Внешне хозяин вылитый я: коренастый такой крепыш, а упертый страшно сказать как. Иногда совсем уж на голову норовит сесть.
Договориться с ним ни в какую. Я-то с грехом пополам уясняю себе его речь, а он в языке собачьим ни в зуб ногой. Найди тут взаимное понимание. Случай намедни был.
Притомился немного я. Думаю, отдохнуть пора. Захожу в комнату и нате вам - в кресле моем хозяин. Развалился и дремлет, как ни в чем ни бывало. Каков гусь!
Раза два специально прошелся мимо него – ноль внимания. Даже гавкнул единожды. Никакой реакции. Один глаз приоткрыл на секунду он только и снова дрыхнуть.
Все ему по фигу. Сладко-то как сопит. И ведь рядом другое, такое же кресло. Нет, надо плюхнуться именно на моё. Не иначе как он лидерство таким манером утверждает. Такая наглость… Не люблю я этого.
«Ладно, - думаю, - не захотел по-хорошему, будет тебе по-плохому. Ишь, раздремался он. Ни чё, ты у меня сейчас как миленький встряхнешься, а то уверен, что все ему с рук сойдет».
Ложусь у его ног, демонстрируя преданность - пусть потешится, и вроде как сам начинаю дремать. Минута, другая, третья как по писанному проходят. А теперь пора!
Вскидываю морду и замираю, будто чувствую что-то неладное, а затем сломя голову несусь на всех четырех в прихожую к входной двери и заливаюсь там лаем вперемежку со злобным рычанием. Попробуй тут не поверить, что на лестнице никого нет.
Слышу, хозяин чертыхнулся и спешит узнать, с чего я так разошелся.
Пока он в глазок таращится, да дверь открывает, чтобы проверить, есть ли кто за ней, я тихой сапой в комнату на свое законное место в кресле, устроился поудобнее и глаза прикрыл, но спать ни-ни – мало ли что ему теперь в голову взбредет.
Вскоре, здрасьте пожалуйста, вот и он собственною персоною. Уставился на меня и удивляется:
- Так-так! Вон оно что ты удумал.
Смотрит на меня и ждет, что я место ему свое уступлю. Как же! Делаю вид, что ничего не слышу.
- Ну, ты упертый, - покачав головой, говорит он и уходит из комнаты.
Можно подумать сам он лучше. На себя б посмотрел, на своем всякий раз насмерть стоит, хоть кол на голове у него чеши...
Уф, умаялся что-то сегодня я с ним. Теперь поспать, сил набраться, а то скоро все кому не лень из меня веревки вить станут.
На фоне Афонского монастыря
потягивать кофе на жаркой веранде,
и не вопреки, и не благодаря,
и не по капризу и не по команде,
а так, заговаривая, говоря.
Куда повело... Не следить за собой.
Куда повело... Не подыскивать повод.
И тычется тучное (шмель или овод?),
украшено национальной резьбой,
создание и вылетает на холод.
Естественной лени живое тепло.
Истрёпанный номер журнала на пляже
Ты знаешь, что это такое. Число
ушедших на холод растёт, на чело
кладя отпечаток любви и пропажи,
и только они, и ещё кофейку.
И море, смотри, ни единой медузы.
За длинные ноги и чистые узы!
Нам каяться не в чем, отдай дураку
журнал, на кавказском базаре арбузы,
и те, по сравнению с ним на разрез —
белее крыла голодающей чайки.
Бессмысленна речь моя в противовес
глубоким речам записного всезнайки,
с Олимпа спорхнул он, я с дерева слез.
Я видел, укрывшись ветвями, тебя,
я слышал их шёпот и пение в кроне.
И долго молчал, погружённый в себя,
нам хватит борозд на господней ладони,
язык отпуская да сердце скрепя.
1988
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
