Дрожат, нет, уже трясутся от напряжения руки и ноги. Длительное время не знавшие нагрузок, уже не в состоянии держать это рыхлое тело. Умоляюще Смурф смотрит снизу вверх на Фюрера. Пустота, толкнувшая его вперед, теперь шепчет ему об опасности. Поздно. Зрачки Фюрера, заполонившие собой почти всю радужку, моментально вонзаются в этот затравленный взгляд. Мало, этого слишком мало. Нога с глухим шлепком вонзается Смурфу под ребра. Раз, другой - удары сыпятся опрокидывая беззащитное существо и заставляя сжаться того в комок. Выдохшись, Фюрер наносит последний удар. Челка прилипла к мокрому от пота лбу.
- Молодец, заработал – кидает он пачку сигарет на скрюченное на полу тело и выходит из курилки аккуратно придержав за собой дверь.
Савка топотал между вольеров и клеток. Мама держала его за руку, отец шагал чуть позади. Звери были почти как на картинках в книжках. Особенно был похож медведь. Савку смущало, что звери были какие-то уставшие, измученные. Совсем непохожие на мультяшных.
Побродив вдоволь по зоопарку, родители с Саввой направились на выход.
- Пап, а звери сами закрылись, чтобы к ним никто не залез? - непосредственность вопроса поставила отца в тупик.
Пробуждение походило на пинок под ребра – резко, жестко и доходчиво. Как ни странно, было четкое осознание происходящего, как и понимание того, что его ждет. Накатывающийся тремор пока сказывался только на кистях. Встав на ноги, Савва пару раз перенес вес с пятки на носки и обратно. Попил и прихватив сигареты отправился в курилку. Поймав себя на мысли, что завтра банный день - улыбнулся. Маленькие бытовые радости.
Ужинали чинно, не торопясь. Так же дождались лекарств. Вечернее чаепитие проходило тоже неспешно, под разговор.
- А завтра ж баня, эх-х хорошо! - Витька рад был по-щенячьи.
- Эт факт, баня оно дело доброе - поддержал старый - хреново только что ненастоящая, без дымка - дядь Саня усмехнулся, отчего шрам чуть уполз к уху.
- Да, с дымком было б лучше - Савка тоже втянулся в разговор…
Макс по обыкновению молчал, Санька то ли не бывал в баньке, а может уже забыл в суете однообразия что это такое. Потому пока тоже молчал.
- Выпишусь, с батей пойду работать - Витька выглядел непривычно серьезным - надоело все. Жить пора - смотрел он поверх табачного дыма.
- Витька, так в этом и есть жисть - работа, дом да семья - дядь Саня улыбался и глаза его тоже улыбались.
- А ты тогда что ж? - Витька посмотрел на старого - Дядь Сань, ты ж по лагерям всю жизнь, ни детей, ни плетей…
- Это тож жизнь Витюха, только другая она, что здесь, что в бараке. Да ток и ее должон кто-то прожить. Может за себя, может за других.
Витька сделал вид что понял и с расспросами не полез. А может и в самом деле понял, уж больно серьезным выглядел.
Савва повернулся к Максу
- Покурим - читать будем.
- Как сам-то? - дядя Саня пристально смотрел на Савку.
- Не очень, дядь Сань, не очень - Савва не стал кривить душой.
- Просто хреново? - старый смотрел жестко, ожидая прямого ответа.
- Непросто - Савва сплюнул - имеем что имеем.
Витек встрепенулся
- Так может к главному по поводу Фюрера?
Макс метнул взгляд на него, Санек тоже повернулся. Только старый, как и положено матерому, не подал вида.
- Вить, ты б сходил, чайку подварил бы еще. Расходиться вроде пока не собираемся, а чай вишь уже кончился - и продемонстрировал пустую кружку. Витек кинул в лунку бычок, сполоснул банку и отправился в палату организовывать кипяток.
- Ну что ж…Наверное так надо…Не всякому по уму, не всякому по плечу… - ясные глаза смотрели спокойно и пристально, заглядывая казалось в самое нутро, много глубже поверхностных мыслей и чувств. И искал этот пронзительный взгляд слабину не для того, чтоб найти больное место и ударить, а чтоб понять - сдюжит ли, сможет? Видимо, удостоверившись в своих предположениях, дядя Саня одобрительно крякнул в кулак и поднявшись со скамьи прошел пару раз из угла в угол. Сел. Улыбнулся чему-то своему.
- Дядь Сань, так что с Фюрером-то? - Санька понять не мог, но чувствовал что-то важное витающее в воздухе.
- Да ничего Санька, решится оно...
На земле пустая лебеда,
Горизонт раздвоенный приподнят.
Умираешь – тоже не беда,
Под землею известь и вода
Вещество до края переполнят.
Краток век собачий или птичий,
Повсеместно смерть вошла в обычай.
Тех, что в детстве пели надо мной,
На ветвях не видно ни одной.
Кошки нашей юности заветной
Выбыли из жизни незаметной,
Каждая в могилке ледяной.
Больше Горького и Короленки,
Отошедших в землю подо мной,
Для меня значенье канарейки,
Лошади порядок потайной.
Даже дети, целясь из рогатки,
Не дадут нам смысла и разгадки,
Потому что известь и вода
Не заменят птицы никогда.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
