись с листа папируса.
- След от чернил все же останется, - сострил Рамзес.
- Останется. Однако исчезнет смысл написанного, - парировал наставник. – Я вам не советую интересоваться тем временем. Богам это не понравится.
- Но, почему, учитель! – возмутились ученики.
- Иногда лучше чего-то не знать, - перекрыл гвалт наставник. – Имейте терпение. На терпении основана мудрость. Если кто-то из вас станет жрецом или писцом, посвященным в тайны государства, тогда и узнает. Всему - свое время. Пока же усвойте одно: после Небмаатра Аменхотеп Хека Уасета правил Джесерхеперура Сетепенра Хоремхеб Мериамон.
После занятий учеников сытно кормили и предоставляли время для игр. До вечерней молитвы, когда Ра коснется горизонта, они могли заниматься своими делами. Но детям строго воспрещалось покидать Дом Наследников. Мало того, настрого запрещалось общаться с детьми простолюдин. Все входы охраняли молчаливые и непреклонные маджаи.
Рамзес повел Элиля во двор для спортивных состязаний. Квадратная площадка, примерно в двадцать пять шагов в ширину, по периметру была обнесена высоким кирпичным забором. Под ногами зашуршал мягкий теплый песок.
- Рамзес. – Со скамеечки поднялся крепкий старик. – Ты привел нового партнера.
- Да, - небрежно бросил Рамзес. – Он – настоящий воин, а те, - он небрежно махнул рукой, - все – слабаки.
- Что мы будем делать? – спросил Элиль.
- Сражаться, - просто ответил Рамзес. – Ты хорошо дерешься на мечах?
- Умею.
-Сейчас посмотрим. Против меня еще никто не устоял.
Старик принес ворох толстых бинтов. Хорошенько замотал Рамзесу голову и правую руку. Так же забинтовал Элиля. Каждому вручил небольшой прямоугольный щит и палку, примерно в два локтя длиной.
- Начали, - скомандовал наставник.
Мальчишки сошлись, колотя друг друга, а наставник подсказывал:
- Щит выше! Уходи от удара в сторону, а не назад, чтобы вскользь меч проходил. Ногу заднюю согни. От плеча руби. Кисть тверже! Стой! – Он развел учеников в стороны и указал на ошибки.
Они сошлись вновь. Бились не щадя друг друга. Рамзес хорошо владел техникой боя, но и Элиль не уступал ему. Недаром Элиля обучал владению мечом отец, а он слыл лучшим бойцом в Алалахе. Повязки набухли от пота. У обоих тела покрывались синяками, но поединок проходил нравных.
-Меняем оружие! – выкрикнул Рамзес, отскочив назад. – Что предпочитаешь: копье или топор?
- Копье, - согласился Элиль.
- Копье и кинжал, - выдвинул условие Рамзес.
Наставник вручил им жерди, концы которых закрывали кожаные мягкие набалдашники, и по короткой палке, обозначавшей кинжал.
- По лицу не бить! – строго предупредил он.
С копьем Рамзес обращался лучше. Выпады его были резкими. Но Элиль ловко уходил от ударов. Сам колол, заставляя противника отступать.
-Не наклоняйся вперед! – требовал старик. - Локоть левый отведи назад. Ноги! Ноги шире, в коленях согни.
Элиль внимательно следил за противником. Как только Рамзес открылся, он тут же направил копье в грудь. Удар неминуемо должен был достичь цели. Но каким-то чудом Рамзес поднырнул под древко, очутился вплотную к Элилю и наметил кинжалом в сердце.
- Вот и все, - довольно улыбнулся он.
- Как ты смог? – удивился Элиль.
- Прием называется: укус кобры, - объяснил Рамзес, снимая бинты. – Я его несколько месяцев отрабатывал. Очень сложный прием, зато - как красиво!
- Научишь?
- Обязательно, - пообещал Рамзес
- Наконец-то ты нашел достойного партнера. – Наставник помог Элилю избавиться от бинтов. – Молодец, долго против Рамзеса продержался. Обычно он враз со всеми разделывается.
- Мы с ним будем лучшими воинами в Кемет, - пообещал Рамзес.
Пока наставник уносил деревянное оружие, Рамзес поманил Элиля за собой. Он ловко взобрался на стройную пальму по гладкому стволу, словно обезьяна, и оказался на гребне стены.
- Нам же нельзя, - удивился Элиль, сообразив, что его друг готов очутиться по другую сторону ограды.
- Не трусь. Залезай. Мы быстро. Только окунемся в Хапи и обратно, - махнул рукой Рамзес.
Элиль, недолго раздумывая, взобрался на стену. Они спрыгнули в высокую траву и помчались вниз к берегу, поросшему густым камышом. Заросли расступились, и мальчишки выбежали на песчаную отмель.
- Мое место, - заявил Рамзес. – Я тут всегда купаюсь. А ты молодец - не струсил. Ни у кого не хватает смелости убегать.
- А чего тут бояться? – удивился Элиль. – Подумаешь, оставят вечером без фиников или заставят конюшни убирать. Это же не плетью по спине, так, что кожа слазит.
Рамзес посмотрел на него с расширенными от ужаса глазами.
- Тебя били?
- Разве шрамов на спине не видно?
- Видно. Прости. Тебя хетты били?
- И от них попадало?
- Настанет время! – Рамзес похлопал его по плечу. – Мы им еще отомстим!
Он озорно вскинул подбородок.
- Дерешься ты неплохо. А плавать умеешь?
- Я на море вырос, - напомнил ему Элиль.
- Хорошо. Вон, видишь ту отмель? Давай: кто первый…
- Давай!
Они бросились в воду. Плыть оказалось не так-то легко. Хапи с берега казался гладким и спокойным, но сильное течение сносило в сторону. Элиль греб изо всех сил. Он даже немного опередил Рамзеса. До отмели оставалось чуть-чуть. Уже отчетливо виднелся торчащий из воды бугорок, покрытый слоем жирного ила и редкие поросли папируса на нем. Вдруг Элиля крутануло и потащило вниз. Вода сомкнулась над головой. Его завертело. Он попытался выплыть, отчаянно дергал руками и ногами, но никак не мог понять, куда его тащит. Дыхание не хватало. В легкие хлынула вода. Силы кончились. Внезапно навалилась слабость, и он перестал сопротивляться. Сознание меркло.
Чья-то рука схватила его за шею и рванула вверх. Солнце ударило по глазам. Он жадно шумно вдохнул. Рамзес тащил его к берегу. Вскоре они выкарабкались на сушу и без сил рухнули на горячий песок. Элиля сотрясал кашель. Внутренности выворачивало. Изо рта, из носа лилась вода.
- Меня схватил крокодил? – отдышавшись, спросил Элиль.
- Нет, - усмехнулся Рамзес. – Если бы крокодил, ты бы уже был похож на кусок отбитого мяса. Тебя в водоворот затянуло. Чего ты туда сунулся? Не видел, что воду крутит?
- Нет. Не заметил. Спасибо, что спас.
- Ерунда, - отмахнулся Рамзес. – Это ты меня прости: забыл предупредить. Меня тоже однажды туда затянуло. Там камень большой. Течение через него перекатывает и закручивается воронкой.
- А как ты тогда выбрался?
- Уметь надо, - довольно хмыкнул он. – Главное: не паниковать и руками не махать. Вытягиваешься в струнку, а когда тебя до дна затянет, там водоворот слабеет, ныряешь в сторону. Понял? Научу.
Поблизости послышался детский смех. Рамзес насторожился, поднял голову и внимательно поглядел в ту сторону.
- Хетты! – сквозь зубы прорычал он.
Элиль привстал вслед за ним. Шагах в десяти от них на песке резвились пятеро мальчишек чуть постарше. Их отделяла небольшая поросль камышей.
- Уже здесь от гиксосов покоя нет. – Рамзес обернулся к Элилю. – Поколотим?
- Пятерых? – с сомнением прикинул силы Элиль.
- Боишься, что зубы выбьют или синяк под глазом поставят? – он презрительно скривился.
- Пошли! - Элиль решительно шагнул вперед.
- Эй! Это наш берег. Убирайтесь отсюда! – грозно крикнул Рамзес.
Мальчишки примолкли. Самый сильный окинул Рамзеса наглым взглядом и спросил:
- Чего тебе нужно, навоз шакала? Проваливай, пока ребра не переломали.
- Ах ты, сын вонючего кочевника!
Рамзес налетел на мальчишку и первым же ударом сшиб его на землю. Элиль кинулся следом. Драка продолжалась недолго. Мальчишки-хетты убежали. Рамзес и Элиль с разбитыми лицами и содранными в кровь кулаками радостно подпрыгивали на месте и воинственно орали вслед драпавшим обидные слова.
Они попытались тихо перелезть обратно через забор и юркнуть в свою спальню. Но бдительный опытный привратник Хорнахт караулили у лаза. Своими большими лапищами он схватил обоих и отвел к старшему жрецу. Первый жрец Дома Наследников встретил беглецов гневным взглядом.
- Я вынужден сообщить о твоих проделках правителю, Рамзес – грозно надвинулся он. – На этот раз конюшней не отделаешься!
- Я ничего плохого не совершил, - оправдывался Рамзес.- Мы, всего лишь, искупались. Жаркий день стоял…
- А почему лицо у тебя разноцветное? Споткнулся и упал глазом на камень? И так несколько раз?
- Мы с Элилем занимались на боевой площадке. Можете спросить у наставника.
- Занимались они! – гневно сдвинул брови старший жрец. - Кто же тогда избил детей хеттских посланников? Твой отец, божественный Сети, да живет он вечно, вековечно, заботится о мире, ведет переговоры, а его сын разжигает войну! Идите спать! Останетесь без ужина. А завтра я все доложу правителю.
Ужин они не получили. Но товарищи тайком принесли Рамзесу и Элилю несколько лепешек и горсть фиников. Бунтари устроились на узких ложах в маленькой комнатке и в темноте поедали финики. Элиль спросил у Рамзеса:
- Твой отец часто сердится на тебя?
Рамзес поправил деревянный подголовник в виде полумесяца и с усмешкой ответил:
- Смотря, сколько раз в день жалуются наставники.
- Тебя всегда наказывают?
- Я изучил все углы в конюшнях. Навозную лопату в руках держу чаще, чем кисточку для письма. Я один в семье такой взбалмошный. Остальные братья и сестры воспитанные, скромные…Наставники неустанно хвалят их, вечно ставят мне в пример…
- А кого изберут правителем после Сети? Тебя?
- Правителем? – усмехнулся Рамзес. – Нет. У меня старших братьев - двое. В лучшем случае получу должность наместника какой-нибудь земли или пост посланника в чужеземные страны. Я хотел стать воином. - Он вздохнул. – Отец не разрешил. Заставляет учиться на строителя. – Он приподнялся на локтях. – А ты - настоящий друг. Я еще не встречал таких смелых мальчишек. Надо же: не побоялся на пятерых кинуться.
- Спасибо! – улыбнулся Элиль. – Я никого не боюсь. – Он тяжело вздохнул. - Разучился бояться.
- Скучаешь по семье? – осторожно спросил Рамзес.
- Очень! – хрипло ответил Элиль.
- Когда вырастишь, что будешь делать?
- Попробую пробраться в Алалах и убить дядьку. Пусть потом меня изрубят в куски.
- Если позовешь, - я с тобой! – серьезно предложил Рамзес.

9

Два высоких чернокожих маджая, вооруженные пиками, вели Элиля и Рамзеса сквозь нескончаемую колоннаду. Жесткие сандалии стражников хлопали по гладкому каменному полу. Начищенные до блеска медные пластины на кожаных нагрудниках позвякивали. Следом смиренно следовал наставник. Наконец пестрый лес расписных колонн окончился. У великолепных резных дверей их встретили бородатые шерданы в рогатых шлемах, с длинными кинжалами за кожаными поясами.
- Кто посмел тревожить того, кого любит Амун? – грозно спросил один из шерданов.
- К правителю, да живет он вечно, вековечно, сын его, Рамзес, - объявил наставник, выйдя вперед.
Резные створки распахнулись. Нос защекотало от благовониий. В полумраке обширного круглого зала мерцали звездочками масляные светильники. Лучи солнца яркими полосками пробивались сквозь дымку откуда-то сверху. По кругу шли массивные колонны, напоминающие связки папируса. Основания колонн походили на пузатые вазы. Высоко вверху колонны заканчивались пышными соцветиями. С потолка, через круглое оконце столб света падал вертикально вниз, расширяясь к полу, и напоминал обелиск. В этом столбе света восседал правитель на небольшом резном троне. Как будто он спустился с неба в луче огня. Венец обеих земель, состоящий из красной цилиндрической тиары и белого высокого колпака внутри, покоился на голове. Смуглое волевое лицо тонко расписано. Внимательные строгие глаза подведены. Полные губы плотно сжаты. На квадратном подбородке плетенная накладная бородка. Великолепное наплечье из золотых пластинок, покрытых разноцветной глазурью, теснилось в несколько рядов на груди. Правая рука с плетью нехех прижата к сердцу. Левая покоилась на коленях, покрытых белой набедренной повязкой. Ноги обуты в золотые сандалии.
Вокруг толпились сановники. Только что правитель закончили слушать доклады, и вельможи сворачивали свитки папируса, совали их под мышку. Писцы, сидевшие на полу перед правителем, заканчивали шуршать кисточками по светло-зеленым листам и посыпали свежие чернила мелким песком, чтобы быстрее высохли.
Наставник поклонился правителю, протягивая вперед руки с открытыми ладонями.
- Живи вечно, вековечно.
Мальчики встали на колени. Чиновники затихли.
- Что на этот раз сотворил проказник - Рамзес? – спросил Сети. Голос его был твердый, спокойный.
- Он побил детей хеттского посланников, - ябедничал первый жрец Дома Наставников, находящийся среди сановников.
- Ах, это он, - удивился правитель. – Но мне доложили, что пострадали пятеро детей, к тому, же все они старше Рамзеса. Он один смог одолеть пятерых? Не верю.
- Их было двое, - поправил первый жрец. – С ним заодно сын правителя Алалаха – Элиль.
- Была одна заноза, стало две, - подвел итог Сети. Обратился к Рамзесу. – Твой поступок недостоин сына правителя. Зачем ты кидаешься в драку по каждому пустяку. Чуть не сорвал мне переговоры. Из-за чего, на этот раз, произошло побоище?
Рамзес дерзко вскинул голову.
- Прости, о Солнцеподобный! Но я ненавижу хеттов! – смело ответил мальчик.
Сановники ахнули и неодобрительно забубнили.
- А причина твоей ненависти в чем? – так же спокойно поинтересовался правитель.
- Они кругом: на торжищах, в порту… даже на берегу от них нет покоя.
- Ты глуп, если рассуждаешь так, – прервал его правитель. – Ты до сих пор не повзрослел: горяч, обидчив и неразумен. Как я смогу впоследствии доверять тебе государственные дела?
Рамзес покраснел от стыда, но тут же нашелся и воскликнул:
- Солнцеподобный, как я могу повзрослеть, если до сих пор не держал в руках меч, не чувствовал пьянящий запах битвы.
- Если бы у тебя в тот момент был в руках меч, что тогда? – тут же спросил правитель.
- На безоружных не нападаю, - пропыхтел Рамзес. – Но если предстоит настоящий бой - моя рука не дрогнет. Я не побегу от врагов!
- Ах, вот в чем причина твоей ярости: руки чешутся, - кивнул Сети. – Навозной лопаты в конюшне тебе уже мало?
- Посмотри на меня, - продолжал горячиться Рамзес. – Я сильный, ловкий. Среди сверстников мне нет равных. Мой друг, - он указал на Элиля, - уже побывал в сражениях. Я же скоро встречу двенадцатый разлив Хапи, но мое оружие до сих пор: кисточки для письма, да навозная лопата.
- У тебя появился друг? – удивленно взглянул Сети на Элиля. – И ты тут же втянул его в свои проказы.
- Я во всем виноват. Наказывай меня! – смело ответил Рамзес.
- Нет, - решил правитель. – Отвечать будете вместе. Не знаю, только, как остудить тебя. Может, сам подскажешь? Конюшен много.
- Солнцеподобный, я хочу быть воином - в этом мое призвание! – воскликнул обиженно Рамзес.
- Если так.., - правитель поискал взглядом главнокомандующего войском Амуна высокого статного Усеркафа. – Скоро намечается поход. Восточные племена кочевников восстали и грозят напасть на Хутуарет. Определи мальчишек в войско.
- Будет исполнено! -Усеркаф поклонился.
- О, Солнцеликий, твоя мудрость не знает предела! – глаза Рамзеса вспыхнули.
- Ты будешь учувствовать в походе в роли младшего воина, - осадил его правитель.
- Почему, младшего? – не понял Рамзес.
- Потому, что ты взбалмошный и ничего не умеешь, - жестко объяснил Сети. – Не поставлю же я тебя в строй менфит.
- Никак нельзя, - подтвердил главнокомандующий. – Для начала надо воинскую науку изучить: как строй держать, как команды выполнять… - Много чего.
- Вы оба еще навоюетесь, - продолжал Сети. - В поход двинемся через десять дней. А пока, в наказание за драку, отправляйтесь в Дом Войны, как помощники писцов.
- Это жестоко! – воскликнул Рамзес.
- Чтобы стать хорошим воином, надо начинать с низов, - холодно объяснил ему правитель. – И не вздумай заикнуться, что ты - сын правителя. Так и останешься помощником.
- Уж лучше на конюшню, навоз убирать, - пробурчал недовольно Рамзес.
- Выбирай. Можешь идти на конюшню. Но тогда, больше не говори, что руки твои требуют меча, а сердце рвется в битву. Ну! Как поступишь?
- В Дом Войны! – согласился Рамзес.

