Декабрьский ветер пел и вьюжил. Спальный район с однотипными пятиэтажками превратился в зимнюю сказку: ни зги не видно, только силуэты деревьев и редких прохожих. Весело идти вчетвером сквозь заряды звенящего колючего снега.
Стас накинул на голову капюшон, под капюшоном страшная маска демона. Кто там шагает навстречу? Да это же Толик, местный алкаш. Стас сбросил капюшон и появился перед ним, вырастая из белой завесы ухмыляющейся клыкастой рогатой мордой: «Вы не подскажете, как пройти в вытрезвитель?»
Толик остался стоять в недоумении, открыв рот и приподняв правую руку не то для приветствия, не то чтобы перекреститься. От кого-то покрепче можно огрести за такие шутки, но в жилах шутника бушует молодая кровь, а за спиной рослый мускулистый Артем, который одной левой уложит любого амбала.
А вот идут четыре девушки-подружки: «Привет, красавицы!». Девушки с визгом бросились в разные стороны. «Да это же Стас!» – крикнула одна из них. Со смехом убежали, игнорируя предложение пойти вместе.
– Ну их, этих баб, – сказал Леня, – лучше кому-нибудь морду набить.
– Сегодня ты смелый, – отозвался Стас, – а вчера первым ноги сделал, с трудом тебя догнали.
– Их было больше.
– На одного, после того как ты удрал.
– Ты тоже удрал, Стас.
– Я что, дурак с этими громилами драться? Тогда с нами не было Артема.
– Надо кастет достать.
– До первого ментовского шмона. Меня вчера обшмонали.
– Вот суки.
– Да нет, даже нож не отобрали – он не является оружием.
Друзья осмотрели нож Стаса. На первый взгляд выглядит как серьезный, но сломается от первого сильного удара – действительно не оружие.
Теперь их путь лежал через дорогу с едва ползущими из-за плохой погоды машинами. Там начинался соседний квартал: такие же типовые пятиэтажки, помойки, детские площадки. Здесь мало знакомых – чужая территория, но кто сейчас разберет где свой, где чужой. Вот случайный прохожий, Стас подошел к нему, еще не придумав что сказать, как тот неожиданно протянул руку и первым произнес: «Привет, меня Витя зовут».
Ему на вид лет двадцать пять: крепко сбитый, ростом с Артема. На голове нет шапки, куртка расстёгнута. Он, похоже, уже хорошенько принял, но на лице не заметно и тени агрессии. В его взгляде светилось что-то настолько грустное, что шутить расхотелось.
– Меня Стас, – Стас стянул с себя маску и протянул руку, – а мы тут гуляем.
– Да, я тоже гулял до армии.
Витя пожал руку каждому.
– Ребята, может, пойдем выпьем? Деньги у меня есть, – он вытащил из кармана скомканные бумажки.
– Нам нельзя, мы спортсмены. А Вове вообще только четырнадцать.
– Понимаю. А я от Женьки иду. Вы знаете, что Женька умер?
– Нет, мы с восьмого квартала.
– Все равно.
Витя стряхнул снег с головы.
– Ребята, вы знаете, у меня золотые руки. Я в этом доме живу, второй подъезд, второй этаж, квартира справа. Если что сломается, приходите, я вам все сделаю. И приемник отремонтирую, и магнитофон, и телевизор. Бесплатно, я денег с друзей не беру. Зонт починю, чайник, утюг – любую мелочь. Набойки вашим девушкам поставлю на сапоги, им сноса не будет – ни один сапожник такие не поставит. Могу украшения, но только золото ко мне не носите – ювелирный после моего ремонта не примет. А сами разницы не увидите, ни ваши девчата, ни вы, когда их целовать будете: и сережки, и браслеты, и цепочки будут как новые.
– Витя, ты бы не размахивал так деньгами.
– Все равно. Но, наверное, ты прав, надо идти домой.
Попрощавшись, они продолжали свой путь мимо гаражей.
– Вот ведь привязался, – смущенно сказал Стас.
– А ты что, зас...л? – спросил Леня, – Надо было ему морду набить.
– Зачем его бить, он добрый.
– Скажи, что зас...л. Надо было ему дать в живот головой, потом сбить и ногами отп…здить. И деньги отобрать. Он же бухой, он нас не вспомнит.
– М...дак ты, Леня, – вдруг вмешался Артем, – у человека друг умер, а ты его хочешь ногами п…здить.
– Да я пошутил, ребята, вы что? – пролепетал притихший Леня.
Рассказывали, что на следующий день Толик бросил пить. Решил, что у него началась белая горячка: на улице видел чертей.
преуспел я в искусстве в котором
я катоном не слыл никогда
А.Ц.
снится мне собеседник усталый араб
с кем визином закапав моргала
мы дымим косяком разливая шарап
восседая на пнях у мангала
он грассирует мне сотоварищ и брат
повертев шампурами при этом
все что нужно не брить никогда бакенбард
чтобы стать гениальным поэтом
и хохочет и кашляет и говорит
размахавшись обрывком картонным
ты дружище зазря обнаглевший на вид
если слыть захотелось катоном
ведь запомнить пора навсегда и давно
раз приспичило жить печенегом
быть поэтами в скорбной россии дано
лишь евреям шотландцам и неграм
и немедленно выпили ты закуси
без закуски нельзя на руси
папиросу смочивши голодной слюной
с хитрым прищуром смотрит мне в оба
поделись произносит степенно со мной
не боишься ли бога и гроба
как тебе современники головы чьи
в бытовой лихорадке сгорая
не узнают о чем ты бормочешь в ночи
понапрасну пергамент марая
напрягая поставленный мозг на вопрос
умным фасом сократа являя
я пускаю поэту густой паровоз
вот такие слова добавляя
я о том бормочу от волненья багров
что страшнее чем черви и ящик
то что много в окрестной природе богов
но из них никого настоящих
и немедленно дунули слышишь родной
ты скрути нам еще по одной
и продолжил ожиданно я и впопад
мастеря смолянистую пятку
мол из всех существующих в мире наград
я избрал карандаш и тетрадку
говорил вот и юности стало в обрез
но покуда мне муза невеста
я живу не тужа только скучно мне без
но конкретно чего неизвестно
улыбнулся аэс папиросу туша
ну тогда протянул не спеша
не гонись ни за девками ни за баблом
ни за призрачным звоном медалей
но в семье многолюдной не щелкай ерблом
чтоб в него ненароком не дали
не победой судьба а бедой наградит
и душой от озноба дрожащей
только чаще грызи алфавитный гранит
ненадежные зубы крошащий
чем гранит неприступней тем зубы острей
ну взрывай черт возьми побыстрей
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
