– Мишура, – говорит он и презрительно поджимает губы.
– Мишура, – говорит она и ласково улыбается его скепсису.
– Мишура врет!
– Она отвлекает.
– Она прикрывает раны.
– И это прекрасно, на время забыть о них!
– Мишура – это великая ложь!
– Это небольшое утешение.
– Это уход от проблем.
– Да, мишура – это праздник.
– А праздник кончается.
– Да, и проблемы вернутся.
– Вот я и говорю, обман, – он уже улыбается.
– Но пока он не кончился! – она счастлива.
– Я буду гореть только для тебя, – он смущается, краснеет и начинает искрить во все стороны ярко белым.
– Мой, Бен... – она не выдерживает. – Хлоп! – и в воздух летят серпантин и конфетти, щедро осыпая цветную мишуру.
– Теперь ты – Мишура, моя Хлопушечка! Ты – мой праздник и утешение!
– Как ты прекрасно горишь, мой Огонь! И… какие у тебя Искорки! – хором пищат разноцветные Конфетти.
И только Серпантин не может определиться, кто он и как быть. Перекати-полем его крутит по полу свежий ветер, ворвавшийся в открытое салюту окно. Но, как только Бенгальский Огонь догорает, ветер кидает Серпантин в его объятия. Он обвивается вокруг обугленной проволоки и умиротворенно затихает.
Золотистого меда струя из бутылки текла
Так тягуче и долго, что молвить хозяйка успела:
- Здесь, в печальной Тавриде, куда нас судьба занесла,
Мы совсем не скучаем,- и через плечо поглядела.
Всюду Бахуса службы, как будто на свете одни
Сторожа и собаки, - идешь, никого не заметишь.
Как тяжелые бочки, спокойные катятся дни.
Далеко в шалаше голоса - не поймешь, не ответишь.
После чаю мы вышли в огромный коричневый сад,
Как ресницы на окнах опущены темные шторы.
Мимо белых колонн мы пошли посмотреть виноград,
Где воздушным стеклом обливаются сонные горы.
Я сказал: виноград, как старинная битва, живет,
Где курчавые всадники бьются в кудрявом порядке;
В каменистой Тавриде наука Эллады - и вот
Золотых десятин благородные, ржавые грядки.
Ну, а в комнате белой, как прялка, стоит тишина,
Пахнет уксусом, краской и свежим вином из подвала.
Помнишь, в греческом доме: любимая всеми жена,-
Не Елена - другая, - как долго она вышивала?
Золотое руно, где же ты, золотое руно?
Всю дорогу шумели морские тяжелые волны,
И, покинув корабль, натрудивший в морях полотно,
Одиссей возвратился, пространством и временем полный.
11 августа 1917, Алушта
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