Они брели по виляющей каменистой тропинке с узелками за спиной. Город давно остался позади, и вокруг раскинулись бескрайние поля. Земледельцы рыхлили мотыгами землю. Пастух мимо гнал быков. Рабочие чистили каналы, стоя по колено в жидкой грязи.
- Десять дней помощниками писца! – сетовал Рамзес. – Уж лучше месяц в конюшнях навоз убирать.
- А чем мы будем заниматься? – поинтересовался Элиль.
- Всем, - неопределенно ответил Рамзес. – Ладно, - махнул он рукой. – Переживем.- Искоса взглянул на Элиля. – В рабстве туго приходилось?
- Каждый вечер молил Богов о скорой смерти, - ответил хмуро Элиль.
Рамзес положил ему руку на плечо.
- Мы станем настоящими воинами. Вот увидишь! Ты отомстишь всем этим шакалам. – Он закатил страдальчески глаза. – Но, помощниками писца… Наказание – так наказание.
Дом Войны, не просто дом – целый город. Ровными рядами стояли каменные казармы. Строем тянулись высоченные амбары. Отдельно конюшни и загоны для скота. Рядом с пыльной площадью для смотров возвышались пилоны храма. Все строения серые, неприветливые, но кругом чистота и порядок.
Еще издали мальчики увидели марширующие колонны копьеносцев. Атакующие воины тренировались в кинжальном бою. Носились колесницы, поднимая за собой шлейфы желтой пыли. Визжали трубы сигнальщиков, отрывисто рявкали командиры, гремел дружный боевой клич. Глаза Рамзеса вспыхнули.
- Войско Амуна, - зачарованно произнес он. – Непобедимая армия.
-Вы кто такие? – остановил их караульный, приземистый широкоплечий воин с копьем в руке.
- Помощники писцов, - ответил Рамзес.
- Туда! – он указал им в сторону амбаров.
- Ко мне! – поманил их рукой худощавый бритый человек в пыльной серой шенти с открытыми плечами. В руках он держал прямоугольную палетку со слоем сырой глины и палочку для письма. Рядом стояла длинная повозка, запряженная быками и доверху наполненная пузатыми кувшинами с зерном. – Бросайте свои узелки. Разгрузите телегу. Несите зерно в амбар. Будьте внимательны: чечевицу ставьте в один угол, полбу – в другой.
Рамзес и Элиль скинули дорожные мешки и схватились за кувшины. Руки чуть не отрывались, до того тяжелой оказалась ноша. Приходилось передвигаться мелкими шажками. Тело тут же взмокло от пота.
- Живее! – торопил другой писец. Он стоял в душном амбаре, смахивал капельки испарины со лба и отмечал каждый внесенный кувшин. – Обратно – бегом. Что я тут, до ночи буду с вами ковыряться?
- Эй, вы, двое! – остановил их мощный бородатый воин. Он подлетел на колеснице, резко осадив разгоряченных гнедых коней. Тяжелые кожаные доспехи делали его грудь необъятной. Воин соскочил с повозки, снял медный шлем. – Отведите колесницу к конюшням. Распрягите лошадей и задайте корма. В колесницу не влезайте, так ведите.
- Но мы разгружаем зерно, - попытался спорить Рамзес.
- Кому сказано! – рявкнул воин, сердито сдвинув брови.
Мальчики бросились выполнять его распоряжение. Из конюшни несло мочой и лошадиным потом. Рой жирных зеленых мух кружился под соломенной крышей. Кони оказались с норовом, того и гляди укусят. Еле удалось их распрячь и поставить в загон, да следить, чтобы копытом не двинули. Колесницу отволокли в сарай.
- Чего здесь крутитесь? – заорал на них подросток лет четырнадцати. Бритый, потный, весь перемазанный навозом.
- Коней привели, - объяснил Рамзес. – Где у вас корм.
-Я сам задам корм. А вы - хватайте лопаты и выгребайте дерьмо из стоил.
- Нам зерно надо разгружать, - ответил Рамзес, направляясь к выходу.
- Лопаты схватили! Живее! – подросток встал у них на дороге, угрожающе подбочась.
Элиль подошел к нему вплотную и зло прошипел:
- Будешь командовать, самого головой в навоз запихнем. Понял!
- Да я вас! – Он приготовил кулаки.
- Попробуй! – Рамзес схватил подвернувшуюся жердь.
- Почему не работаем? – закричал с другого конца конюшни смотритель.
- Ладно, идите, - отступил в сторону подросток. – Еще увидимся.
- Где вас носит? Бездельники! – закричал писец из амбара, брызгая слюной. – Еще две телеги надо разгрузить.
Даже не заметили, как солнце упало к западным горам. Жрецы с верхушек пилонов призвали воинов к молитве. А от костров уже поднимался ароматный дымок, пахло пареной полбой с мясом. Работу закончили. Руки, казалось, отвисли до колен, а ноги не гнулись. Спину ломило, будто хорошенько отдубасили палкой.
Мальчиков распределили к худому сутулому писцу со скучающим взглядом. Писец заведовал стрелами. Он выдал им по куску холщевой ткани для набедренной повязке, по паре неудобных грубых сандалий, глиняные миски и кривые керамические фляги. У писца в подчинении находилось еще восемь таких же мальчишек, вечно снующих с поручениями.
После молитвы, им показали: у какого котла кормиться. Подвели к дырявому шатру. Под пологом потертые подстилки из овчины - здесь они будут спать.
Рамзес и Элиль встали в хвост небольшой очереди, глотая слюну. Поваренок, лет четырнадцати доставал из медного котла пареную полбу длинной деревянной ложкой и плюхал в подставленные миски. Второй, такого же возраста, выдавал каждому краюху хлеба, кусок мяса и луковицу.
Подошла очередь Рамзеса и Элиля. Поваренок навалил им подгорелой каши со дна. Второй кинул луковицу, две лепешки хлеба и деловито сказал:
- Одна луковица на двоих.
- Почему одна? – возмутился Рамзес.
- Где я вам еще возьму? – нагло ответил тот. – Забирай и проваливай.
- А мясо? – не уходил Рамзес.
- Нет мяса. Кашу поклюете! – начал злиться раздавальщик.
Тут же за его спиной возник воин с палкой в руках.
- Ты что, приворовываешь, шакал? - Палка звонко шмякнула по спине. – Быстро положи им мяса и еще одну луковицу!
Элиль и Рамзес были вознаграждены огромными жирными кусками говядины, а раздавальщик еще долго потирал ушибленную спину.
После ужина без сил повалились на лежанки.
- Ну, как первый день в непобедимой армии Та-Кемет? – усмехнулся Рамзес.
- Выживем! Не такое приходилось пережить, - ободряюще ответил Элиль.
- А вдвоем - легче, - зевая, протянул Рамзес. – Без тебя бы, один… Я бы сбежал.
Хотел еще что-то сказать, но сил не хватило. Тут же засопел…
-… Бездельники! Живо вставайте!
Их растолкали и пинками выгнали из шатра. Небо еще сияло звездами. Восток чуть начинал бледнеть. Мальчишек, всего около сотни, выстроили в шеренгу. Командир из старых воинов прошелся важно вдоль строя, недовольно качая головой.
- Вот, набрали лентяев. Просыпайтесь! Голову выше! Грудь вперед! Слушать меня внимательно! С рассветом прибудет чезет лучников из Куши и отряд колесниц. Для них надо развернуть шатры, а для коней подготовить загон. Кто будет дремать на ходу, того я взбодрю палкой по хребту. Приступили!
Все побежали на склад, где им выдали льняные полотнища шатров и прочные жерди для подпорок.
-Кто так ставит? Безрукие! – ругался командир. – Натягивай сильнее. Ровно ставьте шатры. Веселее! Двигаетесь, как оборжавшиеся гиены. Надо сказать, чтобы вас кормили поменьше.
К рассвету шатры стояли ровными рядами. Вскоре на дороге показалась длинная колонна из чернокожих воинов-маджаев. Поднимая пыль, их нагоняла цепочка колесниц.
Подошло время утренней молитвы. После богослужения всем выдали по лепешке хлеба грубого помола и кружку воды. Целый день таскали мешки, набитые какой-то даянью из одного амбара в другой: подгнивший лук, зерно, пахшее плесенью и мышами, куски старой кожи для сандалий.
- Элиль! – окликнул колесничий, останавливая коней. В медных начищенных доспехах мальчик не сразу узнал Мерикара.
- Здоровья и силы, - приветствовал Элиль названного брата. – Ты откуда здесь.
- Я только что прибыл из Куши. А ты как попал в армию? Птахмоз знает? Я смотрю, и Рамзес с тобой.
- Здоровья и силы Мерикар, - откликнулся Рамзес. - А мы тут - помощниками у писцов работаем.
- За какие проказы вас сюда прислали? – нахмурился юноша.
- Да, так. Было дело. Подрались с сыновьями посланников из Хатти, - попробовал рассмеяться Рамзес.
- Не отвлекай мальчишек, - грубо вмешался старший писец, - иначе они до вечера не управятся.
- Хотите, я вас возьму к себе младшими воинами? – предложил Мерикар, не обращая внимание на бурчание писца.
- Нет, - решительно покачал головой Рамзес. – Нас сюда сам правитель, да живет он вечно, вековечно, определил.
- Надеюсь, ненадолго, - подбодрил их Мерикар. - Увидимся!
Колесница умчалась, а мальчишки продолжили таскать мешки.
Десять дней изнурительной грязной работы под окрики старших тянулись, казалось, вечность. С утра до вечера одно и тоже: мешки, кувшины, лопаты, скудная пища, долгая молитва… Наконец, к концу десятого дня лагерь всполошился. Воины в полном вооружении выстроились ровными шеренгами. Командиры надели блестящие медные шлемы. Колесничие запрягли повозки. Строй взорвался приветственным кличем, когда показалась золоченая колесница правителя в окружении бегущих телохранителей.
Великолепная двойка высоких стройных лошадей гнедой масти летела, едва касаясь копытами земли. Ноздри широко раздувались. Пена клочьями валила из раскрытых ртов. Пышный плюмаж из разноцветных перьев колыхался на головах. Легкая колесница гнутого дерева с высокими колесами, словно пушинка подпрыгивала на ухабах. Сети стоял один в колеснице и сам правил конями уверенно, твердой рукой натягивая или отпуская вожжи. Золотой шлем, покрытый прозрачной голубой эмалью, словно светился изнутри. Белый плащ с серебряным шитьем ястребиным крылом трепетал за спиной
- Амун! Живи вечно! – грохнуло войско, когда колесница, заложив немыслимый крутой вираж, помчалась вдоль строя.
- Правитель приехал возглавить войско Амуна, - облегченно выдохнул Рамзес. – Значит, завтра двинемся в поход. Наконец-то!
Войско скорым шагом, колонна за колонной удалялось по пыльной дороге на северо-восток. Элиль и Рамзес остались вместе с другими мальчишками в обозе. Их задачей было: нагрузить телегу вязанками метательных копий и пучками стрел. Когда с поклажей покончили, в телегу впрягли двух понурых мулов. Тронулись вслед за войском. Писец, что стоял над ними, строго-настрого запретил садиться в повозку: мулы, без того еле идут.
- Чем мы будем защищать обоз, если на нас нападут? – поинтересовался Рамзес у командира.
Писец порылся в повозке и выдал каждому по кривому ножу с деревянной ручкой.
- Это что, наше оружие? – возмутился Рамзес. – Дайте нам копья или мечи.
- Обойдешься, - бросил недовольно писец.
- Но как мы будем сражаться? – продолжал наседать на него Рамзес.
- Твое дело – стрелы подавать. Понял? Ты у меня видишь меч или копье? То-то. Иди и помалкивай.
Рамзес шепотом спросил у Элиля:
- Твой кинжал где?
- В дорожной сумке, - успокоил Элиль товарища.
- Это хорошо. Как попадем в переделку, а у нас даже оружия нет. Хоть один кинжал на двоих будет. А этим ножиком, - он брезгливо повертел перед носом выданным клинком, - только занозы вытаскивать.
- Думаешь, будем сражаться? – напрягся Элиль.
- В походе всякое бывает. Тем более против кочевников воюем, а они любители устраивать засады и на обозы нападать.
Унылая дорога тянулась между скудными полями и чахлыми заброшенными садами. Попадались занесенные илом каналы, которые никто давно не чистил. Дарующий жизнь Хапи остался далеко слева.
- Эх, - вздохнул Рамзес. – Когда-то здесь процветал благодатный край... Вырасту, обязательно попрошу у отца эти земли. Построю красивый город с храмами и дворцами, - мечтательно произнес он, окидывая взглядом голую равнину.
Потянуло гарью. Впереди взвился черный дымок.
- Что это? Решили разбить лагерь? – удивился Элиль.
- Запах горький, не похож на костры кашеваров, - усомнился Рамзес.
Вскоре они дошли до разоренного селения. Среди закопченных каменных стен домиков догорали остатки камышовых крыш и деревянной утвари. Мальчики даже вначале не поняли - что это: посреди двора лежала красная бесформенная груда. Приглядевшись, они с ужасом поняли - истерзанные тела людей.
- Кочевники побывали! – сквозь зубы процедил писец и прикрикнул на мальчишек. – Хватит глазеть. Еще насмотритесь.
Навстречу спешил вестовой с жезлом.
- Обозу подтянутся! – скомандовал он.
- Что там впереди? – спросил у него писец.
- Догнали повстанцев. Племена шасу и хабири. Скоро вступим в бой. Пошевеливайтесь!
Бедных мулов нещадно стегали хворостинкой. Животные недовольно отбрыкивались, но шаг прибавили. Подкатили к подножью высокого длинного холма, на гребне которого выстроилось войско. Армия Амуна стояло к ним спиной. Впереди, по всему видимо, противник.
Ветер донес шум, крики.
- Атакующие воины вступили в бой, - прокомментировал Рамзес, внимательно прислушиваясь.
Лучник усиленно жестикулировал с холма, обернувшись к обозу.
- Стрелы! – крикнул писец.
Рамзес схватил два чехла со стрелами и стремительно понесся вверх по склону.
- Метательные копья! – крикнул писец.
Элиль взгромоздил на спину связку копий и побежал следом. Его окружили воины и стали разбирать копья. Тела их блестели от пота, иные перепачканные кровью. Они тяжело дышали.
-Еще несите! – толкнули его.
Элиль побежал назад к обозу. Вскоре он вновь был на холме с копьями. Сквозь строй щитоносцев мальчик разглядел внизу битву. Пыль. В желтых клубах мелькали обнаженные тела, сверкало оружие. Трубы противно взвизгнули, стена щитоносцев дрогнула и двинулась вперед. Подбежал Рамзес со стрелами, усталый, красный от бега. Он радостно воскликнул:
- Наши двинулись вперед! Сейчас дадут кочевникам.
- Эй! – недовольно окликнул их песец. – Я буду за вашей телегой следить? – он вел мулов.
Мальчики подхватили у него поводья и спустились вниз в долину, где только что кипел бой. Теперь кругом валялись изувеченные тела. Иные бездыханные со вспоротыми животами или разбитыми черепами. Другие, еще живые, стонали. Стоял ужасный запах крови. Невесть откуда налетело множество мух. Насекомые противно жужжали, лезли в глаза. Лекари заботливо подбирали своих и оказывали помощь.
- Собирайте оружие, - приказал писец. – Копья, стрелы, мечи, щиты – все, что попадется. Стрелы выковыривайте из плоти. Для этого вам ножи и дали.
- Это как? – не понял Рамзес.
- Вот так. – Писец наклонился к убитому кочевнику и, с помощью ножа, вырезал из груди стрелу с почерневшим от крови древком. – Чего скривился? Работа у нас такая. Погоди, сзади пойдут вещевики. Те будут снимать с убитых сандалии, шлемы, плащи. Потом подсчет начнется: павшим кочевникам примутся отрубать руки.
Элиль нагнулся над хабири, у которого из живота торчала стрела. Он дернул за древко, силясь вытянуть. Кочевник застонал. Элиль отскочил.
- Он еще живой! – с ужасом крикнул мальчик.
- Так прикончи его, - спокойно посоветовал писец. – Эх вы, девчонки! – Он наклонился к кочевнику и перерезал ему горло. Кровь брызнула во все стороны. – Проклятье! – выругался. – Всю одежду запачкал. – И повернулся к Элилю. – Сейчас он подергается и затихнет. Тогда стрелу выдернешь.
- Не нравится мне такая работа, - тихо сказал Элиль подошедшему Рамзесу. Его всего трясло. Он не стал выдергивать стрелу из уже затихшего кочевника Тот так и остался лежать с торчащим древком в животе. Лицо его замерло в безобразной смертельной гримасе.
- Мне тоже не по душе, - признался с отвращением Рамзес. – Давай, лучше копья собирать и щиты.
- Хабири! Хабири! – закричали откуда-то слева. Мимо в панике пробежали мальчишки, что собирали оружие, за ними лекари.
Около сотни кочевников с дубинами и кольями направлялась к незащищенному обозу.
- Что стоите?– прокричал командир и засверкал пятками, уносясь проч.
Рамзес дернулся за ним, но остановился. Элиль и не думал бежать.
- Ты чего? – испугался Рамзес.
- Хочешь стать воином или передумал? – холодно спросил Элиль, подбирая тяжелое копье с бронзовым наконечником и прямоугольный деревянный щит, обтянутый кожей.
- Нас убьют! – попробовал вразумить его Рамзес.
- Воин не должен бояться смерти, - все так же с льдинкой ответил Элиль, хоть голос его дрожал.
- Но не в лоб же, - сдался Рамзес и схватил лук со стрелами. – Давай наверх. Я буду стрелять, а ты меня прикрывай.
Они спрятались за выступ скалы. Под ними кочевники разбирались с брошенным обозом. Рамзес выстрелил. Стрела угодила в плечо одному из разбойников.
- Попал! – радостно завопил он.
Вторая стрела оторвала ухо еще одному бандиту. Их заметили. Сразу человек десять хабири бросились на храбрецов. Впереди бежал одноглазый кочевник в добротной одежде с хеттским прямым мечом.
- Рупа! – узнал Элиль. - Стреляй в него.
Рамзес выстрелил. Но Рупа вовремя пригнулся. Стрела угодила в грудь воину, который следовал за ним.
- Что будем делать? – закричал Рамзес. – Нас сейчас убьют.
- Будем стоять до конца! – решительно ответил Элиль, крепче сжимая тяжелое копье. Стреляй! Не останавливайся.
Еще один хабири припал на ногу, хватаясь за бедро. Вот и все! До разбойников оставалось шагов десять. Вдруг кочевники снизу громко заголосили, бросили обоз и спешно отступили. Рупа погрозил мальчишкам мечом и повернул следом за убегавшими. Через несколько мгновений, поднимая невообразимое облако пыли, на поле влетели колесницы. Но кочевники уже скрылись.
- Рамзес! Элиль! Вы целы? – Мерикар подкатил к скале.
- Мы отбили обоз! – радостно воскликнул Рамзес, размахивая луком. – Мы – воины!

