Чьи- то крики на этаже оторвали Савву от размышлений. Коридор наполнялся шарканьем, обрывками разговоров и всем тем, что составляет обычные будни. Время пить чай - кажется это где-то уже было…
Разбитые тапки привычно приняли ноги и понесли по коридору. Дядя Саша с Витькой квартировали в двух палатах от него. На древней тумбочке уже стояла литровая банка с заваренным чифиром, дядя Саша рылся в тумбочке, на соседней шконке материализовался Витек.
-Сав, а у нас готово уже! - с юношеской непосредственностью заявил он.
-Ага, у вас…От вас пока дождешься - проще самому все сделать - проворчал дядя Саня, скорее для порядка, нежели для укора. Он являлся негласным лидером их маленькой компании. Мужиком был тертым и видавшим виды. Под шестьдесят, но не согнутый бременем лет. Ломаный нос и чуть рваная губа не портили лицо, а голубые глаза наполняли его каким-то внутренним светом. Была в нем кряжистость и уверенность присущая типичным русским мужикам, что и поработать, и гульнуть на славу, а при надобности - помереть степенно и с достоинством.
Витек, с момента появления дяди Саши, обрел своего кумира и можно было сказать, записался в ординарцы. Был он двадцати лет от роду, тощ и нескладен как фонарный столб. Имея не самых лучших родителей, много времени проводил в кампании таких же балбесов на улице. Родительская забота проявлялась в моменты протрезвления, а потому была нечастой. Карие глаза, большие и выразительные, жадно поглощали окружающий мир.
Угловатые, подростковые черты фигуры, диссонирующие с его ростом, делали его немного забавным. Напитанный искренней, щенячьей радостью он щедро изливал ее на окружающих.
-Сав, Макса позвал? - спросил дядя Саша.
-Нет, сам придет - ответил Савва - Санек уже в курилке наверняка. Пошли?!
Витек, получив одобрительный кивок дяди Саши, подхватил банку в рукава пижамы, чтобы не обжечь пальцы. Маленькая процессия двинулась в путь.
Дойдя до знакомой двери, Савва открыл, придерживая ее и пропуская Витька, а следом и дядю Сашу. Зашел последним.
Санек уже был здесь и сидя на лавке, стоящей напротив очек, курил. Банку Витек поставил рядом с ним, с другой стороны сел дядя Саша.
-Максон скоро будет - обронил Санек.
- Ну, мы вроде и не торопимся - дядя Саня тоже достал сигарету – что мужики, у кого сколько?
-У меня штук сорок - сказал Савва.
- Примерно так же - выпуская дым протянул Санек, закашлялся, сплюнул в сторону журчащего потока.
Витек рассматривая небо за окном сказал:
-Штук двадцать, но может насобираю еще.
-Нормально, плюс у Макса «тяжелые» будут. Шамиль должен завтра-послезавтра объявиться, так что неплохо - подытожил дядя Саня.
Это был нехитрый местный бизнес. Собирали таблетки и меняли Шамилю на необходимое -сигареты, чай, конфеты, кофе, траву. Шамиль пациент и барыга в одном лице. Перемещался спокойно из отделения в отделение и нигде подолгу не задерживался. Имел тесные и мутные связи с больничной администрацией. В общем фигура весьма темная, но крайне необходимая в их маленькой цивилизации.
Распахнулась дверь. Макс вошел, кивнув всем.
Выделяла Макса некая звериная сущность, что до сих пор, пусть нечасто, но можно встретить в людях. Среднего роста, с чертами лица, будто рубленными топором, резкими и угловатыми, он излучал какую-то нутряную мощь, редко теперь встречаемую в людях. Глубоко посаженные темные глаза казались провалами заброшенных колодцев. Короткая стрижка открывала складки на затылке, будто у шарпея. Большую часть времени Макс молчал, был нелюдим и легко впадал в неуправляемую ярость. То ли в силу характера, то ли из-за слишком длительного пребывания здесь. Что пациенты, что санитары давно взяли себе за правило обходить его стороной. К их маленькой компании он прибился сам. Точнее, благодаря Савве. На пятый или шестой день своего появления здесь, Савва сидел в творческий час (был и такой) и читал. Макс сел рядом и посмотрел на Савву, ожидая, что тот встанет и уйдет. Савва же, оторвавшись от чтения, посмотрел на Макса и спросил:
-Тебе нравится Овидий?
И продолжил читать, но уже вслух. С тех пор, Макс стал молчаливым членом их компании.
Он полюбил проводить время, слушая как Савва читает. В такие моменты сглаживались углы на его лице, неуловимо легкий отблеск подобно первым рассветным лучам разгонял сумрак.
Подойдя к дяде Сане, Макс сунул руку в карман пижамы, достал содержимое и высыпал ему в раскрытую ладонь. Семь маленьких красных дисков, семь дней забытья для кого-то за забором или в соседнем отделении.
Бумага терпела, велела и нам
от собственных наших словес.
С годами притёрлись к своим именам,
и страх узнаванья исчез.
Исчез узнавания первый азарт,
взошло понемногу быльё.
Катай сколько хочешь вперёд и назад
нередкое имя моё.
По белому чёрным сто раз напиши,
на улице проголоси,
чтоб я обернулся — а нет ни души
вкруг недоуменной оси.
Но слышно: мы стали вась-вась и петь-петь,
на равных и накоротке,
поскольку так легче до смерти терпеть
с приманкою на локотке.
Вот-вот мы наделаем в небе прорех,
взмывая из всех потрохов.
И нечего будет поставить поверх
застрявших в машинке стихов.
1988
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
