просто надо было "пережевать" этот фильм. Потребность такая была. Без претензий на критику
После просмотра захотелось все разобрать по винтикам и сложить заново. И - надо же! Настолько все умно сделано, что складывается в ту же картинку! Нет лишних деталей, нет несоответствий, ляпов. Я не буду говорить о великолепных Данст и Камбербэтче и прочих актерах. Все на высоте. Мне очень хочется порассуждать о том, как нас легко обмануть. Любого. И зрителя в том числе. И еще о том, какое Зло злее и коварнее, а какое вовсе и не Зло. Впрочем, поехали!
Вроде, Джейн Кэмпион с самого начала в двух словах нам рассказала фильм, а потом бросала, не жалея, такие увесистые, жирные подсказки! И все равно не верилось!
- Слова Питера в начале за кадром про то, что он никому и никогда не даст обидеть мать
- Эпизод с кроликом – никакой он не мягкий. Холодный
- Обещание матери все уладить
- Вырезал маленькую полоску кожи из трупа умершего от болезни животного. Зачем? До этого в фильме делался акцент на том, что даже подходить к трупу животного, умершего от этой болезни (забыл название) страшно.
- Сказал Филу, то отец считал его слишком сильным и недобрым. Фил усмехается, но я-то уверен, что это правда. Я-то уже понял.
- Откуда достал кожу для веревок?
- Почему такой акцент оператор делает на пораненную руку Фила, когда он вытягивает веревку и кровь его смешивается с водой, где вымочена веревка. Это смерть.
Но Кэмпион, давая подсказки, все же ловко заметает следы.
- Когда мы видим, что Питер вырезает полоску кожи с трупа коровы, мы вспоминаем препарированного кролика и думаем, что это для медицинских экспериментов. Точнее, можем так думать, давая Питеру шанс.
- Когда оператор подчеркнуто внимательно крупным планом смотрит камерой на вымачивание веревки Филом, когда вода смешивается с кровью из раны на пальце, то еще секунда-другая и все зрители поймут, что это Смерть! Но тут эту сцену перебивает еще более сильная – ожидаемая эротическая с раскуриванием самокрутки, и зритель отвлекается.
И вот Фил болен. Он так нелеп в туфлях и новом сюртуке. Он еле спускается по лестнице. Роуз мышонком метнулась в угол и затравленно на него смотрит. У него не нашлось пары слов для нее – ни злых, ни добрых, ни нейтральных. Последние силы потратить на Роуз? Зачем?
– Где мальчик? Я докончил веревку, хочу отдать, – в полубреде ищет Питера глазами Фил.
– Я передам, – говорит брат.
Фил смирился, потух, и мы понимаем, что он уже не вернется. Повозка увозит братьев в бесконечность, туда, где есть врач, больница и… морг.
Фил лежит на столе. Его омывают, одевают, бреют. Великое одиночество кончилось.
Питер ночью смотрит в окно и видит, что мать с отчимом вернулись. По дороге к подъезду они остановились, обнялись и целуются. Все будет хорошо? Ой ли. Но на сегодня Питер сделал для мамы все, что мог. Он задумчиво перебирает змею-веревку, бросает на пол и задвигает под кровать. Потом снимает ботинки, навязанные Филом, и надевает свои белые кроссовки. Страница закрыта. «Сильный и недобрый».
Почему же произошло сближение Питера и Фила?
Фил не так прост, как мы видим. Бессмысленная, на первый взгляд, выходка с поджогом бумажного цветка, как выяснилось позже, была уроком, который Фил хотел преподать пацану. В дальнейшем Фил, все же через ворчание и недовольство, делает скрытые попытки сойтись с посторонними ему людьми (матерью с сыном), которые взломали его Одиночество, а, главное, сманили из этого Одиночества брата. Роуз не идет на это, тупо безумно боясь его и переставая соображать в его присутствии. Я сейчас говорю о неудавшемся совместном музицировании, когда Фил великолепно подыграл Роуз на своем струнном (банджо, наверное) и даже вышел из комнаты. Питер же пошел на сближение, когда ему представился шанс.