Сети сидел на небольшом походном троне. Двое слуг с пышными опахалами из перьев заслоняли голову повелителя от беспощадного солнца. Справа и слева полукругом расположились командиры в сияющих доспехах – чезу и старшие писцы. Перед правителем на коленях в униженных позах стояли охранники обоза. Среди них был и писец, кому подчинялись мальчики.
- За трусость будете наказаны. Месяц проведете в каменоломнях, - вынес приговор Сети. – Увести их. Где мой сын и его товарищ? – намеренно громко спросил он. – Двое мальчишек не дрогнули и взялись за оружие, в то время как мужчины уподобились трусливым зайцам.
Рамзес и Элиль, оба умытые, натертые маслом, в свежих набедренных повязках предстали перед правителем. Юные герои поклонились, положа руки на колени с обычным приветствием: «Живи вечно! Вековечно!»
- Заслужили награды! – сказал Сети.
- Заслужили! Заслужили! – Одобрительно кивали командиры.
- Просите, - разрешил правитель.
- О Живущий Правдой, - начал Рамзес. – Мы всего лишь выполняли воинский долг. Наш вклад в великую победу – ничтожен. Я всего ранил троих или четверых, а мой товарищ не позволил угнать телеги из обоза.
- Вижу тебя насквозь! – грозно сдвинул брови Сети. – Не нравится стрелы подавать? Считаешь должность помощника писца за унижение?
- Но мы же отработали наказанье? – испугался Рамзес, подумав, что так и останется в обозе.
- Отработали, - согласился со скупой улыбкой правитель. – Перевожу вас в младшие воины. К маджаям примкнете или к моим лучникам?
- Дозволь сказать? – попросил Рамзес.
- Что еще?
- Ты наказал нас за драку с хеттами. А ведь они и здесь были.
-Хетты? – насторожился Сети.
-О чем он говорит? – встревожились и командиры.
- Когда мы отбивали обоз, то столкнулись с хеттами. Рупа возглавлял отряда.
- Не обознался? Откуда ты его помнишь? – с сомнением спросил правитель. – Ты видел его пару раз, когда он приезжал с посольством в Уаст.
- Вдвоем мы не могли обознаться. Одноглазый, со шрамом через все лицо.
- Значит, как я и предполагал - хетты подняли против нас кочевников. – Сети взглянул на военачальников. – Рупу надо изловить. Предъявим его хеттским посланникам. – Кивнул Рамзесу. – Ну, так чего ты хочешь в награду?
- Повелитель, я наказан за драку с хеттами, - повторил Рамзес.
- Я понял, к чему ты клонишь, - смекнул Сети. – Хочешь сказать, что я несправедливо вас наказал.
- Разве я могу такое, даже подумать, божественный, - смиренно произнес Рамзес.
- Что ж. Доверяю тебе под командование два десятка колесниц. – Он обратился к командирам. – Достоин мой сын такой награды.
- Достоин! – хором подтвердили чезеты.
Рамзес вознесся на седьмое небо от счастья. Командовать целым отрядом колесниц! Вот это - да! Вот это – награда!

- Я в твоем распоряжении, - с улыбкой поклонился ему Мерикар. – Выбирай отряд. Назначь себе возничего. Синие колесницы – наши, из Уаста, желтые – из Оазиса Жизни. Коричневые – это аккадцы.
- Аккадцев! – без раздумья выбрал Рамзес.
- Умеешь выбирать! Смотри, они самые отчаянные. За ними только поспевай. А тебе их в бой придется вести, - предупредил Мерикар.
- Справлюсь! – ответил Рамзес, примеряя ассирийский островерхий кожаный шлем.
Элилю показали возничего, с которым он будет ездить в паре. Здоровый, крепкий воин с густой ассирийской бородой беседовал в кругу таких же, как он, крепышей. Взглянув на Элиля, он на чистом хурритском обратился к друзьям, подумав, что мальчишка не поймет:
- Ну и птенца мне дали! Что я с ним буду делать? Когда помчимся, он от страха обделается.
Все дружно засмеялись.
- Осторожней! – предупредил его Элиль на том же наречии.
- Ого! – Воин изменился в лице. – И откуда ты, птенец, родом? Откуда знаешь язык благородных воинов.
-Я родом из Алалаха, - гордо ответил Элиль.
- Хуррит?
- Бог Грозы – мой покровитель.
- Это меняет дело, - уже дружелюбней сказал воин. – А я из Вашшукканни. Великая мать Сауска охраняет меня. Ну, пойдем. Покажу колесницу, познакомлю с конями.
Распряженные кони паслись в небольшом загоне, наспех сооруженном из жердей. Тут же в сторонке ровным строем стояли пустые колесницы.
- Вон они, мои красавцы! Оба рыжие.
Он показал на высоких коней с крутыми боками и широкой грудью. Один из них узнал хозяина и подошел к краю загона.
- Хлеба выпрашивает. Любит хлеб с солью, - объяснил воин и вытащил их походной сумки лепешку, протянул коню.
Элиль залюбовался. Красивый конь. Масть светло-рыжая. Грива густая. На лбу белый лоскутик. Глаза большие, черные с длинными ресничками.
- И второй пожаловал. Тоже хлеба захотел. – Второй конь нагло совал морду в сумку хозяина. – Сейчас получишь свой кусок! Не жадничай.
Элиль хотел погладить коня по крутой шее с выпиравшими жилками, но конь недовольно покосился и обнажил огромные белые зубы. Мальчик отдернул руку.
- С ним осторожней, - предупредил воин. – Норов, как у зверя. А как имя твоего отца? – неожиданно спросил возничий.
- Зачем тебе? – набычился Элиль.
- Каждый мальчик гордится отцом. Он был воином?
- Да.
- Может, я его знаю, или слышал о нем.
- Слышал, - уверенно сказал Элиль.
- Так скажи его имя, из какого он рода. Алалах славится отважными ратниками.
- Его имя: благородный Муршеш.
- Что? Так это же… - Глаза его округлились. - Ты не врешь?
- Нет.
- Прости, - воин растерянно потрепал его по плечу. – Пристаю к тебе с дурацкими расспросами. Он славно жил и погиб достойно. Ох, как я ненавижу хеттов! Они разграбили и мою родную Митанни. Сожгли мой город, белокаменный Вашшукканни. Я сам вынужден наниматься в чужие армии, вместо того, чтобы сеять ячмень, растить детей… - Воин безнадежно махнул рукой.
На следующий день преследовали хабири. Разведчики-маджаи обнаружили остатки банды в степи. Кочевника пробирались по руслу высохшего канала, пытаясь уйти за восточный хребет в пустыню. Там их уже не найти. Затеряются, как скорпионы в песке. Сети приказал нагнать их на колесницах и уничтожить.
- Элиль, - сказал ему возничий, когда кони были впряжены. – Ты когда-нибудь ездил на колеснице.
- На охоте пару раз, - ответил мальчик. – На боевых тоже ездил. Только у нас они широкие и тяжелые, на трех человек.
- Тут другое дело, - покачал головой воин. – Колесница легкая. Кони несут быстро. Чтобы не выпасть, привяжись веревкой за пояс к поручню. Ноги согни в коленях, иначе хребет раскрошится. Когда повозка будет подпрыгивать на ухабах – приседай и держись крепче. Я буду следить за конями, ты – за всем, что происходит вокруг. Стой сзади на площадке для лучника чуть правее. Держись за мое правое плечо. Если надо повернуть влево, - слегка толкни меня, вправо – потяни назад. Два раза хлопнешь меж лопаток – я остановлю коней. Если три раза хлопнешь по плечу, значит, собрался вступить в бой. Я пригнусь, давая тебе полный обзор. Можешь с лука стрелять, стрелы в чехле справа или копьем орудовать. А лучше – не высовывайся. Мы и так их всех переловим.
- Понял, - ответил Элиль.
- Тогда, помолимся, и - в путь. Храни нас Бог Грозы и святая мать Сауска! – вспомнил он хурритских богов.
Колесницы неслись по пустыне широкой дугой. Элиль ничего толком впереди не видел. Почти весь обзор заслоняла необъятная спина возничего со вздувшимися мышцами, да мелькал плюмаж на головах коней. Все прыгало перед глазами. Иногда облако пыли накрывало их. Элиль намертво вцепился правой рукой в поручень, левой держался за горячее плечо возничего.
Боковым зрением он заметил, как колесницы ушли вправо. Он потянул возничего за плечо, тот заложил вираж, и они оказались в хвосте пыльного шлейфа. До ушей долетел крик. Мимо промелькнул человек. Колесница подпрыгнула. Истошный вопль остался позади.
Элиль сообразил, что отряд настигли разбойников. Он хлопнул три раза по плечу. Возница тут же присел, открывая обзор. Впереди прыгали головы коней, мчались повозки, бежали люди в серых одеждах. Элиль схватился за лук, вложил стрелу. Но как стрелять? Все время подкидывало. Разве можно прицелиться. Он повесил лук обратно и взялся за копье. Впереди из облака пыли вынырнул хабири с дубиной в руке. Глаза его растеряно бегали, на лице страх. Элиль замахнулся копьем. Хабири бросил дубину и с криком покатился по земле, закрывая голову руками. Наконечник копья скользнул мимо. Элиль хлопнул два раза возничего между лопаток, и тот начал осаживать коней.
Так прошел первый бой Элиля в отряде колесниц. Толком он ничего не понял. Зато Рамзес радовался! Он взахлеб рассказывал, как мчался во главе отряда, и даже сбил копьем двух хабири, чем заслужил уважение воинов. Разбойников связали. Но Рупы среди плененных не оказалось. Хетт ушел. Долго рыскали по пустыне – никаких следов.

Войско двинулось в обратный путь. Маджаи – эти выносливые чернокожие охотники - еще рыскали по пустыне, преследуя повстанцев. Правитель первый направился к берегу Хапи, чтобы затем сесть на корабль и отбыть в Уаст.
Перед отплытием Рамзес попросил принять его. Их вместе с Элилем пустили в великолепный желтый шатер, где повелитель скромно пировал победу вместе с высокими военачальниками.
- Говори! – разрешил Сети.
- О, живущий правдой, - поклонился Рамзес. – разреши мне остаться в войске.
- Хорошо ли он проявил себя в бою? Не боялся трудностей? Часто ругали его старшие? – спросил Сети у командиров. – Говорите откровенно. Забудьте, что он мой сын.
- Он вел себя достойно, смело, - кивали командиры. – Выполнял беспрекословно самую грязную работу и никогда не жаловался. В бою мчался впереди всех.
Когда Сети выслушал чезетов, внимательно окинул взглядом Рамзеса, подумал и строго произнес:
- Я не оставлю тебя в войске. Ты должен продолжать учебу.
- Но, отец! – чуть не задохнулся от обиды Рамзес.
- Сейчас, я не отец, а правитель страны, и поступаю так, как считают нужным наши Боги и покровители. Ты должен учиться. Еще будут в твоей жизни походы в далекие страны и жаркие сражения.
- В душе я – воин, - слабо пытался возразить Рамзес.
- Воин – это разрушитель. У тебя другое предназначение. Ты должен стать строителем. Ты сейчас слишком юн, горяч и не понимаешь, что главное в этом мире – строить, а не разрушать. Я хочу, чтобы ты продолжил дела, начатые мной. Хочу, чтобы ты построил красивые города и великолепные храмы. Со временем ты поймешь, что возводить здания намного важнее, чем проливать кровь. Тебя должны уважать за деяния, а не бояться, как кровожадного чудовища.
- Но защищать нашу землю…
- Не перебивай! – строго прервал его правитель. – И не спорь. Любой строитель может стать воином, когда потребуется защищать родную землю, но не каждому воину дано стать строителем. Мое решение окончательно: отправляйся в Дом Наследников и продолжай учебу.
- Слушаюсь, Солнцеподобный, - пробурчал разочарованный Рамзес, пятясь к выходу.
- Зачем! Зачем мне это надо! – восклицал он, усевшись на гребень песчаного бархана недалеко от лагеря. – Пусть старшие братья, кому уготовлено стать правителем, учатся строить. Почему – я?
Как бы подтверждая смелость в себе, он выудил из песка большого черного скорпиона. Без страха, умело схватил его за хвост со смертоносным жалом и отшвырнул далеко в сторону. Элиль присел рядом.
- Правитель знает, что говорит, - сухо произнес Элиль. – Он воплощение Амуна на земле.
Рамзес удивленно поглядел на друга, вздохнул:
- Ты прав. – Сгреб руками из песка холмик в виде пирамидки, возвел вокруг пирамидки прямоугольную ограду. Усмехнулся. – Видишь, я уже занимаюсь строительством.
Они оба рассмеялись. Но вдруг Рамзес серьезно спросил:
- А ты всегда слушался отца?
- Конечно, - без тени сомнения ответил Элиль. – Как можно не слушаться отца?
- Скучаешь?
- Да! - выдохнул Элиль и опустил голову.
- Не переживай! – крепкая рука Рамзеса сжала его запястье. – Вырастем, обязательно снарядим войско и дойдем до Алалаха.

