То ли все уже было, то ли все уже будет…Дверь, курилка, скамейка. После третьей затяжки
желудок решил покинуть недра организма, Савва еле успел склонится над очком. Если б не
Макс, скорее всего свалился прямо тут.
-Все Макс, нормально, пошли…
Светлые стены, светлые потолки, большие окна создавали впечатление полной
прозрачности окружающего. «– …это чтобы тебя лучше видеть…»-внезапно пришло на ум.
Ребята были уже за столом. Савва с Максом прошли, сели. Птичий базар вокруг не замолкал ни
на минуту. Загрохотали колеса тележки, понеслись запахи обеда. Шум смолк. Савва смотрел
вокруг: больничные пижамы окружали его со всех сторон. Сорок с лишним сан – бенито, для
кого-то это аутодафе длинною в жизнь… Ковыряясь в пресной пище, Савва прикидывал план
действий. В это время в столовую вошла медсестра Наталья и подойдя к Амбалу, что-то
сказала ему. Амбал направился к их столу, парни смотрели на него. Подойдя почти вплотную,
тот сказал:
-Савва, к лечащему иди.
Савва поднялся и пошел на выход. Знобило. Наталья, подождав пока он подойдет ближе,
развернулась и направилась по коридору, оставляя за собой присущий только женщинам запах.
Пройдя через все отделение, оказались у центрального входа в отделение. Громыхнула
тяжелая связка ключей, извлеченная из оттопыренного кармана. Два оборота. За спиной дверь
так же тщательно запирается. Восемнадцать шагов. Савва знал этот маршрут так же
хорошо, как и вытертый рисунок на древнем линолеуме. Первая дверь справа. Именно дверь.
Медсестра встала у двери и постучала.
-Войдите - раздалось приглушенное дверью приглашение. За последнее время такой звук стал
непривычен. Наталья открыла дверь пропуская Савву. Знакомый кабинет встретил привычной
официозной сухостью подобных мест. Обычный стол, пара тумб, два допотопных шкафа
вдоль безликих стен. Картину освежали ноутбук, электрический чайник и принтер. Вот и
хозяин этого великолепия, по совместительству его лечащий врач, Сергей Александрович. В
обиходе конечно же - Пушкин. Сергей Александрович, на вид был немногим старше Саввы,
отличался большим лбом и проницательными глазами за стеклами очков. Работу свою любил
и понимал, наверное, даже лучше некоторых других врачей их отделения. Жестом пригласил
Савву присесть.
-Как дела? Как настроение? - вопрос был прост, но содержал подвох.
-Сергей Александрович, ну, как-то даже не забавно - констатировал Савва.
-Забавно? - Сергей Александрович хлопнул ладонью по столу так, что подпрыгнул чайник - Ты
мне говоришь забавно? Савва, скажи мне, какого хрена!!!
-Что именно? - Савва спокойно смотрел на врача.
Тот, чуть подался вперед через стол. За бликующими стеклами очков глаза изучали лицо
Саввы, уже в который раз.
-Савва, объясни мне, какого хрена ты тут забыл? У тебя айкью больше, чем у половины тех,
кто за забором ходит. Скажу больше - он больше, чем у половины моих коллег. Я не понимаю –
зачем тебя вообще к нам привезли!!! У тебя нет каких-либо значимых проблем со здоровьем и
каких-либо патологий. Их гораздо больше сейчас у телезрителей и счастливых пользователей
интернета. Ты не похож на капризную барышню, придумавшую себе панические атаки чтобы
донимать этим всех окружающих. Я не понимаю – что тебе здесь надо, что тобой движет?!
Савва пристально изучал стол во время этого страстного монолога.
-Я не понимаю, чего ты добиваешься? У тебя были блестящие перспективы, широкие
возможности и вместо этого ты здесь. Почему?! Ты хочешь как некоторые полировать
взглядом череп изнутри? Ты же не дурак, ты прекрасно знаешь, что этим может закончится.
