Бывает нахлынет хорошее настроение, душа поет… Нет, не поет – песня слов требует, а тут от полного беспечалия грудь радостно распирает, и чувство такое, будто паришь под самыми облаками и с высоты птичьего полета взираешь с любовью вниз на город.
А в нем весна. Тепло, девчонки в юбках, ну так, чтобы трусики лишь бы прикрыть. В общем, жизнь в полный рост встает.
В дальние страны, само собой, тянет наведаться. Натурально в те, где, знамо дело, туристское племя круглый год пребывает в эйфории.
Сидел бы себе сейчас где-нибудь на открытой веранде местного кафе и созерцал с умилением, как солнце искрится в лазурной дали моря. Хорошо-то как!
Но не бывает, что ни случись, без сучка и задоринки. Всю жизнь щуриться на море – от скуки помереть недолго.
Нет, лучше выйти на пляж и встретить там одинокую женщину редкой красоты и стройности тела. Подкатить к ней, недолго думая, эдаким чертом и с вкрадчивой наглостью промурлыкать обворожительно, так, мол, и так, наблюдаю за вами не первый день…
Как пить дать, на этом месте вскинет она на меня глаза и оборвет на полуслове, вчера она-де приехала и сегодня только первый раз на пляж вышла.
- Значит, вас я видел во сне, - находчиво извернусь я…
Тут меня кто-то в плечо кулаком ощутимо тычет.
Отшатнулся от неожиданности.
Смотрю, знакомый одногодок из соседнего дома.
- Ты чего это проходишь мимо, и хоть бы здрасте? – с угрюмой озабоченностью спрашивает он.
- Извини, - говорю, - замечтался.
- А чего лыбишься? – подозрительно осведомляется он.
- Настроенье хорошее.
- Ну да! – не поверил знакомый. – То-то худой ты очень, а такие, еще Шекспир сказал, опасны людям. Так что кончай считать, будто вокруг тебя все дебилы.
- Да с чего ты это взял?
- С того, что куда ни глянь, у других одни проблемы: жена – чума полная, дети – балбесы, денег в помине нет, а если появятся, улетучиваются вмиг и неизвестно куда. Так что бросай свои замашки людей дразнить. Совесть имей.
- Извини, учту на будущее, - пообещал я.
Так что теперь на всякий случай за выраженьем лица слежу бдительно, и какую бы радость не испытывал, озабоченным, как у всех, старательно его делаю, чтоб не возникли у кого-то предположения, рисующие меня в невыгодном свете.
Когда я утром просыпаюсь,
я жизни заново учусь.
Друзья, как сложно выпить чаю.
Друзья мои, какую грусть
рождает сумрачное утро,
давно знакомый голосок,
газеты, стол, окошко, люстра.
«Не говори со мной, дружок».
Как тень слоняюсь по квартире,
гляжу в окно или курю.
Нет никого печальней в мире —
я это точно говорю.
И вот, друзья мои, я плачу,
шепчу, целуясь с пустотой:
«Для этой жизни предназначен
не я, но кто-нибудь иной —
он сильный, стройный, он, красивый,
живёт, живёт себе, как бог.
А боги всё ему простили
за то, что глуп и светлоок».
А я со скукой, с отвращеньем
мешаю в строчках боль и бред.
И нет на свете сожаленья,
и состраданья в мире нет.
1995, декабрь
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