10

Пленных кочевников пригнали в город Хекупта и сдали писцам храма бога Птаха. Жрецы записали имена всех пленных, их принадлежность к племенам, возраст, имеют ли они детей, какими ремеслами владеют… Самых крепких отправили работать в каменоломни. Тех, что слабее – на поля, рыть каналы и возводить дамбы. Самых слабых определили пасти скот. А тех, кто обучен ремеслу – в помощь мастерам.
Элиль с Рамзесом не захотели отправляться обратно в Уаст на корабле, решили следовать с отрядом колесниц. Путь лежал вдоль западного берега Хапи, мимо бесконечных садов и пастбищ.
Кони бежали ровно, колеса поскрипывали, возничие пели песни и угощали друг друга вином из походных фляг. На закате Элиль заметил впереди огонь. Он долго всматривался, но никак не мог понять: что это. Три гигантских языка оранжевого пламени трепетали в знойном воздухе.
- Впереди пожар? – спросил он Рамзеса, с которым ехал в од ной колеснице.
- Где? – не понял тот. Взглянул, куда показывает Элиль и рассмеялся. – Нет. Это же великие пирамиды. Солнце отражается в их гранях и, кажется, будто горит огонь.
- Пирамиды? – изумился Элиль. – А что это такое?
- Ты ни разу не был возле великих пирамид? – не то удивился, не то возмутился Рамзес.
-Я что-то слышал о них…
-Что-то? Да ты… Как это..., - у него не хватало слов от возмущения. - Мы обязательно свернем, и я покажу тебе чудо, возведенное Богами. Исполины из камня… Огромные искусственные горы... Они облицованы гладким известняком и гранитом. Грани отражают свет солнца не хуже полированного металла. Во время заката, издали их можно спутать с огнем.
- Но почему они трепещут, словно пламя? – никак не мог понять Элиль.
- Это воздух дрожит, - объяснил Рамзес. Всегда так вечером после жаркого дня. Вон, погляди на далекую пальмовую рощу. Она тоже дрожит, как от ветра. Но ветра – нет.
К пирамидам подъехали, когда солнце упало за горы. Только небесный свод продолжал светиться, переходя от темно-синего цвета на востоке до ораньжевого, с лиловыми облаками к западу. Сначала отряд попал в священную пальмовую рощу. Высокие голые стволы с пышными кронами на макушке напоминали молчаливых стражников. Затем въехали в странный город. На улицах царила тишина. За невысокими заборами возвышались пирамидальные домики и обелиски. Стоял запах увядших цветов, ароматного масла с противной острой примесью щелока. Во всем чувствовался покой и безразличие к миру живых: в расписных оградах, в ветвях олив, скорбно склонивших ветви, в самой окружающей тишине.
Воины остановили колесницы и сошли на землю. Лошади терпеливо ждали, пока колесничие, стоя на коленях, взывали к Анубису, прося разрешение проехать через его владения, при этом, обещали не тревожить покой обитателей страны теней.
- Царство Анубиса, - тихо объяснил Рамзес, поднявшись с колен, запрыгнув в повозку и вновь берясь за вожжи. – Здесь хоронят тела Сах в домах успокоения. Видишь, кругом пирамиды, напоминающие ступени. Это и есть дома успокоения. Внутри саркофаги, в них тела, обернутые пеленами Осириса. Слуги Анубиса вечером собирают души Ка и ведут к перевозчику в страну Дуат. Не понял?
- Запутался я. Сах, Ка… объясни, - попросил Элиль.
- Ах, да, ты же еще не приступал к изучению Божественной сути Мира, - вспомнил Рамзес. - Разъясню кратко. Человеческое существо состоит из пяти составляющих. Эти составляющие неразрывно связаны между собой. Нельзя их разделять до поры. Вот, если у тебя вырвать печень или сердце, ты же не сможешь жить.
- Не смогу, - согласился Элиль.
- Так и человеческое существо. Наше осязаемое тело называется Сах. Но оно лишь малая часть нас самих. У каждого человека есть невидимый двойник – Ка. После смерти Ка всегда находится рядом с телом Сах и принимает жертвоприношения от родственников. Жизненная сила заключается в душе Ба. Ты просыпаешься утром и вспоминаешь сны. На самом деле, это твоя Ба вернулась из путешествия по иным мирам. Самая главная составляющая – душа Эб, что живет у сердца. Эб - бессмертна. К тому же Эб после смерти принимает образ человека, но по-своему. Если человек жил честно, трудился, служил богам, то его Эб перевоплощается в сильного красивого юношу. Но если целый воз грехов за тобой – Эб будет немощным больным стариком. Еще у человека есть душа – Хранитель. Она защищает человека от бед, часто подсказывает, как поступить. Когда ты слышишь внутренний голос – это Хранитель тебе говорит. Иногда злые силы отвлекают Хранителя и завладевают человеком, тогда он сходит с ума.
- И что с душами происходит там, в Дуате?
- Сначала сердца взвешивают на весах Маат – богини правды. На одну чашу кладут сердце, на другую перо оправдания. Если человек в жизни сделал много дурных поступков, Эб – душа, что живет возле сердца, - все расскажет Великим судьям.
- Кто эти судья?
- Боги. Суд возглавляет Осирис – правитель и главный судья в Дуате. Ему помогают сорок два бога, покровители разных земель. Гор и Анубис взвешивают сердце и выслушивают Эб. Душа все выдаст, как не утаивай черные дела свои.
- И если сердце отяжелело от греха?
- Душу Ка съедает злая богиня Амат - беспощадное чудовище. У нее тело львицы, а голова крокодила. А черное сердце сжирает богиня Тоэрис.
- Это что за богиня?
- Еще ужаснее и беспощаднее - бегимотиха с двумя огромными женскими грудями, а руки, как у обезьяны: мускулистые и волосатые, с кривыми пальцами. Голова, как у крокодила – с длинной зубастой пастью.
- А если душа чистая?
- Тогда она путешествует по Дуату на ладье бога Ра и, по истечении двенадцати часов возрождаешься вместе с восходом. Но душа должна выдержать все испытания, что ей предстоит встретить. Если есть хоть один маленький грешок - навсегда остается в подземном царстве Осириса.
За рассуждениями о душе не заметили, как по сторонам маленькие пирамидальные домики перешли в высокие пирамиды. А в иных местах показались целые дома с колоннами и садами. Дорогу преградили два высоких прямоугольных пилона. Перед одним из пилонов на троне, сидел Анубис, высеченный из камня. Возле другого – Осирис. Статуи были до того огромные, что человек едва достигал им до колен. Путников встретили охранники Города Вечности. Жрецы, как жрецы: с бритыми черепами, худые, в сером грубом одеянии. Ужас вызывали откормленные черномордые гиены, которых служители держали на поводках. Кони, учуяв зверей, беспокойно задергали ушами, тревожно зафыркали.
- Здоровья и мудрости! – крикнул стражникам Мерикар.
- Живи вечно, благородный юноша, - неприветливо ответил один из сторожей. – Вы не заблудились? Ту ли дорогу выбрали? Не хорошо с закатом разъезжать по владения Анубиса. Скоро стемнеет. Слуги Анубиса, рыжие шакалы спустятся с гор, чтобы проводить души усопших в Дуат. Вы им будете мешать. Навлечете гнев бога и проклятия душ.
- Пойми же нас, страж покоя, - начал объяснять Мерикар. – Мы – слуги правителя. Тот, кто угоден Амуну, да живет он вечно, вековечно, недавно совершил поход против диких кочевников, что стали дерзко нападать на мирные селения. Кочевники бежали от него, словно зайцы, завидев льва. Правитель решил возблагодарить богов за удачный поход и послал нас с дорогими подарками к Хранителям Вечности. Вот здесь, - он показал на небольшой сундучок, который стоял в его колеснице на площадке для лучников, - золото и серебро в жертву храму.
- Перед слугами Воплощения Амуна на земле открыты все дороги. Проезжайте! – поклонились стражники и расступились.
Впереди двумя рядами мерцали огни. Шагов через сто их встречали жрецы. Служители с факелами в руках стояли по обеим сторонам дороги.
- Здоровья и силы Мерикар! – воскликнул один из них. По большому золотому скарабею на груди можно было понять, что он – старший среди жрецов. Белое просторное одеяние спадало до самой земли. В руке высокий посох. – Ты прибыл с жертвоприношениями от правителя? И в твоем отряде юный Рамзес.
- О, прорицатель, тебе все известно, - ответил Мерикар.
- Откуда они знали, что мы приедем? – удивился Элиль.
Рамзес поглядел на друга, как на несмышленого мальчишку.
- Перед тобой Хранители Истины! Они видят будущее.
Коней распрягли и задали корма. Пока воины и жрецы молились во благо правителя и его непобедимого войска, Рамзес решил повести Элиля к подножью пирамид. За мальчиками тут же увязались два гладкошерстных высоких пса черной масти. Морды острые, уши торчком. Псы со злобным рычанием кидались на юрких шакалов, что попадались по дороге, тем самым выполняя работу охранников.
Ночь уже все вокруг перекрасила в черный цвет. Звезды, что плоды смоковницы, низко повисли над головой.
- Молочная река, - указал Элиль наверх.
- Это небесный Хапи, - объяснил Рамзес. – Он холодный. Небесный Хапи падает на землю, там, далеко на юге за горами Таххет и течет здесь, у нас. А под землей, в Дуате есть еще один Хапи, огненный - так жрецы говорят.
Звезды впереди погасли. Небо заслонили высокие горы правильной треугольной формы. Собаки отказались идти дальше. Как их мальчики только не манили, не двинулись с места. Словно уперлись в преграду.
Элиль протянул вперед руку. Ладонь наткнулась на гладкий теплый камень. Наклонная стена уходила далеко вверх, заслоняя звездное небо.
- Давай ее обойдем, - предложил Элиль.
Рамзес отрицательно покачал головой
-С той стороны Отец Страха отдыхает. Ночью он думает. Ему нельзя мешать. Видишь, даже собаки не смеют нарушать его покой.
- Кто он – Отец страха?
- Завтра утром покажу. Сейчас его лучше не беспокоить.
- Жутко здесь, - поежился Элиль. – Как будто за тобой наблюдают со всех сторон. Они тебя видят, а ты их – нет.
- А мне – нисколько, - пожал плечами Рамзес и прижался щекой к полированному камню. – На тебя глядят души тех, кто покинул наш мир и собрался идти на запад. Не обращай на них внимания. Послушай, как поет пирамида.
Элиль, вслед за Рамзесом прижал ухо к гладкому камню. Какие-то странные загадочные звуки доносились из чрева горы. Нежные потрескивания, сменялись звонкими щелчками и затухающими писками.
- Юные воины!
Оба мальчишка вздрогнули и разом обернулись. Жрец стоял на тропинке с небольшим светильником в руке.
- Прошу вас пожаловать к трапезе, - позвал жрец. Псы радостно залаяли и бросились указывать обратную дорогу.
Воинов накормили пареным ячменем с кусками жареной рыбы. Угостили отличным слабым пивом. После ужина пригласили на длинную молитву. После молитвы гостей уложили на открытой колоннаде. Жесткие циновки, как положено паломникам: никаких мягких подстилок и подголовников. В храме Хранителей Истины – все равны. Даже бы если правитель посетил их, ему все равно предложили бы на ужин ячменное варева с рыбой и на ночь - циновку из камыша.
Чадили курительницы, отгоняя ароматным терпким дымком назойливую мошкару и противно пищащих комаров. Ухали совы. Летучие мыши мелькали, чуть слышно шурша крылышками. Плакали шакалы. Сторожевые псы вдруг поднимали беспричинный лай, но вскоре умолкали. И не скажешь, что кругом Город Вечности и Покоя.
- Почему жрецов называют Хранителями Вечности? – шепотом поинтересовался Элиль у Рамзеса.
- Они оберегают тайный ход в подземелье. Где-то под пирамидами хранится книга бога Тота. В ней даны четкие объяснения: как устроено мироздание. С помощью знаний, взятых из этой книги, можно видеть будущее. Хранителей Вечности даже Эхнейот не смел трогать. Он разогнал Великую касту жрецов Амуна, закрыл все храмы, но на Хранителей у него рука не поднялась.
- Кто это – Эхнейот? – поинтересовался Элиль.
- Правитель был такой. Помнишь, наставник нам запретил спрашивать о темных временах между правлениями Неферхеперура Уаэнра Аменхотепа и Джесерхеперура Сетепенра Хоремхеба Мериамона.
- Припоминаю.
- Тогда на страну обрушились страшные бедствия. Сначала огромная волна смыла все поселения на берегу Великой Зелени. Потом Ра не встал утром. После пошел кровавый дождь. Воздух стал отравленным. От удушья погибло много детей и животных. Правитель Эхнейот сказал, что люди прогневали Бога Йота, который есть во всем, и он – единственный бог, кому надо молиться. Правитель смог уберечь землю от гибели, вымолив прощение у Йота за людей. Но приказал закрыть все храмы и разрушить статуи богов. Жрецов прогнал и назначил новых, тех, что несли знание о великом солнечном Йоте.
- Он не тронул Хранителей Истины, потому что хотел раздобыть книгу Тота?
- Конечно! Кто не мечтает править миром при помощи одной лишь мысли и знать все наперед. Еще Хранители Вечности стерегут огромные богатства. Любой, кто без проса проникнет в подземелье – погибает. Причем, к сокровищам путь свободен. Можешь спуститься и набить полный мешок золота, серебра, драгоценных камней – сколько унесешь. Только обратно тебе не выйти. Ходы устроены так, что грабитель обязательно заблудится и умрет от жажды. А жрецы спокойно находят выход. У них у всех сердца чистые.
- Что за люди служат в храме?
-Сюда не так-то просто попасть. Вот, увидишь, они все какие-то ненормальные: могут мысли читать или разговаривают с животными. Иных даже дикие звери слушаются.
-Это как?
- Был случай такой… На одно поселение, здесь недалеко, стали нападать львы и резать коров. Жители послали жалобу к наместнику. Но пока жалоба попадет в Хекупта, пока ее рассмотрят, да вышлют охотников – львы все стадо раздерут. Тогда жители пошли с поклоном к Хранителям Истины. На следующий день пришел жрец босой и абсолютно голый. Он направился прямо к тому месту, где отдыхали львы. Через некоторое время поселяне с удивлением наблюдали, как жрец удалялся в пустыню, а за ним послушно следовали львы. После этого случая ни одна тварь не трогала стада. Вот, такие здешние служители.
- Надо же, - удивился Элиль. – Как же жрец львов приручил? – спросил он у Рамзеса, но тот уже ровно сопел во сне.
