Гениальность – явление не столь редкое, как это нам порой кажется, хотя и не такое частое, как считают историки литературы, историки стран, а тем более газеты
Несколько лет назад я получил убедительное подтверждение эволюционной теории благодаря эмоциональному рассказу моего приятеля, вернувшегося из поездки в Крым, где отдыхал с подругой.
Это произошло еще в домайданное время. Через Украину бегали поезда, граница была почти условна, и валютные менялы осаждали рублевых россиян.
Так вот. Саня (так его зовут) купился в Харькове на предложение приобрести гривны от симпатичного молодого человека, ходившего по вагонам.
А через короткое время, хорошенько пересчитав незнакомые денежные знаки разного номинала, понял, что его элементарно кинули. Как последнего лоха.
Но нет, Сашка не из тех людей, которые лишь утрутся после плевка. Он издал боевой клич и ринулся восстанавливать поруганное достоинство.
Пробежав половину состава, он наткнулся в тамбуре на обидчика, который был не один, а с коллегой. Жулики считали баблишко и перекидывались шуточками.
Саня ворвался в тамбур, словно всеразрушающее цунами. Быстро сориентировавшись в обстановке, он схватил менялу за грудки и потребовал восстановления статуса кво.
А в ответ получил в ухо и совет пойти в эротическом направлении.
Но они не знали с кем имеют дело! Удар коленом в промежность на некоторое время исключил коллегу из сражения, а в схватке один на один Саня был вне конкуренции.
Впрочем, оппонент у него был крепкий и спор бескровным не получился. Но справедливость восторжествовала, и зло было повергнуто метким хуком в неприкрытую челюсть.
Сашка забрал недоданенные купюры и вернулся к себе в купе. Поезд уже тронулся, и коварный Харьков поплыл за окном, ускоряя движение в сторону, обратную крымскому кайфу.
Но самое интересное было потом!
Вот что рассказал мне победитель:
- Я был в джинсах и с голым торсом. Адреналин кипел во мне, боевой экстаз все еще бушевал. По лицу стекали капельки крови. Бровь была разбита, щека ободрана.
Войдя в купе, я молча бросил на стол отвоеванные гривны и почувствовал смак жизни. От которого, честно говоря, почти отвык.
А потом, уже в Ялте, подруга призналась, что в тот момент она ощутила обалденное влечение. Животную страсть.
К моему потному телу, готовому к битве.
К моей боевой ярости, к пылающему взгляду, к харизме сокрушителя.
Даже пот, по ее словам, имел запах не работника, но воина. Альфа-самца, добытчика, защитника, обладателя.
У нее просто поехала крыша от моего вида. И ей захотелось немедленно мне отдаться!
И подумала: вот оно, счастье!
Сашкин монолог показался немного хвастливым. Но это был гимн естественному отбору!
Дарвин, вероятно, одобрительно кивнул из Вестминстерского аббатства, а тираж Библии упал минимум на два экземпляра, исходя из уменьшения спроса.
Законы эволюции суровы, да. Но они не только отбирают. Они еще и дают... Когда заслужишь!
Юрка, как ты сейчас в Гренландии?
Юрка, в этом что-то неладное,
если в ужасе по снегам
скачет крови
живой стакан!
Страсть к убийству, как страсть к зачатию,
ослепленная и зловещая,
она нынче вопит: зайчатины!
Завтра взвоет о человечине...
Он лежал посреди страны,
он лежал, трепыхаясь слева,
словно серое сердце леса,
тишины.
Он лежал, синеву боков
он вздымал, он дышал пока еще,
как мучительный глаз,
моргающий,
на печальной щеке снегов.
Но внезапно, взметнувшись свечкой,
он возник,
и над лесом, над черной речкой
резанул
человечий
крик!
Звук был пронзительным и чистым, как
ультразвук
или как крик ребенка.
Я знал, что зайцы стонут. Но чтобы так?!
Это была нота жизни. Так кричат роженицы.
Так кричат перелески голые
и немые досель кусты,
так нам смерть прорезает голос
неизведанной чистоты.
Той природе, молчально-чудной,
роща, озеро ли, бревно —
им позволено слушать, чувствовать,
только голоса не дано.
Так кричат в последний и в первый.
Это жизнь, удаляясь, пела,
вылетая, как из силка,
в небосклоны и облака.
Это длилось мгновение,
мы окаменели,
как в остановившемся кинокадре.
Сапог бегущего завгара так и не коснулся земли.
Четыре черные дробинки, не долетев, вонзились
в воздух.
Он взглянул на нас. И — или это нам показалось
над горизонтальными мышцами бегуна, над
запекшимися шерстинками шеи блеснуло лицо.
Глаза были раскосы и широко расставлены, как
на фресках Дионисия.
Он взглянул изумленно и разгневанно.
Он парил.
Как бы слился с криком.
Он повис...
С искаженным и светлым ликом,
как у ангелов и певиц.
Длинноногий лесной архангел...
Плыл туман золотой к лесам.
"Охмуряет",— стрелявший схаркнул.
И беззвучно плакал пацан.
Возвращались в ночную пору.
Ветер рожу драл, как наждак.
Как багровые светофоры,
наши лица неслись во мрак.
1963
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