Савва, что ты здесь забыл? Ты же губишь себя, понимаешь!?
Взгляд доктора замер на лице Саввы. Худое, с высокими скулами лицо, глубоко запавшие серостальные глаза. Тонкий прямой нос, высокий лоб, уже изрезанный глубокими морщинами – врач
решительно не мог вспомнить – кого ему напоминает это лицо. Взгляд стальных глаз был
полон не только разумом, но и глубоким внутренним спокойствием. Каждый раз, глядя в них,
Сергей Александрович ощущал, как внутри что-то переворачивается.
-Доктор, вы не думали, может я - ваш идеальный пациент? Представим ситуацию, что с моей
помощью, вы откроете новую болезнь, сможете написать диссертацию. Это же прямая
перспектива для вас?! Ну или хотя бы синдром. Тоже неплохо. Можно получить грант,
выплатить ипотеку – у вас же наверняка она есть?! - Савва ободряюще посмотрел на врача.
Сергей Александрович встал из-за стола, обошел его и присел на край.
-Савва, какой синдром?! Какая ипотека? Три дня и на выписку, и не вздумай выкинуть фортель,
Фюрер кажется невзлюбил тебя с первого взгляда, а что он из себя представляет я думаю ты
уже понял. Все, я больше не хочу даже разговаривать об этом. Наталья! - крикнул он в сторону
двери.
Сава поднялся:
- До свидания, Сергей Александрович!
- Пошел к черту! - последовал резкий ответ.
Наталья открыла, пропуская Савву. Тот же коридор, тот же маршрут. Звон ключа
рассеивает мысли.
Обед уже закончился и последние больные расходились по палатам до очередного приема
лекарств. Савва не стал задерживаться и поплелся к себе.
Стены сдавили. Коридор словно уходил в бесконечность и терялся, растворяясь сам в
себе. Савва тоже терялся в бесконечности коридора постепенно различая сквозь эту призму
размытый силуэт. Вот, это маленький мальчик. И через мгновение, смеясь и протягивая
ладошки, он бежит навстречу. Савва моргнул. Мальчишка тем временем подбегает к
улыбающейся маме. И не коридор это вовсе, с бледно-желтыми стенами, а двор забытой в
завихрениях времени пятиэтажки. Радует все - благоухающая сирень на газоне, и такая
молодая красивая мама, и воробьи, купающиеся в пыли. И старушки у подъезда, что добро
улыбаются, глядя на них. Мамина теплота и запах, присущий только ей умиротворяли и
убаюкивали.
Койка, скрипнув приняла тело. Хотелось спать. Савва закрыл глаза. Мысли кружили как
осенние листья, постепенно заставляя тоже парить.
Запах сырой земли - первое что вспыхнуло в мозгу. Следом - тихий звук флейты. Смотреть
не хотелось. Было понятно и так, где он сейчас. Ступив на тропу, необходимо было бы идти
дальше. Савва понимал, что, если он сейчас углубится в чащу - не факт, что вернется.
Поэтому, постояв на краю, просто запрокинул голову и стал вдыхать тяжелый, напитанный
таинственными ароматами воздух.
Когда я утром просыпаюсь,
я жизни заново учусь.
Друзья, как сложно выпить чаю.
Друзья мои, какую грусть
рождает сумрачное утро,
давно знакомый голосок,
газеты, стол, окошко, люстра.
«Не говори со мной, дружок».
Как тень слоняюсь по квартире,
гляжу в окно или курю.
Нет никого печальней в мире —
я это точно говорю.
И вот, друзья мои, я плачу,
шепчу, целуясь с пустотой:
«Для этой жизни предназначен
не я, но кто-нибудь иной —
он сильный, стройный, он, красивый,
живёт, живёт себе, как бог.
А боги всё ему простили
за то, что глуп и светлоок».
А я со скукой, с отвращеньем
мешаю в строчках боль и бред.
И нет на свете сожаленья,
и состраданья в мире нет.
1995, декабрь
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