Утром воины проснулись, заслышав хор. Солнце еще не взошло, но земля уже приобретала очертания. Жаворонки яркими искорками вспыхивали высоко в небе, заливаясь трелью.
Юноши умылись в источнике и отправились вслед за жрецами совершать молитву. Элиля охватил трепет, когда перед его глазами предстали величественные пирамиды - все три правильной строгой формы. Самая высокая, облицованная белым известняком, загорелась в лучах восходящего солнца. Вторая, чуть поменьше, покрытая плитами серого гранита вспыхнула холодным благородным светом, третья пирамида, самая маленькая среди этих рукотворных гор переливалась всеми цветами, так, как верхушки и основание покрывали плиты красного гранита, отшлифованные до зеркального блеска, а центральная часть была облицована известняком. Элиль замер, не смея оторвать взгляд от столь чарующего зрелища. Не могли люди такого сотворить. Столь чудесные горы под силу возвести только Богам. Он глядел на свияющие грани, и время остановилось. Жалкий Мир превратился в прах. Вершины пирамид указывали путь в вечность. Они сами были воротами в неизведанную бесконечность. Существование их не подчинялось никаким законам. Они не состояли из мертвых камней - пирамиды жили: смотрели, слышали, говорили.
- Очнись! – вывел из забытья Рамзес. – Я тоже в первый раз, когда сюда попал, час стоял, не шевелясь, и глазел на них. После – такое спокойствие на душе, как будто увидел, там за горизонтом жизни иной счастливый мир.
- Это так, - согласился Элиль – Они дают силу.
- Ты сейчас еще больше изумишься, когда очутишься перед ликом Отца Страха, - пообещал Рамзес.
Он был огромен! Каменный лев в спокойной, полной достоинства позе возлежал на земле. Голова его – голова человека. Глаза его – глаза мудреца. Но презрение сквозило в каменном взгляде. Полосатый платок клафт укрывал голову. На макушке – витые серебряные рога в два человеческих роста, а между ними огромный золотой круг. Холодок пробежал по спине. Вот он – Бог, решивший отдохнуть и выслушать жалобы людей.
Все повернулись не к востоку, как обычно, встречая восходящее солнце, а к западу, протягивая руки с открытыми ладонями к каменному исполину.
Золотой круг ослепительно вспыхнул, подобно солнцу, а глаза Отца Страха загорелись малиновым огнем. Жрецы затянули гимн. Элиль, не в силах выдержать взгляда огненных глаз Бога, закрыл лицо ладонями.
- Я тоже не могу смотреть на него, - признался Рамзес. – Никто не может, кроме жрецов.
Элиль взглянул на своих спутников - колесничих. Все они закрывали лица руками. Жрецы продолжали петь. Среди молящихся присутствовали еще и паломники со всех окраин Черной Земли. В толпе коленопреклоненных паломников раздались возгласы ужаса. Люди стали биться в припадках, извергая пену изо рта. Жрецы подхватывали их на руки и уносили.
- Тела несчастных покидают болезни, - объяснил Рамзес. – Отец Страха исцеляет их.
Молитва длилась долго, пока золотой круг не угас и взгляд Отца Страха не успокоился. Последние слова молитвы иссякли, и жрецы стройной колонной направились к храму. Паломники дружно последовали за ними.
- Давай останемся, - предложил Элиль. – Я хочу подойти ближе к Отцу Страха.
- Не испугаешься? Давай! – Согласился Рамзес.
Мальчики несмело прошли по опустевшей площади к лапам льва. До чего жутко было глядеть снизу в скуластое каменное лицо. Между лап, у самой груди покоилась небольшая стела.
- Смотри, указал на нее Рамзес. – Эту стелу посвятил Божеству великий правитель Менхеперура Тутмос.
- Отец Страха покровительствовал правителю?
- Больше того. Он помог ему завладеть венцом Обеих Земель.
- Завладеть? – не совсем понял Элиль.
- Аахеперкара Тутмос был сыном правителя Джесеркара Аменхотеп, но побочным сыном. Его мать Сенисенеб не носила звания Дочери Солнца или Солнечной Супруги. Она была одной из многочисленных наложниц правителя. Поэтому Тутмойс не имел никакого вида на власть. Престолонаследие – уж больно сложная наука, - посетовал Рамзес. – Возьми меня, к примеру. Мой отец – правитель. Моя мать – Первая супруга с титулом Живущая Правдой. Но я не должен занять трон, так, как старшие братья имеют больше прав.
- Так, как же Аахеперкара Тутмос стал правителем?
- В то время Сет – бог красной пустыни - особенно разбушевался. Песчаные бури сожгли почти весь урожай, а Хапи становился бурым от песка. Заносило дороги. Даже с улиц городов не успевали выгребать песок. Когда бури утихли, Тутмос решил поохотиться здесь, недалеко в пустыне. Но какая охота, после буйства Сета? Даже змеи расползлись. Уставший и разочарованный, он забрел к пирамидам. Решил отдохнуть в тени головы Отца Страха.
- Головы? – переспросил Элиль.
- Я забыл сказать: Отца Страха занесло песком. Одна голова торчала. Тутмос устроился в тени, а после сам не мог понять: то ли он дремал, то ли все произошло наяву. Вдруг Отец Страха тяжело простонал и повернул к нему лицо.
- Не может быть! Я бы умер на месте.
- Я бы – тоже. Но Тутмос не испугался и спросил: « Чего ты хочешь, о божество». И тогда Отец Страха ему ответил: «Взгляни на меня, присмотрись, о мой сын Тутмос, я твой отец Хармахис, и я дарую тебе владычество над моей землёй и власть над всеми живущими, если ты освободишь меня от тяжелого покрывала Сета. Узри мой подлинный вид, дабы защитить мои безупречные конечности. Меня покрыл песок пустыни, на которой я возлежу. Спаси меня и исполни всё, что у меня на сердце».
- И что?
- Тутмос привел из города рабочих. Они откопали Отца Страха. А Бог выполнил свое обещание: Тутмос стал правителем.
- Попроси и ты его, - неожиданно предложил Элиль.
- О чем? – не понял Рамзес.
- Чтобы он тебя сделал наследником.
- Ты что! – испугался Рамзес. – Его нельзя ни о чем просить. Он и слушать меня не станет. Только если сам первый заговорит.
- Но ведь с Тутмосом говорил, - настаивал Элиль.
- Отец Страха тогда первый обратился к Тутмосу и назвался Харамахисом, - возразил Рамзес. – А если ты внимательно слушал нашего наставника, то вспомни: у власти Менхеперура Тутмоса стоял недолго - всего десять разливов. А какое ему правление досталось? Постоянные войны с Нахариной, причем не самые удачные. Артадам, правитель Нахарины заставил его подписать мирный договор и оттяпал себе все северные земли чуть ли не до Мегиддо. После произошло крупное восстание в Куши и Вават. И умер Тутмос молодым. Просто так Отец Страха никому ничего не дает. Говорят, когда Тутмос умирал, то прошептал с горечью: «Я слышу, как Хармахис смеется. Зачем он надо мной смеется?»
- Все так и было, - подтвердил старший жрец, тихо подошедший сзади. – Простите, что подслушал вас. Но я не нарочно. Пришел позвать вас к завтраку. Вы все время куда-то пропадаете.
Они пошли вслед за жрецом.
- Рамзес, - обернулся жрец. – Что за сомнения тебя терзают. – Я вижу в сердце твоем разочарование.
- От тебя ничего не скрыть, - вздохнул Рамзес. – Я хочу стать воином, но отец… Прости, Угодный Амуну заставляет меня учиться на строителя.
-Строитель - величайшая и важнейшая из профессий. Тот, кого любит Амун прав: любой правитель должен быть непобедимым воином и непревзойденным строителем.
- Но мне правителем не быть, - пожал плечами Рамзес. – Вот, пусть старшие братья и учатся.
- И все же, как главный над Хранителями Вечности, я бы посоветовал тебе усердно заниматься науками. Воином стать всегда успеешь.
- На строителя учиться очень сложно. Надо разбираться в математике, в камнях, металлах, знать почвы. А одна наука о пропорциях чего стоит… Я не выдержу.
- На самом деле, все очень просто, - хитро улыбнулся жрец. – Взгляни на эти пирамиды. Ответь: Что в них не хватает.
Рамзес задумался:
- Не знаю… Колонн, портиков… - Он осекся. - Я сказал глупость? Конечно же - они совершенны.
- Вот именно. Сложность- признак упадка, простота- путь к познанию истины. Запомни это, и все науки покажутся легкими.
- Спасибо. Я обязательно запомню твои слова, - поблагодарил Рамзес.
После утренней трапезы мальчики бродили по запутанным залам храма, рассматривая настенные росписи с сюжетами из жизни Богов, пытались понять надписи с замысловатым содержанием. Переходя от залитых ярким солнцем колоннад, они попадали в сумрачные сакральные помещения, где прихожан ожидали золотые статуи богов в резных деревянных наосах. То там, то тут попадались молящиеся паломники. Все здесь было умиротворенно, навивало мысли о вечности.
На одной стене, под изображением шакалоголового Анубиса Элиль прочел: «Человек продолжает существовать за переделами смерти, и безумец тот, кто легкомысленно относится к этой истине. Тот, кто достигает жизни в Мире Ином чистым и освобожденным от всякого зла, станет в ней подобен богу: он будет передвигаться там так же свободно, как и все Владыки Вечности» .
Дальше еще надпись:
«Знай, что судьи верховного судьи в Мире Ином не будут снисходительны к тебе, когда пробьет день и час великого суда. Они не замедлят произнести тебе справедливый приговор, ибо они судят и дают оценку всей твоей жизни, словно это был всего лишь один час.»
Ниже:
«Постарайся, чтобы память, которую ты оставишь о себе после смерти, была совершенной, а это будет так, если при жизни ты будешь служить истине и соблюдать честность и справедливость. Ибо не бывает сердца человеческого, на которое невозможно было бы рассчитывать».
- Как интересно! – тихо произнес Элиль. Странное эхо заметалось от стены к стене.
- Надо чаще сюда приходить, - согласился Рамзес. Но эхо почему-то не было. – Ты заметил? – встрепенулся он. - У меня пропало эхо.
- Здесь особые стены. – Перед ними вырос старший Хранитель Истины. – Эхо появляется, когда говоришь очень тихо. В других залах – наоборот, когда громко поешь гимн.
- Но почему? – удивился Рамзес.
- Когда станешь строителем, эти тайны легко тебе откроются.
Рамзес разозлился. Опять про строительство! Решил задать жрецу тяжелый вопрос:
- Скажи, мудрейший: что такое Боги? Как связан с ними человек?
- Разве вам наставники в Доме Наследников не объясняли? – удивленно наморщил лоб жрец.
- Каждый объясняет по-своему. Я хочу знать, как видят связь Бога и человека Хранители Истины, - не унимался Рамзес.
- Подобно тому, как через толщи вод стремится к солнечному свету цветок лотоса, стремится к божественному свету и человек. В своей земной жизни он должен найти дорогу, которая привела бы его к месту встречи с самим собой и с Божественным. Символ познания истины — это путь.
- Как-то загадочно ты говоришь, - неудовлетворенно пожал плечами Рамзес.
- Скажу по-другому. Для честного, трудолюбивого человека боги всегда были воплощением творческих сил Вселенной и Природы. Но все они: Анубис, Амун, Изида, Хатор - лишь дети одного великого и сокровенного Божественного Творца, присутствие которого можно узреть везде и во всем. Амон-Ра, великий бог, «сокровенная Душа Солнца», и есть это вездесущее божественное Присутствия.
- Как должен правильно относиться человек к богам?
- Как правильно? – мудрец задумался. – Разговор с богами не должен быть лишь только вопросом обрядов и жертвоприношений. Молитва -состояние души и сознания. Почитать Бога - значит нести его в своем сердце, слышать его голос и пытаться заслужить его милость и благословение своими благими мыслями и действиями. Надо уметь открыть сердце Богу и «молиться сердцем» в тишине.
Бог больше всего ужасается шумных проявлений. Молись смиренно и с любящим сердцем — и да останутся произнесенные тобой слова тайной между тобой и Богом. Тогда Бог будет покровительствовать тебе и твоим делам, он услышит твои слова и примет твои жертвоприношения. Тот, кто несет в сердце великую любовь к Богу, получит на земле великое счастье, ибо Бог действует так, как действуют по отношению к нему. Единственный день может стать вечностью. В течение единственного часа можно сотворить будущее, ибо Бог знает того, кто действует вместе с ним.
-Но, что же, тогда Божественное проявление? Я не понял.
- Маат – гармония и справедливость. Маат приходит для того, чтобы быть рядом с тобою. Маат присутствует везде, где ты находишься, и сопровождает тебя, куда бы ты ни шел, так что ты переполнен ею. Одежда, укрывающая твое тело,– Маат. Вдох и выдох твоих ноздрей – Маат. Хлеб, который ты принимаешь в пищу, – Маат. Пиво, которое ты пьешь, – Маат… Говори в согласии с Маат, действуй в согласии с Маат, ибо она Великая, Сильная, и Постоянная… Маат остается с тобой до Вечности. Она сопровождает того, кто следует ее законам, до Царства умерших. Его помещают в саркофаг, и его погребают вместе с нею; Его Имя не будет стерто с этой Земли.
- Я обязательно запомню твои слова, - поблагодарил Рамзес жреца.
- Мудрейший, а можно тебе задать еще вопрос, - вмешался Элиль.
- Ты хочешь заглянуть в свое будущее? – лицо жреца стало серьезным.
- Да. Мне важно знать, стану ли я правителем Алалаха.
Жрец положил широкую теплую ладонь мальчику на плечо, при этом заглянул глубоко к нему в глаза.
- Ты не правителем хочешь стать. Ты хочешь отомстить.
- Пусть будет так, - согласился Элиль.
Жрец помедлил, затем произнес:
- Ты будешь стоять с мечом в руках перед врагом своим. Но сможешь ли воплотить кровавую мечту и утолишь ли жажду мести – я тебе не скажу. Ты должен будешь сам решать, глядя в глаза врагу своему, как тебе поступить. Но помни: не берись за копье, если не способен бросить его в цель. Перед тем, как убить врага задумайся над словами: «никогда зло не доведет до счастливого конца свои начинания». Сердце Бога преисполнено грусти из-за зла, за которое ему придется покарать. То, что не было наказано Богом здесь и сейчас, непременно будет наказано им в один прекрасный день. Такова – Маат - истина, справедливость, вселенская гармония.

