... забытый уголок пустыни... Глядя на эту карту отчего-то захотелось вдруг провести пальцем по причудливой вязи барханов, словно повторяя пройденный однажды маршрут. Шаг за шагом, раз-два, три-четыре...раз-два, три-четыре... В ночной прохладе лучше слышны пятьсот миллионов бубенцов в шорохе осыпающихся под подошвой песчинок, а посвист ветра, если закрыть глаза, напоминает журчание пятиста миллионов родников. Под пристальным взглядом мириадов звёзд эти звуки сливаются в чарующую мелодию сопровождающую меня по ночам. Остывающий песок на линии горизонта порождает дрожащее марево. В нём отчётливо видно, как сверкающие сферы чуть движутся уловив мелодию и дополняя её своими неповторимыми нотами.
День ударит молотом ослепительно яркого солнца и мелодия осыпется под ноги очередным миллионом пройденных песчинок.Раз- два, три-четыре...раз-два,три-четыре...На коротком привале можно ждать заката. Точнее той единственной минуты, когда тонущий за краем земли раскалённый шар из красного станет оранжевым, затем невыносимо жёлтым и лишь напоследок, тускнея, окрасит песок в цвет золотой пшеницы. Загрубевшие пальцы будут крутить никчёмный затёртый кусок металла от которого возможно зависит моя жизнь. Интересно, а можно ли измерять шаги песчинками?
Раз-два, три-четыре...раз-два, три-четыре...пять...
Кажется путь завершён. Развалины древней стены испещрены трещинами, добротный колодец всё так же ждёт редких путников.
Скрипит ворот, верёвка разматывается жёлтой змейкой, ещё чуть и ведро будет наполненно. И поёт, поёт свою песню разбуженный колодец. Вдруг песня нерешительно замирает, как и ведро остановившееся у самой воды.
Мгновение и песня переходит с лёгкого мотива на более тягучий, пронзительный. Наполненное ведро стоит на краю добротной кладки. Наконец-то можно утолить жажду. Но что это? Склонившись над ведром я вижу однажды нарисованную карту. Та же вязь барханов. Вот только колодцев два. Полных ясного до одури неба и чего-то ещё, невыносимо далёкого.
"...до чего же странные эти люди - взрослые..." - ловить снежинки это же так здорово! Мальчик стоит под фонарём и ловит кончиком языка медленно сыпящиеся с неба снежинки. В желтоватом тёплом свете они вспыхивают то как маленькие звёзды, то похожи на песчинки, поднятые внезапно налетевшим порывом ветра.
Москва бодала местом Лобным,
играючи, не насовсем,
с учётом точным и подробным
педагогических систем.
Москва кормила до отвала
по пионерским лагерям,
с опекою не приставала,
и слово трудное ге-рон-
то-кратия — не знали, зрели,
росли, валяли дурака.
Пройдёшься по сентябрьской прели -
глядишь, придумалась строка.
Непроизвольно, так, от сердца.
Но мир сердечный замутнён
на сутки даденного ксерокса
прикосновением времён.
Опережая на три года
всех неформалов ВКШ,
одну трагедию народа
постигла юная душа.
А нынче что же — руки в брюки,
гуляю, блин, по сентябрю,
ловлю пронзительные звуки
и мысленно благодарю.
1988
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