Но тут, вроде бы случилось такое, что Фил должен был стереть Питера в порошок. Юноша застукал его в его тайнике, за его, можно сказать, интимным ритуалом – омовением и тела, и души. Фил был взбешен и чуть не убил паренька. Почему же потом приблизил? Может, именно потому, что Питер разрушил его Великое Одиночество, раскрыл его секрет. Теперь можно делиться, теперь возникла какая-то связь. Что тут еще важно? И позже становится понятно – да, оно. Питер может… «видеть», как загадочный погибший друг из прошлого Фила. Питер сам нашел тайник Фила, который много лет никто не мог обнаружить. Тут начинается немного «Горбатая гора»… Но не навязчиво, легким флером таким. Суммарно - гипердружба с ковбоем-наставником, платочек его у тела, ритуал у воды, старые журналы с физкультурниками, ну и описанный выше эпизод с сигаретой и поцелуем. Впрочем, отвлеклись, докончу про «видеть». Фила сразило, как Питер разгадал его ребус про то, на что похожа гора. Питер не задумываясь дал тот же ответ, что погибший кумир Фила. Пес, лающий пес. Причем сказал, что увидел это сразу.
Пес. Власть пса. Кульминация близко.
Почему Питер так нервничал, когда Фил ругался и орал на его мать из-за шкур? Кстати, еще одна не до конца понятная мне тема – почему все же она буквально впихнула эти шкуры индейцам? Но, не отвлекаемся – пока о другом. Питер прямо извелся весь, а потом подарил полоски шкуры Филу. Как Фил был тронут! Последняя дамба разрушилась. Теперь тут все твое, мальчик, все для тебя. Теперь – это ранчо твой дом навсегда… Да, старина Фил плакал. А Питер нервничал, потому что решал: убить – не убить. И решил убить. Папа-алкаш прям в корень смотрел! Недобрый и сильный.
А дальше Питер «вальсирует» с трупом. Ставит эксперименты, психологические в том числе. Так что, наше будущее – Питер? Наше настоящее – безумное, вечное Одиночество, уступающее Злу?
Еще хотелось бы сказать пару слов об отношении братьев, новобрачных, матери и сына… В этом фильме, вообще, все великолепно структурировано и распадается на пары, синтезируясь вновь в бескрайние, полные одиночества, просторы Монтаны. Какой вид из окна ранчо, заметили? Красивое единственное дерево на лысой равнине, за которой начинается такая же лысая гора. Красота… Но выть хочется. Поэтому, достаточно, пожалуй.
В тот год была неделя без среды
И уговор, что послезавтра съеду.
Из вторника вели твои следы
В никак не наступающую среду.
Я понимал, что это чепуха,
Похмельный крен в моем рассудке хмуром,
Но прилипающим к стеклу лемуром
Я говорил с тобой из четверга.
Висела в сердце взорванная мина.
Стояла ночь, как виноватый гость.
Тогда пришли. И малый атлас мира
Повесили на календарный гвоздь.
Я жил, еще дыша и наблюдая,
Мне зеркало шептало: "Не грусти!"
Но жизнь была как рыба молодая,
Обглоданная ночью до кости, –
В квартире, звездным оловом пропахшей,
Она дрожала хордовой струной.
И я листок твоей среды пропавшей
Подклеил в атлас мира отрывной.
Среда была на полдороге к Минску,
Где тень моя протягивала миску
Из четверга, сквозь полог слюдяной.
В тот год часы прозрачные редели
На западе, где небо зеленей, –
Но это ложь. Среда в твоей неделе
Была всегда. И пятница за ней,
Когда сгорели календарь и карта.
И в пустоте квартиры неземной
Я в руки брал то Гуссерля, то Канта,
И пел с листа. И ты была со мной.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