11

Мерикар предложил друзьям свернуть с главной дороги на запад к Оазисам Жизни. Там, среди бескрайних полей находились виноградники, принадлежащие Дому Птахмоза. Он пригласил погостить в имении отца пару дней, отдохнуть у голубых озер и славно поохотиться на дичь. Дни выдались чудесные, не жаркие. Надо успеть, пока не начал дуть горячий ветер из пустыни под грозным именем Дыхание Сета. Тогда от жары и пыли нет спасения. А с болот поднимутся стаи мошкары. Сейчас же самое подходящее время для отдыха.
Основной отряд колесниц продолжил путь к Уасту. А Мерикар и еще несколько его товарищей на пяти колесницах свернули на узкую пыльную дорогу и, покинув зеленую полосу прибрежных садов, углубились в пустыню. Элиль ехал с Рамзесом. Они правили конями по очереди. У Рамзеса упряжка оказалась резвая. Отец подарил ему пару аккадских крупных скакунов и хорошую ассирийскую колесница из гнутого дерева. Элиль вскоре приноровился управлять не в меру горячими конями. Скакуны никак не желали идти шагом. Приходилось их частенько осаживать.
Отряд выбрался к берегу широкого канала и поехал вдоль воды, минуя красные песчаные холмы. Вскоре впереди зазеленели поля. Донесся кисловатый запах болот. За цепью холмов выглянул целый лес высоких финиковых пальм, а за ними весело блеснуло огромное озеро.
-Мерур! Мерур! – завопили юноши и подстегнули коней.
- Что там? – испугался Элиль?
- Озеро Мерур. Оно огромное и прохладное, - Рамзес показал на зеркальную гладь воды, простирающуюся до самого горизонта, и крикнул Элилю: - Гони!
Колесницы влетели в высокие заросли папируса. Напуганные птицы тучами взвились ввысь, заслоняя солнце. Стадо диких свиней с визгом бросилось в сторону. Но к воде невозможно было подступиться. Вперед на сто шагов, а то и больше – непроходимой стеной рос высоченный папирус. Метелки соцветий колыхались на высоте в два человеческих роста. Под копытами захлюпала жижа. Папирус рос так густо, что сквозь заросли невозможно проехать. Пришлось тащиться вдоль берега, пока не оказались в месте, где широкий канал, прорытый еще при Небмаатра Аменхотепе Хека Уасете, вливался в озеро, поднимая желтую муть со дна.
Чуть поодаль вода оказалась прозрачной. Каменистый голый берег обрывался резко вниз, в голубовато-зеленую бездну. Рыбины, лениво плавали в глубине, сверкая чешуей. Сквозь толщу воды рыбы казались огромными.
Воины спрыгивали с колесниц, срывали одежду и лезли в прохладную воду. Рамзес бултыхнулся, так, что брызги полетели во все стороны. Элиль нырнул вслед за ним. После жары и пыли, окунуться с головой в воду, казалось верхом наслаждения. Но плавать в озере было не так просто. На поверхности не удержаться. Это не морская вода. Приходилось усиленно грести, чтобы не пойти ко дну.
- Глубоко не ныряйте, - предупредил Мерикар. На дне водоросли в человеческий рост. Запутаетесь.
Слуги, что остались на берегу с конями, подняли отчаянный крик и замахали руками.
- Скорее на берег! – скомандовал Мерикар.
Пловцы выбрались вовремя. Мимо спокойно, словно старые коряги, влекомые течением, проплыли несколько здоровых крокодилов, шагов в пять длину. Воины встали на колени и произнесли молитву богу Себеку, чей облик всегда изображался в виде получеловека – полукрокодила. Себек являлся защитником божественной власти и заботился о силе правителя. Его особо почитали в Оазисе Жизни. Повсюду можно было встретить храмы в честь Себека. Во многих храмах имелись искусственные водоемы, в которых содержали крокодилов, как священных животных. После окончания разлива, когда берега представляли собой сплошной слой грязи, гибло множество молодых крокодилов. Жрецы заботливо собирали их трупы, бальзамировали и складывали в подвальных усыпальницах храмов.
Но сколько не молись Себеку, сколько не приноси ему жертв, если окажешься в воде вблизи прожорливых слуг зубастого бога, они тебя не пожалеют.
Обогнув край озера, отряд наткнулся на небольшой, но богатый городок ремесленников и охотников, где на центральной площади возвышались прямоугольные пилоны старинного храма, посвященного Себеку. Молодых воинов радушно встретил старший жрец, крепкий высохший старик с бритой головой, в светло-зеленой длинной шенти. Узловатыми пальцами он сжимал высокий деревянный посох с головкой крокодила на верхушке. Служитель Себека вежливо пригласил воинов в храм.
Опустив в сухую ладонь жреца несколько серебряных колец, воины, миновав пилоны, попали в святилище. Крытая колоннада, длинной шагов сорок обрывалась у идеально круглого пруда, наполненного прозрачной водой. На противоположном берегу возвышалась скульптура самого Себека из желтого песчаника. Бог с обнаженным торсом, в одной набедренной повязке уверенно шагал навстречу, вернее так казалось, благодаря ноге выставленной вперед и чуть наклоненному в движении мускулистому телу. Голова с крокодильей пастью слегка вздернута, как будто Бога заинтересовало что-то там, за горизонтом, поверх голов смертных. Так и хотелось невольно обернуться и проследить за его взглядом. А Себек пристально смотрел на запад, куда прячется солнце, куда бредут души умерших… Каменные волосы двумя прядями падали на грудь. Голову венчали рога козла. Внутри рогов находился шар – символ солнца - и два высоких пера Маат. В правой руке бог нес крест анх, дыхание жизни, в левой сжимал посох с таким же анхом на верхушке.
Жрец подвели к краю пруда козленка и привязал его веревкой к бронзовому кольцу, вделанному в камни пола. Козленок жалобно блеял и весь трясся. Жрец, а за ним и воины стали произносить молитву, из которой Элиь понял только фразу «Себек масав» - «Себек, защити нас».
Что-то очень большое и тяжелое плюхнулось в воду у ног Бога. Длинная серовато-коричневая тень быстро пересекла пруд. Взметнув верх брызги, из воды вылетела огромная пасть с рядами кривых острых зубов. Пасть щелкнула и исчезла обратно в пруду. На веревке осталась болтаться только голова козленка. Жрец возрадовался, протянув руки в сторону статуи бога. Он все твердил, что Себек благосклонен к воинам. Бог принял их жертву и дарует юношам силу. В конце служитель предложил приготовить чечевичную похлебку с головой жертвенного козленка, что так милостиво оставил им Себек. Но юноши отказались, сославшись на долгую дорогу. Они еще раз поблагодарили служителя храма и двинулись из города.
Густые поля и развесистые сады закончились. Зачастили ровные посадки виноградника. Большие спелые гроздья, обласканные солнцем, свисали, чуть ли не до земли. На невысоком холме, в окружении зеленых метелок пальм стоял одноэтажный каменный дом с колоннами.
- Слеза Изиды! – воскликнул Мерикар, указывая на дом. – Так называется поместье отца. Внизу за холмом озерцо голубое, голубое. Если на него глядеть от дома, то озеро напоминает слезинку.
Слуги встретили путников радостным приветствием. Коней распрягли и отвели пастись на луг. Гостям тут же предложили молодого вина и свежего хлеба.
Тут же к Мерикару подошел старый слуга и с поклоном спросил:
- Господин желает поохотиться? Я отправил сыновей разведать, где сели стаи птиц. Завтра поутру можно отправляться.
- Конечно, Птор, - обрадовался Юноша. – Поохотимся славно, как в былые времена, когда я еще был мальчишкой. Помнишь? Это ты меня научил красться бесшумно в зарослях, подобно камышовому коту, и метать бумеранг.
- Верно, господин. Но теперь ты – настоящий воин. Ах, как время летит неумолимо, - покачал головой слуга.
Вечер и половину ночи провели весело. Разожгли жаровни, во все селения разослали местных мальчишек с вестью, что в Слезу Изиды прибыл Мерикар с товарищами отдохнуть после боевого похода. Тут же начали стекаться знатные юноши и девушки в пестрых нарядах. Музыканты за небольшую плату и вино согласились хоть всю ночь мучить инструменты. Смех и музыка не смолкали до рассвета. Только с гаснущими звездами гости стали расходиться.
Воинам хватило пару часов сна, и они вновь на ногах, бодрые, готовые к охоте. Только поднялось солнце, Мерикар с товарищами помолились, наспех перекусили хлебом с молоком и двинулись к большому озеру. На глади оражевой, от восходящего солнца, воды их ждали небольшие лодочки из вязанок папируса с просмоленным днищем.
- Ну, как? – шепотом спросил Мерикар у слуги.
- Вон там, в зарослях села стая диких гусей, - указал он.
Охотники осторожно прокрались на лодках к камышам. Шесты протыкал ил и упирались в дно. Снизу поднимались пузыри воздуха и недовольно булькали. Борта лодок шуршали, продираясь сквозь заросли. Слуга знаком приказал Мерикару остановить лодку. Он развязал мешок, который приволок с собой, и освободил из него ручного гуся с подрезанными маховыми крыльями. Спустил птицу на воду. Гусь недовольно тряхнул перьями, важно поплыл на свободную воду и громко противно загоготал. В ответ из зарослей раздалось гоготанье гусынь.
Охотники продвинулись на звук. Замерли. Гусь-провокатор вновь подал голос. Ему ответили совсем рядом. Мерикар осторожно встал в полный рост. Стебли доходил ему до плеч. Он взял в руки свернутую сеть и начал ее раскручивать над головой. Сеть шелестела, с каждым кругом разворачиваясь все шире и шире. Его товарищ в другой лодке начал раскручивать вторую сеть. Гусь- провокатор продолжал свою гнусную работу, отвлекая гусынь.
Обе сети, почти одновременно взлетели в воздух и, распустившись, рухнули в камыши. Послышался трепет крыльев, громкий гогот, шум. Около сотни серых жирных птиц взмыло вверх, а охотники метали в стаю деревянные изогнутые бумеранги с медной змеиной головкой на конце. В воздухе кружились перья. По воде хлопали крыльями подбитые гуси.
В сетях запутались штук десять птиц и столько же сбили бумерангами. Несчастным гусям и гусыням скручивали шеи и кидали в лодки. Слуга подобрал из воды бумеранги. К его лодочке подплыл равнодушный ко всему происходящему гусь-провокатор, позволил вытащить себя из воды, уселся на корму и принялся чистить перышки.
Вдруг раздался короткий рев. Птор забеспокоился:
- Уходим! Уходим! Слуги Себека услышали крики птиц и спешат сюда.
- Отгоним, - успокоил его Мерикар. - Мы захватили копья.
- Что ты! Что ты, хозяин! – замахал раками на него слуга, испуганно округлив глаза. – Захотел Сета разгневать? Слуги его потом подстерегут тебя где-нибудь на переправе и разделают на части.
- Хорошо, уходим, - согласился юноша.
- И пару уток надо оставить на воде, - не унимался Птор, - как жертвоприношение. – Он громко зашептал молитву, пугливо оглядываясь по сторонам: - О, Себек, наш покровитель и защитник, поклоняемся тебе, как нашему господину. Прости нас, несчастных, что нарушили покой в твоих владениях и охотимся на гусей. Оставляем тебе в жертву двух самых жирных птиц. Прости нас, недостойных.
Вдруг сбоку вспенилась вода, и огромное чудовище метнулось к лодке проводника. Зубастая пасть разорвала непрочный папирусный борт. Слуга с воплем бросился в воду и поплыл к берегу.
- Надо его спасти! – закричал Мерикар, подбирая со дна своей лодки копье. – Гребите назад.
Слуга выбился из сил, а его уже нагоняла в воде серая тень. Мерикар поспел вовремя. Он ударил копьем в глаз крокодилу. Зверь выскочил на поверхность, показывая желтое брюхо. Сухоса, как местные жители называли этих озерных крокодилов, оказался огромным, в два человеческих роста с уродливыми короткими лапами. Волна чуть не перевернули лодку Мерикара. Раненый сухоса ушел на дно. Мокрого, чуть живого от страха слугу втащили в челнок. Но он опять попытался выпрыгнуть за борт:
- Рамос! Мой Рамос! – кричал он, едва не рыдая. - Как же я без него?
Гусь-провокатор громко гоготал, описывая замысловатые зигзаги на воде. Он взмахивал обрезанными крыльями, силясь взлететь, но не мог. А за его хвостом клацали острые зубы. Элиль и Рамзес схватились за луки. Первая стрела чиркнула по толстой коже крокодила, не причинив ни царапинки, зато вторая, пущенная Элилем, впилась ему в пасть. Крокодил метнулся в сторону, поднимая тучи брызг, и нырнул.
Гусь, продолжая махать крыльями, подплыл к лодке Мерикара и взобрался на борт.
- Мой Рамос! – обрадовался Птор, бережно прижимая птицу к груди.
- Смотри! Справа! – Крикнул Мерикар.
О! Ужас! Из камышей неслышно выплывала еще одна длинная тварь и направилась к лодке, где сидел Элиль и Рамзес. Крокодил был очень большой. Над водой торчала его морда, локтей пять в длину, и где-то далеко за спиной конец хвоста закручивал водоворот. Стрелы, выпущенные мальчиками, отскакивали от него, будто от камня. Он приближался стремительно, не обращая внимания на жалкие уколы. Мальчики бросили оружие и схватились за шесты. Но понятно было, что им к берегу не успеть. А сколько там еще до спасительного берега? Разве разглядишь сквозь высокий камыш.
Мерикар и его товарищи кричали и били шестами по воде, стараясь отпугнуть или хотя бы отвлечь зверя, но тот продолжал плыть к лодке с мальчиками. Он подкрался совсем близко. Другие лодки устремились навстречу. Не успеют! Элиль со всей силой ткнул шестом в рыло крокодилу. Тот хлопнул пастью, и прочный шест переломился как соломинка. Рывок! Челюсти откусили папирусную корму. Внутрь хлынула вода. Конец!
Вдруг Рамзес бесстрашно выпрямился. Глаза его горели безрассудством.
- Как смеешь ты нападать на меня! – закричал он.
- Рамзес! Ты чего? – испугался Элиль. – Прыгаем в воду.
Но друг продолжал стоять. Он напряг все тело. Синие жилы вздулись на его тонкой шее. Рамзес продолжал кричать:
- Я Рамзес – сын воплощения Амуна на земле. Не смей трогать меня.
- Рамзес! – тормошил его Элиль. – В воду! Скорее!
Лодка еще держалась, но вот-вот готова потонуть. Крокодил остановился, как будто задумался, над словами Рамзеса. Желтые водянистые глаза глядели равнодушно и холодно. Все же планов, насчет обеда он решил не менять. Двинулся вновь на мальчиков. Вдруг совсем рядом взбурлила вода. Бурая муть со дна окружила лодочку и крокодила. Всплывало что-то большое. Над поверхностью высунулась огромная круглая голова с маленькими злыми глазками. Небольшие розовые ушки, слишком маленькие для такой головы, нервно подергивались. Раскрылась пасть, обнажая четыре длинных желтых клыка. Над озером прокатился жуткий утробный рев. Все вокруг вспенилось и забурлило. Волна захлестнула лодку. Мальчики оказались в мутной холодной воде.
Мерикар с товарищами подоспел и выловил мальчишек. Они дрожали от страха. На поверхности озеро все стихло. Только вонючий ил все еще мутил воду и кровь расплывался темным кругом.
- Что это было? – спросил Мерикар, продолжая держать копье наготове.
- Меня спасла Тоэрис, - воскликнул уверенно Рамзес, как будто, так и должно было произойти. – Ты же видел. Это не просто крокодил, на меня напал – сам Себек. Я назвал ему свое имя, но он не поверил, и тогда богиня Тоэрес явилась и прогнала Себека.
- Давайте-ка выбираться отсюда, - поторопил Мерикар охотников. – Надо будет спросить у прорицателя: к чему это знамение.
Охотники решили отдохнуть в пальмовой роще и перекусить. Только откупорили фляги с пивом, как заметили на дороге колесницу. Повозка спешила именно к ним. Два пятнистых мула, толком не обученные ходить в упряжке, дергали повозку то вправо, то в лево. Колесницей правил высокий старик в простой холщевой одежде. Следом бежали двое слуг, вооруженные палками.
- Здоровья и силы, благородные юноши! – крикнул он, властным взглядом окинув компанию охотников. Натянул поводья, заставляя мулов остановиться.
- Живи вечно! – ответили ему охотники.
- Я старший сборщик зерна в этих местах и глава жречества, - представился он. – Имя мое Себекхотеп. – Произнес он так важно, словно все тотчас должны были пасть на колени, заслышав его.
- Мы воины из Меша Птаха, войска того, кто угоден Амуну, - ответил Мерикар. – Отдыхаем после похода. Решили поохотиться.
- Отлично! – многозначительно кивнул сборщик зерна. – Не забудьте десятую часть добычи преподнести ближайшему храму. Таковы местные порядки.
- Исполним, - заверил его Мерикар.
- Но еще, я вынужден вас призвать мне в помощь.
- Мы отдыхаем, - напомнил ему Мерикар.
- Вы – воины правителя и обязаны подчиняться наместникам, - сердито сдвинул брови чиновник.
Охотники недовольно загудели.
- Дело очень серьезное, - настаивал он.
- Приказывай! – развел руками Мерикар. - Надо подчиняться. Таковы законы.
- Недалеко отсюда в камышах поселилось семейство диких свиней. Животные ночью делают набеги на посевы. Вытоптали все огороды. Землепашцы пробовали прогнать свиней, но звери покалечили двоих селян.
- Но почему ты не вызовешь городской отряд? – поинтересовался Мерикар.
- Вызывал, - зло буркнул Себекхотеп. – Да кто там, в отряде: одни воины-калеки, да мальчишки. А наместник города мне ответил: если, говорит, у вас бунт или беспорядки, разбойники напали, тогда дам воинов, а со свиньями сами воюйте. Ему хорошо рассуждать, а у землепашцев весь салат испорчен, огурцы потоптаны, виноградники поломаны.
- Надо помочь. Защищать землепашцев – святое дело воина, - согласился Мерикар. – Только выдай нам оружие.
- Хорошо! – обрадовался сборщик. – Слуги принесут щиты и копья. Тесаки есть отменные.
- А собаки?
- С собаками туго, но постараюсь парочку достать, - пообещал чиновник.
Жители небольшого поселения собрались на площади перед маленьким храмом с каменным обелиском. Они радостно загалдели, увидев сильных юношей, готовых избавить их от камышовых разбойников. Воинам выдали тяжелые неудобные копья с бронзовыми наконечниками, почерневшими от времени, тяжелые тесаки, давно не точенные, с налетом зеленой окиси. Щиты, вообще оказались рассохшиеся. Не развалились, только благодаря коже, что обтягивала наружную боевую поверхность.
Собак нашли у пастухов, что ходили за стадами коров. Но псы не были обучены охоте, поэтому решили их не брать. Только мешать будут. Все вместе двинулись к месту, где обитали дикие свиньи.
Столь высоченных зарослей папируса не встретишь на берегах Хапи. Только в озерах он вырастает такой длинный, в два человеческих роста, а местами - еще выше. Стройные зеленые стволы тянутся к солнцу и наверху раскрываются соцветиями - метелками.
Под ногами зачвякала вода. Змеи расползались в разные стороны. В зарослях оказалась широкая брешь, как будто протащили бревно. Стебли лежали согнутые или поломанные. Там! – указал проводник. Мерикар приказал землепашцам найти большой валун и подкатить его к бреши. Нашли гладкий песчаник. С помощью палок передвинули его в нужное место.
- Теперь ноги берегите, - предупредил Мерикар. Если первым выскочит секач, то будет бить по ногам. Закрывайтесь щитами. Копьями бейте в бока и по ногам. Потом побегут свиньи. С ними надо быть еще осторожнее. Клыки у них не такие длинные, как у секача. Они попытаются свалить с ног и будут топтать копытами.
Все приготовились. Охотники встали полукругом у бреши и приготовили оружие. Наконечники копей направили в проход. Рядом, у ног приготовили тесаки, воткнув их в землю, чтобы быстро можно схватить за рукоять. Элиль и Рамзес стали чуть поодаль и приготовили луки. Им приказали стрелять только в заднюю часть туловища свиней. Лучше всего, ранить в ногу.
Местные жители дико заорали и принялись швырять камни далеко в заросли. Послышался сердитый пронзительный визг и недовольное хрюканье. Вскоре в проеме появилось грязное бурое тело, поросшее густой жестко щетиной. Маленькие глазки сверкали яростью. Широкое рыло, с прилипшей к нему соломинкой нервно подергивалось. Белые клыки внушительного размера торчали из пасти. Зверь, не раздумывая, бросился на охотников. Он здесь главный! Его все должны бояться.
Мерикар сделал выпад и ударил кабана в лоб копьем. Наконечник стукнул о твердую кость, но не пробил ее. Кабан взвизгнул, удивляясь такой наглости, и с удвоенной яростью кинулся на обидчика. Мерикар перепрыгнул через камень. Клыки кабана клацнули о песчаник. Воины тут же добили зверя копьями.
Но после в проеме показалась огромная самка. Свинья была старой и осторожной. Она принюхивалась, но не решалась выходить. Элиль и Рамзес послали по стреле. Одна угодила в хребет, свинья даже не дернулась, вторая скользнула по рылу. Грязная туша попятилась и скрылась обратно в зарослях.
- Хитрая тварь, - восхитился Мерикар. – Заманивает.
Он осторожно шагнул к проему, держа перед собой копье. Охотники двинулись за ним. И тут, совершенно с другой стороны раздался треск ломающихся стеблей папируса. Старая свинья выскочила сбоку, сбила с ног одного из охотников. Он пытался закрыться от копыт щитом, но хитрая тварь пыталась рылом откинуть щит. Остальные бросились ее отогонять. Зверюга оказалась прыткая, не смотря на тяжелую тушу. Она сшибла второго охотника и растоптала бы его, если б не Мерикар. Он отшвырнул копье и щит, схватил тяжелый тесак с серповидным лезвием обеими руками и рубанул свинью по хребту, чуть пониже холки. Зверюга пронзительно взвыла и ринулась проч. Ужасно зрелище. Она вся сгорбилась, быстро перебирала передними ногами, а задние волочились по земле. Мерикар перебил ей хребет. Охотники кинулись вслед и били ее копьями, а свинья все ползла, не смотря на сокрушительные удары. Ее бока лоснились от крови, но она ползла. Наконец шагов через двадцать свалилась и испустила предсмертный храп.
Главная самка пожертвовала собой, уведя охотников от прохода. За их спиной поднялся визг, и все стадо свиней: около восьми годовалых самочек и множество полосатых поросят выскочили из зарослей и бросились на свободу. Хорошо, что местные землепашцы и пастухи готовы были их встретить. Поросят ловили сетями, а взрослых свиней забивали кольями. Охота окончилась удачно, если не считать ссадин у двух товарищей Мерикара.
Глава жречества Себекхотеп остался очень доволен, а жители окрестных поселений славили смелых охотников.
- Прости меня за грубость, - с улыбкой попросил Себекхотеп у Мерикара. – Я не знал, что ты в звании чезу и сын уважаемого Птахмоза. Мне только что сообщили. – Он с почтением поклонился.
-Ничуть не обижаюсь, - ответил юноша. – Ты действовал по закону. К тому же, я благодарен тебе за хорошую охоту. Жду сегодня вечером в поместье моего отца. Зажарим кабана и устроим праздник.
- Благодарю за приглашение. Обязательно приду и принесу выдержанного вина.
- Напитков будет достаточно, - усмехнулся Мерикар. - Вместо вина приведи, лучше, дочерей. Я знаю, у тебя подрастают две прелестные коровки. А ты их держишь взаперти.
- Ох, Мерикар, - неодобрительно покачал головой сборщик зерна, но все же обещал придти с дочерьми.
Вечер выдался на славу. Все ближайшие поселения уже знали о подвиге охотников. Народу привалило – в обширном дворе дома стало тесно. Пришлось жаровни разжигать в саду. Освежеванные туши кабанов и поросят весело шкварчали на углях. Знатные жители приходили пешком или приезжали в колесницах. Некоторых, даже, приносили в роскошных носилках. Слуги, сопровождавшие господ, тащили на плечах полные корзины фруктов и хлеба, пузатые кувшинчики с вином и пивом.
Молодежь затеяла танцы под старания музыкантов. Старшие собрались отдельно, не спеша, потягивая вино и с важным видом знатоков обсуждая политические дела. Мерикару положено было находился среди старших, так, как он уже женат. Зато его товарищи веселились в полную силу с местными красавицами. Тут же появился и глава жречества. Его две пухленькие дочери, одной лет четырнадцать, а другой года на два старше, краснея и стреляя глазками, присоединились к молодежи. Вокруг Элиля и Рамзеса собрались мальчишки, что помладше, и с открытыми ртами и горящими глазами слушали рассказ о тяжелом походе и жестокой битве с кочевниками.
На следующее утро пришлось покидать столь уютное поместье. Дела звали в путь. Вереница колесниц двинулась по утренней дороге на юг. Пташки надрывались веселой трелью, нежно шелестел камыш по берегам. Трава в лугах искрилась от росы. Землепашцы, вышедшие спозаранку в поля и пастухи, гнавшие скот на луга, кланялись воинам и желали спокойного пути.

