Некто Никонов вздумал узнать в чем смысл его жизни. Настырен он был, как сорок тысяч шексперовских братьев, и через протекцию оказался вскоре лицом к лицу с донельзя продвинутым гуру.
- Так, мол, и так, - говорит Никонов, - желаю узнать: тварь я дрожащая или какая-никакая идея во мне теплится.
Гуру в ответ:
- О! – и молчок.
Стоят они друг против друга и ни гу-гу.
Час, наверно, стояли так. Не выдержал Никонов, кашлянул.
Гуру взглянул на него укоризненно и снова:
- О!
Потом вздохнул и прибавил устало:
- Передача состоялась.
Что тут скажешь?
Ушел от него вроде не солоно хлебавши Никонов. Не возымел он ответа на свой вопрос, зато по здравому рассуждению проникся величавостью наставника, да так, что сам, чуть кто потом брякнет глупость в его присутствии, уронит с важным видом:
- О! – и застынет соляным столбом.
Как ни крути, не впустую прошло общенье с учителем.
Доносились гудки
с отдаленной пристани.
Замутило дождями
Неба холодную просинь,
Мотыльки над водою,
усыпанной желтыми листьями,
Не мелькали уже — надвигалась осень...
Было тихо, и вдруг
будто где-то заплакали, —
Это ветер и сад.
Это ветер гонялся за листьями,
Городок засыпал,
и мигали бакены
Так печально в ту ночь у пристани.
У церковных берез,
почерневших от древности,
Мы прощались,
и пусть,
опьяняясь чинариком,
Кто-то в сумраке,
злой от обиды и ревности,
Все мешал нам тогда одиноким фонариком.
Пароход загудел,
возвещая отплытие вдаль!
Вновь прощались с тобой
У какой-то кирпичной оградины,
Не забыть, как матрос,
увеличивший нашу печаль,
– Проходите! — сказал.
– Проходите скорее, граждане! —
Я прошел. И тотчас,
всколыхнувши затопленный плес,
Пароход зашумел,
Напрягаясь, захлопал колесами...
Сколько лет пронеслось!
Сколько вьюг отсвистело и гроз!
Как ты, милая, там, за березами?
1968
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