12

За спиной осталось несколько дней изнурительной езды в колесницах и ночевок под открытым небом. Теперь отряд плелся по берегу Хапи, почти у самой воды. Справа возвышались угрюмые серые скалы, отделяя красную пустыню – владение Сета от узкой полосы зеленеющих полей и садов. Дни становились все жарче. Из-за гор в полдень доносилось раскаленное дыхание пустыни. Вскоре должен подуть опустошающий горячий ветер, принося с собой вихри мелкого песка. Казалось, вся природа замерла, в ожидании невыносимой жары и песчаных бурь: змеи исчезли, прячась глубже в норы; стада диких быков выбирали тенистые пастбища, защищенные скалами, птицы большими стаями подались на север.
На закате отряд остановился в небольшом рыбацком селении. У колесницы Рамзеса начало болтаться колесо. Нашли мастерскую и отдали повозку в починку. Тарсеньял – мастер по колесницам долго и чересчур деловито осматривал ось, почесал за ухом и пообещал к утру исправить.
Мальчики решили искупаться. Берег уходил плавно в воду. Папирус рос не очень густо по берегу, к воде пробрались без труда. Местные рыбаки сказали, что крокодилы здесь редко встречаются. Надо только не шуметь во время купания, потому, как в реке обосновалось большое стадо водяных лошадей - бегемотов. Животные мирные, но если кричать, то самки могут подумать, что на них нападают, и кинутся защищать детенышей.
В это время года Хапи мелел. Вода становилась особенно прозрачной. Если нырнуть, то видно дно с колышущимся лесом густых водорослей. Рыба, не пуганная крокодилами, так и снует под тобой. Искупавшись от души, мальчишки развалились на горячем песке, обсыхая под последними лучами усталого солнца.
- Что там такое? – Элиль указал на странные развалины, громоздившиеся на противоположном берегу.
- Заброшенный город, Горизонт Йота, - узнал Рамзес. – Властитель Эхнейот, тот, который во время своего правления изгнал жрецов и закрыл все храмы. Великая каста Амуна прокляла его и сделала все, чтобы имя Эхнойота стерлось из истории. Но город до сих пор стоит. Он построил столицу и посвятил ее своему небесному отцу Йоту.
- Там никто не живет? – Элиль внимательно вгляделся в развалины. Да совсем не развалины. Возвышались пилоны храмов. Иглы обелисков торчали над крышами домов. Дворцы украшали колонны. Только все в городе казалось серым. Нигде не видно зелени.
- Никто, - подтвердил Рамзес. - Место проклято. Разве, только, сторожа еще остались.
- Элиль! Рамзес! – окликнул их Мерикар. – Идите сюда. Предстоит работа.
Мальчики быстро повязали ткань на бедра и подбежали к старшему.
- Из Ахйота приплыл охранник. Он пожаловался, что какие-то люди снимают мозаичные полы в Солнечном храме. Он хотел их припугнуть, но его самого чуть не убили.
- Но в город нельзя, - испугался Рамзес. – Как же проклятье?
- Местный жрец Амуна обещал совершить заклинание, и проклятье нас не коснется. Берите оружие и садитесь в лодку.
Папирусные челноки причалили к пустой набережной. Воины вышли на берег. Массивные гранитные плиты, устилавшие пристань, покосились, подмытые водой. Широкая лестница, ведущая в город, почти скрылась под слоем песка. Из щелей между ступеней проросла колючая, жесткая трава. Город встретил их мрачной тишиной. Как-то жутковато было идти по занесенным песком широким улицам. Сиротливо глядели пустые дверные проемы в оградах, показывая, что во дворах полное запустенье. Штукатурку на стенах строений покрылась паутиной трещин. Вместо садов – частокол высохших стволов, утыканных корявыми сучьями. Сами кирпичные ограды покосились, местами обвалились…
А город когда-то процветал. Все говорило о его бурной жизни: высокие уютные дома с резными колоннами, остатки чудной росписи на стенах, ровные каменные плиты, мостившие дорогу.
Справа и слева выросли два великолепных дворца. Строения соединялись крытым каменным мостом, нависающим над улицей. В центре красовался оконный проем, обрамленный изящными колоннами.
Рамзес вздрогнул, в одно мгновение вложил стрелу на тетиву и выстрелил в пустой проем.
- Ты чего? – обернулся Мерикар.
- Я видел его там, - бледный от волнения произнес Рамзес.
- Кого, его? Там же пусто, - тряс друга за плечо Элиль.
- Но, я его видел, - сбросил руку Рамзес и настойчиво тыкал пальцем в сторону окна. – Он стоял и смотрел на нас. Разве никто..., - он растерянно оглядел спутников. Выдохнул: - Померещилось.
- Здесь такое бывает, - успокоил мальчика сторож, хотя у самого голос дрожал. – Призрак Эхнейота появляется то в Окне Явлений, то на пилонах Солнечного храма… Жутко. Я сам никак не привыкну.
Воины схватились за амулеты и произнесли оберегающие молитвы.
- Там! – указал сторож на высокие прямоугольные пилоны заброшенного Солнечного храма. – Грабители.
Теперь явно слышался стук молотков по зубилам. Но отряд заметили. Один из грабителей стоял настороже. Раздался пронзительный короткий свист. Стук прекратился. Воины бегом ворвались в храм. Обширные дворы с рядами жертвенников следовали один за другим. Только в последнем, третьем дворе, украшенным особо торжественно, они обнаружили брошенные бронзовые долота, тяжелые деревянные колотушки и стопки вывороченных каменных плит из пола. Грабители нигде не было.
- Ушли! – разочарованно всплеснул руками сторож.
- Мы можем их настичь, - предложил Мерикар. – Веди нас. Ты знаешь здесь все дороги.
- Нет, - покачал головой сторож. – Они скрываются в горах. Там множество недостроенных гробниц. Затаятся. Где их сыщешь? Да и солнце сейчас скроется. В темноте и дороги не разобрать будет.
- Посмотри! – Рамзес потащил за руку Элиля в боковой проход.
Еще один двор. Элиль ахнул и попятился.
- Не бойся, - тянул его Рамзес.
По всему периметру двора застыли каменные изваяния, как две капли воды похожие друг на друга. Высокие статуи, примерно в десять локтей роста изображали странного человека: плечи покатые, грудь впалая, живот, наоборот, какой-то выпуклый, бедра широкие. Руки, скрещенные на груди, крепко сжимали короткий посох с крюком на конце хека и плеть нехех. Но самое жуткое: статуи казались живыми, до того мастерски их вырезали камнетесы.
- Это тот проклятый правитель? – очень тихо спросил Элиль.
- Да, - кивнул Рамзес. – Видишь, венец Обеих Земель на голове и урей на лбу. А лицо… Взгляни на лицо. Я никогда не видел Эхнейота, - восхищенно прошептал Рамзес. – Странное лицо. Еще божественный Хармхаб приказал всюду сбить его изображения и уничтожить все статуи.
Лик статуй на самом деле было странный. Никогда Элиль не видел, чтобы так изображали человечка лицо человека: вытянутое яйцом; подбородок неестественно тяжелый с плетенной накладной бородкой. Губы пухлые, ярко очерченные. Нос ровный, одной линией. И глаза, словно взмах крыльев птицы, так и притягивали взгляд, завораживали. Холодок пробегал по спине, глядя в пустые, но как будто живые глазницы. Обычно, статуи правителей, как и богов, мастера делали так, что взгляд, казалось, скользил поверх голов, вдаль. Эти же статуи пристально и насмешливо глядели прямо на тебя, пытаясь проникнуть в душу.
- Почему же здесь они остались? – удивился Элиль.
- Камнерезы побоялись заклятий Эхнейота. Никакие награды не заставили рабочих разрушить эти изваяния.
- Куда вы вошли! – испуганно завопил сторож. – Уходите скорее!
Элиль и Рамзес, как ошпаренные выскочили назад, а сторож схватился за амулет и бормотал заклинания.
Элиль с любопытством разглядывал алтарь в центральном молельном дворе. Широкая прямоугольная стела стояла посреди двора. На лицевой грани в камне был вырезан странный рисунок. Такого Элиль нигде не встречал: наверху круг, наверняка обозначавший солнце. От круга вниз тянулись лучики и заканчивались ладонями, державшими кресты – анхи. Внизу толпились люди и протягивали жертвоприношения круглому божеству. С обеих сторон шли столбики иероглифов.
- Алтарь Йота, - из-за плеча объяснил Рамзес. – Круг с ручками – это и есть Йот. Как бы солнце, дарующее жизнь всему живому. Заметил, храм представляет собой открытые дворы, не как все другие святилища в Кемет. Нет здесь сакральных залов с наосами, тайных комнат. Все на виду, под небом.
- Как же проводили богослужение?
- Молились солнцу. На утренней службе встречали Йота, на вечерней – провожали на покой. Воскуривали благовония перед алтарем. А сюда, - он указал на куб из песчаника, - клали жертвоприношения, обычно цветы и фрукты.
- Уходим, - позвал мальчиков Мерикар.
Они направились вслед за воинами. Элиль споткнулся о выступ плиты и растянулся на полу.
- Что нашел? – засмеялся Рамзес, помогая ему подняться.
- Колено ободрал, - посетовал Элиль. Посмотрел, за что он зацепился ногой. Каменная плита просела от времени, и один край ее возвышался. Элиль зачем-то попробовал поправить плиту. Вдруг в щели что-то блеснуло.
- Что это? – удивился он. – Как будто металл.
- Эй, осторожнее, - остановил его Рамзес. – Может змея или скорпион.
- Да нет же. Помоги.
Мальчики вооружились зубилами грабителей и приподняли плиту. Элиль выудил тонкую золотую цепочку, а на ней пять маленьких золотых скарабеев.
- Вот это – находка! – воскликнул Рамзес. Перевернул одного скарабея, поскреб ногтем, освобождая надпись от грязи. – Ого! – глаза его чуть не вылезли из орбит.
- Что? – испугался Элиль.
- Да это же… Смотри сам.
- Нефер-Нефру-Йот, - прочитал Элиль. – Прекраснейшая из Прекрасных пришла от Йота. Кто она?
- Правительница и супруга Эхнейота. Вот эта находка! Повезло тебе! Наверняка - ее ожерелье. Возможно, во время богослужения сорвалось и упало в щель между плитами. Никто и не заметил.
- А что теперь делать с ожерельем, - прибывал в растерянности Элиль. – Надо отдать сторожам?
- Не вздумай! – пытался образумить его Рамзес. – Твоя находка, тебе и принадлежит. Думаешь, сторожа такие честные, что сдадут золото в казну? Обменяют на вино и будут месяц пьянствовать. Прибудем в Уаст, отдай ожерелье ювелиру. Он его почистит. Потом, - Рамзес задумался. - Это женское украшении. Подари Мелине, - нашелся он. – Все помрут от зависти. Представляешь, она будет носить ожерелье самой Нефе-Нефру-Йот!
- Но я нашел его в проклятом месте.
- Ну и что? – махнул рукой Рамзес. - В храме Амуна положи его на алтарь, да обкури благовониями. Это же вещь самой Нефе-Нефру-Йот! Хармхаб заставил сбить все надписи об Эхнайоте, уничтожить документы, связанные с его правлением, предал забвению дочерей Эхнейота, сослав их в храм Изиды в пустыню, но он не разрешил трогать ничего, что связано с Нефер-Нефру-Йот. Говорят, она была первой красавицей. К тому же боги, помимо красоты, наделили ее живым умом. Думаю, Хармхаб любил ее, поэтому решил сохранить память о прекрасной правительнице.
В надвигающихся сумерках плыли назад.
- А все-таки город красивый, - вздохнул Элиль, когда лодки отчалили от заброшенной пристани и направились к противоположному берегу. – Не похож он на другие города: все улицы широкие, и нет бедных домов.
- Представляешь, если перенести его отсюда, куда-нибудь в плодородные долины низовья Хапи, - мечтательно предположил Рамзес. – Столько каменных блоков! Столько колонн! А плиты какие ровные! Поставить такой город на пересечении торговых путей, где-нибудь под Хутуаретом. Он будет процветать тысячи разливов.
- В тебе заговорил грамотный строитель, - усмехнулся Мерикар.
Отряд колесниц прибыл в Уаст, когда дыхание Сета уже достигло плодородных долин, и пыльными вихрями врывался в город. Жара и песчаный ветер не давал высунуться на улицах. Люди спасались от духоты в домах или в садах. Животные старались быть поближе к воде. Даже высокие пальмы, обожавшие солнце, казалось, изнывали от жары.
Рамзес направился в Дом Ликования. Мерикар с Элилем в дом Птахмоза. Их встретили радостно, как героев. Воины так же в долгу не остались и всем домочадцам поднесли подарки: матери, братьям, сестрам. Птахмоза самого не оказалось дома. Глава семейства находился с посольством далеко на севере.
Элиль очень расстроился, когда узнал, что Мелину не отпустили из Дома Солнцеподобной. Девушки, помещенные на воспитание во дворец правительницы, готовили танцы в честь праздника богини Хатхор. Мелина принимала участие в торжестве. Почему-то ужасно соскучился по Мелине. Всю дорогу безумно хотелось ее увидеть. Приехал, а ее нет. Даже в груди заныло от досады. Элиль направился к Дому Ликования. Решил найти Рамзеса. Может, он что-нибудь придумает.
После долгих упрашиваний, бородатый стражник – шердан, согласился позвать Рамзеса, но предупредил: в следующий раз Элиль будет должен охраннику кувшин хорошего пива. Рамзес выбежал довольный, умытый, румяный. Новенькие сандалии поскрипывали на ногах. Набедренная повязка сияла белизной.
- Что-нибудь случилось? – переполошился он, взглянув в мрачное лицо друга.
- Мелину не отпустили, - горестно ответил Элиль.
-А-а! – протянул многозначительно Рамзес. – Они к празднику готовятся. Хочешь, я с ма… то есть, с Солнцеподобной поговорю. Меня не пустят на женскую половину дворца. Не положено – я уже взрослый. Придется ждать, когда она прибудет к ужину в Дом Ликования.
- Сможешь? – с надеждой спросил Элиль.
-Смогу, но позже, - согласился Рамзес. – Сейчас она не примет. Все - эта подготовка к празднику Хатхор. Ты ел? – он внимательно посмотрел на Элиля.
- Немного. Жарко. Есть не хочется.
- Пойдем! – Рамзес решительно схватил друга за руку и потащил во дворец.
Одним обедом не обошлось. Слуги Рамзеса тут же схватили Элиля, раздели и окунули в базальтовую купель с ароматной водой. Натерли тело мелким песком и опять в купель. После смазали с ног до головы пахучим маслом и расписали лицо.
- Терпи! – извиняясь, призывал Рамзес. – К правительнице тебя неумытого не пустят.
Хочешь, не хочешь, а рот сам открывается, когда перед тобой поставят аппетитную чечевичную похлебку с кусочками жареной дичи. Пшеничные хлебные лепешки прямо из печи. Молоко холодное и жирное.
- Я, как возвращаюсь издалека, так никак наесться не могу, - признался Рамзес, набивая рот мясом. – Вроде, пузо полное, походишь немного, и опять жрать хочется. Дня через два проходит.
- Спасибо за хлеб, - поблагодарил Элиль, еле выбираясь из-за стола.
- Пойдем по городу прошвырнемся, - предложил Рамзес. – Вечереет. Сейчас жара спадет и ветер утихнет. Время пролетит незаметно. Солнце сядет, попросимся к правительнице.
- Пошли, - согласился Элиль.
Город встретил их, залитыми ярким солнцем, белыми улицами. Старики на корточках сидели в тени раскидистых сикомор. Собаки валялись тут же, высунув розовые языки. Прошли неугомонные жрецы в грубых льняных шенти, босые, подвывая гимн и собирая пожертвование для храма.
Рамзес потянул носом воздух и блаженно закатил глаза.
- Свежими пирожками пахнет! – простонал он, громко сглатывая слюну.
- Ты только что ел, - удивился Элиль.
- Но, это же пахнет из самой лучшей пекарни Хатора. Такие сладости, как делает он, даже у поваров из Дома Ликования не получаются.
Они спустились по улице кожевников, затем повернули по проулку мастеров папируса и вышли на улицу пекарей. Аромат стоял такой, что голова кружилась. Резко пахло бродившим ржаным тестом. К нему примешивался сладкий тягучий запах горячего меда, важный и томный дух пшеничной выпечки на молочной закваске. А поджаренные орехи на соке сладкого тростника! Разве с чем-нибудь можно спутать? Примешивалась вонь горелого жира, но она нисколько не портила букет запахов.
От пекарни дохнуло жаром, не хуже чем из пустыни. Внутри низкого большого строения все двигалось, стучало и шипело. Пухлый, но живой человек, перепачканный в муке, кричал подросткам - подмастерьям:
- Лентяи! Несите быстро сюда два бедета ячменя ит и один бедет пшеничного зерна сут. Да пошевеливайтесь! Едите вы, как молодые бегемоты, а двигаетесь, словно старые мулы.
- Здоровья и силы, сладкий Хатор, - поклонился упитанному мастеру Рамзес.
- Пусть помнят о тебе Боги, - нисколько не обиделся хлебопек на прозвище «сладкий», - Никак Рамзес пожаловал ко мне в пекарню! Пирожков захотел? Твой безрукий повар таких готовить не умеет, - он расплылся в довольной улыбке. – Чем будешь платить? Говорят, ты из похода. Командовал отрядом колесниц.
- Ерунда, - скромно махнул рукой Рамзес, но сам зарделся от гордости. - Так, кочевников разогнали. Разреши поработать, - попросил он. – Тем и расплачусь.
- Давай! – согласился хлебопек. – Нынче вечером много хлеба понадобится на праздник. У меня уже целый список заказов.
Элиль с Рамзесом облачились в льняные передники и вошли в душную пекарню. Посредине стояла большая каменная ступа, высотой по пояс. Двое мускулистых юношей большими деревянными пестами толкли в ступе зерно. Пот покрывал их тела, но они без устали поднимали и с силой опускали песты в ступу. Рядом лежала гора размолотого зерна. Мальчики присоединились к женщине, которая горстями брала из кучи размолот и отделяла мякину. Молотое зерно отдавали другому рабочему. Тот растирал его между двух тяжелых плоских камней. На краях нижнего камня вырастали холмики муки. Еще одна женщина собирала эти холмики в глиняную посудину и просевала через волосяное сито.
А дальше на длинном деревянном столе несколько мастеров месили и отбивали тесто. Сам хозяин готовил начинки для пирогов и укатывал их в тесто. Пекарь, старик со знанием дела колдовал возле большой каменной печи: то усиленно размахивая веером из перьев гуся, то открывая какие-то заслонки, то прыская водой на формы. Мальчишка, чуть постарше Рамзеса и Элиля в холщевых рукавицах вынимал формы из топки, те, на которые указывал пекарь, переворачивал их, вытряхивая содержимое. Складывал готовый хлеб в длинные деревянные лотки.
- Молодцы! – раздался над головами мальчиков голос Хатора. – По пирогу заработали. Можете выбирать. Какие хотите: с мясом или с рыбой? С луком вкусные получились.
- Нет, - хитро улыбнулся Рамзес. – Мы хотим с медом и орехами.
- Ох! Разорить меня хочешь! – притворно сердито воскликнул хлебопек, погрозив пальцем. – Берите! Для Рамзеса - не жалко. Ты потом, после праздников приходи. Расскажешь про поход.
- Расскажу, - пообещал Рамзес.
- Не забудь!
- Я тебе еще не то расскажу. Нас с Элилем Себек хотел забрать, но явилась Тоэрес и прогнала его.
Все бросили работу и приготовились слушать. Хоть какое-то развлечение среди тяжелого дня.
- Потом! Потом расскажешь, - засуетился хозяин пекарни. - Берите пироги. Осторожно, пальца обожжете. Возьмите пальмовые листья и заверните. Вот так!
Они побежали к набережной. Уселись возле воды на горячие камни. Рамзес развернул пальмовый лист, потыкал ногтем в румяную корочку пирога и облизнулся:
- Сейчас я тебя съем! Только отломлю кусочек и отдам пташкам. Пусть передадут Амуну мое жертвоприношение.
Элиль развернул свой пирог, но тут же снова его завернул в лист.
- Ты чего? – удивился Рамзес.
- Не могу, -горестно вздохнул Элиль. Слезы чуть не выступили на глазах. – Вдруг вспомнил, как меня Мелина угощала пирогом, там, на Тире. Я был до того голодным, что вкуса его не помню. Я его проглотил, как крокодил рыбу. У нее был маленький кусочек, хозяин ее угостил – сволочь, а она мне его отдала.
Рамзес аккуратно упаковал свой пирог - так и не притронулся.
- Пошли искать Мелину, - сказал он решительно.
В женскую часть Дома Ликования их пустили только с разрешения управляющего. Старый брюзга смотритель за домом правительницы долго возмущался: как можно юношам в женские покои дворца! Да за такой срам Боги накажут! Ну и что – сын правительницы. Ты уже воин. Самому не стыдно? Срочное дело у него. У всех срочные дела… Ладно. Пошли.
- Солнцеподобная, вас желает видеть Рамзес, - громко объявил управляющий, заглянув в темный прохладный зал.
- Пусть войдет, - раздался в ответ мягкий густо голос.
Правительница сидела в высоком кресле. Ее ноги покоились на небольшой деревянной подставке. Розовое шенти обтягивало стройное, даже для ее возраста, тело. Пышный черный парик украшали нити жемчуга. Круглое лицо с мягкими чертами было тонко расписано. Взгляд больших черных глаз гордый, но нежный. Молоденькие девушки в полупрозрачных нарядах сидели у ног повелительницы и перебирали струны музыкальных инструментов. Двое слуг плавно навевали прохладу большими опахалами из перьев.
Рамзес низко поклонился.
- О, Живущая Правдой, позволь упасть к ногам твоим.
Едва заметный жест руки, девушки и слуги тут же удалились.
Рамзес кинулся к правительнице, уткнулся лицом в колени.
- Мама! Мама! Я так давно тебя не видел! – радостно шептал он.
- Бедный мой мальчик! - она нежно погладила его по голове, осторожно подняла лицо за подбородок. – Я слышала, сколько тебе пришлось пережить. Мое сердце чуть не разорвалось. О Боги! Сначала ты таскал мешки в амбары Дома Войны, потом сражался с кочевниками. Тебя чуть не убили. На тебя напал Себек…
- Ерунда, - храбрился Рамзес. – Смотри, что я тебе принес. – Он развернул пирог. – Я сам заработал его.
- Как трогательно, - рассмеялась правительница Туйя. – Садись напротив и рассказывай: как ты воевал, как повстречался с Себеком и Тоэрис, и что нагадал тебе старший над Хранителями Истины.
- Я расскажу тебе все, но позволь прежде одну просьбу?
- Слушаю?
- Со мной пришел Элиль, мой товарищ.
- Я знаю его.
- Он хочет повидать сестру.
- Мелину? – кивнула правительница. – Я прикажу позвать ее. Пусть подождет в саду.
Сердце колотилось так, будто Элиль только что пробежал не одну сотню шагов. Он сам не понимал: от чего волнуется. Он даже не замечал, какой вокруг красивый и ухоженный сад с множеством цветников и водоемов. Элиль не присел в тень на каменную скамью под сикоморой, а шагал бесцельно от дерева к дереву и обратно... Начал волноваться: да где же Мелина? Почему так долго не идет?
Она вынырнула из-за кустов, и Элиль остолбенел. Он сразу не узнал свою Мелину. Его названная сестра сильно изменилась за несколько лун, что он отсутствовал. Ему показалось, что девочка выросла, а черты лица стали гладкими, движения плавными. В беленько шенти в мелкую складку, с открытыми худенькими плечиками, она напоминала бутон нераспустившегося лотоса. Рыжие волосы, еще больше посветлевшие от солнца, собраны в замысловатую прическу на затылке. И взгляд – взгляд уже не испуганного ребенка - задумчивый и, в то же время любопытный, какой бывает у девочек, начинающих превращаться в девушек.
Завидев Элиля, она растерялась и, покраснев, произнесла:
- Здоровья и силы. Ты вырос.., и лицо у тебя стало смуглое.
- Живи вечно, - ответил Элиль. – Это я. Чего ты так странно смотришь на меня.
Мелина расплылась в улыбке, легко подлетела к нему и, по привычке, вцепилась в руку.
- Я по тебе очень соскучилась, - сказала она голоском, в котором начинали проскальзывать бархатные нотки.
- И я часто вспоминал тебя, - ответил Элиль немного хрипло. – Как ты?
- Отлично, - она смутилась и разжала пальцы, отпустив руку Элиля. – Прости, я опять, как маленькая хватаюсь за руку. – Ты из похода? Тебя не ранили? – Она внимательно оглядела Элиля тревожным взглядом.
- Ни царапины, - успокоил он. – Расскажи о себе.
- Изучаю музыку, чтение, письмо. Занимаюсь танцами и пением, - прорвало Мелина, как плотину с водой. Она говорила без умолка про учебу, танцы, богослужения. В конце добавила: - Обязательно приходи на праздник Хатхор. Ты увидишь, как я танцую. А что у тебя в руке?
- Совсем забыл. – Элиль развернул пальмовый лист, на котором лежал еще горячий румяный пирог. – Я тебе принес. Недавно в печи был. Начинка из орехов с медом, как ты любишь.
- Спасибо! – Она протянула руку, но тут же отдернула ее. – Нам нельзя, - прошептала она. - Не разрешают есть сладкое.
- Почему? – удивился Элиль.
- Чтобы не толстеть, - просто ответила Мелина, и сама рассмеялась.
- С твоей птичьей фигуркой? - удивился Элиль. – Ты не скоро растолстеешь.
- Да, - махнула рукой Мелина, воровато огляделась по сторонам и потянулась за пирогом.
Они долго разговаривали. Элиль присел на каменную лавку. Мелина тут же вспорхнула к нему на колени. Она отщипывала от пирога по маленькому кусочку. Один ела сама, другой запихивала в рот Элилю. Он сбивчиво, из-за того, что приходилось жевать, рассказывал ей о походе. Мелина внимательно слушала и все приговаривала: «Ты стал настоящим воином!»
Мед потек по ее ладошкам. Пришлось быстро, пока не запачкала шенти, мыть руки в пруду.
- Когда ты рядом, мне так спокойно, - вздохнула Мелина, стряхивая капельки воды с пальцев.
- Подожди немного. Я подрасту, выучусь и заберу тебя.
- А куда мы направимся?
- Мне надо попасть в Алалах и наказать убийцу отца.
- А после, мы пойдем в Ниневию?
- Обязательно! – пообещал Элиль.
Мелина вдруг расплакалась. Она закрыла ладошками лицо. Плечи ее вздрагивали. Она снова превратилась в маленькую девочку. Элиль неумело ее утешал, как мог: гладил по голове, обещал всегда быть рядом... Потом вспомнил про подарок и вынул из дорожной сумки, которую прихватил с собой, деревянную шкатулку.
- Гляди, что я тебе привез.
Мелина оторвала ладошки от лица, все еще всхлипывая, откинула инкрустированную слоновой костью крышку. Внутри отсвечивало золотом ожерелье.
- Красиво! – заворожено произнесла она. – Мне?
- Кому же еще.
- Но это же - дорогое украшение. – Пальчики ее с опаской потянулись внутрь.
- Ерунда.
Мелина перестала плакать и примерила ожерелье к тонкой шее. Скарабеи весело засверкали.
- Где ты его достал, - удивилась Мелина и наклонилась над водой, любуясь отражением.
- Это ожерелье носила самая красивая женщина в Черной Земле. Она просила передать украшение тебе.
Мелина разглядела на обратной стороне скарабея иероглифы.
- Прекрасная пришла от солнца, - прочитала она, но тут же сняла ожерелье и серьезно спросила:
- Элиль, Ты скучаешь по маме, по сестрам.
- Не буду тебе ничего говорить, - твердо ответил юный воин. – Ты опять расплачешься.
- Нет, не расплачусь, - хмуро пообещала девочка.
- По маме ужасно скучаю, - вздохнул он. – По сестрам – тоже.
- А кого ты больше любил младшую сестру или старшую?
- Даже не знаю, - пожал плечами Элиль. – Младшую и без того все любили, - на то она и младшая. Со старшей мы дружили: охотились вместе, на колеснице гоняли. Когда маленькие были, вечно дрались из-за всяких пустяков. Но когда я болел, она ухаживала за мной не хуже лекаря. Ночью не спала, сидела возле моей постели. Даже иногда приходили мысли, что если ее возьмет в жены какой-нибудь недостойный человек или будет обижать ее, я его обязательно убью.
- Элиль! – Мелина грустно смотрела куда-то вдаль, где синее жаркое небо опускалось на раскаленные серые горы. – Мне иногда кажется, что мы никогда уже не увидим родные края.
- Не смей так говорить! – Элиль насупился. – Если ты так думаешь, значит, не веришь в меня.
- Верю! Верю! – поспешила переменить тон Мелина. – Прости.
- Ничего.– Он оглянулся. Рамзес давно его ждал у выхода из сада. – Мне пора.
Он неумело, очень осторожно прижал ее к груди. Она потерлась носиком о его плечо и прошептала:
- Я буду тебя ждать. Всегда буду ждать. И молиться буду всем Богам, чтобы с тобой не случилась беда.
- Спасибо.
Чуть утихло Дыхание Сета, и в Уаст начали стекаться сотни паломников на праздник Хатхор. Богиню в образе коровы почитали, как покровительницу материнства, любви, плодовитости, женственности, красоты. В этот день женщины бросали все дела и занимались только собой: укладывали волосы, умащали тела, расписывали лица. Супруг мог браниться сколько угодно, но обязан был беспрекословно выполнять всю работу по дому, включая стирку, мытье полов и подготовку праздничного стола. Хозяева обязаны были одаривать служанок подарками, даже невольниц. Каждая женщина должна была чувствовать себя на празднике Хатхор любимой, красивой и свободной. В город зеленщики вкатывали телеги, доверху наполненные охапками цветов. Мужчины, просто обязаны бежать спозаранку на торжище, купить цветы, хоть в обмен на последнюю пару сандалий, на последнюю набедренную повязку и осыпать благоухающими бутонами ложе любимой. Скупым богиня Хатхор потом отомстит: не будут у них рождаться мальчики.
День сумасшедший. С утра небритые мужчины носятся по городу с корзинами и кувшинами. Но к обеду улицы заполняются нарядными женщинами. В воздухе витает аромат притираний. Искорки от украшений слепят глаза. От запахов кружится голова, а от множества красавиц сердце просто замирает, не в силах больше спокойно биться.
Элилю не удалось увидеть Мелину, чтобы подарить ей цветы. Девочки Дома Ликования должны были учувствовать в представлении наравне со жрицами, поэтому они с утра репетировали танцы и наряжались. Да и самого Элиля обязали работой. Ему вручили тонкую прочную палку. Он должен был отгонять любопытных мальчишек от ограды храма Хотхор, чтобы какой-нибудь сорванец не вздумал взобраться на стену. Нельзя подглядывать за жрецами, когда они готовят церемонию выноса Богини. Рамзеса определили туда же, в охрану. Он вообще расстроился. Каждый год на праздник ему разрешали присутствовать на церемонии вместе с четой правителя. На этот раз все многочисленное Солнечное семейство заняло место на площади, в ожидании начала праздника, а его – в охрану. Чем он провинился? Еще по такой жаре их обрядили в закрытые шенти, парики нахлобучили. От этой мочалки макушка чесалась, словно вши отмечали праздник.
А тем временем жрецы, под тягучий гимн выносили из храма наос с Богиней. Старшая жрица, красивейшая из женщин представляла богиню. Она сидела на серебряном троне с низкой спинкой. Именно на похожие стулья с низкой спинкой сажали рожениц, когда приходил срок. Ногами она опиралась на две прямоугольные подставки с иероглифами. Такие подставки с заклинаниями кладут под ступни во время родов, придавая женщинам силы. Лицо у жрицы, представляющей богиню, было нежное, круглое с внимательным материнским взглядом. Волосы убраны по-местному обычаю: две толстые пряди, переплетенные золотой лентой спускались на обнаженные полные груди, одна прядь укрывала спину. Коровьи уши торчали в стороны. На голове высокие рога, между которыми сияло отполированное серебряное солнце. В левой руке она держала позолоченный жезл в виде стебля папируса, правая покоилась на коленях с большим золотым анхом.
- Славься! Славься! – закричал народ. Вернее, кричали женщины, потому, как мужчины скромно топтались в задних рядах. За наосом богини шествовали жрицы в белых просторных одеяниях с открытой грудью. Они держали длинные шесты на концах который сияли золотом перья Маат. Перед процессией закружились танцовщицы с плетеными корзинками, усыпая путь пестрыми лепестками цветов. Обойдя храм, процессия направилась к площади, где возвышался деревянный столб, увитый разноцветными лентами. На самой верхушке торчали позолоченные рога. Под столбом был сооружен помост. На помосте восседали правитель Сети при всех регалиях власти и правительница Туйя слева от него. Справа пустовало место для третьего трона. Вот туда-то и поставили носилки с богиней. Дальше началась церемония исцеления. К ногам богини подходили женщины, у которых не рождались мальчики. Она касалась голов стеблем папируса и позволяла вдохнуть воздух через божественный анх. За женщинами подходили молоденькие девушки, которым в этом году предстояло стать женами. Они просили быстрого зачатия и легких родов.
Наконец просители закончились, и правитель разрешил раздать народу хлеб и пиво. Вот тут началось самое веселье! Служители храма богини Хатхор одаривали горожан пирожками. Из больших кувшинов в подставленные кружки потекло пиво. Жрецы, прямо на площади разыграли представление, о том, как Бог Ра состарился. Люди, близкие к нему узнали об этом и стали плести заговор, чтобы свергнуть солнце и самим править миром. Прослышав об этом, Бог разгневался и наслал на людей Божественное Око, которое жаром своим испепеляло все на земле. Но люди попрятались в пещерах. Тогда Око превратилось в львиноголовую богиню Сехмет и стала пожирать людей. Злоба ее была до того лютая, что Сехмет никак не могла остановиться. Испугался Ра. Так кровожадная богиня уничтожит людей всех до единого. Кто будет приносить ему жертвы? Ра выплеснул на землю тысячу кувшинов пива с гранатовым соком. Подумала Сехмет, что это кровь человеческая и принялась лакать ее. Но когда напилась пива, то превратилась в добродушную корову Хатхаор и больше не гневалась на людей. Наоборот, они помогала душам умерших проходить через Дуат.
За представлениями последовали танцы. Танцевали жрицы из всех больших храмов, посвященных Хатхор. Мелькали разноцветные одеяния, взвивались ленты. Музыка не смолкали ни на миг. Как только Ра упал за горизонт, площадь осветили факелами.
Рамзес юркнул за угол храм, сказав: сбегает за хлебом и водой. Пить хотелось так, что язык распух. Попробуй-ка целый день на жаре пробыть в закрытой шенти, да еще в парике. Вскоре он примчался с кувшином теплого пива и закричал:
- Пошли скорее! Сейчас будут танцевать Дочери дворца.
- А как же...? – Элиль кивнул на стену храма.
- Да брось! Кто сейчас полезет! Все веселье – на площади.
Они протиснулись сквозь толпу почти к самой сцене. Народ сдерживали бдительные жрецы. Мальчики увидели правителя с супругой и богиню, восседавшую рядом. Их окружали сановники. На площадь, тем временем, выпорхнули девушки все в пестром, как бабочки и принялись кружиться, образую сложные фигуры. Их становилось все больше и больше – не меньше сотни. Колокольчики звенели на запястьях и на щиколотках. Глотатели огня выпускали изо рта снопы пламени, озаряя площадь вспышками.
Элиль не узнал Мелину сразу, но почувствовал – это она. Млина легко кружилась в танце среди пестрых подруг. Движения ее были плавными, как у цапли. Она изгибалась, словно змея, и передвигалась по кругу, как будто лебедь плыла по воде. Щеки в румянах, глаза подведены, ладошки покрыты золотой краской. Однажды она совсем рядом промелькнула мимо, обдав Элиля волной теплого аромата.
- Это Мелина, - кивком указал он Рамзесу.
- Какая красивая у тебя сестра, - восхитился он. – Надо же! Я ее не узнал. - Рядом мои сестры. Видишь? – Рамзес тыкал пальцем в сторону двух пухленьких кукол, но Элиль его не слушал. Он следил только за Мелиной. «Красивая? – задумался он над словами Рамзеса. - Но она совсем маленькая». Однако он все больше и больше замечал разницу между этой грациозной танцовщицей и той маленькой худенькой узницей, с которой они дрожали в подземелье храма Бала, совершили немыслимый побег, с которой тонули в бушующем море. Мелина уже ничуть не напоминала ему младшую сестру. В ней было что-то свое, особенное, доныне незнакомое и загадочное. Что именно, Элиль не мог понять.
На следующий день выдалась нестерпимая жара. Вдобавок раскаленный ветер из красной пустыни принес тучи мелкого песка. Учеников распустили из Дома Жизни. В такой духоте разве можно проводить занятия? Элиль с Рамзесом тут же отпросились на реку. Наставник отпустил их с условием: ни с кем не драться.
Возле облюбованной песчаной полоске берега уже плескались местные мальчишки.
- Эй, голозадые! – закричал озорно Рамзес. – Кто со мной наперегонки до отмели? Кто меня обгонит, тому обещаю кувшин медовой воды и горсть фиников.
Он на ходу скинул набедренную повязку и кинулся в воду. Элиль - за ним. Вода обожгла холодом, показалась ледяная после знойного воздуха. Мальчишки устремились вперед, поднимая брызги. Вслед бросились несколько местных, пытаясь догнать. Куда им… Быстрее Рамзеса и Элиля никто не плавал. Хапи мелел перед разливом, и отмель бесстыдно обнажила илистые края, поросшие негустой осокой. Прибило какой-то мусор.
- Осторожно, могут быть змеи, - предупредил Рамзес.
Змей не оказалось. Они вылезли и плюхнулись на подсохший ил. Принялись дразнить пловцов, которым не хватало сил доплыть.
- Слабаки! – издевательски выкрикивал Рамзес. – Куда вы повернули? Плывите сюда
Солнце навалилось жаром на спины. Кожа моментально высохла и начала стягиваться.
- Ох, Сет разозлился, - пробурчал Рамзес. – Надо будет в его храм сходить, принести жертву, да воскурить благовония.
Над гладью реки зазвучала песня. Длинная барка медленно скользила вниз по течению. Плавно изогнутый корпус на носу и на корме заканчивался головами коров с высокими рогами. Сильные гребцы вращали веслами. Парус спущен, потому, как ветер настойчиво дул навстречу. Под мачтой натянут огромный пестрый шатер. Песня лилась из шатра. Один женский голос протяжно запевал, стройный хор подхватывал.
- Барка Богини Исиды, - узнал Рамзес. – Жрицы поют.
- Зачем жрицам такая многочисленная охрана? – удивился Элиль, заметив на борту нескольких вооруженных кушитов с копьями.
- Так, они же сопровождают Дочерей Солнца. Ой! – Рамзес стукнул себя ладонью по лбу. – Я совсем забыл тебе сказать!
- Что? – встревожился Элиль.
- Правитель приказал дочерей дворца вывести в Хебет - Город такой вблизи Хутуарета.
- Зачем?
- Там главный храм Изиды. Девочки будут воспитываться в нем.
- А Мелина? – мелькнула ужасная догадка.
- Ее тоже вывезли, - ошарашил его Рамзес.
Элиль бросился в воду и поплыл к берегу.
Рамзес что-то кричал, потом нырнул вслед. Он еле догнал Элиля возле самой кромки берега.
- Куда ты? Всех дочерей дворца уже отправили.
- Но почему я об этом не знал? – разозлился Элиль.
- Я сам услышал только утром, - оправдываясь, пожал плечами Рамзес. – Правительница позвала меня к себе и попрощалась. Сказала, что должна сопроводить Дочерей Солнца в Хебет. Ей надо убедиться, что в храме все готово для приема девочек.
Элиль без сил опустился на песок. Рамзес сел рядом:
- Да ты не переживай. В храме Исиды за ней смотреть будут не хуже, чем во дворце. Там из девочек готовят лучших невест в Кемет. Туда попасть могут только дети приближенных к правителю: старших писцов или выдающихся строителей, мореходов, военачальников. Обучать их будут всему: языкам, письменности, танцам, даже математике.
- Но у Мелины никого нет, кроме меня.
- Тем более – ей повезло. Радоваться должен. Не переживай. Как-нибудь уговорю отца: сплаваем в Хебет на какой-нибудь праздник.
Но ни на этот праздник, ни на следующий Элилю не удалось отправиться в Хебет.

Автор:	Harm
Опубликовано:	05.11.2009 11:35
Просмотров:	4442
Рейтинг:	0
Комментариев:	0
Добавили в Избранное:	0

Сыновья Черной Земли (часть вторая) "Та-Кемет"

Ваши комментарии

Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться